МОСКОВСКИЙ В ЧЕСТЬ ВОЗНЕСЕНИЯ ГОСПОДНЯ ЖЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ

Прп. Евфросиния Московская на фоне Вознесенского мон-ря. Литография. Кон. XIX — нач. ХХ в.

Прп. Евфросиния Московская на фоне Вознесенского мон-ря. Литография. Кон. XIX — нач. ХХ в.

Исследователи XX в. не имели единого мнения о времени возникновения М. В. м.: В. П. Выголов и Л. А. Беляев предполагали дату ок. 1407 г. (Выголов. 1988. С. 43-44; Беляев Л. А. Древние мон-ри Москвы (кон. XIII - нач. XV в.) по данным археологии. М., 1994. С. 195), В. А. Кучкин считал, что мон-рь основан до 1386 г., а вел. кнг. Евдокия Димитриевна «только превратила» мон-рь «в женский и заложила там каменный храм» (Кучкин В. А. [Рец. на кн.:] Беляев Л. А. Древние мон-ри… // ВИ. 1996. № 2. С. 163.

В 1407 г. в мон-ре, где великая княгиня намеревалась принять монашеский постриг, началось строительство каменного храма в честь Вознесения Господня; по сведениям летописей, это произошло весной, т. к. вскоре после закладки собора, 7 июля, основательница скончалась (ПСРЛ. Т. 23. С. 141). Согласно «Въмале сказанию...», когда вел. кнг. Евдокия шла из Успенского собора в М. В. м. на пострижение, исцелился слепец, к-рого она коснулась рукавом, всего таких исцелений было 30. Вел. княгиню похоронили в Вознесенском храме, который после ее смерти долгое время оставался недостроенным. Затем собор стал местом погребения представительниц великокняжеских особ, а впосл.- членов царской семьи. Сообщения летописей прямо указывают на участие вел. княгинь в деле строительства мон-ря: «княгини… заложи», «начат ту совершати», «церковь… обновлено… повелением великие княгини» (ПСРЛ. Т. 27. С. 265; Т. 23. С. 124, 141, 158; Т. 30. С. 143). Вероятно, сложилась устойчивая традиция покровительства обители Московских вел. княгинь, строительство велось за счет средств из их личной казны. Но междоусобная война 2-й четв. XV в. помешала закончить работы. Строительство М. В. м. было завершено в 1467 г. вел. кнг. Марией Ярославной, вдовой вел. кн. Василия II Васильевича Тёмного. Руководил работами В. Д. Ермолин.

Мон-рь сильно пострадал от пожаров, как и большинство храмов в Кремле, на Великом посаде (впосл. Китай-город) и в окрестностях. В 1482 г. в «сгре икона Одигитрие на Москве во церкви каменей святаго Взнесения чюдная святая Богородица Гречьского писма» (Там же. Т. 6. Вып. 2. Стб. 314; Т. 20. Ч. 1. С. 348). Сильный урон мон-рю был нанесен пожаром в летние месяцы 1547 г. (Там же. Т. 29. С. 152; Т. 34. С. 29).

Во 2-й пол. XV в. обитель получала пожалования от великих и удельных князей. Согласно жалованной грамоте вел. кн. Василия II Васильевича 1453-1462 гг. и более ранней духовной грамоте его матери, вел. кнг. Софии Витовтовны, мон-рю принадлежало с. Дореньское в Московском у. (ДДГ. С. 177). По духовной грамоте дмитровского кн. Юрия (Георгия) Васильевича в М. В. м. «по своей бабе великои княгине Софии и по собе» поступило с. Петровское Юрьевского у. в 1472-1475 (?) гг. (ДДГ. С. 223).

Верейский кн. Михаил Андреевич дал ок. 1486 г. грамоту на с. Тарутинское в Заечкове в Малоярославецком у. (РГАДА. Ф. 135. Отд. 1. Рубрика 1. № 30/4; ДДГ. С. 315). В духовной грамоте (1521) кн. Димитрия Иоанновича Углицкого, брата вел. кн. Василия III Иоанновича, обитель упоминается на 1-м месте среди жен. мон-рей Москвы: «Вознесенье Христово да Рожество пречистые, што были надо Рвом, да Алексеи человек Божьи…» (ДДГ. С. 409). Древнейшие упоминания о деловой активности крестьян из владений М. В. м. относятся к 1549 г., когда в Дмитров была наравлена грамота царя Иоанна IV Васильевича Грозного о содействии сбору таможенных пошлин в связи с отменой монастырских тарханных грамот (ААЭ. Т.1. С. 213. № 224). В Дмитровском у. земли М. В. м. соседствовали с владениями Троице-Сергиева мон-ря, согласно «полюбовно» составленной разъезжей в 1553/54 г. (РГАДА. Ф. 281. Дмитров. № 81/3794; Антонов. 1997. С. 204, 214). Из духовной грамоты кнг. Евдокии Ивановны, жены кн. Ю. И. Шемякина-Пронского 7073 (1565) г., известно, что она завещала обители свое платье из зеленого атласа (АРГ: АММС. № 82. С. 00). В мон-ре хранили акты, удостоверяющие ту или иную собственность отдельных людей. Так по «сказке» боярского сына Б. Кошкина от 27 окт. 1633 г., документы на владения его семьи хранились в М. В. м. у родственницы («у племянницы моей у старицы Маремьяны Кошкиной») и были утрачены в пожаре 7142 (период до сент. 1633) г. (Корецкий В. И. и др. Док-ты 1-й крестьянской войны в России // СА. 1982. № 1. Прил. № 10. С. 38). В XVII в. обители принадлежали угодья не только в округе Москвы, но и в др. землях: под 1634 г. упоминается вотчина в Мещовском у., с. Сухиничи в 70 верстах от Калуги, с. Чертень в Мосальском у. (Акты Моск. гос-ва / Ред.: Н. А. Попов. СПб., 1890. Т. 1: Разрядный приказ: Московский стол, 1571-1634 гг. С. 571, 608, 656). В ризнице М. В. м. к нач. XX в. хранились грамота на все монастырские владения времени царя Михаила Феодоровича (1637), выданная игум. Анастасии (Сабуровой), 1-я строка в ней была написана золотом; грамота царя Алексея Михайловича от 13 июня 1651 г. (текст без окончания и гос. печати) на имя игум. Александры, закреплявшая за обителью старинный двор в Кремле и огород за Покровскими воротами Земляного города; 3 выписки из монастырских книг: 2 были даны в 1682 г. игум. Феофании (Пашковой) и подтверждали права мон-ря на земельные владения в Белом городе на Кулишках и за пределами Земляного города Москвы, за Покровскими воротами, последняя выдана в 1688 г. игум. Варсонофии (Бутурлиной) на владение в Хамовниках, полученное в обмен на старинное владение за Покровскими воротами (Пшеничников. 1894. С. 71-73).

По сведениям 1699 г., «за Вознесенским девичьим монастырем, что на Москве», числилось в разных уездах 2127 дворов (Владения и крепостные крестьяне Рус. Церкви в кон. XVII в. М., 1988. С. 59).

Собор 1407-1467 гг. был разобран в 1518 г. «ветхости ради»; в том же году 10 авг. был заложен храм, освященный 9 мая 1521 г., в праздник Вознесения Господня, митр. Московским и всея Руси Варлаамом. В традиционной для подобных известий структуре летописного текста вместо вел. княгини назван вел. князь, что означает, как правило, использование для строительства средств из великокняжеской казны, а значит - пресечение традиции прямого покровительства вел. княгинь мон-рю (Баталов. 1996. С. 32-33). В то же время в летописях нач. XVI в. М. В. м. назван «монастырем великих княгинь», что можно трактовать не иначе как утвердившееся назначение к нач. XVI в. его как усыпальницы. Строительство 3-го каменного здания собора при царе Феодоре Иоанновиче было обусловлено теми же причинами, что и возведение прежних храмов и мон-рей: пожарами в Москве. Так, в 1547 г. выгорел весь М. В. м., погибли 10 стариц и все церковное имущество, за исключением образа «Одигитрии», вынесенного из огня священником. Возможно, это мог быть список, выполненный Дионисием. В пожаре 24 мая 1571 г. мон-рь снова пострадал, погибли насельницы.

Особую главу в истории М. В. м. составляют события, связанные с чудесными явлениями 1521 г., свидетельницами к-рых оказались насельницы и прихожанки монастырских церквей, впосл. описанные в Никоновской летописи и Лицевом летописном своде (70-е гг. XVI в.). Известие озаглавлено «Видение необычно и милостивно инокине слепой» и связано с горячими молитвами москвичей в 1521 г. в ожидании набега крымских татар на столицу; чудесные явления происходили также по молитвам св. Василию Блаженному. Особенно пространным является лицевой цикл, включающий 9 миниатюр (Шумиловский том // РНБ. F. IV. 232. Л. 838 об.- 844) - готовый «набор» композиций для житийного цикла (для иконописи или шитья). Элементом, объединяющим его различные изобразительные компоненты, является фигура (или полуфигура) слепой инокини присутствовавшей во время торжественного выхода из храма и городских ворот Московских святителей с Владимирской иконой Божией Матери. В некоторых композициях она изображена с нимбом, чем уподоблена прп. Евфросинии. Самостоятельный цикл образуют миниатюры, на которых представлены видения, явленные др. женщинам в Кремле возле М. В. м. в дни всенародного моления (Там же. Л. 845-851). Летопись сохранила имена этих благочестивых «вдовиц»: Евдокия Коломянка (уроженка Коломны) и Иулиания, вдова воздвиженского пресв. Евсевия (она названа «маловидящей», очевидно, была близорука). Символично, что свидетелями чуда становятся слепые или слабовидящие жены; Божественный Промысл открывается наиболее слабым и социально незащищенным, лишенным зрения или сознательно отказавшимся от мира, как «нагоходец», юродивый Василий. Моление вдов рядом со святителями точно иллюстрирует сообщение летописи о том, как во время осады Кремля эти женщины оказались лишены жилья и вынуждены были скрываться («угнетахуся») под папертью ц. вмч. Георгия Победоносца. Вероятно, с памятью об этих событиях связано также почитание основательницы мон-ря прп. Евфросинии и продолжавшееся строительство 2-го каменного собора.

