Добро пожаловать в один из самых полных сводов знаний по Православию и истории религии
Энциклопедия издается по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II
и по благословению Патриарха Московского и всея Руси Кирилла

Как приобрести тома "Православной энциклопедии"

КАРАМЗИН
31, С. 10-17 опубликовано: 21 августа 2017г.


КАРАМЗИН

Николай Михайлович (1(12).12.1766, с. Михайловка (Карамзино) Казанской губ., ныне Преображенка Бузулукского р-на Оренбургской обл.- 22.05(3.06).1826, С.-Петербург), русский писатель, журналист, историк, действительный статский советник (1824), член Российской академии и почетный член С.-Петербургской АН (1818), член ОИДР (1806), почетный член Московского (1806), Харьковского (1814), Виленского (1821) университетов и ряда научных и лит. об-в.

Н. М. Карамзин. 1818 г. Худож. В. Тропинин (ГТГ)
Н. М. Карамзин. 1818 г. Худож. В. Тропинин (ГТГ)

Н. М. Карамзин. 1818 г. Худож. В. Тропинин (ГТГ)
Из дворянского рода, известного со 2-й пол. XVI в. (происходил от татар. мурзы, крестившегося с именем Семион). Отец - отставной армейский капитан Михаил Егорович († 1782), мать - Екатерина Петровна, урожд. Пазухина († 1769). Детство провел в отцовском имении - с. Знаменском Симбирской губ. C 10 лет воспитывался в дворянском пансионе Фовеля в Симбирске (ныне Ульяновск); до 1781 г.- в Москве в пансионе проф. Московского ун-та И. М. Шадена, бывшего почитателем нем. педагога-моралиста Х. Ф. Геллерта и желавшего сформировать в воспитанниках «вкус к нравственности», преданность религии и красноречие. В это же время К. посещал лекции в Московском ун-те, овладел нем., франц. и англ. языками. В 1781-1783 гг. состоял на службе в лейб-гвардии Преображенском полку в С.-Петербурге (был записан в «армейские полки» еще в 1774); фактически служил только в 1782 г., остальное время, числясь в отпуске, провел в родных краях. Подружился с И. И. Дмитриевым (племянник 2-й жены отца К.), вскоре ставшим его постоянным корреспондентом. В 1783 г. впервые был напечатан его прозаический перевод с немецкого идиллии С. Геснера «Деревянная нога». 1 янв. 1784 г. вышел в отставку в чине поручика; впосл. нигде не служил.

Летом 1784 г. вступил в симбирскую масонскую ложу Златого венца, тогда же основанную И. П. Тургеневым; значился там «товарищем» (см.: Осмнадцатый век: Ист. сб. М., 1869. Кн. 2. С. 369; ни в одном из др. известных сегодня списков членов масонских лож имени К. нет). С июля 1785 г. жил в Москве в доме университетского Дружеского ученого об-ва, сотрудничал в изданиях Н. И. Новикова. Находился под влиянием возглавляемого последним кружка московских «мартинистов» (масонов-розенкрейцеров) (С. И. Гамалея, А. М. Кутузов, И. В. Лопухин, Тургенев, М. М. Херасков и др.); воспринял от них стремление к совершенствованию в себе «внутреннего человека», осуждение неверия и крайностей просветительского рационализма, возможно, также нек-рые либеральные политические идеи, но остался чужд их оккультным исканиям и ритуалам. К. перевел прозой с немецкого поэму А. фон Галлера «О происхождении зла» (М., 1786), в которой доказывается, что зло коренится не в общественном устройстве, а в поврежденной грехом природе человека. В 1787-1789 гг. вместе с близким другом членом новиковского кружка А. А. Петровым редактировал ж. «Детское чтение для сердца и разума» (в 1799-1804 К. переиздал журнал за 1785-1789; 3-е изд.- Орёл, 1819). Здесь появились первые его оригинальные произведения (стихотворения, повесть «Евгений и Юлия»), переведенные им отрывки поэмы Дж. Томсона «Времена года», главы из книги натуралиста и философа Ш. Бонне «Созерцание природы» (Contemplation de la nature, 1764-1765) и нравоучительные повести С. Ф. Жанлис. Сдержанно относясь к высоко ценимым в новиковском кружке мистико-моралистическим сочинениям, К. разделял представление членов кружка о поэзии как о «наставнице людей» и «святом языке небес», к-рый «нередко унижался», но всегда «для душ чистейшим благом будет», а из поэтов Нового времени, по признанию К., тогда «наиболее трогали и занимали его душу» «несчастных утешитель» Э. Юнг и «священный поэт» Ф. Г. Клопшток, а также Дж. Мильтон, Геснер и Томсон (стихотворение «Поэзия», 1787, 1791; опубл. в 1792). К. близко общался с нем. поэтом «Бури и натиска» Я. М. Ленцем и хорошо ориентировался в литературе англ. и нем. предромантизма. Франц. драматургам К. решительно предпочитал У. Шекспира, перевел прозой его трагедию «Юлий Цезарь» (М., 1787), а также трагедию Г. Э. Лессинга «Эмилия Галотти» (М., 1788).

В мае 1789 г. К. отправился в европ. путешествие на средства, полученные от продажи части оставшегося от отца имения. Этому предшествовали охлаждение и разрыв отношений К. с масонами, но расстались они, по словам К., «дружелюбно» (см.: Погодин. 1866. Ч. 1. С. 68-69; Сиповский. 1899. С. 141-145). Впосл. он подвергался нападкам с их стороны, сам неизменно насмешливо высказывался о масонских «тайнах» и «обрядах», казавшихся ему «нелепыми», однако сохранил добрые отношения с Тургеневым и Херасковым. Хорошо отзывался о благотворительной и об издательской деятельности Новикова, в 1792 г. завуалировано протестовал против его ареста (ода «К Милости»). После смерти Новикова обращался к императору за помощью разорившемуся семейству, назвав его при этом «жертвой подозрения извинительного, но несправедливого» («Записка о Н. И. Новикове», 1818).

