РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИЕ СОБРАНИЯ

(РФС), цикл встреч, состоявшихся в С.-Петербурге в 1901-1903 гг., в к-рых приняли участие видные общественные и религ. деятели. РФС были инициированы группой интеллигенции, выдвинувшей идею обновления Русской Церкви на началах «нового религиозного сознания». В число инициаторов вошли литераторы, начавшие путь в лит-ру в 80-90-х гг. XIX в. (Н. М. Минский, Д. С. Мережковский, В. В. Розанов) в среде писателей-народников, но вскоре отказавшиеся от утилитаризма народнических идей и обратившиеся к богоискательству. Интерес рус. интеллигенции к религии опирался на славянофильскую по происхождению идею неразрывной связи истоков национальной самобытности с Православием, а также поиск специфически российского пути развития в сопоставлении истории России с культурной и социальной историей стран протестантско-католич. Европы. Ключевую роль в этом поиске сыграло творчество Н. В. Гоголя, славянофилов, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, архим. Феодора (Бухарева А. М.), С. Н. Булгакова, Вл. С. Соловьёва. По выражению Н. А. Бердяева, Толстой своим авторитетом великого писателя «пробил брешь в религиозном индифферентизме русской интеллигенции» (Бердяев Н. А. Политический смысл религиозного брожения в России // Он же. Sub specie aeternitatis: Опыты филос., социальные и лит. (1900-1906). СПб., 1907. С. 137), философия Соловьёва освободила от господства отвлеченных начал, а богословие архим. Феодора (Бухарева) дало представление о христианизированной «телесности». Интеллектуальная атмосфера кон. XIX в. была насыщена потребностью в религ. пробуждении. Заинтересованная «загадкой бытия» интеллигенция искала ответ на эту загадку в религии и в общении с людьми, увлеченными подобными поисками. Вокруг ж. «Мир искусств» (1898/99-1904) объединялись символисты - литераторы и художники. Заведовавший отделом по религиозно-философским вопросам Д. В. Философов привлек Мережковского и З. Н. Гиппиус, Минского, П. П. Перцова, Розанова, В. А. Тернавцева. Дягилевские «среды» привели Мережковских к мысли о создании своего кружка религиозно-философского направления. РФС предшествовали встречи на частных квартирах Мережковского и Розанова. Здесь собиралась светская, религ. и церковная интеллигенция - богословы, студенты, бывали священнослужители (см.: Розанов. 1995. С. 99). В этом кругу сложилось мнение, что новый подход Церкви к культуре, творчеству и всей жизнедеятельности человека, а также к проблемам общественного роста оживит христианство, обеспечит скачок в социально-политическом развитии страны, позволит противостоять капитализму, зап. буржуазному мещанству и социалистической идеологии.

В 1896-1899 гг. Минский, Гиппиус, Мережковский, Розанов, Философов заложили основы религ. учения о «плоти и духе», к-рое, по их мнению, должно было сделать церковное сознание лабильным по отношению к меняющейся культуре современности, внести эту культуру в Церковь и «освятить». В основание учения был положен догмат Церкви о единстве 2 природ в Богочеловеке Иисусе Христе. Догмат, относившийся к личности Христа, распространили на все психофизическое бытие человека и социальную жизнь, умалив аскетизм, изменив представление о святости и правилах духовной жизни, признав в конечном счете «плоть» святой. Русская Церковь до 1905 г. воспринималась Мережковскими как действенный религиозный институт. Для обсуждения учения с Церковью Мережковскими и были инициированы РФС. Розанов хотя и не принимал в их организации активного участия, но ожидал начала собраний (о чем свидетельствуют его письма свящ. А. П. Устьинскому) как новой возможности обсудить волновавший его вопрос пола и брака в христианстве. К 1901 г. уже сложился комплекс тем для обсуждения с Церковью; главным был вопрос, «включается ли мир-космос и мир человеческий в зону христианства церковного, т. е. христианства, носимого и хранимого реальной исторической Церковью» (Гиппиус. 1990. С. 353).