Среди документов, свидетельствующих о повседневной жизни М. В. м., особое место занимают ладанные книги - списки выдачи ладана «ружным» церквам из государевой казны. В марте 7093 (1585) г. обитель именуется «Вознесение Христово, что в старом в Большом городе у Фроловских ворот» (ДАИ. Т. 1. Стб. 200; Павлович. 1998. С. 147). Собор уже тогда имел придел, для служения в к-ром ладан выдавали «приделному попу Федору» (Павлович. 1998. С. 148), однако посвящение придела неизвестно. Возможно, этот единственный придел первоначально был пристроен с севера, там же существовала не менее древняя паперть, но был ли придел в паперти изначально, имел ли отдельный объем и собственную апсиду, остается неизвестным (Баталов. 1996. С. 133-134).

Согласно Чиновнику московского Успенского собора времени патриарха Московского и всея Руси Никона, из кафедрального храма в М. В. м. крестные ходы совершались неск. раз в течение церковного года: в пяток Светлой недели, на праздник Вознесения Господня, когда мон-рь посещал сам царь, а патриарх шел на всенощную службу (ДАИ. Т. 9. С. 110, 112. № 46). Кроме того, священноначалие и государь посещали М. В. м. в дни поминовений погребенных там родственниц: согласно тому же источнику, на день памяти царицы Евдокии Лукьяновны (18 авг.) или царицы Наталии Кирилловны (25 авг., хотя день преставления царицы - 11 янв., согласно надписи на ее надгробном покрове - Пшеничников. 1894. С. 63); упоминание о дне памяти царевны Татианы Михайловны, погребенной также в этом соборе, не сопровождается сведениями о посещении патриарха. После праздника Преображения Господня (6 авг.) с 8 авг. ежедневно были хождения «со кресты» в Успенский собор, из М. В. м.- 11 авг. (Голубцов. Чиновники Московские. С. 131, 136, 137, 231, 232).

Первая упомянутая в источниках настоятельница М. В. м. игум. Венедикта (1554) погибла вместе с сестрами 24 мая 1571 г., во время нашествия крымских войск. После Смутного времени известны игумении София (Голицына; авг. 1613), Маремиана (Воронова; † 1 дек. 1617), Евфимия (Полтева; 1622-1629), Марфа (Колычева; 1629-1636), Анастасия (Сабурова; 1637-1645, в 1648-1650 на покое), Варсонофия (Тиринова; 1646-1648), Александра (Ромодановская; 1649-1651), Александра (Кикина; 1652-1654), Мариамна (Толстых; 1655), Евгения (Овцына; февр. 1657, 1658-1659), Мариамна (Пальчикова; 1660-1666), Иринарха (Темирязева; 1666-1673), Феофания (Пашкова; с июня 1673; † 14 сент. 1685), Варсонофия (Бутурлина; с 1685, † 1709), Венедикта (Пушкина; с 2 окт. 1718; † 18 сент. 1730).

Согласно Вкладной книге Троице-Сергиева мон-ря 1641 г., в 1618/19 г. на «помин души» игум. Мариамны (Вороновой) был сделан вклад 50 р. Из записи об этом вкладе ясно, что игумения в миру была вдовой А. И. Воронова-Волынского и матерью др. насельницы мон-ря, соборной старицы Марфы (Булгаковой Марии). Игум. Мариамну похоронили на кладбище Троице-Сергиева мон-ря (ВКТСМ. С. 88; надгробные плиты некоторых представителей этого семейства были обнаружены в ходе археологических работ в нач. XXI в.). Очевидно, семейные обстоятельства, в т. ч. гибель родных и наследников, привели обеих женщин в обитель. Об этом позволяет судить запись о др. вкладе старицы Марфы (Булгаковой), внесенном по мужу и записанном во Вкладную книгу Троице-Сергиева мон-ря. 11 янв. 1629 г. инокиня Марфа (в миру жена Д. Ф. Булгакова) вложила свою вотчину «в Московском уезде села Вороново со крестьяне и рыбными ловлями и со всеми угодьи по цене за 700 рублев» в память: «по детях своих по Иване да по Михайле, да по отце своем Алексее да по матере своей иноке Маремьяне, да по муже своем Дмитрее и по себе... И за тот вклад дедов ее и отца и матерь и мужа ее написали в вечный сенадик с сельники и в кормовые книги» (Там же. С. 108).

Материалы, связанные с придворным бытом, собранные И. Е. Забелиным, дают представление о подарках, поднесенных настоятельницам М. В. м.: в связи с днем ангела царевны Анны Михайловны 25 июля 7142 (1634) г., на рождение детей царя Алексея Михайловича - царевичей Симеона (1665) и Феодора (1661) г., царевны Феодосии 27 мая 7170 (1662) г. Как правило, это были иконы «Вознесение Господне» в серебряных окладах, деньги или отдельные предметы - «2 ширинки тафтяные накищеваны золотом, дороги двоеличные гилянские», т.е. из тканей, произведенных в иран. пров. Гилян (Забелин И. Е. Домашний быт рус. царей и цариц в XVI и XVII ст. Т. 3: Мат-лы. М., 2003. Мат-лы к т. 1, ч. 2. С. 502, 504, 507, 531). Источники сообщают, откуда переходили в мон-рь игумении: Иринархия (Темирязева) поступила в М. В. м. из Новодевичьего московского в честь Смоленской иконы Божией Матери монастыря, Евдокия (Челищева; † 11 авг. 1718) в нач. 1710 г. была переведена из московского Зачатия праведной Анной Пресвятой Богородицы мон-ря, Евстолия (Лодыгина) в 1730 г.- из московского в честь Рождества Пресвятой Богородицы монастыря (до 1740), Елена (Ржевская; 1740-1756) - из переславль-залесского во имя мученика Феодора Стратилата монастыря, Афанасия (Черкесова; † 18 авг. 1861) 31 мая 1820 г.- из московского во имя прп. Алексия, человека Божия, мон-ря, Паисия (Нудельская; † 25 янв. 1871) в 1861 г.- из московского Новодевичьего мон-ря, Сергия (Волконская) в апр. 1871 г.- из Бородинского во имя Нерукотворного образа Спасителя мон-ря.

Игум. Евгения (Виноградова). Фотография. 1904 г.

Игум. Евгения (Виноградова). Фотография. 1904 г.

Сохранилась закладная кабала 1587/88 г. старицы Прасковьи Ивановой, дочери Внукова, вдовы А. И. Голохвастова, на пустоши Микулино и Тыркино Московского у. (Антонов А. В. Частные архивы рус. феодалов XV - нач. XVII в. // РД. 2002. Вып. 8. С. 435. № 3489). О количестве насельниц в сер. XVII в. можно судить по сведениям о жертвах морового поветрия осенью 1654 г. Согласно донесениям на 3 дек. в мон-ре были: «...живых протопоп, 3 человека попов, 38 стариц, а умре 90 стариц», т. е. до эпидемии число монахинь достигало 128, служили в обители 4 священника (ДАИ. Т. 3. С. 458, 489, 491. № 119). Записные книги приказа Тайных дел содержат предписание от 22 февр. 1674 г. о выдаче «в Вознесенской - игуменье чалбыш, Куракине Черкасской против игуменьи, 161 человеку - 10 белуг, 30 осетров» (РИБ. Т. 21. Стб. 1714).

В эпоху имп. Петра I Алексеевича монастырь был отремонтирован. По подрядной записи от 26 марта 1719 г., выданной игум. Венедикте (Пушкиной), костромские крестьяне из Патриаршего приказа должны были отремонтировать сестринские кельи, произвести «починку» каменной ограды между М. В. м. и Чудовым в честь Чуда архангела Михаила в Хонех монастырем, которая «от ветхости обвалилась» (Николаева М. В. Частное строительство в Москве и Подмосковье: 1-я четв. 18 в.: Подрядные записи. М., 2004. Ч. 1. С. 368; Ч. 2. С. 264). С 1727 (?) г. в М. В. м. проживала царица-инокиня Евдокия Феодоровна, 1-я супруга царя Петра I. В 1731 г. на средства московского генерал-губернатора В. Ф. Салтыкова, родного брата царицы Параскевы Феодоровны, вдовы царя Иоанна V Алексеевича, к сев. фасаду собора был пристроен придел в честь Успения Пресв. Богородицы над погребением боярина Ф. П. Салтыкова, отца ктитора. В 1732 г. на средства имп. Анны Иоанновны при Вознесенском соборе был устроен придел в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» в память сестры императрицы, царевны Параскевы Иоанновны († 9 окт. 1731). После московского пожара 1737 г. обитель была возобновлена на средства из пожалований имп. Анны Иоанновны. С 1764 г. М. В. м.- первоклассный необщежительный мон-рь. Вероятно, события 2-й пол. XVIII в., напр. чумной бунт 1771 г., привели к необходимости иметь в обители оружие: до 1810 г. под особенным шатром, устроенным имп. Екатериной II Алексеевной, почти у самых ворот мон-ря стояли 4 большие пушки, позднее сформировавшие Арсенал (Кондратьев. 2003. С. 58).

В 1812 г. М. В. м. пострадал от французской оккупации, но уцелел от полного разорения. Так, монастырский свящ. Иоанн Вениаминов сумел укрыть в соборе мощи св. царевича Димитрия Иоанновича. По инициативе игум. Трифены (Слепцовой) мн. предметы церковного убранства были вывезены в Вологду и впоследствии были возвращены в М. В. м. после освобождения города. Мон-рь был обновлен. В 1815-1816 гг., при игум. Трифене, царские врата и 5 местных икон были украшены золотом, серебром, драгоценными камнями. Запрестольный 4-конечный крест - большой, из 14 прорезных кругов - украшен в 1816 г. сребропозлащенным окладом весом 7 фунтов 83 золотника на передней и оборотной сторонах. В крест были вложены многочисленные святыни и семейные реликвии жертвователей. Так, внутри «14 кругов» были укреплены малые кресты из металла и камня с частицами мощей (видимо, кресты-«корсунчики»). Вероятно, крест был сооружен по желанию игум. Трифены. В 1822 г., при игум. Афанасии, была сделана бронзовая посеребренная чеканная с сенью рака для мощей блгв. кнг. Евфросинии (Там же. С. 29, 56).

Перенесение останков вел. княгинь из собора Вознесенского мон-ря перед его разрушением. Фотография. 1929 г.

Перенесение останков вел. княгинь из собора Вознесенского мон-ря перед его разрушением. Фотография. 1929 г.

