ПЕРЕСОПНИЦКОЕ ЕВАНГЕЛИЕ

(НБУВ АНУ Ир. Ф. I. № 15512, 1556-1561), Евангелие-тетр, памятник восточнослав. (украинского) кириллического книгописания, книжной иллюминации и миниатюры, созданный в 1556-1561 гг. на Волыни (ныне Хмельницкая и Ровненская области Украины). П. Е. получило название по Пересопницкому Рождество-Богородичному мон-рю, где 29 авг. 1561 г. была закончена работа над рукописью. После того как в 1630 г. мон-рь перешел во владение Клеванской иезуитской коллегии, а его постройки были разобраны, следы П. Е. теряются. Документально история рукописи прослеживается с 1701 г., когда П. Е. в обновленном и украшенном переплете было прислано гетманом И. С. Мазепой в дар Вознесенскому собору в переяславском Вознесенском мон-ре (см. Переяслав-Хмельницкий в честь Вознесения Господня мужской монастырь), о чем свидетельствует вкладная запись по нижнему полю на л. 2-7. Впосл. П. Е. оказалось в б-ке Переяславской ДС, где в 1837 г. было обнаружено славистом О. М. Бодянским, опубликовавшим в 1838 г. описание рукописи. В 1862 г. в составе семинарской б-ки П. Е. перевезли в Полтаву, куда из Переяславля была переведена семинария. В 1873 г. министр народного просвещения и обер-прокурор Синода гр. Д. А. Толстой вывез П. Е. из Полтавы и подарил вел. кн. Петру Георгиевичу, принцу Ольденбургскому, после смерти к-рого рукопись в 1887 г. была возвращена в Полтаву. В нач. XX в. П. Е. передано в Полтавское древлехранилище, с частью собрания к-рого в 1919 г. перешло в Полтавский историко-краеведческий музей. Во время второй мировой войны П. Е. было эвакуировано в Уфу. В 1945 г. рукопись оказалась в Киево-Печерской лавре, откуда в 1948 г. поступила на хранение в отдел рукописей Библиотеки АН УССР (ныне НБУВ ИР).

Значение П. Е. для истории слав. библейской традиции во многом определяется тем, что оно является одним из первых переводов библейских книг на «просту мову» («мову рускую»), выполненных в XVI в. на правосл. землях Великого княжества Литовского (ВКЛ) и Короны королевства Польского (ср. Креховский Апостол 1563 г., Евангелие Василия Тяпинского ок. 1580 г., Евангелие Валентина Негалевского 1581 г.). «Проста мова» - особый письменный язык, сложившийся на территории ВКЛ в XVI-XVII вв., противопоставленный как церковнослав. традиции, так и диалектной украинской или белорусской речи (Успенский Б. А. История рус. лит. языка (XI-XVII вв.). М., 20023. С. 390). Появление библейских переводов на «просту мову» находится в прямой связи с распространением протестантских учений на территории Речи Посполитой и реформационной практикой перевода Свящ. Писания на национальные языки.

В состав П. Е. помимо основного текста - полного Евангелия-тетр - входят: предисловия Феофилакта Болгарского перед Евангелиями; аргументы (краткое содержание), предваряющие каждую главу, кроме первой, перед к-рой помещена соответствующая часть предисловия Феофилакта Болгарского; месяцеслов, литургическая разметка; глоссы (детальное содержание П. Е. см.: Дубровина, Гнатенко. 2001. С. 85-98).