Маршрут путешествия К. соответствовал описанному им маршруту в «Письмах русского путешественника» (гипотеза об умышленном частичном искажении в книге маршрута и дат реального путешествия (см.: Лотман. 1987) опровергается новейшими документальными данными, см.: Gellerman. 1991; Panofsky. 2010). К. выехал из Москвы в С.-Петербург 18 мая 1789 г., оттуда через Курляндию прибыл в Пруссию. В Кёнигсберге встречался с И. Кантом, в Берлине - с деятельным врагом иезуитов писателем Х. Ф. Николаи, К. Ф. Морицем и др. В Саксонии останавливался в Дрездене, Майсене и Лейпциге, где общался с философом Э. Платнером, противником Канта, и драматургом Х. Ф. Вейсе. В Веймаре посещал И. Г. Гердера и К. М. Виланда. Далее побывал в Эрфурте, во Франкфурте-на-Майне (здесь узнал новость о падении Бастилии), в Майнце, Мангейме, Страсбурге. В нач. авг. оказался в Швейцарии, из Базеля приехал в Цюрих, где познакомился с И. К. Лафатером, с которым еще в Москве вел переписку по нравственным и философским вопросам. Посетив Берн и Лозанну, в нач. окт. прибыл в Женеву, где, чтобы отдохнуть от «множества любопытных и беспрестанно новых предметов», прожил до марта 1790 г.; здесь он постоянно общался с Ш. Бонне и, вероятно, работал над первыми частями «Писем русского путешественника» (см.: Серман. 2004). Затем через Лион, где подружился с нем. поэтом Ф. Маттисоном, в кон. марта приехал в Париж и прожил там ок. 2 месяцев, посещая театры и заседания Национального собрания. Слушал М. Робеспьера, стал очевидцем прений О. Г. Мирабо и аббата Ж. С. Мори о статусе католической Церкви во Франции; из крупных деятелей революции общался с якобинцем Ж. Роммом и протестант. пастором Ж. П. Рабо Сент-Этьеном, из известных писателей - с Ж. Ф. Мармонтелем и аббатом Ж. Ж. Бартелеми (в России К. будет их переводить и популяризировать). Последним пунктом путешествия К. был Лондон, где он пользовался вниманием российского посла С. Р. Воронцова. 15 июля 1790 г. морским путем К. вернулся в С.-Петербург, а в авг. уже был в Москве.

Н. М. Карамзин. Гравюра И. Г. Липса по рис. Ф. Кюнеля. 1799 г.
Н. М. Карамзин. Гравюра И. Г. Липса по рис. Ф. Кюнеля. 1799 г.

Н. М. Карамзин. Гравюра И. Г. Липса по рис. Ф. Кюнеля. 1799 г.
С янв. 1791 по дек. 1792 г. издавал «Московский журнал» (8 ч.; переизд. в 1801-1803). К сотрудничеству К. привлек Г. Р. Державина, Дмитриева, Хераскова и др., но большая часть материалов в журнале принадлежала К. Впервые в рус. журналистике в «Московском журнале» появились отделы рецензий на новые книги и театральные постановки. Журнал был исключительно частным делом К. и представлял издателя как человека независимого, но совершенно лояльного к власти и соблюдающего светские приличия. В объявлении о начале издания сообщалось, что в план журнала «не входят только теологические, мистические, слишком ученые, педантические, сухие пиесы», т. е. не допускается масонская пропаганда. Это чисто лит. журнал, предназначенный для распространения «хорошего вкуса», под к-рым К. понимал умеренность, гуманную чувствительность и европейскую образованность. Изящная словесность, по мысли К., лучше, чем политики и моралисты, могла послужить смягчению «жестоких сердец» и общественному согласию (особенно актуальным на фоне событий во Франции). В повести «Бедная Лиза» (1792. Ч. 6. Июнь) К. вместо нравоучения преподал читателям урок сочувствия и сострадания героям. Шокирующая развязка повести (самоубийство) мотивировалась тем, что это «не роман, а печальная быль». В повести «Наталья, боярская дочь» (Ч. 8. Окт.-нояб.), напротив, счастливый финал неравной любви, поскольку это романическая история из прошлого, к-рая не могла произойти в современности (в основе вымышленного сюжета - история 2-го брака царя Алексея Михайловича с Наталией Кирилловной Нарышкиной); столь же счастливый финал в «старинной сказке» «Прекрасная Царевна и счастливый Карла» (Ч. 7. Авг.). К. в журнале прославлял частную благотворительность в лице простого крестьянина (повесть «Фрол Силин, благодетельный человек» - 1791. Ч. 3. Июль), призывал «миллионы» к братскому единению (стихотворение «Песнь мира» (1792. Ч. 5. Февр.; подражание гимну «К радости» Ф. Шиллера)), как переводчик К. знакомил русскую публику не только с сочинениями совр. европ. авторов (А. Коцебу, Мармонтель, Л. Стерн, С. Р. Шамфор и др.), но и с экзотическими для нее произведениями. Он опубликовал «Сцены из Саконталы» - средневек. инд. драма Калидасы (1791. Ч. 2. Июнь; Ч. 3. Июль; пер. с немецкого), «Картон» и «Сельмские песни» - из «Поэм Оссиана», мистификации Дж. Макферсона (Ч. 2. Май; Ч. 3. Авг.). Антимасонский характер имела публикация переведенного с немецкого анонимного сочинения о гр. Калиостро «Жизнь и дела Иосифа Бальзамо» (Ч. 4. Нояб.-дек.; 1792. Ч. 5. Янв.-февр.). В прозаическом этюде «Райская птичка» (1791. Ч. 3. Авг.) К. использовал патериковое сказание. Большую известность получила одна из эпитафий К.- «Покойся, милый прах, до радостного утра!» (1792. Ч. 7. Июль). О его философских взглядах некоторое представление дают «Разные отрывки: Из записок молодого россиянина» (Ч. 6. Апр.).