Во 2-й пол. XIX в. в обители были помещения и службы для поддержания немощных инокинь, существовала школа для девочек-сирот. При игум. Евгении (Виноградовой) были открыты живописная школа, уч-ще для девушек знатного сословия. Игум. Евгения организовала в 1907 г. запомнившийся москвичам праздник в честь 500-летия основания Вознесенского собора. К юбилею было написано много икон и выпущены памятные металлические образки с ее изображением на фоне М. В. м. и с иконой Божией Матери «Всех скорбящих Радость» или «Успение Пресв. Богородицы» на обороте в память о приделах Вознесенского собора. Вероятно, ок. 1907 г. была написана местная икона прп. Евфросинии на фоне Спасской башни Московского Кремля и церкви вмц. Екатерины (1817), хранящаяся в ц. Воскресения Господня в Сокольниках. Дары, поднесенные мон-рю: шитые икона с образом основательницы каменного собора прп. Евфросинии и образ «Вознесение Господне» в наст. время находятся в ГММК.

В авг. 1918 г. сестры были выселены из М. В. м., в окт.- храмы опечатали, службы были прекращены. Монахинь во главе с игум. Евгенией перевели в Лефортовскую больницу. Постройки, церковная утварь, ризницы, иконы и иконостасы и проч. передали в отдел по делам музеев и охране памятников при Наркомпросе. В 20-х гг. здания мон-ря использовали как хозяйственные, реже - как музейные помещения: в трапезной ц. прп. Михаила Малеина была размещена выставка деревянной скульптуры. С февр. 1929 г. при Управлении комендатуры Кремля была создана комиссия, рассматривавшая вопросы сноса в Кремле различных зданий, в т. ч. комплекса обители. «Удручающий» облик построек М. В. м. был признан причиной для их ликвидации. С июня того же года музейному отделу Наркомпроса предлагалось освободить здания от музейных ценностей. Летом были спешно проведены обмеры сооружений, прежде всего Вознесенского собора; с 25 авг. до 2 сент. 1929 г. демонтировали 6-ярусный резной иконостас, из соборного некрополя вынесли саркофаги. Несмотря на усилия работников и руководителей Оружейной палаты (заведующего отделом «Памятники Кремля» Н. Н. Померанцева, архит. Д. Н. Сухова), историков и ученых, напр., главного хранителя ГИМ А. В. Орешникова, в нояб.-дек. 1929 г. комплекс построек М. В. м. был снесен. С 1997 г. в Музеях Московского Кремля разработана научная программа по музеефикации юж. придела Архангельского собора (для размещения сохранившихся икон и предметов из М. В. м.) и обустройству подвала-крипты, древней палаты XV-XVII вв. для хранения белокаменных надгробий вел. княгинь и цариц из Вознесенского собора. В 2010-2016 гг. силами археологической службы в Кремле и сектора археологии Москвы Ин-та археологии РАН были проведены масштабные раскопки при разборке 4-го адм. корпуса, сооруженного на месте М. В. м., Чудова мон-ря и Николаевского дворца (архит. И. В. Жолтовским). Эти работы позволили создать на территории бывш. обители археологический музейный комплекс.

Собор в честь Вознесения Господня

Первая каменная церковь была заложена весной 1407 г. прп. Евфросинией. Строительство продолжилось при содействии ее преемницы, вел. кнг. Софии Витовтовны. Тогда удалось довести постройку до уровня светового барабана и главы над ним. К 1467 г. здание пострадало от частых пожаров, однако мастера, работавшие под рук. Ермолина, не стали разбирать собор до основания, заменили обгорелые камни в наружных стенах и треснувших в огне сводах. Этот экономичный способ ремонта собора произвел впечатление на современников, и сведения о нем вошли не только в летопись, составленную в окружении Ермолина (Ермолинскую), но и в большинство летописных сводов 2-й пол. XV в. Собор, по предположению В. П. Выголова, был традиционным для раннемосковского зодчества: крестово-купольный, 4-столпный, с главой на световом барабане, с 3 пониженными апсидами на востоке. Необычной для современников была техника кладки - из кирпича и белого камня, характерная для переходного периода в истории московской архитектуры сер. XV в. Выголов предполагал, что из белого камня были выполнены детали фасадного убранства (цоколь, порталы, обрамления и т. д.), а из кирпича выложены стены.

В 1518 г. собор постройки 1407-1467 гг. был разобран «ветхости ради». Облик этого здания неизвестен, с ним соотносили сохранявшееся до 1929 г. здание собора (3-е по счету) - наиболее раннюю и крупную постройку эпохи царя Феодора Иоанновича. Внешний вид собора фрагментарно реконструировал А. Л. Баталов, о композиции фасадов храма можно судить по рисункам XIX в., по описаниям в лит-ре сер. XIX в., по чертежу зап. фасада работы архит. Ф. Ф. Рихтера (до 1868) и по фотографиям кон. XIX - нач. XX в. Особой ценностью обладают кроки обмеров архит. П. Н. Максимова, выполненные при участии Н. Н. Соболева в кратчайшие сроки перед разборкой храма в 1929 г.

Из письменных источников важны сведения архиеп. свт. Арсения Элассонского о полной перестройке собора в 1587/88 гг. при царе Феодоре Иоанновиче, к-рый «воздвиги храм Вознесения внутри Москвы, при котором имеется большой монастырь… а внутри великого храма находятся гробы великих княгинь и цариц» (Дмитриевский. 1899. С. 93), публикации летописных текстов, прежде всего Пискаревского летописца 1-й четв. XVII в., в котором указано, что храм сооружен «повелением» царя Феодора, отмечен тип его завершения и размер - «о пяти верхах, болши старого» (ПСРЛ. Т. 34. С. 200).

Сопоставление графических материалов, обмерных чертежей Рихтера (до 1868) и кроки Максимова позволило подтвердить сведения летописей и описания современников. Сохранявшийся до 1929 г. собор был не возобновленным или перестроенным зданием 1518-1521 гг., а новым храмом. При археологических работах внутри собора, проведенных до его разрушения в 1929 г., были выявлены следы столпов с закрестиями на юго-западе и юго-востоке, фрагменты стены с 3 апсидами. Эти археологические находки свидетельствуют о существовании здания совр. типа и не имеют отношения к собору, разрушенному в 1929 г., у к-рого было 4 столпа, а не 6, причем форма столпов архаична для кон. XVI в., но типична для начала столетия.

Важное значение для характеристики здания собора, снесенного в 1929 г., имеют захоронения вел. княгинь в юго-зап. углу здания. Сохранились погребения, совершенные в 1-м здании (с 1407 по 1518) и во времена вел. кн. Василия III Иоанновича в соборе 1518-1521 гг. Исследователи (Скворцов, Выголов) соглашаются с тем, что сохранность этих захоронений свидетельствует о стремлении оставить в неприкосновенности эту часть здания не только как сакральную, но и как повторявшую контуры разновременных сооружений. Обнаруженные надгробные плиты, палеография надписей (соответствует 60-70-м гг. XVI в.), на границе между алтарными апсидами собора построек 1407 и 1518-1521 гг. указывают на то, что древнейший собор был разобран после сер. XVI в.

Интерьер Вознесенского собора. Литография Л. А. Серикова по рис. Н. М. Алексеева. 2-я пол. XIX в.

Интерьер Вознесенского собора. Литография Л. А. Серикова по рис. Н. М. Алексеева. 2-я пол. XIX в.

О значимости нового здания М. В. м., в т. ч. о его статусе царского богомолья, можно сделать вывод в связи с тем, что его здание стало образцом для др. монастырских соборов Московской Руси. Согласно грамоте царя Феодора Иоанновича Антониеву Сийскому во имя Святой Троицы монастырю от 7100 (1591/1592) г., главная церковь этой сев. обители, строительство к-рой началось ок. 7096 (1587/88) г., «мерою заведена в Вознесенскую меру, что в Девичем монастыре у нас на Москве» (Макарий (Миролюбов), еп. Ист. сведения об Антониевом Сийском монастыре. М., 1878. С. 31). «Вознесенская мера» подтверждается при сравнении размеров соборов М. В. м. 1518-1521 гг., эпохи царя Феодора Иоанновича и собора Сийского мон-ря (Баталов. 1985. С. 471). Благодаря этой грамоте определяется достаточно точно время окончания строительства собора в М. В. м. эпохи царя Феодора - 7096 (1587/88) г., когда стало известно о царском повелении заложить собор в Сийском мон-ре и отправке туда мастера Захара. Нек-рые черты сходства с собором М. В. м. обнаруживает собор Пафнутиева Боровского в честь Рождества Пресв. Богородицы монастыря (общая композиция плана 4-столпного здания с сев. приделом), что также позволяет датировать его строительство не позднее кон. 80-х гг. XVI в. На особое положение М. В. м. как царского богомолья указывает и упоминание Вознесенского собора на первом месте среди самых крупных и значимых построек эпохи царя Феодора Иоанновича и Бориса Годунова в тексте Пискаревского летописца (ПСРЛ. Т. 34. С. 200; Баталов. 1996. С. 56). Его 5-главое, 4-столпное здание принадлежит к типичной группе монастырских соборов, к-рая получила распространение на рубеже XVI и XVII вв. и представляла собой столичный вариант соборного строительства, ставший образцовым.

Интерьер Вознесенского собора. Литография Л. А. Серикова по рис. Н. М. Алексеева. 2-я пол. XIX в.

Интерьер Вознесенского собора. Литография Л. А. Серикова по рис. Н. М. Алексеева. 2-я пол. XIX в.

Особенностью плана и внутреннего пространства собора было существование лопаток, соответствующих осям внутренних столпов, что для кон. XVI в. уже стало архаичной чертой. Подобная архаика восходит к кремлевскому Архангельскому собору, великокняжеской и царской усыпальнице, перестроенной в 1508 г. архит. Алевизом Новым - к одному из главных образцов в московском зодчестве на протяжении XVI в. Первоначально собор М. В. м. имел позакомарное покрытие. Анализ графических материалов и обмеров (Баталов. 1996. С. 218-219) позволил установить, что в поздний период (80-е гг. XIX - 20-е гг. XX в.) на фасадах собора сохранялся первоначальный декор. В основании проходил развитый по высоте профилированный цоколь. Широкие лопатки были облицованы белым камнем и украшены филенками; они служили гранями глухой аркады. Двухъярусный фасад подчеркивал белокаменный цоколь в основании верхнего яруса; верхние лопатки, также белокаменные, были у́же нижних. Поверхности стен между лопатками верхнего яруса были в виде парных ниш в западных и центральных пряслах с профилированными рамками, в которые были вписаны окна верхнего света. Композиция зап. фасада отличалась от композиции Архангельского собора только тем, что в пряслах помещалось по одной филенке. Реконструировать вост. фасад можно только приблизительно. Неизвестным остается первоначальный декор сев. паперти и придела.