Навстречу пожеланию интеллигенции создать офиц. об-во для бесед с Церковью на религ. темы пошли С.-Петербургский митр. Антоний (Вадковский) и еп. Ямбургский Сергий (Страгородский; впосл. патриарх Московский и всея Руси) (РГБ НИОР. Ф. 249. Д. 3872. Ед. хр. 1. Л. 13-13 об.). Требовалось разрешение обер-прокурора Синода. Переговорами с К. П. Победоносцевым занялся чиновник особых поручений при обер-прокуроре В. М. Скворцов. 8 окт. 1901 г. Победоносцев принял Мережковского, Розанова, В. С. Миролюбова и Тернавцева и санкционировал проведение собраний в просветительских целях. Вечером того же дня их принимал митр. Антоний (Вадковский).

Членами-учредителями РФС стали еп. Сергий (Страгородский), писатели Мережковский, Розанов, публицист Миролюбов, чиновник особых поручений при обер-прокуроре Тернавцев (казначей РФС). Из этих лиц, а также вице-председателя архим. Сергия (Тихомирова) был образован Совет РФС. Местом собраний был выбран малый зал имп. Географического об-ва. Членами-учредителями также считались доцент СПбДА А. В. Карташёв, приват-доцент (позже профессор СПбДА) В. В. Успенский, свящ. И. Ф. Альбов, Гиппиус, Е. А. Егоров, Минский, М. А. Новосёлов (см. Михаил Новосёлов), Перцов, Скворцов, Философов. На заседаниях бывали А. А. Блок, В. Я. Брюсов, А. Н. Бенуа, И. Е. Репин, Бердяев и др. Духовные и светские лица участвовали в РФС без преобладания той или др. стороны. «Беседы велись в условиях совершенной терпимости и все высказываемые взгляды, независимо от их религиозного или философского содержания, пользовались одинаковыми правами обсуждения» (Записки Петербургских религиозно-философских собраний. 2005. С. 3). С предстоявшими докладами знакомился и официально председательствовал на заседаниях еп. Сергий, он же был редактором отчетов о работе РФС. Участниками прений, согласно стенограммам заседаний, с церковной стороны были епископы Сергий (Страгородский) и Иннокентий (Усов), архимандриты Евдоким (Мещерский), Анатолий (Каменский) и цензор С.-Петербургского духовного цензурного комитета архим. Антонин (Грановский), Мефодий (Великанов), Сергий (Тихомиров), ведущие проповедники «Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной церкви»: иером. Михаил (Семёнов), протоиереи В. Я. Колачев, П. И. Лепорский, профессор богословия Военно-медицинской академии А. С. Лебедев, прот. С. А. Соллертинский, протопр. И. Л. Янышев, протопр. А. А. Дернов, прот. П. Д. Городцов, прот. П. М. Кремлевский, священники И. Альбов, Н. Р. Антонов, Е. П. Аквилонов, Г. С. Петров, И. Ф. Егоров, П. В. Раевский, И. П. Слободской, М. А. Лисицын, П. Н. Левашёв, П. П. Лебедев, Д. Н. Якшич, А. М. Темномеров, И. И. Филевский и др. Со стороны Церкви участвовали в заседаниях и миряне: миссионеры, преподаватели СПбДА и некоторые ее студенты. Заседания носили академический характер и проводились в соответствии с протоколом, что исключало беспорядок в дискуссии. Вначале докладчик делал сообщение, по содержанию прочитанного проходили короткие прения, в к-рых высказывались ведущие лица каждой из участвовавших сторон. Затем по теме собрания выступали с речью один или неск. участников (либо зачитывалась тематическая «записка»), после чего вновь происходил обмен мнениями, в ходе к-рого могли вернуться к обсуждению 1-го доклада. В течение одного собрания могло быть произнесено до 5 речей, поочередно сопровождавшихся прениями,- такие заседания заканчивались далеко за полночь. В заключительной речи председательствовавшего на заседании (им становился представитель той или др. стороны) подводились итоги обсуждения. Священнослужители придерживались церковно-просветительской линии, целью их докладов была задача не только ответить на поставленные интеллигенцией вопросы, но и обозначить учение правосл. Церкви. Нек-рые из докладов приобрели известность вне рамок РФС и были прочитаны на публичных чтениях, в др. об-вах и кружках. Всего состоялось 22 собрания, первое - 29 нояб. 1901 г., последнее - 19 апр. 1903 г.