«Письма русского путешественника» К. печатались в «Московском журнале» с 1-го до последнего номера (письма из Германии, Швейцарии, частично из Парижа; в 1794-1795 в «Аглае» опубл. письма из Англии (2 отрывка); отд. (неполн.) изд.: М., 1797. 4 ч.; 1-е полн. изд.: М., 1801. 6 ч.). Это многоплановое произведение, связанное с популярной тогда «литературой путешествий» (Ш. Дюпати, Стерн и др.) и не случайно получившее европейскую известность еще при жизни К. (2 нем. перевода вышло в 1800 и 1804; польский - в 1802; английский - в 1803; французский (неполный) - в 1815 и др.). С одной стороны, это «зеркало души» автора, показывающее, каков он был, «как думал и мечтал», а с другой - книга, обладавшая достоинствами путеводителя и обозрения политической и культурной жизни Европы в начальный период Французской революции. Внутреннее единство книге дает образ путешественника - молодого «русского европейца», ищущего в Европе не столько новых знаний, сколько новых впечатлений и всегда готового вступиться за честь своего Отечества, и «рыцаря веселого образа», к-рый всегда вежлив, снисходителен к чужим слабостям, чувствителен и любопытен, но ко многому склонен относиться со сдержанной иронией. В Англии, где «терпим всякий образ веры», ему «хочется видеть служение каждой секты», но первый же свой визит - к квакерам - он описал юмористически. В Швейцарии он часто слушал проповеди местных пасторов, но в итоге признался, что «из всех церковных риторов» ему более нравится Йорик (герой сочинений и alter ego Стерна). К.- противник нетерпимости, в особенности религиозной: в Берлине он осудил ожесточение, с которым журналисты нападали на иезуитов, во Франкфурте посетил синагогу, сожалея о притеснениях евреев. В средневековье К. видел примеры варварства и фанатизма, о которых ему напоминали рыцарские замки и католич. монастыри, и радовался происшедшим с тех пор переменам. К. удивлялся, как «простой монах» М. Лютер «сделал… великую нравственную революцию в свете». Он оценил Вольтера как писателя, распространившего «взаимную терпимость в верах, которая сделалась характером наших времен», но заметил, что у него нет «великих идей» и что «он от суеверия не отличал истинной христианской религии». Не интересуясь богословскими вопросами, К. понимал христианство прежде всего как облагораживающее человека нравственное учение и приводил высказывание Геллерта: «Всем, что есть во мне доброго,- всем обязан я христианству». Политическая позиция К. в то время определялась сочувствием к утопическим социальным проектам (««Утопия» будет всегда мечтою доброго сердца…») и признанием невозможности, а в конечном счете и нежелательности их немедленной реализации. Республиканское правление К. вслед за Ш. Л. Монтескьё считал пригодным только для добродетельных граждан, а монархическое - не требующим от людей «чрезвычайностей» и способным «возвышаться на той ступени нравственности, на которой республики падают», а значит, на практике более надежным. В швейцар. республиках, чье политическое устройство особенно импонировало К. (в частности, ограничения на роскошь, которая «бывает гробом вольности и добрых нравов»), он уже заметил симптомы упадка: начавшееся перерождение демократического правления в олигархическое, детское попрошайничество ради забавы и др. (ср. позднейшую статью К. «Падение Швейцарии», 1802). В Англии, где законы защищают индивидуальную свободу и собственность, К. отметил господствующее презрение к бедности и «тонкий эгоизм»; многие здесь поражены «сплином» - «нравственной болезнью», часто доводящей людей до самоубийства; Лондон изобилует преступниками, история Англии - «злодействами». Т. о., демократию, по К., можно основать либо на личном эгоизме (Англия), либо на принудительной коллективной добродетели (Швейцария). Между этими путями вынуждена выбирать Франция, в к-рой пала монархия. Революцию К. оценивал негативно, поскольку это покушение на издревле сложившийся порядок вещей: французская монархия была подобна «священному дереву», под чьей «мирною сению возрастали науки и художества, жизнь общественная украшалась цветами приятностей, бедный находил себе хлеб, богатый наслаждался своим избытком»; срубившие его «новые республиканцы с порочными сердцами» забыли, что «безначалие хуже всякой власти», и подготовили себе эшафот. В результате К. стал поборником идей консерватизма: не только насильственные, но и любые поспешные преобразования опасны («легкие умы думают, что все легко; мудрые знают опасность всякой перемены и живут тихо»), так же как и попытки копирования чужой политической системы («что хорошо в Англии, то будет дурно в иной земле»). Самый надежный путь - по мере сил содействовать «успехам просвещения» и уповать на ход времени и Промысл Божий: «Предадим, друзья мои, предадим себя во власть Провидению: оно, конечно, имеет свой план; в его руке сердца Государей - и довольно».

В 1794 и 1795 гг. К. выпустил 2 книжки альманаха «Аглая» (переизд. с дополнениями в 1796), почти целиком заполненные его новыми сочинениями и переводами (часть из них написана в 1793). В них отразился духовный кризис К., в значительной степени вызванный известиями о революционном терроре во Франции. «Готические» повести «Сиерра-Морена» (1793) и «Остров Борнгольм» (1794) проникнуты атмосферой отчаяния и ужаса перед тайнами и заблуждениями человеческого сердца и капризами судьбы. В повести «Афинская жизнь» (1795) воображаемое путешествие в идиллическую древность омрачено напоминанием о суде над Сократом и об исчезновении цивилизаций. Статьи и стихи К. в «Аглае» носят программно-философский характер. В ст. «Нечто о науках, искусствах и просвещении» (1793) он полемизирует с Ж. Ж. Руссо, доказывая, что «просвещение есть палладиум благонравия» и совместимо с трудом земледельца. В ст. «Что нужно автору?» (1793), основываясь на идее прекрасного как единства красоты и добра, К. заключил, что «дурной человек не может быть хорошим автором». В переписке «Мелодор к Филалету» и «Филалет к Мелодору» (1795) обсуждается принципиальная для К. идея прогресса: Мелодор перед лицом кровавой развязки «философского века» («Осьмой-надесять век кончается; и несчастный филантроп меряет двумя шагами могилу свою, чтоб лечь в нее с обманутым, растерзанным сердцем своим и закрыть глаза навеки!») приходит к мысли о повторяемости в истории расцвета и гибели цивилизаций, а возражающий на это Филалет («Сизиф с камнем не может быть образом человечества») утешает друга тем, что мир есть «великое позорище, где добро со злом, где истина с заблуждением ведет кровавую брань» и что «нам не век жить в сем мире». Продолжение их диалога - в отдельно изданной К. брошюре «Разговор о щастии: Филалет и Мелодор» (М., 1797, 18022), в которой общие проблемы европ. философии оптимизма (Г. В. Лейбниц, Э. Шефтсбери и др.) решаются в плоскости личной морали - «быть счастливым есть… быть добрым». Эпилог этого философского цикла - позднейшая статья К. «Рассуждение о счастливейшем времени жизни» (1803), где утверждается, что «вопреки Лейбницу и Попе здешний мир остается училищем терпения» и что полное счастье возможно только при условии воскресения мертвых.