Повторение всей структуры алевизовской, «фряжской» декорации позволяет считать, что архитектура Архангельского собора стала примером для создания Вознесенского храма. В этом соборе впервые в рус. архитектуре после церкви-колокольни (1538) в Коломенском появляется мотив арочных ниш. Но в Вознесенском храме нет 2-этажного ордера, он заменен сужением лопаток 2-го яруса по отношению к лопаткам 1-го яруса, от к-рого они отделены цоколем, антаблемент, филенки на боковых фасадах отличались от образца. Соответствуют образцу пилястры-лопатки по оси полукружий апсид. Этот редкий прием можно объяснить, если признать, что мастера хотели на поверхности 3 апсид передать дробность членений алевизовского построения алтаря Архангельского собора. Белокаменная кладка ордерных элементов повторяет облик государевой усыпальницы. При сравнении с др. храмами рус. городов и мон-рей, воспроизводящих те или иные детали архитектурного облика или конструкции московского Архангельского храма, собор в М. В. м. представляет собой 1-й достоверный пример его копирования. Повторены были не только декоративные и конструктивные элементы, но и др. детали, прямо связанные с богослужебной функцией здания: у обоих соборов почти совпадает ширина алтарной апсиды - в Архангельском - 5,3 м, в Вознесенском - 5,35-5,4 м.

Еще одной архитектурной особенностью собора М. В. м., устанавливаемой на основе графических источников и реконструкций, являлось симметричное пятиглавие. Декорация 5 барабанов, венчавших собор, практически не изменилась к 1929 г., как и форма глав. Притом что зап. треть здания по ширине более чем в 2 раза превышает вост. часть (алтарь), конструкция здания выведена к сводам так, что все боковые барабаны равновелики. Особенности внутреннего пространства конструктивно нашли отражение и на фасадах: пилястры смещены к западу по отношению к столбам, и зап. прясло боковых фасадов у́же центрального и шире восточного.

Повторение в архитектуре собора М. В. м. форм алевизовской композиции и декорации Архангельского собора, царской усыпальницы, свидетельствует, по мнению Баталова, об особом внимании к месту упокоения жен. половины правящей династии и об особом статусе царицы в кон. XVI в.- в ответственный период для политических судеб семьи Годуновых (Баталов. 1996. С. 259-262). Облик Вознесенского собора был повторен в особенностях конструкции и декора ряда церквей во владениях годуновского круга: в подмосковной усадьбе Б. Годунова, в ц. Св. Троицы в Хорошёве и Преображенской ц. в с. Б. Вязёмы (90-е гг. XVI в.).

Фасады собора переделывали, о чем можно судить по сохранившимся счетам 7205 (1696) г., в к-рых указано, что 12 каменщиков во главе с И. Степановым 12 окт. закончили оштукатуривание (левкашенье) стен собора и пробивку окон. Вероятно, речь идет о прямоугольных окнах в обоих ярусах на фасадах, тогда же могла быть изменена форма филенок. После окончания этих работ собор был заново освящен. В 1872 г. в храме был проведен большой ремонт, в результате к-рого, по мнению Баталова, была изменена форма зап. пары столбов. Судя по чертежу Рихтера, сделанному не позже 1868 г. (года смерти архитектора), в то время они имели закрестия, как и вост. пара. Возможно, именно во время ремонта им придали более прямоугольный вид, превратив глубокие закрестия в откосы. Во время ремонта храм расписали, в т. ч. столпы, на к-рых появились орнаментальные мотивы, характерные для 2-й пол. XIX в.

Рака с мощами прп. Евфросинии Московской в Вознесенском соборе. Фотография. 1890–1894 гг.

Рака с мощами прп. Евфросинии Московской в Вознесенском соборе. Фотография. 1890–1894 гг.

В 1823 г. к собору была пристроена крытая галерея на сводах, примыкавшая к хорам. При переделке настоятельского корпуса, при игум. Паисии (1861-1871), галерею убрали, но она запечатлена на гравюрах с видом монастыря, выполненным в 1-й пол. XIX в. (Пшеничников. 1894. С. 15). В 1870 г. интерьер собора был расписан иконописцем Н. Л. Сафоновым, артель к-рого поновляла также образа в 6-ярусном иконостасе. Работы были выдержаны в «строгом византийском» академическом стиле и оплачены московской купеческой вдовой Е. Кудрявцевой. На те же средства были выполнены новые оклады на чтимые образа на северной и южной сторонах правого столба собора - на Иерусалимскую икону Божией Матери и прп. Евфросинии, а также на иконы в нижнем ярусе иконостаса у сев. двери - мц. Евфимии и вмч. Димитрия Солунского. Ко всем иконам местного ряда в иконостасе были поставлены новые медные посеребренные подсвечники, повешено 3 бронзовых паникадила. Новый пол был сделан из подольского мрамора. После завершения работ в интерьере и наружной окраски 22 окт. 1871 г. был совершен чин малого освящения храма митр. Московским и Коломенским свт. Иннокентием (Вениаминовым) в сослужении благочинного настоятеля московского в честь Богоявления монастыря архим. Никодима. В 1872 г., при игум. Сергии, был устроен бронзовый балдахин над ракой с мощами прп. Евфросинии; рака была оправлена в бронзу с рельефными изображениями и рисунками, сделан венец у надгробной иконы.

Упоминается придел в честь Успения Пресвятой Богородицы обустроенный «вместо древнего в 1731 г.» (Ратшин. 1852. С. 259), т. е. как новое здание на месте старого, на севере собора, отремонтированное на средства В. Салтыкова.

Церковь прп. Михаила Малеина с приделом мч. Феодора Пергийского

Церковь во имя прп. Михаила Малеина. Литография. Кон. XIX в.

Церковь во имя прп. Михаила Малеина. Литография. Кон. XIX в.

Была построена в 1634 г. (зодчие Бажен Огурцов и Семейка Белый) к востоку от собора, у Кремлевской стены, служившей в качестве ограды со времен 1-го царя династии Романовых (в 1694 к храму была пристроена колокольня). Частая выдача ладана этому престолу, по сведениям Ладанных книг, зафиксирована в 7126-7127 (1617-1618) гг. А. И. Пшеничников считал, что церковь была возведена ранее (Пшеничников. 1894. С. 89). В день именин патриарха Московского и всея Руси Филарета, 21 апр. 1626 г., к нему приходили с поздравлениями «из придела св. священномученика Феодора, иже в Пергии… черные попы Дементьян стоварищи» (Холмогоровы. 1884. Стб. 285). Храм сильно пострадал в пожаре 1737 г. После перестройки храм накрыли 4-скатной крышей вместо завершения с «горкой кокошников». На акварелях и гравюрах кон. XVIII - нач. XIX в. небольшой прямоугольный объем ц. во имя прп. Михаила Малеина показан над проездной аркой св. врат, за ним поднимается колокольня, ярус звона к-рой имеет форму октагона. Придел во имя мч. Феодора Пергийского располагался с сев. стороны Малеинского храма, его небольшая главка видна на открытках нач. XX в. за Кремлевской стеной от Спасских ворот. В 1826 г. к Малеинской ц. была пристроена 2-этажная больница для престарелых инокинь, в 1877 г.- аптека. На колокольне, примыкавшей к этому храму, 9 колоколов, из к-рых 2 отмечены как древние, отлитые в 1556 и 1698 гг. В надписях на колоколах XVIII в. упоминаются не только государи, заказчики, мастера и настоятельницы, но и казначеи, так что подобные надписи могут служить дополнительным источником сведений по истории обители (Пшеничников. 1894. С. 87-92).

Престол во имя вмц. Екатерины

Церковь вмц. Екатерины и церковь прп. Михаила Малеина. Фотография. Кон. XIX в.

Церковь вмц. Екатерины и церковь прп. Михаила Малеина. Фотография. Кон. XIX в.

Известен по Ладанным книгам с 1614 г. В 1626 г. он назван приделом «у великой старицы Марфы Ивановны». Вероятно, это был деревянный храм при трапезной. Каменное здание трапезной с ц. во имя вмц. Екатерины построили в 1686 г., 24 нояб., в день памяти Александрийской святой, церковь была освящена патриархом Московским и всея Руси Иоакимом в присутствии царя Иоанна Алексеевича и царевны Софии Алексеевны. В описании этого празднества в честь вмц. Екатерины в документе Патриаршего приказа говорится о том, что ее «мощи стояли в церкви Вознесения Господня» (ДРВ. Ч. 9. С. 230; Холмогоровы. 1884. Стб. 293). Видимо, на церемонию с участием царя и патриарха выносили мощи святой, привезенные в дар участниками одного из синайских посольств. Также упомянуто, что церковь сделана вновь «на воротех в трапезе» (Холмогоровы. 1884. Стб. 293). Неполное представление о внешнем облике церкви известно из текста описи монастырского имущества 1763 г., акварели и гравюры кон. XVIII - нач. XIX в. Церковное здание было прямоугольной формы с одной главой и 4-скатной крышей над св. воротами. Церковь, как и здание трапезной, образовывала южную границу монастырских владений, выходившую на Спасскую ул. На акварели Ф. Я. Алексеева (до 1808; ГИМ) на фасаде церкви под кровлей различимы следы закомар, возможно, оставшиеся от старинной конструкции церкви, переделанной вероятнее всего после пожара 1737 г. По личному распоряжению имп. Александра I в 1808 г. эта церковь была разобрана «за ветхостью». На средства казны на ее месте был построен новый храм. Внимание к зданию с подобным престолом объясняется не только благочестивой памятью императора о некрополе цариц, «святых сродниц», но и патрональным, обетным значением храма, поскольку посвящение совпадало с ангелом государыни, имп. Екатерины II. Готический стиль архитектуры храма (проект предположительно К. И. Росси, архит. А. Н. Бакарев; освящение в 1817) соответствовал старинным соборным фасадам на юж. бровке Кремлевского холма. Храм был одним из красивейших в Москве.

Интерьер церкви вмц. Екатерины. Фотография. Ок. 1900 г.

Интерьер церкви вмц. Екатерины. Фотография. Ок. 1900 г.