Первое собрание открыл еп. Сергий (Страгородский) речью о «пагубной» разъединенности 2 ведущих общественных сил - Церкви и интеллигенции. Затем был заслушан доклад Тернавцева «Русская церковь перед великой задачей». Докладчик заявил тему, к-рая в последующем и составила суть всех обсуждений. Он говорил о необходимости открыть «сокровенную» в христианстве «правду о земле», о проповеди в обществе. Мнениями по докладу обменялись: свящ. И. Альбов, Миролюбов и В. В. Успенский. Печальный факт разъединения между Церковью и интеллигенцией, по мнению Успенского, выдвигает вопрос об «общественном призвании христианства», т. к. «светское культурное общество не удовлетворяется созерцательным… характером христианской Церкви» (Записки. 2005. С. 20). В обмене мнениями по проблеме отношения Церкви и современности приняли участие Мережковский, Тернавцев, Розанов, Миролюбов, Е. А. Егоров, еп. Сергий (Страгородский), архим. Сергий (Тихомиров), В. В. Успенский, Карташёв, Н. Ф. Каптерев, И. П. Щербов. На следующем заседании тему продолжили запиской Философова. Свои замечания представили И. А. Макшеева, И. Ф. Романов и Розанов. На 3-м и 4-м заседаниях был зачитан и обсужден реферат Мережковского «Лев Толстой и Русская Церковь», с речами выступили Е. А. Егоров, архим. Антонин (Грановский), Тернавцев. Отдельно выступили еп. Сергий (Страгородский) (по поводу понятия «анафема» и акта «отлучения» Л. Н. Толстого), архим. Сергий (Тихомиров) (о церковной анафеме в посланиях апостольских), свои суждения высказали проф. Ф. Н. Белявский, свящ. П. Левашёв, Миролюбов, Скворцов, Вл. В. Успенский и Розанов. После речи прот. С. Соллертинского выступали те же лица. В заключительной речи Минский остановил внимание на том, что обсуждавшийся разлад есть «столкновение… между Россией благочестивой и Россией мыслящей», отметил непонимание между Толстым и Церковью как опасную тенденцию и предложил молиться не только о Толстом, как советует Церковь, но и о самой Церкви, чтобы она «любовно приняла руку, которую ей протягивает культура» в лице интеллигенции (Там же. С. 89). Тема собрания сильно взволновала церковную и светскую стороны РФС, были предложены различные варианты ее развития и дальнейшего обсуждения. После того как предложения были систематизированы председательствовавшим, часть из них были вынесены на дальнейшие заседания.