Ряд стихотворений в «Аглае» посвящен тем же морально-философским проблемам: изменить людей невозможно, проповедующего истину гордецам и глупцам ожидает участь Сократа, но возможно «без страха и надежды… в мире жить с собой», сохранив в себе «дух и совесть без пятна» («Послание к Дмитриеву», 1794); нужно воспитать «геройскую твердость в душе» и «спокойными очами на мир обманчивый взирать, несчастье с счастьем презирать» («К самому себе», 1795); счастья нет нигде - ни в свете, ни в пустыне, и, чтобы не прервать своей жизни «железом острым или ядом», нужно радоваться тому немногому добру, к-рое все-таки есть на земле, и бестрепетно ждать кончины («Послание Александру Алексеевичу Плещееву», 1794). Однако К. чувствовал недостаточность этой стоической морали и восполнял ее христ. верой, к-рая, по К., есть не что иное, как «тайный союз души с Богом» (см.: «Мнение русского гражданина», 1819). В итоге человеческим идеалом К. стал водимый Премудростью праведник, о котором говорится в стихотворении «Опытная Соломонова мудрость, или Мысли, выбранные из Экклезиаста» (опубл. в 1796; вольное подражание поэме Вольтера «Précis de Ecclésiaste»): «Он телом на земле, но сердцем в небесах».

В 1794 г. К. издал 1-й авторский сборник - «Мои безделки» (2 ч.; 2-е изд., дополненное - М., 1797; 3-е изд.- М., 1801), в к-рый вошли в основном ранее опубликованные стихи и повести. Выпустил сборник переводов «Новые Мармонтелевы повести» (М., 1794-1798. 2 ч., 1815 2, 1822 3) и новую оригинальную повесть «Юлия» (М., 1796). В 1795 г. в газ. «Московские ведомости» вел отдел «Смесь», где поместил 169 переводных и оригинальных заметок. Издал поэтическую антологию «Аониды, или Собрание разных новых стихотворений» (М., 1796-1798. 3 кн.), включавшую стихи современных поэтов (Державин, Дмитриев, В. В. Капнист, Ю. А. Нелединский-Мелецкий, Херасков и др.) и самого К., в т. ч. программные стихотворения о поэзии «К бедному поэту», «Дарования» (Аониды. 1797. Кн. 2), «Протей, или Несогласия стихотворца» (Там же. 1798. Кн. 3). Восшествие на престол Павла I приветствовал «Одой на случай присяги московских жителей Павлу Первому» (отд. изд.: М., 1796). В 1797 г. в выходившем в Гамбурге франц. ж. «Spectateur du Nord» К. опубликовал ст. «Un mot sur la littérature Russe» (Несколько слов о русской литературе), в к-рой кратко изложил содержание «Писем русского путешественника» и назвал Французскую революцию одним из тех событий, к-рые «определяют судьбы людей на много последующих веков». Издал «Пантеон иностранной словесности» (М., 1798. 3 ч., 1818, 2-е, дополненное изд.), состоявший из переведенных К. отрывков сочинений древних («О природе богов» Цицерона, Плутарха, Тацита, Лукана, Саллюстия и др.) и новых авторов («Сократ» Ж. Ж. Бартелеми - глава из романа «Путешествия молодого Анахарсиса в Грецию», Ж. Ф. Бюффона, О. Голдсмита, Руссо, Б. Франклина, И. Я. Энгеля и др.); в связи с этим изданием столкнулся с цензурными затруднениями, и примерно в то же время его имя попало в доносы (не имели последствий благодаря заступничеству Ф. В. Ростопчина). После этих событий К. отошел от лит. деятельности.

Вступлению на престол имп. Александра I Павловича, с которого началась новая эпоха в жизни К., он посвятил оды «Е. И. В. Александру I» и «На торжественное коронование Е. И. В. Александра I» (обе: М., 1801); в связи с обещанием императора править по «законам и сердцу августейшей бабки» К. в 1801 г. написал «Историческое похвальное слово имп. Екатерине II» (М., 1802), в котором взамен либеральных конституционных проектов предложил программу сохранения и укрепления в России монархии в ее просвещенном варианте и через Д. П. Трощинского представил его царю. В апр. 1801 г. К. женился на Е. И. Протасовой (скончалась в 1802 после рождения дочери Софьи). В том же году К. издал перевод либретто оратории Й. Гайдна «Творение». В 1802-1803 гг. вместе с П. П. Бекетовым выпустил 4 части иллюстрированного альбома Бекетова «Пантеон российских авторов, или Собрание их портретов с замечаниями» (справки о писателях написаны К.).

С янв. 1802 по дек. 1803 г. К. издавал ж. «Вестник Европы», состоявший из 2 разделов - «Литература и смесь» и «Политика» (2-й заполнялся исключительно трудами К.). В журнале сотрудничали не только известные писатели, поэты и др., но и начинающие литераторы (В. А. Жуковский и др.). К. выступал здесь в первую очередь в качестве политического обозревателя и консервативного публициста. Общая его позиция выражена в программных статьях «Всеобщее обозрение» (1802. № 1) и «Приятные виды, надежды и желания нынешнего времени» (№ 12). В последней К. исходил из того, что «учреждения древности имеют магическую силу, которая не может быть заменена никакой силой ума», и отмечал, что по сравнению с недавним прошлым, когда все «необыкновенные умы страстно желали перемен и… были, в некотором роде, врагами настоящего, теряясь в лестных мечтах воображения», теперь все они «стоят под знаменами властителей и готовы только способствовать успехам настоящего порядка вещей, не думая о новостях». В многочисленных статьях (чаще всего основанных на иностранных источниках) К. выражал надежду на установление прочного мира в Европе и с одобрением наблюдал за возвышением Наполеона I Бонапарта, видя в нем человека, обуздавшего революционную анархию. Он восстанавливал законный порядок и, в частности, возвращал народу необходимую для него веру («Торжественное восстановление католической религии во Франции» (1802. № 9); «Письмо из Парижа». (1802. № 10) и мн. др.). Однако со временем К. разочаровался в нем и с ядовитой иронией писал, напр., о речи Бонапарта при избрании его пожизненным консулом, заметив, что «так говорили Магометы, Зороастры, а не герои Плутарховы» («Известия и заметки» (1802. № 17. С. 72)).