К кон. XIX в. Екатерининская ц. имела 2 придела - «новый», в честь Рождества св. Иоанна Предтечи (с 1881) и в честь Казанской иконы Божией Матери. Престол в честь Казанской иконы Божией Матери был основан в 1822 г. в память о некогда существовавшей церкви с тем же посвящением. Первая Казанская ц. была построена еще в петровское время на средства, собранные схим. Иоанной из рода Барятинских. Этой насельнице принадлежала святыня - список Казанской иконы, обретенной в 1579 г. Считалось, что по молитвам перед этим образом исцелялись от слепоты; в обители велись записи чудес от иконы (к 1720 зафиксировано 32 подобных случая). В 1711 г. схим. Иоанна (Барятинская) добилась разрешения выстроить храм в честь этой иконы и в память о царице Наталии Кирилловне, «о своих родителях и о себе». Благословение на строительство инокиня получила от митр. Рязанского и Муромского Стефана (Яворского). Собранной милостыни хватило также на драгоценный оклад на поле со специальным ковчежцем для священных вложений - частей ризы и волос Пресв. Богородицы (икона ныне в собр. ГММК). Книга записей была изъята у владелицы судьей московского Приказа церковных дел архим. Антонием из московского во имя святителя Иоанна Златоуста монастыря для освидетельствования. По его донесению Синод издал указ от 23 июня (июля?) 1721 г. о разборке Казанской ц., чтимую икону было приказано перенести из Вознесенского собора в алтарь кафедрального Успенского собора, утварь передать в ризницу М. В. м. Храм был разобран. В 1729 г., спустя 4 года после кончины имп. Петра I, старица Иоанна обратилась в Синод с прошением о постройке «для ее старости» на прежнем месте теплой Казанской ц. на ее же средства. В дек. того же года разрешение было получено, и к 1730 г. небольшой почти квадратный храм был освящен. После освобождения Москвы от франц. войск храм уже обветшал. Он был разобран, а в 1822 г., при игум. Афанасии (Черкесовой), придел перенесен на хоры Екатерининской ц.

Первоначально территория М. В. м. достаточно условно, но узнаваемо была обозначена на карте «Кремленаград» (из атласа Блеу, Голландия, ок. 1600 г.). Проход между кремлевской и монастырской стенами был широким. За сев. границей мон-ря проходила Чудова ул. К юго-западу от М. В. м., рядом с Чудовым мон-рем, находился двор боярина Ф. И. Шереметева, представительницы семьи к-рого были погребены в монастырском соборе (позднее на этом участке был построен Николаевский дворец). На юж. границе мон-ря, к-рая была более сложного рельефа, впосл. располагалась одноглавая церковь, вероятно, во имя вмч. Георгия (1527). Она стояла вне ограды, на карте между ней и юж. келейным корпусом стена не обозначена. Далее в ограде показаны еще 2 надвратных храма, а между ними за оградой еще один одноглавый храм, к-рый Выголов отождествил с ц. в честь Воздвижения Креста Господня (1450), сооруженной боярином В. Г. Ховриным и не принадлежавшей обители. Ближайший к Георгиевской ц. надвратный храм, на месте к-рого позднее была выстроена ц. во имя вмц. Екатерины,- это, видимо, ц. во имя святителей Афанасия и Кирилла Александрийских. Пшеничников ссылался на архивные дела, в к-рых престол во имя Александрийских епископов упоминался как придельный и принадлежавший обители, но имевший собственный причт (Пшеничников. 1894. С. 106). По мнению Забелина, этот храм еще был действующим в 1792 г., упразднен в нач. XIX в. в связи со строительством Екатерининской ц. Памятью об этом храме служили литургические предметы, сохранявшиеся в ризнице М. В. м.: серебряные потир, дискос, лжица и звездица, пожалованные в дар храму царевной Марией Алексеевной в 1717 г. Сосуды, принадлежавшие этому храму, были по инициативе митр. Московского и Коломенского Макария (Булгакова) переданы игум. Сергией (Волконской) (1871-1884) в Иосифовский жен. мон-рь Екатеринославской епархии.

Вмч. Георгий Победоносец. Деревянный рельеф. Мастер В. Д. Ермолин. Фотография. 10-е гг. ХХ в.

Вмч. Георгий Победоносец. Деревянный рельеф. Мастер В. Д. Ермолин. Фотография. 10-е гг. ХХ в.

Георгиевский храм, построенный в 1527 г., также служил мемориальным целям: он был возведен для статуи вмч. Георгия Победоносца, крупного белокаменного изображения конного воина, древнего герба династии и столицы, стоявшего до перестройки Фроловских ворот на их башне. Этот одноглавый 3-апсидный храм примыкал к стене мон-ря, южный и восточный его фасады выходили на площадь перед ним. В нач. XVIII в. он был отремонтирован и даже к нему пристроили придел во имя вмч. Димитрия Солунского; к XIX в. уцелел лишь храмовый образ из придела, позднее он находился в трапезной ц. прп. Михаила Малеина. В пожаре 1737 г. сгорел весь иконостас Георгиевского храма, кроме храмовой иконы. Церковь была разобрана в связи с постройкой ц. во имя вмц. Екатерины в нач. XIX в., ее алтарь был расположен на месте храма вмч. Георгия. В документах упоминается «затвор св. Георгия»: возможно, это место служило помещением для престола древней церкви. Из документов известно о судьбах нек-рых служителей этой церкви: диак. Георгий в Смутное время оказался на Ваге, 3-м священником при шенкурской Архангельской ц., о чем стало известно от его сына, свящ. Феодора, добивавшегося в 1640 г. отцовского места (ДАИ. Т. 2. Стб. 235).

Вероятно, при царе Феодоре Иоанновиче М. В. м. была отдана земля подворья Новодевичьего монастыря к западу и проход между Кремлевской стеной и монастырской оградой с востока. К кон. XIX в. границы М. В. м. определяли: на севере - Сенатский двор, на западе - здания, принадлежавшие Николаевскому дворцу и Чудову мон-рю, на востоке - участок стены Кремля севернее Спасской башни. В то время в мон-ре существовали такие здания, как собор в честь Вознесения Господня с приделами в честь Успения Пресв. Богородицы и иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость»; ц. во имя прп. Михаила Малеина с приделом во имя мч. Феодора «иже в Пергии»; ц. во имя вмц. Екатерины с приделами в честь Рождества св. Иоанна Предтечи и Казанской иконы Божией Матери. Обитель имела 2- и 3-этажные каменные корпуса с деревянными галереями (с вост. стороны), каменные сараи, помещения для карет и скота, деревянную часовню, колодец, беседку, сады и теплицу. Мон-рь соблюдал древние традиции - на всю 1-ю седмицу Великого поста его ворота запирались. В сер. XVIII - 30-х гг. XIX в. инокини занимались изготовлением «изукрашенной вербы» (с использованием искусственных цветов, дутых восковых плодов и фигур), продававшейся на Красной пл. на Вербное воскресенье (Кондратьев. 2003. С. 58; Гордеева. 2006).

О почитании чудотворной иконы Божией Матери «Одигитрия» в М. В. м. известно уже из сообщений летописей о пожарах, которые М. В. м. претерпел в 1482 г., а также позднее. Эта визант. икона «чюдная… якоже в Царьграде чюднаа, иже исходить во вторник да в среду на море» (ПСРЛ. Т. 6. Вып. 2. С. 314; Т. 20. Ч. 1. С. 348). В пожаре 1482 г. икона утратила живопись и на сохранившейся деревянной основе образ был заново создан одним из лучших мастеров своего времени: «и написа Денисей иконник на той же дске образ» (Там же. Т. 6. Вып. 2. С. 314). Подобная икона, повторявшая размеры и, очевидно, облик к-польской иконы «Одигитрия» из мон-ря Одигон, по мнению Л. А. Щенниковой, была подарена обители еще вел. кнг. Евдокией Димитриевной, дочерью вел. кн. Димитрия Константиновича, при правлении которого в Суздальско-Нижегородское княжество в 1382 г. свт. Дионисий, митр. Суздальский, принес из К-поля список чудотворной иконы. Образ был одним из самых почитаемых в монастыре и в городе. Из письменных источников известно, что в XVII - нач. XX в. эта икона (или ее заместительница) принимала участие в большом крестном ходе из Успенского собора Московского Кремля.