Стенограммы 5-го и 6-го заседаний не сохранились; 7-е заседание было посвящено свободе совести. Доклад кн. С. М. Волконского «К характеристике общественных мнений по вопросу о свободе совести» проводил мысль о том, что настал срок освобождения народа от «духовного крепостничества». Обсуждение темы заняло 3 собрания, с речами выступили архим. Антонин (Грановский), еп. Сергий (Страгородский), прот. С. Соллертинский, В. В. Успенский, проф. А. С. Лебедев, Скворцов, Белявский, В. М. Пушин, Новосёлов, Е. А. Егоров. Еп. Сергий обратил внимание на то, что Церковь находится на службе у гос-ва и объявить свободу совести для всех значило бы всем «развязать руки, а деятелей Церкви оставить связанными» (Там же. С. 133). Мережковский заявил, что насилие не дело христ. гос-ва. В. В. Успенский предположил, что Церковь должна призвать гос-во к покаянию. На последнем обсуждении темы были заслушаны доклад Тернавцева «О свободе совести» и записка Розанова «Совесть - отношение к Богу - отношение к Церкви». Заключительную речь произнес председательствовавший Карташёв, который подчеркнул, что невозможно ставить знак равенства между человеческим насилием и волей Божией. Церковь «вынуждается прибегать к насилию ввиду несовершенств земного порядка», но примером для Церкви должно быть долготерпение Христа, в практическом же порядке остается ожидать от государственной власти ее развития до уровня «богосыновства» (Там же. С. 171-172). 12 дек. 1902 г. Розанов написал свящ. А. Устьинскому о том, как во 2-м сезоне «хорошо пошли… Собрания». «Полная свобода речей. Профессора Академий, все - совершенно молоденькие, стали на нашу сторону, и запах «реформы» насыщает понемногу наши беседы. Вошел Янышев: но, представьте, самым отсталым оказался. Как значит время ушло. Он сочувствует прогрессу общества, но не хочет прогресса Церкви, а мы говорим, что без Церкви никуда не хотим двигаться, но и с Церковью не хотим сидеть на месте… Подняли вопрос об общине христианской. Егоров (Е. А. Егоров.- И. В.) встал и сказал: «Нам, интеллигенции, предлагают соединиться с Церковью. Но что такое Церковь? По ее собственному определению - общество верующих; но мы имеем Церковь как догматы, службы, таинства, обряды, администрацию, а самого тела церковного, именно общества верующих - нет, и след[овательно], нет видимого и осязаемого, живого и духовного выражения Церкви». Ах, как хорошо, мой дорогой, как хорошо. Кажется, никогда еще этого не было - у нас, в нашей русской церковной истории. И как легко тут дышится» (РГАЛИ. Ф. 419. Ед. хр. 1. Л. 80).

На 10-м и 11-м заседаниях «неохристиане» вынесли на обсуждение проблему дихотомии духа и плоти в христианстве. Она обсуждалась на материале докладов Мережковского «Гоголь и о. Матвей» и «Лев Толстой и Достоевский». С речами выступили Белявский, Вл. В. Успенский, И. Ф. Егоров, прот. С. Соллертинский. На 12-16-м заседаниях дебатировался вопрос о браке в христианстве. Иером. Михаил (Семёнов) в начальном докладе «О браке: (Психология таинства)» изложил отношение христианства к девству, браку и семье. Доклад был откликом на тему, по которой писал Розанов с 1898 г.,- пол и брак в христианстве. В прениях выступили еп. Сергий (Страгородский), архим. Антонин (Грановский) и прот. С. Соллертинский. Доклад поддержали в своих речах прот. Д. Якшич, прот. П. Лепорский, журналист М. О. Меньшиков. Мнение «неохристиан» о браке в христианстве высказал Мережковский. Обсуждение темы заняло 5 заседаний, в ходе которых с речами выступили: с церковной стороны - свящ. И. Слободской, протопр. А. Дернов, проф. СПбДА Т. А. Налимов, Скворцов, иером. Михаил (Семёнов), И. Д. Ругин, свящ. И. Филевский, прот. С. Соллертинский, Вл. В. Успенский, А. И. Доливо-Добровольский, архим. Антонин (Грановский), В. В. Успенский, прот. П. Кремлевский, Г. В. Тихомиров; со стороны религ. интеллигенции - Розанов, Минский, В. В. Бородаевский. На 13-м заседании с речью о воззрениях Церкви на брак выступил Новосёлов. Он назвал розановскую т. зр. на брак «легкомысленной», критику Церкви «лживой», а «неохристианство» - «христианством без креста» (Записки. 2005. С. 238). В своем выступлении Новосёлов обозначил главный недостаток РФС: бесперспективность религ. поиска интеллигенции, поскольку достаточно прийти и получить все ответы в Церкви, а также беспредметность вопросов, потому что для христианина важен только вопрос спасения и отношения к сквернам своей души (Там же. С. 239). Мечту интеллигенции о «земном» Новосёлов квалифицировал как враждебную христианству. Это выступление изменило атмосферу собрания, и только очередная записка Розанова вернула его в прежнее русло (Половинкин С. М. На изломе веков: О Религиозно-философских собраниях 1901-1903 гг. // Записки. 2005. С. 505). По теме «Брак в христианстве» были еще зачитаны записки Розанова: «О некоторых подробностях церковного воззрения на брак» (14-е заседание), «По поводу доклада отца Михаила о браке» (13-е заседание) и «О двух путях Минского» (16-е заседание); сделали доклады прот. П. Лепорский (15-е заседание) и Тернавцев («О Таинстве Брака», 16-е заседание).