В статьях о российских делах К. последовательно развивал мысль о необходимости и в политике, и в повседневной жизни сохранять освященные временем установления. Власти и образованным сословиям он пытался внушить чувство национального самоуважения, видя в этом, в частности, условие успешной внешней политики («мы излишне смиренны в мыслях о народном своем достоинстве, а смирение в политике вредно» - «О любви к отечеству и народной гордости» (1802. № 4)), и осуждал заведенную в знатных семьях моду на воспитание детей за границей («Странность» (1802. № 2)). Он высказывался против скорой отмены крепостного права, допуская только его ограничения («Письмо сельского жителя» (1803. № 17)), но принципиально выступал в защиту всесословного, включая крестьян, образования («О новом образовании народного просвещения в России» (1803. № 5); «О верном способе иметь в России довольно учителей» (1803. № 8)). В журнале появились также первые статьи К. о рус. истории; все они содержат более или менее заметные аллюзии на современную К. политическую реальность. Так, в ст. «Исторические воспоминания и замечания на пути к Троице» (1802. № 15-17) Борис Феодорович Годунов сравнивается с О. Кромвелем и получает высокую оценку К. (возможно, по аналогии с Бонапартом); в ст. «О Тайной канцелярии» (1803. № 6) ее ликвидация намеренно вместо имп. Петра III Феодоровича приписана имп. Екатерине II - образцу для имп. Александра I; в ст. «О Московском мятеже в царствование Алексея Михайловича» (1803. № 18) причиной несчастья объявлена слабость монарха, «излишно» положившегося на бояр; «Русская старина» (1803. № 20-21), написанная по запискам иностранцев, посвящена Смутному времени в России; ст. «О случаях и характерах, которые могут быть предметом художеств» (1802. № 24) содержит факты, к-рые приумножают «народную гордость» за Отечество и побуждают читателей к занятиям древней рус. историей.

В «Вестнике Европы» появились последние повести К.: «Марфа Посадница, или Покорение Новагорода» (1803. № 1-3), в к-рой на историческом примере показаны спасительность и надежность самодержавия и неустойчивость республики даже при наличии в ней сильных вождей (см. также историческую статью К. «Известие о Марфе Посаднице, взятое из жития св. Зосимы». 1803. № 12); «Моя исповедь» (1802. № 6) - злая сатира с узнаваемыми мотивами из «Исповеди» Руссо и нек-рыми чертами автопародии, опровергающая представление об изначально доброй природе человека и руссоистские педагогические теории; «Рыцарь нашего времени» (1802. № 13, 18; 1803. № 14) - автобиографическая повесть, в которой едва ли не впервые в рус. лит-ре К. обратился к психологии ребенка и процессу становления личности в определенной социально-исторической обстановке - среди провинциальных помещиков старого времени, изображаемых с теплым юмором; «Чувствительный и холодный. Два характера» (1803. № 19) - параллельное жизнеописание 2 друзей с противоположными темпераментами, предопределившими их судьбу (в «чувствительном» Эрасте находят черты автора, в «холодном» Леониде - его друга Петрова). В «Вестнике Европы» К. сознательно отказался от лит. критики (по его словам, не столько из «осторожности», сколько из «человеколюбия»), а неск. появившихся в журнале лит. статей связаны с вопросами общественной жизни. Ст. «О книжной торговле и любви к чтению в России» (1802. № 9) посвящена защите чтения романов, пусть и наивно-сентиментальных: в конечном счете они служат добродетели, поскольку «дурные люди и романов не читают». В ст. «Отчего в России мало авторских талантов?» (1802. № 14) К. сформулировал свой стилистический принцип - писать так, как говорят в лучшем, образованном обществе, и в согласии с утонченным жен. вкусом (эта статья в 1803 стала первой мишенью атаки А. С. Шишкова на «новый слог» К. и его последователей). В заметке «Мысли об уединении» (1802. № 10) и большой, написанной по случаю кончины И. Ф. Богдановича биографической ст. «О Богдановиче и его сочинениях» (1803. № 9) одной из главных литературных проблем объявляется проблема отношений писателя и светского общества. В журнале были опубликованы также новые художественные переводы К. (повести Жанлис и др.) и несколько стихотворений («Гимн глупцам», «К Добродетели», «К Эмилии» и др.).

В 1803 г. К. окончательно решил заняться сочинением о русской истории. Через М. Н. Муравьёва, близкого ему по духу писателя, назначенного тогда товарищем министра народного просвещения, К. обратился за помощью к имп. Александру I, и 31 окт. 1803 г. последовал именной указ о назначении К. придворным историографом с ежегодным пенсионом 2 тыс. р.

В янв. 1804 г. К. вторым браком женился на Е. А. Колывановой, сводной сестре П. А. Вяземского, сделавшись его опекуном. Каждое лето К. проводил в Остафьеве, подмосковном имении Вяземских, где работал над «Историей Государства Российского», остальное время - в Москве. К нач. 1805 г. был завершен 1-й том «Истории...», в 1806 г.- 2-й, в 1808 г.- 3-й, к 1811 г.- 4-й и 5-й. «Историю...» К. писал до конца жизни.

В 1803-1804 гг. К. издал Собрание сочинений в 8 частях (2-е изд., исправленное и умноженное - М., 1814. 9 ч.; 3-е изд.- М., 1820. 9 ч.) и тем самым подвел итог своему предшествующему творчеству. С этого момента до выхода из печати первых томов «Истории Государства Российского» только несколько раз выступил перед публикой с новыми трудами: подготовил и издал со своим предисловием сочинения в прозе скончавшегося в 1807 г. Муравьёва (Опыты истории, словесности и нравоучения. М., 1810. 2 ч.) и написал несколько стихотворений, в т. ч. «Песнь воинов» (1806) и оду «Освобождение Европы и слава Александра I» (1814).

В нач. 1810 г. К. был представлен Ф. В. Ростопчиным вел. кнг. Екатерине Павловне и стал бывать по ее приглашению в Твери. В 1811 г. по ее инициативе написал записку «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» («Записка о древней и новой России»), поданную имп. Александру I в марте 1811 г. (впервые опубл. в Берлине в 1861; в России полностью - в 1900; отд. изд.- СПб., 1914; уточненный текст впервые - в ж. «Литературная учеба» (1988. № 4. С. 97-143)). Это краткое обозрение рус. истории, содержащее во 2-й части резкую критику реформ и внешней политики имп. Александра I (который принял записку холодно). Пафос записки - в требовании от императора «более мудрости хранительной, нежели творческой». Во-первых, как писал К., нельзя допускать каких бы то ни было ограничений самодержавия, поскольку «Россия основалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спаслась мудрым самодержавием». И, во-вторых, нельзя изменять гос. обычаи по иноземным образцам, повторяя ошибки Петра I и унижая тем самым «дух народный», к-рый «составляет нравственное могущество государств, подобно физическому, нужное для их твердости». Признавая заслуги Петра I, К. считал его ошибками европеизацию дворянства, повредившую народному единодушию («русский земледелец, мещанин, купец увидели немцев в русских дворянах»), и перенесение столицы в С.-Петербург, а главной его ошибкой - церковную реформу 1721 г., установившую «явную, совершенную зависимость духовной власти от гражданской», что предполагает мнение о бесполезности первой. В идеале же, по К., «власть духовная должна иметь особенный круг действия вне гражданской власти, но действовать в тесном союзе с нею».