Сведения о времени и месте создания рукописи, этапах работы над ней и ее заказчиках содержатся в записи на 2 последних листах (Л. 481 об.- 482 об.) и в итоговых записях в конце каждого из 4 Евангелий (Л. 123 об., 198 об., 335, 442 об.). Работа над П. Е. началась 15 авг. 1556 г. в Троицком Дворецком мон-ре, где были написаны Евангелие от Матфея и 1-я половина текста Евангелия от Марка. Далее работа прервалась и возобновилась в 1561 г. в Рождество-Богородичном Пересопницком мон-ре, где была дописана оставшаяся часть рукописи (Л. 155-482 об.). Перевод текста и список были сделаны по заказу кнг. Параскевы-Анастасии Юрьевны Жеславской (урожд. Гольшанской), игумении Дворецкого мон-ря, а также ее зятя и дочери - кн. Ивана Федоровича и кнг. Евдокии Четвертинских, владельцев г. Пересопница (ныне село Ровненского р-на и обл.). Возможно, к созданию П. Е. имел отношение род князей Чарторыйских, с кон. XV в. владевших Пересопницким мон-рем (в 1630 Чарторыйские передали владения мон-ря иезуитам). Кроме того, Жеславские, Чарторыйские и Гольшанские, находившиеся в близком родстве, являлись правосл. меценатами; Жеславские поддерживали Пересопницкий мон-рь.

В указанных записях названы создатели П. Е.: архим. Пересопницкого мон-ря Григорий и Михаил Васильевич из Санока (ныне в Польше), сын «протопопы саноцкого» (Л. 482) (впосл. протопоп). Остается дискуссионным вопрос о распределении между ними обязанностей и о ходе работы над рукописью. Бодянский, Житецкий, Я. Янув, И. Огиенко (см. Иларион (Огиенко)) полагали, что переводчиком и писцом был Михаил, а Григорий руководил работой над переводом. По мнению А. С. Грузинского, перевод был сделан Григорием, тогда как Михаил являлся писцом. Разделяя в целом эту позицию, И. П. Чепига отметила, что Михаил выполнял еще и редактирование текста (Чeпiга. Пересопницьке Євангелiе. 2001. С. 25). А. А. Турилов, не уточняя распределения обязанностей, указал на то, что в Дворецком мон-ре работа была начата Михаилом, а закончена в Пересопницком мон-ре Григорием. Л. А. Дубровина и Л. А. Гнатенко реконструируют процесс создания рукописи следующим образом. В 1556-1557 гг. в Дворецком мон-ре над П. Е. работали переводчик Григорий и писец Михаил. В 1561 г., после переезда в Пересопницкий мон-рь, архимандритом которого был назначен Григорий, круг обязанностей Михаила стал шире и он также начал заниматься переводом, а к работе по переписыванию текста был привлечен 2-й писец. Этим писцом мог быть либо Григорий, либо аноним, к-рого следует считать 3-м создателем П. Е. (Гнатенко. 2001. С. 55; Дубровина, Гнатенко. 2001. С. 83-85).

Ап. Матфей. Миниатюра из Пересопницкого Евангелия. 1556–1561 гг. (НБУВ АНУ Ир. Ф. I. № 15512. Л. 20 об.)

Ап. Матфей. Миниатюра из Пересопницкого Евангелия. 1556–1561 гг. (НБУВ АНУ Ир. Ф. I. № 15512. Л. 20 об.)

Основной текст П. Е. написан литургическим полууставом 2 почерками. Первому почерку присущи изысканность и «витиеватость» отдельных начертаний. Второй почерк более размашистый, угловатый, заостренный. В рукописи также используется, по определению создателей П. Е., «дробное писание» - полуустав, в к-ром прослеживается ориентация на издания Ф. Скорины. Таким полууставом (2 почерками) выполнены аргументы, глоссы, послесловие, редакторская правка, записи на полях, тексты в рамках-заставках под миниатюрами. Работа между писцами была распределена следующим образом. Михаилу принадлежат л. 5-155 об., 260-339 об., 339 об.- 442 об., 444-481 об. основного текста П. Е., записи в начале и конце рукописи (на л. 3, 476 об., 481 об.- 482 об.), тексты в рамках-заставках под миниатюрами с изображением евангелистов на л. 20 об., 128 об., 203 об., 340 об., послесловие на л. 443-443 об. Григорием были написаны аргументы, глоссы, 4 итоговые записи в конце каждого Евангелия (на л. 123 об., 198 об., 335, 442 об.). Также Григорием (или анонимным писцом?) написаны л. 155 об.- 202 об., 204-259 об., 341-399 об. основного текста. Редакторская правка на протяжении всего текста внесена преимущественно Григорием, реже - Михаилом (Гнатенко. 2001. С. 71-72; Дубровина, Гнатенко. 2001. С. 85)