На 4 заседаниях (17-20) шло обсуждение вопроса о догматическом развитии (о термине см. ст. Догматического развития теория). Вначале были зачитаны тезисы для обсуждения (можно ли считать догматическое учение Церкви завершенным; осуществлены ли в действительности откровения христианства; каковы возможности и перспективы дальнейшего религ. творчества). С речами последовательно выступали: прот. П. Лепорский, Мережковский, Тернавцев, Минский, С. П. Зорин, Белявский, свящ. И. Слободской, А. И. Бриллиантов, прот. В. Колачев, Доливо-Добровольский, свящ. А. Темномеров, Щербов, С. Г. Рункевич, иером. Михаил (Семёнов), Городцов, архим. Антонин (Грановский), прот. С. Соллертинский, А. А. Киреев, М. А. Сопоцко. В выступлениях прозвучала мысль, что интеллигенция путает истину догмата со школьным богословием, развитие к-рого оставляет желать лучшего. На 18-м и 19-м заседаниях зачитали доклады Розанова и Тернавцева («О догмате и Откровении»). Прот. П. Лепорский от лица правосл. богословов дал отрицательный ответ на вопрос о возможности новых откровений. Мережковский назвал догматы «кандалами». Тернавцев остановился на отсутствии в догматах учения о человеке. Карташёв предложил уточнить «пути» и «средства» развития догматов, поскольку движение догмы может быть только одно - сверхъестественное. Розанов говорил об окаменении первозданного христианства из-за догматизирования «нежного и неизъяснимого евангельского изложения», о том, что христианство создано «народными вздохами» и «умилением Херувимской», с догматом оно перестает быть умилительным и все ереси произошли из догматизма (Записки. 2005. С. 384-385). Выступивший с ответным докладом Рункевич подчеркнул, что «законченность догматического учения Церкви… не уничтожает свободы богословствования» (Там же. С. 390). Прот. П. Лепорский указал Розанову на то, что в Евангелии де-факто есть догматические формы, напр. ответ ап. Петра: «Ты - Христос, Сын Бога Живого» (Мф 16. 16), и это исповедание Петра Христос обозначает «камнем», на к-ром создаст Церковь Свою. Речь Мережковского, завершавшая 18-е заседание, была посвящена его пониманию догмата Св. Троицы, или «жизненному значению Трех Божеских Ипостасей» как триады принципов «тезис, антитезис и синтез», когда из соединения 2 начал в Троице рождается дух жизни - Дух Святой (Там же. С. 393). По Мережковскому, историческое христианство существовало в 3 конфессиональных формах, где одна противопоставляла себя 2 другим. Открывается «абсолютная истина христианства трех измерений» во вселенском, Иоанновом христианстве; правосл. Церковь стоит в конце мира, за ней - церковь любви, и «все новые вопросы разрешимы только в церкви Иоанновой» (Там же. С. 397). Доклад обострил и без того накалившуюся атмосферу бесед о догматическом развитии, академический настрой собраний был нарушен. Девиз «неохристиан» - «что-то еще не открыто в христианстве», и предложение углубиться в тайну троичности Ипостасей, чтобы выявить ее значение в приложении к социуму, культуре, истории, представители Церкви не нашли необходимым