Во время Отечественной войны 1812 г. К. покинул Москву накануне вступления в город наполеоновских войск, жил в эвакуации в Ярославле и Н. Новгороде. В июне 1813 г. вернулся в Москву, где продолжил работу над «Историей...». К 1816 г. были готовы уже 8 томов (повествование доведено до 1560). В нач. 1816 г. К. отправился в С.-Петербург хлопотать об их издании, выступал с чтениями «Истории...» в светском обществе и при дворе, но аудиенции у императора добился только 8 дек. 1816 г. Император выделил средства на публикацию «Истории...» и разрешил печатать ее без цензуры. «История Государства Российского» вышла из печати 28 янв. 1818 г. и разошлась в течение месяца тиражом 3 тыс. экз. (на титуле т. 1-3 - 1816, т. 4-8 - 1817; т. 9 опубл. в 1821; т. 10-11 - в 1824, т. 12 - в 1829, уже после смерти К.; повествование доведено до 1612 г.).

Посвящение, адресованное имп. Александру I, завершалось словами: «История народа принадлежит Царю». Это манифестация монархического принципа, положенного К. в основание своей «Истории...». Повествование в ней ведется не по годам, а по периодам правлений великих князей и царей. Самодержавие, по мнению К., создало Российское гос-во и является органически ему присущей и единственно спасительной для него формой правления. Ослабление самодержавия после правления блгв. кн. Ярослава Владимировича Мудрого привело к тому, что страна неск. столетий «гибла от разновластия». Возрождение Руси К. связал с правлением Иоанна III Васильевича - наилучшего монарха в его концепции, сочетавшего единовластие с уважением к народным обычаям и соблюдением законов. На примере царя Иоанна IV Васильевича Грозного К. показал, как истинное самодержавие может превращаться в деспотический произвол, и восхищался терпением народа, которого эксцессы 2-й половины царствования Иоанна Грозного не заставили усомниться в правоте монархического принципа. Царь Борис Феодорович Годунов, обладавший всеми данными идеального правителя, потерпел поражение потому, что, рожденный в низком звании, дерзнул надеть на себя царский венец, а «избранный» царь не мог иметь власти над сердцами рус. народа. События Смутного времени, на к-рых заканчивается труд К.,- яркий пример того, что происходит в России без самодержавия. Другая не менее важная внутренняя связь, являющаяся условием существования России, по мнению К.,- это единая правосл. вера, благодаря к-рой рус. народ и его государственность сохранились в период монголо-татар. ига. Эта историческая концепция в царствование имп. Николая I приобрела характер официальной, отразилась в известной формуле «Православие, самодержавие, народность» и оставалась самой влиятельной до нач. XX в.

Однако труд К. не имеет жесткой схемы, как более поздние «Истории» России. Автор выносит нравственные оценки событиям и героям, не опасаясь писать об этом откровенно. К. стремился создать связное и живое повествование о прошлом, уделяя много внимания личным особенностям и характерам великих князей и царей. Художественная выразительность созданных К. образов способствовала огромной популярности его «Истории...», из к-рой обращавшиеся к исторической тематике рус. писатели XIX в. постоянно заимствовали сюжеты, мотивы и образы. В то же время она является 1-м крупным сочинением о рус. истории, основанным на научных принципах и критике источников. В примечания К. вынес археографические и источниковедческие справки, обсуждение спорных вопросов и обоснование принимаемых им решений. Именно К. обнаружил и ввел в научный оборот Троицкую летопись, ряд др. важнейших источников, а также не использовавшиеся прежде иностранные известия.

С 1816 г., продолжая работу над последними томами «Истории...», К. жил в столице и каждое лето проводил в Царском Селе. В 1817 г. он по просьбе имп. Марии Феодоровны написал «Записку о московских достопамятностях» - своеобразный путеводитель по старой Москве (опубл. в 1818). 5 дек. 1818 г. по случаю избрания его членом Российской академии К. произнес «Речь… в торжественном собрании имп. Российской Академии» (опубл. в 1819). История человечества, в к-рой возвышаются и исчезают империи, по К., совершается для «раскрытия великих способностей души человеческой; здесь все для души, все для ума и чувства; все бессмертие в их успехах!». Слова «все для души» вскоре стали рассматривать как девиз творчества писателя. В те же годы он неоднократно беседовал с имп. Александром I по текущим политическим вопросам и откровенно осуждал некоторые его начинания. Особенно резкой была их беседа о проекте восстановления Польши, с чем К. был решительно не согласен. В окт. 1819 г. он изложил свои взгляды в нелицеприятном письме царю под заглавием «Мнение русского гражданина». К. был готов к разрыву с Александром I, но царь оценил благородную независимость историографа, и их встречи продолжились. В «Новом прибавлении» к «Мнению», написанном после кончины Александра I, К. «для потомства» дал общую характеристику своих отношений с покойным царем.

В нач. дек. 1825 г. по Высочайшему поручению К. написал Манифест о восшествии на престол имп. Николая I, но в итоге вариант К. был отвергнут и лишь частично использован в окончательном тексте Манифеста, составленного М. М. Сперанским (сравнение 2 вариантов см. в записке К. «Для сведения моих сыновей и потомства», написанной 16 дек. 1825). К. был очевидцем восстания декабристов в С.-Петербурге 14 дек. 1825 г. По словам К., душа его «алкала пушечного грома», но позднее он предпринял попытку защитить осужденных перед имп. Николаем I, объясняя, что «заблуждения и преступления этих молодых людей суть заблуждения и преступления нашего века».

Награжден орденами св. Владимира 3-й степени (1810) и св. Анны 1-й степени (1816). Похоронен на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры.