Пересопницкое Евангелие. Начало Евангелия от Марка. 1556–1561 гг. (НБУВ АНУ. Ир. Ф. I. № 15512. Л. 129)

Пересопницкое Евангелие. Начало Евангелия от Марка. 1556–1561 гг. (НБУВ АНУ. Ир. Ф. I. № 15512. Л. 129)

Грузинский отметил такие особенности орнаментики П. Е., как изображение 2 амуров в верхних углах миниатюры с евангелистом Матфеем, применение перспективы в инициале В, использование архитектурных форм - столбов с аркой - в инициале П. Близость этих деталей к декору польских и чешских рукописей и изданий XV-XVI вв. позволила исследователю сделать вывод о том, что П. Е. является примером отражения ренессансного искусства в восточнослав. книжной иллюминации, вероятно через польск. посредство (Грузинский. 1911. С. 9, 13; Он же. 1912. С. 15-16). Типологическое сходство художественного оформления П. Е. с оформлением Загоровского Апостола 1554 г., созданного также на Волыни, стало новым аргументом для гипотезы о существовании здесь помимо скриптория художественной мастерской (Богуславский Г. К. Волынские рукописные Евангелия и Апостолы // Тр. IX Археол. съезда в Вильне 1893 г. М., 1897. Т. 2. Табл. 24. С. 307; Грузинский. 1912. С. 329-335). Вопрос об атрибуции орнамента П. Е. не решен. Как полагал Я. П. Запаско, декорирование рукописи, за исключением 4 миниатюр евангелистов, было выполнено писцом Михаилом, автором миниатюр являлся анонимный мастер иного художественного склада.

В памятнике содержится указание на то, что текст Четвероевангелия переведен «из языка блъгарскаго на мову рускую» (Л. 481 об., 482). Однако большинство вопросов, связанных с переводом П. Е. (круг источников, принципы перевода, лингвистические характеристики «руской мовы» и т. п.), до наст. времени не получили однозначного решения. Под «болгарским языком», с которого был осуществлен перевод, обычно понимается церковнославянский язык болг. извода (Житецкий. 1876. C. 4; Грузинский. 1912. C. 6; Флоровский. 1946. C. 227; Дубровина, Гнатенко. 2001. С. 93). В то же время церковнослав. источник П. Е. ставился исследователями под сомнение. Грузинский склонялся к мнению о том, что основным источником П. Е. был чеш. НЗ (Грузинский. 1912. С. 333-334), Янув возводил П. Е. к польск. тексту НЗ (Janów. 1927. S. 480-482, 496, 498). В последнее время попытка выявить источники текстов в составе П. Е. была предпринята Н. К. Котовой. Осуществленное ею лингвотекстологическое исследование позволило установить, что основным источником перевода текста Четвероевангелия, предисловий Феофилакта Болгарского и месяцеслова является афонская редакция НЗ, о чем свидетельствуют многочисленные лексические заимствования, а также орфографические особенности, отражающие 2-е южнослав. влияние (см. в ст. Южнославянские влияния на древнерусскую культуру). Предположительно в распоряжении создателей была рукопись XV-XVI вв., содержащая афонскую редакцию с вкраплениями преславских и древних чтений. Источником 2-го ряда является польский текст, наибольшую близость к П. Е. обнаруживает НЗ Станислава Мужиновского (Крулевец, 1551; 1552), ранее не привлекавшийся для сопоставления с П. Е. Источником 3-го ряда для основного текста П. Е. служил чеш. текст; аргументы П. Е. представляют собой пословный перевод аргументов чеш. Библии Мелантриха 1549 г., характеризующийся обилием калек. Т. о., в П. Е. фиксируются по крайней мере 2 переводческие стратегии: свободный перевод основного текста, к-рому предшествует сверка 3 разноязычных источников, и букв. перевод аргументов.