обсуждать, считая эти сентенции эзотерическими допущениями интеллигенции. На 19-м заседании Доливо-Добровольский рассказал о средневек. учении Иоахима Флорского, о к-ром ему напомнили «чудовищные силлогизмы» Мережковского (Там же. С. 400), и предостерег: гегельянство и антропология в теологии ведут к атеизму. Архим. Антонин (Грановский) в прениях признал догматы незыблемыми, но указал на то, что культура - это реализация тысячелетнего опыта человечества, а догматизм «относительно прав», когда требует «живого, а не теоретического христианства» (Там же. С. 404). Прот. С. Соллертинский заявил, что «этический вопрос» стал главным во всех сферах человеческой жизнедеятельности, «не следует ли все силы нашего развитого ума сосредоточить на том, чтобы привлекать к нравственным задачам, которые настало время решить?» (Там же. С. 408). Тернавцев в докладе заявил, что учение о полной завершенности догмата «не верно религиозно», и обосновывал возможность введения новых догматов в христианстве; таким догматом, по его мнению, могла быть «тайна» космического значения нравственного начала в человеке, «религиозная антропология», раскрывающая творческую тайну о человеке (Там же. С. 415). Прения показали, что далеко не все участвовавшие в РФС представители интеллигенции желали услышать ответы Церкви на свои вопросы. Они вышли на собеседования с Церковью для того, чтобы услышали их субъективное мнение по проблеме «Русская Церковь и новое религиозное сознание». 20-е заседание открылось докладом прот. С. Соллертинского. Докладчик попытался вернуть собрания в академическое русло. Киреев в своей речи конкретизировал проблему и критично отозвался о позиции интеллигенции: «Церкви и религии приписываются ошибки, в которых ни Церковь, ни религия не виноваты»; «критики… учений нашей Церкви, не разобрались в этих учениях, смешивая учения догматические… с их человеческими… и необязательными толкованиями» (Там же. С. 426). Это привело к новой бурной дискуссии, в т. ч. о том, живо ли христианство. После прений о «развитии догматов» на 20-м заседании обсуждали заявление Мережковского о «двух нравственностях в христианстве» и новой эпохе богопознания в условиях приближения Апокалипсиса и Второго пришествия. Минский в докладе «Двуединство нравственного идеала» связал проблему догмата с моралью, затем заявил о дихотомии христианской морали: «первая мораль - утилитарная, положительная», имеющая целью удовлетворение жизненных потребностей, вторая - мистическая и отрицательная, ее цель - отречение от этих потребностей (Там же. С. 449). Подход Минского в 1-м случае рационализировал завет Христа о любви к ближнему, во 2-м - правило всецелого полагания христиан на волю Божию. По мнению Минского, из-за двуединства «рядом с жизнерадостной творческой работой, направленной на созидание материальных благ… идет другая работа, направленная к их разрушению», «необходимо облагородить, освятить, обожествить эти блага, смыть с них клеймо пошлости» (Там же. С. 460). Т. о., Русскую Церковь призвали освятить «плоть мира».