Арх.: РГИА. Ф. 248, 951; РНБ. Ф. 336.
Соч.: ПСС: В 18 т. М., 1998-2009 [т. 1-12 - История Государства Российского, т. 18 - Письма]; Соч. СПб., 1848 5. 3 т.; Соч.: В 2 т. / Сост., вступ. ст., коммент.: Г. П. Макогоненко. Л., 1984; Избр. соч.: В 2 т. / Вступ. ст.: П. Н. Берков, Г. П. Макогоненко. М.; Л., 1964; История Государства Российского. СПб., 1842-1843 5. 3 кн. 12 т.; То же. М., 1988-1989p. 4 кн.; То же. 1989-1998. 6 т. [науч. коммент. изд., не завершено]; Переводы. СПб., 1834-1835. 9 ч.; [Статьи из отд. «Смесь» газ. «Московские ведомости», 1795] // Москвитянин. 1854. № 3-4, 6-7, 10-12; Записка о древней и новой России. М., 1914, 1991; Полн. собр. стихотворений / Вступ. ст., подгот. текста и примеч.: Ю. М. Лотман. М.; Л., 1966. (Б-ка поэта); Письма русского путешественника / Изд. подгот.: Ю. М. Лотман, Н. А. Марченко, Б. А. Успенский. Л., 1984. 1989р. (Лит. памятники).
Переписка: Неизд. соч. и переписка. СПб., 1862. Ч. 1 [переписка с имп. Александром I, имп. Елисаветой Алексеевной, вел. кнг. Екатериной Павловной, имп. Николаем I, с женой Е. А. Карамзиной и др.]; Письма к И. И. Дмитриеву [1787-1826]. СПб., 1866; Письма к кн. П. А. Вяземскому, 1810-1826: (Из Остафьевского архива). СПб., 1897; Переписка с 1799 по 1826: [Письма к брату В. М. Карамзину] / Предисл.: Е. Колбасин // Атеней. 1858. Ч. 3. № 19. С. 192-204; № 20. С. 244-259; № 21. С. 339-344; № 22. С. 416-422; № 23. С. 474-486; № 24. С. 532-542; № 25. С. 598-606; № 26. С. 652-662; Ч. 4. № 27. С. 56-62; № 28. С. 110-118; Письма к А. Ф. Малиновскому… М., 1860; Переписка с Лафатером [1786-1790]. СПб., 1893 [уточненный текст в кн.: Карамзин Н. М. Письма рус. путешественника. Л., 1984. С. 464-498]; Н. М. Карамзин в переписке с имп. Марией Федоровной [1803-1824] / Предисл.: Е. Шумигорский // РС. 1898. Т. 96. № 10. С. 31-40; Письма к А. И. Тургеневу (1806-1826) / Предисл.: В. Сомтов // Там же. 1899. Т. 97. № 1. С. 211-238; № 2. С. 463-480; № 3. С. 707-716; Т. 98. № 4. С. 225-238; Из неизд. писем Н. М. Карамзина // Рус. лит-ра. 1991. № 4. С. 88-98; Письма Н. М. Карамзина. 1806-1823 // Рос. архив. М., 1992. Т. 2/3. С. 7-49; «Навеки преданный вам»: Письма к С. С. Кушникову, 1817-1825 гг. // ИА. 1993. № 2. С. 169-185; «…О Шиллере, о славе, о любви»: (Вильгельм фон Вольцоген и Н. М. Карамзин) // Лица: Биогр. альманах. М.; СПб., 1993. № 2. С. 176-204; Письма к В. М. Карамзину (1795-1798) // Рус. лит-ра. 1993. № 2. С. 80-131; Письма к А. Д. Засядко, 1824-1825 гг. // ИА. 1994. № 4. С. 181-184.
Лит.: Погодин М. П. Н. М. Карамзин по его сочинениям, письмам и отзывам современников. М., 1866. 2 ч.; Пономарев С. И. Мат-лы для библиографии лит-ры о Н. М. Карамзине. СПб., 1883; Сиповский В. В. Н. М. Карамзин, автор «Писем рус. путешественника». СПб., 1899; Н. М. Карамзин: Его жизнь и сочинения: Сб. ист.-лит. статей / Сост.: В. И. Покровский. М., 1908 2; Эйхенбаум Б. М. Карамзин // Он же. Сквозь литературу: Сб. ст. Л., 1924. С. 37-49; Гуковский Г. А. Карамзин // История рус. лит-ры: В 10 т. М.; Л., 1941. Т. 5. С. 55-105; Лотман Ю. М. Эволюция мировоззрения Н. М. Карамзина (1789-1803) // УЗ Тартуского гос. ун-та. 1957. Вып. 51. С. 122-162; он же. Сотворение Карамзина. М., 1987, 1998. (ЖЗЛ); он же. Карамзин: Сотворение Карамзина. Статьи и исслед. Заметки и рец. СПб., 1997; Виноградов В. В. Неизв. сочинения Н. М. Карамзина // Он же. Проблема авторства и теория стилей. М., 1961. С. 219-361; Крестова Л. В. Древнерус. повесть как один из источников повестей Н. М. Карамзина «Райская птичка», «Остров Борнгольм» и «Марфа Посадница»: (Из истории раннего рус. романтизма) // Исслед. и мат-лы по древнерус. лит-ре. М., 1961. [Вып. 1]. С. 193-226; Канунова Ф. З. Из истории рус. повести: (Ист.-лит. значение повестей Н. М. Карамзина). Томск, 1967; Верховская Н. П. Карамзин в Москве и Подмосковье. М., 1968; Rothe Н. N. M. Karamzins europäische Reise: Der Beginn des russischen Romans. Bad Homburg; B.; Zürich, 1968: Державин и Карамзин в лит. движении XVIII - нач. XIX вв.: [Сб. ст. и мат-лов]. Л., 1969. (XVIII век; 8); Cross A. G. N. M. Karamzin: A Study of his Literary Career. 1783-1803. L., 1971; Essays on Karamzin: Russian Man-of-Letters, Political Thinker, Historian, 1766-1826 / Ed. J. L. Black. The Hague, 1975; Kochetkоva N. D. Nikolay Karamzin. Boston, 1975; она же (Кочеткова Н. Д.). Лит-ра рус. сентиментализма: (Эстетические и худож. искания). СПб., 1994; она же. Н. М. Карамзин и древнее благочестие // ТОДРЛ. 2003. Т. 54. С. 238-244; Кислягина Л. Г. Формирование общественно-полит. взглядов Н. М. Карамзина (1785-1802 гг.). М., 1976; Проблемы историзма в рус. лит-ре: Кон. XVIII - нач. XIX вв.: [Сб. ст.]. Л., 1981. (XVIII век; 13); Эйдельман Н. Я. Последний летописец. М., 1983; Осетров Е. И. Три жизни Карамзина. М., 1985; Успенский Б. А. Из истории рус. лит. языка XVIII - нач. XIX в.: Языковая программа Карамзина и ее ист. корни. М., 1985; Kowalczyk W. Proza Micołaja Karamzina: Problemy poetuki. Lublin, 1985; Вацуро В. Э. Подвиг честного человека // Вацуро В. Э., Гиллельсон М. И. Сквозь «умственные плотины». М., 1986 2. С. 25-86; он же. К истории эпиграмм Пушкина на Карамзина // Новое лит. обозр. 