Икона «Одигитрия» утратила в пожаре 1482 г. богатейший приклад - «кузнь». Новое изображение на уцелевшей доске, исполненное мастером Дионисием, также принадлежит к лучшим творениям рус. иконописи. Ныне икона хранится в ГТГ, ее размер - 135×111 см. Икона была 2-сторонней, на оборотной стороне видны ковчег, паволока и левкас, в местах утраты к-рого просматривается обгоревшее дерево (Гусева Э. К. Об иконе Одигитрии 1482 г. из Вознесенского мон-ря и ее значении в творчестве Дионисия // ПКНО, 1982. Л., 1984. С. 233-247; Она же. Моск. и смоленские иконы «Богоматери Одигитрии» и сложение общерус. иконографии «Одигитрии Смоленской» в XV - нач. XVI в. // ГММК: Мат-лы и исслед. М., 1998. [Вып. 11:] Рус. худож. культура XV-XVI вв. С. 92-117; Щенникова Л. А. Икона «Богоматерь Одигитрия» из Вознесенского мон-ря Моск. Кремля и ее почитание в XV-XVII вв. // Ферапонтовский сб. М., 1999. Вып. 5. С. 272-292; Дионисий «живописец пресловущий»: Выст. произведений древнерус. искусства XV-XVI вв. из собр. музеев и б-к России: Кат. М., 2002. Кат. 1. С. 78-81). На к-польское происхождение иконы указывают такие детали, как медальоны с изображениями в верхних углах средника склонившихся поясных фигур архангелов или широкие поля доски. Белые фон, нимбы и поля слегка покрыты голубоватым тоном; это дало возможность исследователям предположить, что икону уже в 1482 г. собирались украсить окладом. Лики Богородицы и Младенца написаны по зеленовато-оливковому санкирю многослойным светлым охрением плавью с легкой подрумянкой. Белые движки подчеркивают радужки глаз, высветления в лично́м, напр., они сохранились на правой ножке Младенца. Коричневым рисунком пройдена разделка ликов, более темный коричневый рисунок использован для ангельских ликов, волос Младенца, складок вишневого мафория. Сине-зеленым тоном написан рукав у запястья Божией Матери, чепец имеет бирюзовый оттенок. Сохранились следы золотых звезд над Ее челом и на плече. Надпись, передающая название извода, помещена над правым плечом Пресв. Богородицы. Редкая особенность - свиток, упирающийся в колено Младенца, роднит этот образ с иконой, восходящей к Смоленскому образу «Одигитрия», с появившейся в Москве в 1456 г. иконой из Смоленского собора Новодевичьего мон-ря. Система живописи, а также палеография надписей сходны с бесспорными произведениями мастера Дионисия, такими как роспись собора в честь Рождества Пресв. Богородицы в Ферапонтовом мон-ре (1502). Для чтимой иконы создавались драгоценные оклады, вероятно, к одному из них относится золотой венец на главу Христа Еммануила с драгоценными камнями и резьбой, украшенной эмалью с росписью (2-я пол. XVII в., ГММК; Мартынова М. В. Моск. эмаль XV-XVII вв.: Кат. М., 2002. № 150. С. 164; Меняйло. 2011. С. 10). В кон. XIX в. на иконе был богатый приклад: древний венец с «городами», убрус и цата со множеством драгоценных каменьев и жемчугом (Стерлигова И. А. Драгоценный убор 3 кремлевских чудотворных икон Богоматери // Православные святыни Моск. Кремля в истории и культуре России: Сб. ст. М., 2006. С. 161-162), а также риза 1814 г., сделанная из монастырского серебра по заказу игум. Трифены. По сторонам образа были сделаны створки с изображениями чудес, происходивших от к-польской иконы Божией Матери «Одигитрия». Щенникова предполагает также, что в число приклада древней иконы «Одигитрия» из М. В. м. входила лицевая пелена с изображением процессии с к-польской иконой «Одигитрия», исполненная в Москве в кон. XV в. и известная как «пелена Елены Волошанки» (по атрибуции опубликовавшей ее Щепкиной; ныне в ГИМ). Одним из аргументов, подтверждающим точку зрения исследовательницы, является почти полное совпадение иконы с образом Божией Матери «Одигитрия» на пелене и иконе, поновленной в 1482 г. мастером Дионисием.

К числу также почитаемых икон относятся как сохранившиеся иконы из церквей М. В. м., так и известные по описям и другим источникам. В Вознесенском соборе издавна находилась икона с образом вмц. Екатерины, к к-рой, вероятно, прилагалась пелена 1-й трети XVI в. с изображением этой святой (ГММК, см.: Меняйло. 2000. С. 96, 99). Храмовый образ, созданный ок. 1686 г. (под записью XIX в.; Она же. 2011. С. 44, 45) и находившийся в церкви во имя вмц. Екатерины в М. В. м., стал одной из самых почитаемых рус. икон великомученицы. Она представлена в рост, с крестом в поднятой правой руке и со свитком. Образ покрыт драгоценной ризой, открыты только лик и руки святой; риза украшена богатейшим орнаментом, за исключением складок одеяний. Нимб святой дополнен венцом наподобие царского, а также короной, которую несут ангелы, что приближает великомученицу по степени почитания к самой Царице Небесной. Драгоценными камнями и жемчугом отделаны венец-шапка, ожерелье, пояс и подольник ее платья.

В Вознесенском соборе находился почитаемый образ свт. Николая Чудотворца в изводе Можайской иконы-статуи (нач. XVII в.) - это житийный образ с подробным циклом деяний и чудес в 20 клеймах. Возможно, он повторял какой-то древний образ, т. к. в обители в качестве иконы почиталась лицевая пелена с образом свт. Николая Чудотворца Можайского, в сер. XVII в. образ был украшен окладом.

Иконостас собора в честь Вознесения Господня. Фотография. 1929 г.

Иконостас собора в честь Вознесения Господня. Фотография. 1929 г.

В числе вкладов - семейные иконы и святыни. Кнг. А. В. Трубецкая в 1633 г. в память о матери и сестре вложила в М. В. м. небольшую икону с Владимирским образом Божией Матери, написанную на золоте (сер. XVI в., ГММК; см.: Меняйло. 2011. С. 33). Хотя икона была написана в ту эпоху, когда были созданы наиболее точные списки древнейшей чудотворной иконы этого извода для московского Успенского собора, в ней были воспроизведены иконографические особенности списков Владимирской иконы раннемосковского времени: прежде всего это расположение на одном уровне рук Пресв. Богородицы. В. А. Меняйло на основании анализа описей М. В. м., особенно описи 1820 г., предполагает, что икона размещалась в киоте на почетном месте у гробницы царевны Татианы Михайловны. Согласно приписке на поле описи, к 1859 г. икона была перенесена в Успенскую придельную церковь собора, а в 1910 г. находилась в алтаре ц. во имя мч. Феодора Пергийского, откуда поступила на хранение в музей. Ныне она помещена в иконостасе Успенского собора Московского Кремля над дверью в жертвенник.

В ц. прп. Михаила Малеина, неоднократно горевшей, не осталось древнего убранства - икон, почитаемых новой царской династией. По описи 1820 г., в храме на стене за престолом висел Федоровский образ Божией Матери. С ним делегация бояр и священников пришла весной 1613 г. в Кострому просить юного Михаила Романова венчаться на царство. Один из первых вкладов старицы Марфы Иоанновны в Москве был сделан в дворцовую ц. в честь Рождества Пресв. Богородицы - Феодоровская икона Божией Матери и пелена к ней.

Особая страница истории М. В. м. связана с почитанием Казанской иконы Божией Матери. Икона «Богоматерь Казанская», написанная мастером из круга мастеров Оружейной палаты, произведения которых близки к произведениям Симона Ушакова кон. 70-х - нач. 80-х гг. XVII в., принадлежала схим. Иоанне (Барятинской) (ныне в ГММК). Для почитаемой инокиней иконы 10 янв. 1717 г. был «построен» (собран и возложен на икону) золотой оклад с венцами, цатой, жемчужной обнизью. Детали одежд Богородицы и Младенца украшали изумруды, алмазы, сапфиры. На левом поле иконы вмонтирован ковчег со слюдяной крышкой, в котором заключены частицы ризы и волос Пресв. Богородицы (по предположению Меняйло, оклад связан с семьей кн. В. В. Голицына - см.: Меняйло В. А. Икона-реликварий «Богоматерь Казанская» // Христ. реликвии. 2000. С. 71). Небольшая икона «Богоматерь Казанская» покрыта серебряным позолоченным окладом с богатейшим многоцветным убором (Костина. 2003. Кат. 41. С. 63-64). У Богородицы и Младенца золотые нимбы, украшенные цветными камнями, над нимбом Пресв. Богородицы ангелы, херувимы и серафимы поддерживают венец с эмалью, на крещатых «городках» к-рого исполнен деисус, на убрусе Божией Матери закреплена имп. корона. В декор прочеканенной цаты входят жен. серьги кон. XVII в. (атрибуция Стерлиговой) и чеканные накладки с камнями, которые нашивались на одежду. На левом поле под крестом закреплен прямоугольный ковчежец с замочком, заключающий частицы волос и ризы Пресв. Богородицы. На правом поле оклада - картуш с подписью о времени создания ризы и золотого венца на икону, «при схимонахине Иоанне Борятинской подаянием б(о)голюбивых ч(е)л(ове)къ» (Там же. С. 69). Икона оставалась святыней церкви, посвященной этому образу, после закрытия мон-ря была отдана патриарху Московскому и всея России Тихону, но 13 нояб. 1918 г. была изъята из Патриархии и передана в Оружейную палату. Лишь в 1997 г. Н. Н. Чугреева установила связь иконы с М. В. м. (Чугреева. 2000).

Сохранилось неск. икон из Вознесенского собора. Возможно, для местного ряда соборного иконостаса предназначались иконы 30-40-х гг. XVII в. «Благовещение Пресв. Богородицы» (Меняйло. 2011. С. 15) и «Св. Троица» (под записью XIX в.). По исполнению икона с образом Благовещения близка произведениям, созданным до Смуты: как и в памятниках годуновской эпохи, фигуры отличаются сочетанием хрупких пропорций и широких одежд со сложными каскадами складок; выделяются богатая орнаментика на серебристом фоне, наличие узоров в архитектуре, одеяниях, деталях композиции. В собрании Музеев Кремля сохранилась икона арх. Гавриила, близкая по размеру иконам из местного ряда иконостаса в ц. прп. Михаила Малеина (1-я пол.- сер. XVII в., прописи - XIX в.; см.: Там же. С. 37).

О древнем иконостасе Вознесенского собора сведений не сохранилось. Ок. 1679 г. был создан новый, 6-ярусный иконостас в барочном стиле, ставший основным во внутреннем пространстве собора. Благодаря усилиям заведующего Музеями Кремля Померанцева он был перенесен в 1929 г. в ц. во имя Двенадцати апостолов в Патриарших палатах, к северу от Успенского собора. Не только растительная резьба архитектурных элементов (разделительных столбиков в виде витых колонн и спускающихся лоз и межъярусных тябел), но и стиль живописи икон создает единый ансамбль. Расположение рядов иконостаса отличается от того, как они составлены в памятниках более раннего времени. Под завершающим всю конструкцию распятием с предстоящими помещена овальная икона «Положение во гроб», а по сторонам ее - ряд, посвященный Страстям Господним. Как и в др. иконостасах 2-й пол. XVII в., праздничные иконы помещены под деисусным рядом. Иконы Страстного цикла написаны на основе композиций, заимствованных из западноевроп. гравюр, таких как в Пискатора Библии, изданной в Амстердаме в 1650 г. Иконы этого комплекса представляют собой шедевры мастеров Оружейной палаты, искусно сочетавших традиц. изводы и композиции с европ. образцами. Рус. мастера тщательно воспроизвели архитектурные фоны, пространственное построение сюжета, особенности жестов и костюмов персонажей, в соответствии со вкусами своего времени драпировки, богатые узорами; образ Спасителя выделен нимбом. В решении пространственных задач, в изображении архитектуры или ландшафтов, показанных через арочные проемы, проявилось желание подражать образцу. Присутствуют и редкие детали. На иконе «Сретение Господне» за Пресв. Богородицей следует прор. Анна, а обращенная назад ее голова, как и указующий жест руки, адресованы прав. Иоакиму, отцу Божией Матери, как если бы вместо Сретения Господня мастер желал изобразить Введение Пресв. Богородицы в Иерусалимский храм. Традиционно написана Св. Троица («Гостеприимство Авраама»), в к-рой дополнительные фигуры придают асимметрию сложившейся композиции: праматерь Сарра выглядывает из дверей палаты за спиной своего мужа (Меняйло. 2005).