На 21-м заседании обсуждался вопрос о насилии в деле религ. совести; был прочитан доклад Розанова «Об основаниях церковной юрисдикции, или о Христе - Судии мира». Он поднял тему свободы суждения по религ. вопросам и свободы каждого в выборе религии и пояснил, что хотел провести мысль о том, что «в христианстве содержится момент преследования Евангелия»: сектанты сидят в тюрьмах, а православная христианская Церковь это не тревожит. Минский назвал доклад Розанова обвинением Самого Христа, а Скворцов - «ересью всех еретиков», уравниванием христианства с террором. Белявский выделил в докладе Розанова мысль, что «Бог своим примером наказания грешников освящает насилие» (Там же. С. 482). Из-за непоследовательного и шумного обсуждения архим. Сергий (Тихомиров) объявил заседание закрытым.

5 апр. 1903 г. вышел указ Синода о прекращении собраний. Они не достигали своей цели: примирения «на единой христианской истине», о к-ром говорил еп. Сергий (Страгородский) перед началом 2-го сезона собраний (осенне-зимнего 1902-1903), не происходило, а лидер «неохристиан» заявлял, что богословие для них не авторитет, и, если потребуется, на пути ко Христу они готовы богословскую науку «разрушить».

С янв. 1903 г. выходил ж. «Новый путь», в приложении к нему публиковали «протоколы» заседаний РФС, здесь получили возможность печататься авторы, в т. ч. богословы, к-рые поддерживали идеи «нового религиозного сознания». Так, под псевдонимами публиковались В. В. Успенский («В. Бартенев») и Карташёв («Т. Романский»). Авторы «Нового пути» позиционировали себя сторонниками церковной реформы «сверху» и ожидали, что «в лоне православной Церкви религиозная реформация… придет не путем борьбы, а… через благословение церковное» (Записки Религиозно-философских собраний в С.-Петербурге // Новый путь. СПб., 1903. Янв. Прил. С. 26-27). Журнал воспроизвел образ «церкви по-мережковски» (Там же. С. 39). В особой рубрике «В своем углу» печатал статьи по теме «Семья, пол и брак в христианстве» Розанов. Карташёв в ст. «Не все же» сформулировал свою интеллектуальную версию «нового религиозного сознания». В 1904 г. он окончательно примкнул к «неохристианам». В апр. 1903 г. в «Новом пути» напечатали неск. протоколов последних собраний. Редакции удалось донести до общества свою постановку проблем свободы совести, церковного обновления, отделения Церкви от гос-ва, изменения основ христ. брака и развода, замены устаревших канонов, озвучить учение о «духе и плоти». 18 дек. 1903 г. Синод указом запретил печатание «Записок» собраний. Материалы РФС, «Записки Петербургских религиозно-философских собраний 1901-1903 гг.», изданные в 1906 г., вышли без 5-го и 21-го, 22-го заседаний. В предисловии «Записок» издатели написали: «Это были полемические собрания: они возникли в целях живого обмена мыслей по вопросам веры в историческом, философском и общественном освещении» и должны были послужить смягчению и устранению отчуждения духовенства и «светских людей»» (Записки. 1906. С. 2). РФС на практике способствовали сближению между религ. интеллигенцией и теми представителями правосл. духовенства, к-рые вступили в XX в. с мыслью о необходимости реформ в Русской Церкви и желанием участвовать в общественно-политической жизни. В 1905 г. значительное число участников собраний вошло в группу «32» петербургских священников, начавших пастырское движение за церковные реформы, они поставили вопросы о созыве всесословного Поместного Собора, о связи Церкви с самодержавием, об административно-правовой и богослужебной реформах, о воцерковлении культуры, об усилении роли Русской Церкви в социуме, об оживлении проповеди.

Обсуждения в РФС свободы совести, вопросов церковно-общественных и церковно-гос. отношений способствовали их историческому решению; собрания привлекли к проблеме церковного обновления те части равнодушной к религии интеллигенции, образованных рабочих и мелких служащих, для к-рых эти вопросы были частью демократических реформ. Светская печать взяла за правило призывать Русскую Церковь к тому, чтобы ввести свободу вероисповедания, а в 1905 г.- встать на сторону революционного движения и отказаться от поддержки самодержавия.