Влиянием зап. источников объясняется наличие в П. Е. комбинированной разметки: евангельский текст совмещает в себе литургическую разбивку на зачала с делением на главы по зап. образцу, что ориентировано на его использование представителями разных конфессий. П. Е. содержит раздел, описывающий его структуру,- «Сказание о главах, и зачалех, о початкох, и концех чтомым Евангелиам, утръним и литоргииным» (Л. 443-443 об.). В разделе поясняется, что текст разбит на главы «для люди закону римского, сиреч латинян», а во время богослужения отрывки из Евангелия должны читаться по «зачалам» и «концам», отмеченным на полях. Впервые в слав. библейской традиции подобная двойная рубрикация встречается в рукописях, связанных с подготовкой Геннадиевской Библии 1499 г. (РНБ. Кир.-Бел. № 51/56). В XVI в. двойная рубрикация характерна для памятников Юго-Западной Руси - острожских изданий Ивана Фёдорова, в т. ч. Острожской Библии 1581 г., а также для Евангелия Василия Тяпинского, Валентина Негалевского.

О характере переводческой и текстологической работы создателей П. Е. свидетельствуют многочисленные глоссы, типы к-рых (энциклопедические, этимологические, маргинальные, лексикографические) аналогичны представленным в Геннадиевской Библии. Лексикографические глоссы строятся как лексикографические статьи, благодаря чему они стали источниками ряда статей в лексиконах Памвы Берынды и Лаврентия Зизания (см. в ст. Зизании). Энциклопедические глоссы отражают установку создателей П. Е. на «адаптирующий» перевод (термин введен К. А. Максимовичем в статье «Древнейший памятник славянского права «Закон судный людем»: Композиция, переводческая техника, проблема авторства» (ВВ. 2002. Т. 61(86). С. 24-37)). Существенно, что источником глосс служил не только живой язык переводчика/-ов. При глоссировании привлекался тот же круг источников, который использовался при переводе: афонская редакция слав. текста НЗ с элементами преславских чтений, польские и чешские Евангелия. Чаще всего в рамках одной глоссы сводятся вместе неск. традиционных чтений и приводится новый вариант перевода - «адаптирующая» лексема, к-рая поддерживается зап. книжной традицией.

Результатом работы с разноязычными источниками, принадлежащими к различным традициям, является неоднородность языка П. Е. на всех уровнях.

В графико-орфографической системе рукописи, с одной стороны, широко представлены элементы, обусловленные 2-м южнослав. влиянием, что определяется церковнослав. источником П. Е.: употребление буквы а в звуковом значении [ja] (болящаа) , написание 1 перед буквами гласных (вызнесен1 а) , написание ь вместо ы в конце слова после букв твердых согласных (оУченикь, лэжаль) , использование буквы «юс большой» - * ( б* д* т) , использование разных типов «о очного» - p , q , @ в формах слова «око» (p ко6 q чи6 @ чима) , написание диграфа оУ в позиции после букв согласных (доУшоУ), южнослав. написания сочетаний редуцированных с плавными (трыпэти, стлыпы) , написание заимствований в соответствии с греч. правописанием (= ома6 алеЬаньдрьъи) , регулярное использование надстрочных знаков и знаков препинания и др. При этом орфография рукописи отражает фонетические процессы, имевшие место в укр. диалектах: е- и и-рефлексы э (девици6 смотрили) ; написания оУ, ю вместо о, е в новом закрытом слоге, отражающие изменение [о] в [у] (покоУй6 злодэювь); написание о вместо е, отражающее переход [е] в [о] в позиции после шипящих перед твердыми согласными (лежачого6 шостая; смешение ьъ / и ( на морьъ, в/ поУс/ тини) ; редукция безударного [i] в позиции абсолютного начала слова (9 рc лимь6 з/ борищах) в формах глагола имати ( мати)6 маю6 маеш; развитие протетического [i] в позиции абсолютного начала слова перед согласным (икы женэ, ишол) ; упрощение групп согласных ( /   ) ; ассимиляция согласных ( /    ) и др.