1997. № 27 С. 112-131; он же. Готический роман в России. М., 2002. С. 246-275; Шмидт С. О. «История государства Российского» в культуре дорев. России // Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 1988. Кн. 4. С. 28-43; он же. «История государства Российского» Н. М. Карамзина в контексте истории мировой культуры // Всемирная история и Восток: Сб. ст. М., 1989. С. 187-202; он же. Н. М. Карамзин и его «История государства Российского» // Он же. Обществ. самосознание рос. благородного сословия: XVII - 1-я треть XIX в. М., 2002. С. 150-196; он же. «История гос-ва Российского» Н. М. Карамзина в культуре рос. провинции // Там же. С. 197-214; он же. Пушкин и Карамзин // Там же. С. 215-230; Кафанова О. Б. Библиография переводов Н. М. Карамзина (1783-1800 гг.) // Итоги и проблемы изуч. рус. лит-ры XVIII в. Л., 1989. С. 319-337. (XVIII век; 16); она же. Библиография переводов Н. М. Карамзина в «Вестнике Европы» (1802-1803 гг.) // XVIII век: [Сб. ст. и мат-лов]. СПб., 1991. Сб. 17. С. 249-283; Козлов В. П. «История государства Российского» Н. М. Карамзина в оценках современников. М., 1989; Н. М. Карамзин: Биобиблиогр. указ. / Сост.: Н. И. Никитина, В. А. Сукайло. Ульяновск, 1990; Gellerman S. Karamzine à Genéve: Notes sur quelques documents d'archives concernant les «Lettres d'un Voyageur russe» // Fakten und Fabeln: Schweizerisch-slavische Reisebegugnung vom 18. bis zum 20. Jh. Basel; Fr./M., 1991. S. 73-90; Hammarberg G. From the Idyll to the Novel: Karamzins Sentimentalist Рrose. Camb.; N. Y., 1991; Н. М. Карамзин: 1766-1826: [Сб. науч. тр.] / Сост.: Н. И. Михайлова, С. О. Шмидт. М., 1992; Топоров В. Н. «Бедная Лиза» Карамзина: Опыт прочтения. М., 1995; Иванов М. В. Судьба рус. сентиментализма. СПб., 1996; Карамзинский сб.: Творчество Н. М. Карамзина и ист.-лит. процесс / Ред.: С. С. Шаврыгин. Ульяновск, 1996; Лазарчук Р. М. Переписка Н. М. Карамзина с А. А. Петровым: (К проблеме реконструкции «романа в письмах») // XVIII век. 1996. Сб. 20. С. 135-143; Леманн-Карли Г. Я. М. Р. Ленц и Н. М. Карамзин // Там же. С. 145-156; Ларионова Е. О. Н. М. Карамзин по мат-лам архива братьев Тургеневых // Новое лит. обозр. 1997. № 27. С. 132-167; Ермашов Д. В., Ширинянц А. А. У истоков рос. консерватизма: Н. М. Карамзин. М., 1999; Н. М. Карамзин: Указ. трудов, лит-ры о жизни и творчестве, 1883-1993 / Отв. ред.: А. А. Либерман. М., 1999; Казаков Р. Б. Летописный «Список рус. городов дальних и ближних» в ист. науке 1-й четв. XIX в.: Н. М. Карамзин и З. Я. Доленга-Ходаковский // АЕ за 2000 г. М., 2001. С. 169-178; он же. Заметка Н. М. Карамзина «О московском землетрясении 1802 г.»: Источниковед. коммент. // XVIII век. 2002. Сб. 22. С. 296-309; Карамзинский сб.: Россия и Европа: Диалог культур. Ульяновск, 2001; Серман И. З. «Дела церковные» в ист. концепции Н. М. Карамзина // Russika Romana. Pisa; R., 2002. Vol. 9. P. 73-98; он же. Где и когда создавались «Письма русского путешественника» Н. М. Карамзина? // XVIII век. 2004. Сб. 23. С. 194-210; он же. Лит. дело Карамзина. М., 2005; Сапченко Л. А. Н. М. Карамзин: Судьба наследия: (Век XIX). Ульяновск, 2003; она же. «Мир совести и доверенности к Провидению» в альбомах Н. М. Карамзина // Проблемы ист. поэтики. Петрозаводск, 2008. Вып. 8. С. 72-82; Стенник Ю. В. Идея «древней» и «новой» России в лит-ре и обществ.-ист. мысли XVIII - нач. XIX в. СПб., 2004; Муравьёв В. Б. Николай Карамзин. М., 2005; Н. М. Карамзин: Pro et contra: Личность и творчество Н. М. Карамзина в оценке рус. писателей, критиков, исследователей / Сост., вступ. ст.: Л. А. Сапченко. СПб., 2006; Вендитти М. Истолкование мотивов из Экклезиаста в XVIII в.: Вольтер в переводах Хераскова и Карамзина // XVIII век. 2008. Сб. 25. С. 130-157; Подвиг честного человека: Из наследия рус. эмиграции / Сост., вступ. ст.: М. Д. Филин. М., 2010. (Зарубежная Россия и Карамзин); Panofsky G. S. N. M. Karamzin in Germany: Fiction as Facts. Wiesbaden, 2010; она же (Панофски Г.). Приезд Карамзина в Берлин и его встреча с рус. ветераном в Потсдаме: Факты вместо вымыслов // XVIII век. 2011. Сб. 26. С. 254-287.
В. Л. Коровин
Ключевые слова:
Историки российские Литература русская Писатели русские Карамзин Николай Михайлович (1766-1826), русский писатель, журналист, историк, член Российской академии и почетный член С.-Петербургской АН
См.также:
АКСАКОВ Константин Сергеевич (1817-1860), писатель, лит. критик, публицист и историк, один из главных теоретиков славянофильства
АПУХТИН Алексей Николаевич (1840-1893), поэт, прозаик
БАЛЬМОНТ Константин Дмитриевич (1867-1942), рус. поэт, переводчик
БАНТЫШ-КАМЕНСКИЙ Дмитрий Николаевич (1778-1850), гос. деятель, историк, писатель, археограф
БАХМЕТЕВА Александра Николаевна (1823-1901), писательница
БЕЗОБРАЗОВ Павел Владимирович (1859-1918), русский византинист, прозаик, публицист
БЕКЕТОВ Платон Петрович (1761-1836), издатель, литератор, коллекционер, историк
БРЮСОВ Валерий Яковлевич (1873 - 1924), поэт, прозаик, лит. критик