К более позднему периоду барочного искусства в России относятся сохранившиеся иконы из Успенского придела. Они были написаны ок. 1731 г. для здания, возведенного по заказу В. Ф. Салтыкова. К европ. барочным образцам восходит икона «Воскресение Христово (Восстание из гроба)». Храмовый образ «Успение Пресв. Богородицы» пострадал в пожаре 1737 г. и был переписан (кон. XVIII в., до 1820?). Из небольшого придела сохранились икона «Свт. Василий Херсонский», образ небесного покровителя строителя храма Салтыкова. Икона находилась справа от царских врат за образом «Воскресение Христово». На сев. дверях, сразу за храмовым образом, находился образ архидиак. Стефана (Она же. 2011. С. 32-36).

Судя по архивным фотографиям, иконы в иконостасе храма во имя вмц. Екатерины и ее придельных церквей, напр. во имя Рождества св. Иоанна Предтечи, были «византийского письма» во вкусе сер.- 2-й пол. XIX в., т. е. в академическом стиле рус. живописи. Из М. В. м. происходят еще 3 древние иконы, хранящиеся ныне в ГТГ, в т. ч. с изображением прп. Феодосии, мастера Кирилла Уланова (1690 г.; Антонова, Мнева. Каталог. 1963. Т. 1. С. 125; Воронов. 2017. С. 99).

Свящ. А. Пшеничников упоминает, что ризница находилась в соборе над придельным Успенским храмом, на 2-м этаже. Ценнейшие предметы, богослужебная утварь и книги (не позднее XVII в.), являлись, как правило, царскими вкладами. Пшеничников упоминает ряд драгоценных предметов: 2 напрестольных Евангелия, «печатанных на александрийской бумаге» (1681 и 1698 гг.), в драгоценных окладах; серебряный напрестольный крест с золотой пластиной, положенной на лицевую сторону, и образом вмч. Феодора Стратилата, вероятно из вклада времени царя Феодора Иоанновича в новый каменный собор М. В. м.; золотой напрестольный крест с частицами мощей, вложенный царем Михаилом Феодоровичем в 1631 г.; золотая братина - подарок царицы Евдокии Лукьяновны супругу; золотой литургический набор из вклада царя Алексея Михайловича. В ризнице хранились серебряная водосвятная чаша и крест старицы Феодосии (Сицкой, дочери кн. В. И. Ростовского), очень кратко описаны самые ветхие предметы, напр., напрестольный серебряный крест древней работы без рукояти, к-рые могли восходить к начальной поре существования обители (Пшеничников. 1894. С. 63-71; ныне в ГММК, см.: Декоративно-прикладное искусство Вел. Новгорода: Худож. металл XI-XV вв. / Ред.-сост.: И. А. Стерлигова. М., 2008. Кат. 8. С. 134-135).

Опубликовано изображение наперсного (нательного) креста из яшмы (XII в.; ГММК; Визант. древности. 2013. Кат. 60. С. 267), окованного с 3 концов и с оборота серебряной с позолотой оправой рус. работы XVII в.; по типу он сходен с крестом из Ст. Рязани и, возможно, связан с напрестольным крестом, созданным при игум. Трифене (Слепцовой) во время возобновления М. В. м., после 1812 г.

В собрании Музеев Кремля исследованы и опубликованы литургические предметы из ризницы М. В. м., прежде всего изделия московских серебряников 1-й пол. XVIII в. В петровское время в обители был сделан серебряный золоченый напрестольный крест в упрощенном барочном стиле, в который вложили частицы Древа Креста Господня, мощей апостолов Матфея, Луки, Филиппа, сщмч. Антипы, еп. Пергамского. При игум. Евстолии (Лодыгиной) из монастырского серебра были сделаны 2 тарели с композицией «Благовещение Богородицы» и изображением Распятия; согласно надписи, они были вложены в мон-рь 29 мая 1733 г. Московский мастер Иван Егоров сделал для обители серебряное кадило (1742). По заказу игум. Елены (Ржевской) был изготовлен сосуд для освящения елея, вина и хлеба на всенощной (1748); он имеет вид подноса сложной формы на 4 литых ножках и с 4 литыми фигурами ангелов, 2 из к-рых держат над головой чашу, один - букет и еще один - сосуд с крышкой. По заказу той же настоятельницы была сделана дарохранительница в виде престола на высоком фигурном подиуме под пышным киворием с подобными же изображениями объемных предметов (1748; мастер В. М. Орлов).

Сохранилось Евангелие 1711 г. в драгоценном окладе 1710 г., на серебряной крышке к-рого закреплены сканные накладки XVII в., центральный медальон с Деисусом и наугольники с образами евангелистов. К числу шедевров рус. торевтики и эмальерного дела принадлежит оклад для верхней доски (1732) Евангелия (М., 1681): его поверхность, как и накладные наугольники и центральный медальон, отделаны просечной чеканкой и позолочены, традиционные типы изображений представлены в эмалевых медальонах (композиции «Воскресение Христово», «Страсти Господни» и образы Евангелистов).

Сохранился ряд предметов, связанных с поминальными службами у погребений представительниц имп. семьи 1-й пол. XVIII в., прежде всего родственниц имп. Анны Иоанновны. Эти предметы были вложены в мон-рь в год восшествия императрицы на рус. престол (1730): кутейные блюда «для выносу на гроб» дочерей царя Иоанна V Алексеевича и родных сестер императрицы, царевен Марии и Феодосии, а также сестры имп. Петра, кнж. Наталии Алексеевны; серебряный убор для гроба царевны Прасковьи Иоанновны с небольшой объемной короной, похожей на императорскую, и целым рядом накладок (1731). Возможно, в обители находился небольшой серебряный ковчег-мощевик с позолоченной крышкой, связанный с семьей 1-го царя из династии Романовых. Это прямоугольный ковчег 2-й четв. XVIII в., однако в надписи на нем упоминается 7125 (1616/17) г., сведения о различных мощах и о принадлежности личному имуществу матери царя Михаила Феодоровича («сие моление келейное... великия старицы Марфы Иоановны»), среди мощей - частицы от Древа Креста Господня, камня Гроба Господня, ризы Пресв. Богородицы, частицы мощей св. Иоанна Предтечи, евангелистов и апостолов, Вселенских святителей, рус. святых. Вероятно, ковчег был сделан для святынь после перемещения их из обветшавшего первоначального места хранения.

В М. В. м. постоянно поновляли древние предметы богослужения. Напрестольный крест XVI в., обложенный сканью, созданной на периферии Новгорода, вероятнее всего в провинциальной мастерской на Русском Севере, был реставрирован в XVII-XVIII вв.: на нем появились нехарактерные для Новгорода, грубой работы касты для камней и эмалевые лицевые дробницы (Пшеничников. 1894. Рис. 13. С. 65; Декоративно-прикладное искусство Вел. Новгорода: Худож. металл XVI-XVII вв. / Ред.-сост.: И. А. Стерлигова. М., 2008. Кат. 8. С. 266-267).

В ризнице же хранились 13 надгробных покровов, предназначенных для погребений в соборе (Воронов. 2017. С. 75). Опубликовано лишь изображение одного, с гробницы царицы Наталии Кирилловны - покров из черного бархата с Голгофским крестом из 43 лицевых золотых дробниц, с пространными надписями и 4 изумрудами (Пшеничников. 1894. Рис. 2. С. 63). Поскольку обитель была женской, а насельницами или вкладчицами были представительницы знатных и богатых семей гос-ва, в ризнице было много шитых предметов церковного убранства и обихода. Довольно большое число этих предметов сохранилось и составляет часть коллекции древнерус. лицевого шитья в Музеях Московского Кремля.

К числу древнейших предметов шитья из М. В. м. следует отнести 2 лицевые пелены, упомянутые в описях XVIII-XIX вв. как «иконы»: пелена с образом вмц. Екатерины на светлом фоне (Там же. Рис. 8. С. 64). Возможно, пелена была создана в мастерской вел. кнг. Соломонии Сабуровой в 1-й трети XVI в. (Меняйло. 2000. С. 96, 97); согласно описям собора, она находилась в 1859 г. на юж. стене рядом с Казанской иконой Божией Матери. Др. пелена, с образом свт. Николая Чудотворца (Николой Можайским) и тропарем святителю (1000-летие рус. худож. культуры: Кат. выст. М., 1988. Кат. 354), в древности также упоминалась как икона (Пшеничников. 1894. Рис. 9. С. 64). Можайским образ назван в надписи; наличие тропаря и кондака также указывают на вероятное использование пелены как выносной иконы (хоругви?). Вероятно, пелена была создана в мастерской вел. кнг. Елены Глинской во 2-й четв. XVI в.

Чудотворную икону Божией Матери, поновленную Дионисием, также сопровождали пелены с образом «Одигитрия» (2 опубл. см.: Пшеничников. 1894. Рис. 1. С. 62). Самая ранняя лицевая пелена была вышита в Москве в мастерской Д. М. Мстиславской в 1630 г. (ГММК; Меняйло. 2011. С. 11); на ней - строки кондака «К Богородице прилежно ныне притецем» и молитвы «Не имамы иныя помощи». Пшеничников называет ее Смоленской иконой Божией Матери. Др. пелена с образом Богоматери «Одигитрия» и надписями на полях: тропарь «К Богородице прилежно ныне притецем» и подписью под средником: «Сия пелена дана в до(м) Вознесения Христова» (Пшеничников. 1894. Рис. 7). Черты лика Богоматери чрезвычайно крупные (особенно глаза), нимбы вышиты с имитацией драгоценных камней. По замечанию Н. А. Маясовой, в шитье повторены детали пелен XV в. со Смоленским образом Божией Матери: одежда Младенца шита единым цветом без разделения на хитон и гиматий, с пояском, перетягивающим одеяние. Из М. В. м. происходит лицевая пелена с Владимирским образом Божией Матери, шитым по красному атласу и при поновлениях прописанным творенным золотом; с большой осторожностью Маясова предположила, что пелена предназначалась для самой древней в мон-ре иконы этого извода (XVI в.; ГММК), стоявшей в соборе в ногах гробницы царевны Татианы Михайловны, т. е. той иконой, что была вложена кнг. Трубецкой в 1633 г.