Грамматической строй памятника также характеризуется стихийной вариативностью форм и синтаксических конструкций, к-рые поддерживаются как разноязычными источниками, так и живой укр. речью. Напр., помимо общеслав. форм наст. времени глагола бьъти (9 смь7 9 си6 9 сть...) в П. Е. используется характерная для укр. диалектной зоны форма 1-го лица мн. ч. есми6 а также синтетические формы не 9 сть есми годень, 9 сть 9 сте смоУтни6 коли тьъ не 9 сть 9 си хс8 , к-рые могут быть квалифицированы как польск. инновации, аналогичные представленным в старопечатных польск. библейских книгах (в НЗ Симона Будного 1574 г. и в Библии Якуба Вуека 1593, 1594, 1599 гг.). Для выражения значения времени в П. Е. задействованы 4 модели разного происхождения, из них 2 стандартные церковнослав. модели: вы + винительный падеж (в соУботоУ) и вы + предложный падеж (в лэтехь своих) . Также используются: родительный падеж, характерный для польского и украинского языков и представленный в др. переводах на «просту мову» (в Евангелии Валентина Негалевского 1581 г.) (и стало ся 9 диного дн8 я) ; за + родительный падеж - под влиянием польск. источников (НЗ Станислава Мужиновского 1551, 1552 гг., ср. Библия Якуба Вуека, Брестская Библия) (за дн8 ов ирода царя) . Из западнославянских источников калькируются и способы выражения долженствования: бо моУсить тое все бьъти6 сн8 ь чл8 чьскьъи маеть много трьпэти. Наряду с новыми моделями, присущими живому языку, как, напр., з + родительный падеж (они ся с/ мэяли з него), до + родительный падеж (пришолы до), в П. Е. широко используется церковнослав. оборот «дательный самостоятельный»: 1 с8 оУ же рожA ьшоУся вы ви= леемэ 1 оУдеистэм.

Широкая вариативность представлена в П. Е. и на лексическом уровне: в рамках текста существует множество синонимических рядов, включающих церковнослав. лексемы, западнославянизмы и диалектизмы (ср.: поУть / дорога / роспоУтие / стежка; игемонь / гемонь / владарь / владьъка / гетмань / воеводэ; пэнезь / грошь / статирь / дидрагма / ассар1 и; милость / любое слово / доброта; сплодити / породити / народити / рождати / оУродити и др.). Влияние живого языка в наибольшей степени проявляется в области лексики.

Лингвотекстологические особенности свидетельствуют о том, что П. Е. является результатом энциклопедического подхода к евангельскому тексту, предполагающего привлечение большого круга памятников. В то же время обращение к диалектному материалу отражает стремление создателей П. Е. сделать перевод близким читателю - «для лепшого вырозумленя люду христианского посполитого» (Л. 481 об.), что отвечает просветительским идеям того времени.

Существуют более поздние ревизии П. Е., известные как Волынское Евангелие 1571 г. и Евангелие Летковское 1595 или 1596 г.

П. Е. послужило одним из основных источников для «Исторического словаря украинского языка (XIV-XVIII вв.)», 1-й и единственный том к-рого (А-Ж) вышел в 1930 и 1932 гг. К 440-летнему юбилею П. Е., отмечавшемуся в 2001 г., Ин-т укр. языка НАН Украины осуществил 1-е научное издание памятника. В 2008 г., к 1020-летию Крещения Руси, было выпущено факсимильное издание П. Е. На Украине памятник приобрел значение национального символа - на П. Е. во время инаугурации присягает новоизбранный президент.