При царице-инокине Марфе Иоанновне, матери царя Михаила Феодоровича, М. В. м. становится частью царицыных мастерских и светлиц, центром лицевого шитья. Об этом известно по отрывкам из Книг верхнего относа, содержащих записи о выдаче материалов для шитья и рукоделия мастерицам, которые выполняли заказы царицы. С осени 7125 (1616) г. «в хоромы» великой старицы передавали ткани и драгоценные украшения для шитья различных предметов, преимущественно церковного убранства (покровов для гробниц Московских святых и пелен) или личного благочестия, а также одежды («что послать в Литву преосвященному митроп. Филарету Никитичу»), для встречи и достойного украшения принесенной в Москву от шаха Аббаса ризы «на срачицу Господню» весной 1625 г. В книгах подробно описано изготовление погребальных одежд и неск. покровов для внезапно умершей вскоре после свадьбы 1-й жены царя Михаила Феодоровича, царицы Марии Владимировны, а также подарков от новой царицы, Евдокии Лукьяновны (Забелин И. Е. Домашний быт русских царей и цариц. М., 2003. Т. 3: Мат-лы к т. 2. С. 634-636, 643-645, 647-648, 657). Возможно, к этому времени относится большая (112,5×100 см) лицевая пелена с образом «Похвала Пресв. Богородице», на котором помимо пророков с атрибутами у престола Божией Матери в молении предстоят покровители царя Михаила Феодоровича и его матери - прп. Михаил Малеин и прп. Марфа (ныне в ГРМ; Лихачева Л. Д., Плешанова И. И. Древнерус. декоративно-прикладное искусство в собр. ГРМ: Кат. выст. Л., 1985. Кат. 111. Ил. 125-126. С. 210-211). В 1627 г. была вышита плащаница (Пшеничников. 1894. Рис. 10. С. 64). Пшеничников приводил сведения о том, что после тропаря приписка: «Голицыны», указывающая на фамилию заказчиков, или жертвователей плащаницы. Д. С. Дмитриев в работе 1908 г. предположил, что это старицы Александра и София Голицыны. Ко времени составления каталога древнерус. шитья в Музеях Московского Кремля последние литеры надписи уже не читались и Маясова затруднилась с прочтением имени заказчика. Она идентифицировала плащаницу как работу мастерской М. В. м., по иконографии близкой к тем плащаницам, посл. четв. XVI в., особенно которые изготавливали в мон-рях и копировали плащаницы кнг. Евфросинии Старицкой; но они были проще по рисунку и исполнению. Из мастерской бояр Милославских вышла вложенная в М. В. м. лицевая пелена с образом «Вознесение Господне», престольного праздника монастырского собора (60-е гг. XVII в., ГММК). Она сделана в провинциальной мастерской, но ценность ее в сходстве с др. лицевыми предметами, к-рые вложены с благочестивыми целями в московские храмы, в т. ч. монастырские, для их украшения.

Богослужебные шитые предметы из ризницы М. В. м. многообразны. Поручи с образом Благовещения Богородицы, шитые в России в кон. XVI - нач. XVII в. (Пшеничников. 1894. Рис. 13-14) Маясова по технологическим особенностям (развитое золотное шитье, применение шелка лишь в лично́м, отсутствие оттенений в лично́м, характер растительного орнамента, палеография полууставных надписей, упрощенный рисунок при особой орнаментальности) считала работой укр. мастера-знаменщика. Вкладом князей Голицыных был набор из 3 сударей (покровцов на служебные сосуды), из к-рых изображение самого крупного, с образом лежащего на одре Спасителя, было опубликовано еще в кон. XIX в. (Пшеничников. 1894. Рис. 3). Этот комплект (1643; ГРМ; см.: Рус. мон-ри: Искусство и традиции: Кат. выст. СПб., 1997. С. 117-119) был передан из М. В. м. в 1913 г. для торжественного богослужения в придворную ц. в честь Феодоровской иконы Божией Матери в Царском Селе (ныне Пушкин) и, вероятно, поэтому остался в новой столице. На сударе в конце литургической надписи вышита фамилия вкладчиков (Голицыны), а на фоне средника на сударе «Агнец Божий» помещена вкладная надпись, содержащая офиц. упоминание государя, год создания этого предмета, имя вкладчицы, старицы Александры (Голицыной), вложившей в мон-рь этот комплект покровцов «на вечное поминание». Очевидно, как личный вклад в обитель был вложен комплект богослужебных тканей, сударей на чашу для Св. Даров с изображением Христа, «Агнец Божий» и Богородицей «Знамение» или «Воплощение» (Пшеничников. 1894. Рис. 4-6). Маясова опубликовала это шитье как произведения 2-й пол. XVII в. В мон-ре хранилась лицевая вышитая епитрахиль кон. XVII в. с образами святителей и богатым орнаментальным узором (Пшеничников. 1894. С. 64-65. Рис. 11).

О некоторых произведениях, возможно также созданных в М. В. м., известно лишь из письменных источников. Во Вкладной книге (1648) Высоцкого серпуховского в честь Зачатия Пресвятой Богородицы монастыря упоминается вклад, сделанный в 1631 г., кнг. Марина «Вознесенского московского монастыря» вложила в серпуховскую обитель «полицу» (палица, епигонатий), шитую золотом и серебром, ее сюжет из Богородичного цикла - «Зачатие св. Анны», надпись содержит имя заказчицы и вероятной исполнительницы шитья. За этот вклад следовало поминать «иноку Марину». Поскольку упоминание вклада идет после перечисления вкладов семьи Бибиковых, возможно, к ней принадлежала и мон. Марина. Но если учитывать сведения из приписки на полях, вероятно, она была из рода князей Кривоборских, вотчинников с Белоозера (Вкладная книга серпуховского Высоцкого мон-ря / Сост.: С. С. Ермолаев, Е. В. Лыкова, В. В. Шилов. М., 1993. С. 38). Традиции лицевого шитья сохранялись в мон-ре и позже. Так, в правление игум. Евгении (Виноградовой), с 1893 г. до закрытия мон-ря в кон. 1918 г., работали златошвейные мастерские. В 1903 г. был закончен шитый лицевой покров на гробницу прп. Евфросинии Московской.

Некрополь М. В. м. служил местом погребения жен и дочерей муж. потомков вел. кнг. Евдокии Димитриевны. Первой была погребена сама основательница мон-ря (1407), последнее погребение в соборе было сделано в 1731 г.: пышный надгробный памятник в диаконнике собора предназначался для могилы царевны Прасковьи, дочери царя Иоанна V Алексеевича и родной сестры имп. Анны Иоанновны. Захоронения в соборе были обозначены гробовыми плитами или надгробницами в интерьере, подобно тому как это было в кремлевском Архангельском соборе. Одна из первых попыток обозначить порядок захоронений в соборе М. В. м. и составить историю этого комплекса была предпринята Пшеничниковым в «Кратком историческом описании первоклассного Вознесенского девичьего монастыря». Он приводит план погребений и порядок их размещения внутри здания, имена и краткие сведения о жизни каждой из 33 упомянутых им усопших представительниц царствующего дома, погребенных там (данные были собраны им из надписей.- Пшеничников. 1894. С. 30-54; воспроизведен: Воронов. 2017. С. 77). В соборе находились погребения вел. кнг. Евдокии, до окончания строительства каменного здания в 1467 г. здесь были похоронены кнг. Анастасия, жена кн. Юрия Димитриевича Звенигородского и Галицкого (Ɨ 11 июля 1422), вел. кн. София Витовтовна (в иночестве Синклитикия; Ɨ 5 июля (15 июля ?) 1453), вел. кн. Мария Борисовна (Ɨ 22 апр.; погребена 24 апр. 1467) (ПСРЛ. Т. 25. С. 236, 245, 273, 279).

Погребения вел. княгинь правящего дома и первых покровительниц монастыря, в т. ч. его основательницы, прп. Евфросинии, находились в строящемся здании. Это вызывало у исследователей вопрос, не имел ли 1-й каменный собор подземного яруса - подцерковья-подклета, предназначенного для погребальных целей. Выголов отметил, что при перестройках здания погребения основательницы и ее преемниц оставались внутри собора, в юго-зап. углу. Он же установил, что собор был выстроен без подклета и не был сделан при перестройках, чем напоминал др. соборы-усыпальницы Московского Кремля - Успенский и Архангельский (Выголов. 1988.С. 46).

Видимо, к XIX в. были утрачены сведения о погребении вел. кнг. Елены Стефановны (Волошанки), скончавшейся, по сообщениям летописей, в 1483 г. Также неизвестно, где находится погребение одной из дочерей вел. кн. Иоанна III Васильевича, кнг. Евдокии Иоанновны, сестры вел. кн. Василия III Иоанновича, выданной им замуж за крещеного татар. царевича Петра. Кнг. Евдокия умерла в февр. 1513 г. в молодом возрасте, оставив 2 малолетних дочерей (Панова. 2003. С. 145-146).

В 1929 г. при разборке пола собора появилась возможность вынести саркофаги из предназначенного к сносу здания. Число древних захоронений оказалось вдвое больше, чем надгробных сооружений во внутреннем пространстве собора. После выноса из собора саркофаги были помещены в подвальную палату юж. пристройки Архангельского собора Московского Кремля. С этого момента представилась возможность изучать содержимое саркофагов (костные и материальные останки), а также внешний вид погребений представительниц правящего дома и знатных семейств. Кроме того, во время археологических исследований на территории М. В. м. обнаружили ряд находок, обогативших представление о прошлом Москвы и ее укрепленного города в домонгольское время. Были найдены фрагменты изделий кон. XII - нач. XIII в.: стеклянного перстня с прозрачным синим обручем и непрозрачным желтым щитком; красноглиняной амфоры, сделанной в Трапезунде (Визант. древности. 2013. Кат. 121, 133. С. 543, 547). В кон. XX в. с помощью судмедэкспертов проводится изучение останков из погребений М. В. м. и реконструируют портретный облик некоторых женщин из дома Калиты: прп. Евфросинии (вел. кнг. Евдокии Димитриевны), вел. кнг. Софии Палеолог, вел. кнг. Елены Глинской, инокини Александры (царицы Ирины Феодоровны Годуновой) (автор всех портретов-реконструкций - С. А. Никитин). Опубликованы 2 тома из 4-томного исследования погребений, составлявших некрополь М. В. м.