ЛЕВ

(Егоров Леонид Михайлович; 26.02.1889, с. Опеченский Посад Боровичского у. Новгородской губ.- 20.09.1937, Ахпунское отд-ние Сиблага), прмч. (пам. 7 сент., в Соборе С.-Петербургских святых, в Соборе Кемеровских святых и в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской), архим. Род. в семье владельца артели ломовых извозчиков, осиротел в раннем детстве, брат митр. Гурия (Егорова). В 1915 г., по окончании историко-филологического фак-та С.-Петербургского ун-та, поступил в Петроградскую ДА, где проучился 3 года. В кон. 1915 г. принял монашеский постриг с именем Лев в Александро-Невской в честь Св. Троицы лавре, был рукоположен во диакона и во иерея. Преподавал словесность в средних учебных заведениях. С 1916 г. занимался миссионерской деятельностью среди рабочих и городской бедноты в районе Лиговского проспекта. Продолжая после Октябрьской революции миссионерскую деятельность, Л. вместе с иеромонахами Гурием и Иннокентием (Тихоновым; впосл. архиепископ) создал 8 марта 1918 г. при Александро-Невской лавре молодежный кружок. По свидетельству митр. Иоанна (Вендланда), в этот период братья Егоровы стали широко известны в церковных кругах. В янв. 1919 г. Петроградский и Гдовский митр. сщмч. Вениамин (Казанский) предоставил членам кружка Крестовую митрополичью ц.; 1 февр. того же года при этом храме было окончательно образовано Александро-Невское братство.

30 мая 1918 г. Духовный собор лавры постановил «в нужных случаях» назначать Л. к совершению заказных литургий и др. служб по обители. Служение это было столь ревностным, что 5 нояб. 1918 г. наместник лавры архим. священноисп. Виктор (Островидов; впосл. епископ) ходатайствовал перед митрополитом о награждении Л. набедренником; 7 нояб. митр. Вениамин поставил на прошении утверждающую резолюцию. 18 окт. 1919 г. Л. был временно командирован для восстановления монастырской жизни в Оятском в честь Введения во храм Пресв. Богородицы мон-ре Петроградской епархии. 22 февр. 1920 г. его избрали секретарем приходского совета храмов лавры, а в 1921 г. он также исполнял послушание заведующего складом обители. Важнейшей частью пастырской деятельности Л. оставалось окормление членов Александро-Невского братства. Он служил в лаврской Крестовой митрополичьей ц., являвшейся центром братской жизни. Позднее, на допросе 27 июня 1922 г., он указал, что основными целями братства являлись: возрождение церковного богослужебного устава, борьба с торгашеством в церкви (отсутствие продажи свечей и просфор, бесплатное совершение треб), «реформа церковного пения» - отказ от светского исполнения партиями и «пение по обиходу», чтобы «народ легко мог петь с нами». В нач. 1920 г. в составе братства был создан занимавшийся богословскими проблемами кружок св. Иоанна Златоуста, входивший в «Содружество под покровительством св. Василия Великого», председателем к-рого был старший из братьев Егоровых, Николай Михайлович (профессор математики), а духовным руководителем - Л. Просветительская деятельность братства состояла не только в устройстве лекций, диспутов и т. п., но и гл. обр. в церковной работе с детьми, к-рую возглавлял Л. Братчики делали все возможное, чтобы после отделения школы от Церкви подрастающее поколение не осталось без научения вере. Лаврские иноки и миряне из братства вели 69 детских кружков, в которых изучался Закон Божий. Эти занятия проходили в основном по воскресеньям в помещениях при Крестовой митрополичьей ц. Много внимания уделялось катехизации детей - их учили церковному пению, церковнослав. языку, проводили для них говение и отдельную литургию, на к-рой дети пели, читали и помогали священнику. По благословению митр. Вениамина для детей и подростков были заведены специальные кресты, хоругви, иконы и облачения. Дети участвовали в богослужениях и крестных ходах.

Братство активно реагировало на охвативший Советскую Россию после окончания гражданской войны голод. 11 марта 1922 г. наместник лавры архим. Николай (Ярушевич; впосл. митрополит) обратился к митр. Вениамину с просьбой благословить открытие при лавре питательного пункта для голодающих на средства богомольцев Свято-Духовской и Крестовой церквей, предложив поставить во главе этого дела Л. 12 марта митрополит благословил начинание и назначил Л. заведующим питательным пунктом. Братство также оказывало материальную помощь и духовную поддержку арестованным и осужденным. На допросе 27 июня 1922 г. Л. сообщил, что в помощи тем заключенным, к-рых они знали, члены братства старались никогда не отказывать.

В первые послереволюционные годы в Петрограде кроме Александро-Невского возникло еще несколько правосл. братств. 5 мая 1920 г. в лавре, в помещении при Крестовой ц., открылась 1-я общебратская конференция, на к-рой было принято совместное решение об объединении в союз всех существующих городских братств. Во время заседаний работали 5 секций; одну из них - по работе с детьми - возглавлял Л., к-рый т. о. фактически был признан руководителем этого направления церковной деятельности в Петрограде. На конференции был принят примерный общебратский устав, написанный при участии Л., и выбран совет общебратского союза, в к-рый он также вошел. В этом совете Л. состоял вплоть до прекращения его деятельности весной 1922 г. В апр.-июле 1921 г. он также был членом организационного бюро 2-й общебратской конференции Петроградской епархии, исполняя обязанности организатора детской секции. Кроме того, ему поручили составить новую братскую молитву. Активно участвовал Л. и в работе следующей конференции, проходившей в нач. авг. 1921 г. С 18 авг. 1921 до лета 1922 г. он состоял в образованном при Феодоровском соборе мужском монашеском кружке Петроградской епархии, имевшем целью выяснение вопросов монашеской жизни и распространение идей монашества, особенно среди учащихся. К 1 апр. 1922 г. на собраниях кружка было прочитано 13 докладов, гл. обр. по истории монашества, автором части из них был Л. В этот период он активно занимался не только работой с детьми и молодежью, но и миссионерской и преподавательской деятельностью. Члены Александро-Невского братства имели тесную связь с возникшими после революции новыми формами духовного образования - Петроградским Богословским институтом и разнообразными курсами, но особенно крепкой эта связь была с заменившим осенью 1918 г. закрытую ДС Богословско-пастырским уч-щем, где члены братства составляли значительную часть учащихся и преподавателей. С осени 1918 по июль 1922 г. Л. читал там лекции по русской лит-ре. 28 марта 1922 г. по его предложению совет общебратского союза решил, что необходимы элементарные общедоступные курсы, дающие возможность каждому православному защищать свою веру, для чего следует организовать центральное содружество для более серьезного изучения вопроса.

Однако летом 1922 г. на мн. руководителей и активистов петроградских братств, прежде всего Александро-Невского, обрушились репрессии. Утром 1 июня был арестован митр. Вениамин, а через неск. часов агенты ГПУ задержали насельников лавры; их стали подвергать допросам, стремились сфабриковать отдельное дело правосл. братств. 3 июня в 4 ч. утра в лавру вновь явились агенты ГПУ и предъявили ордер на обыск и арест Л., но найти его не смогли. 16 июня он все же был арестован. Проведенные допросы и обыски более 40 арестованных по делу правосл. братств мало что дали следственным органам. Л. допрашивали дважды - 27 июня и 17 авг. Как и большинство других обвиняемых, он не видел ничего предосудительного и запретного в протекавшей совершенно открыто деятельности братств и отверг к.-л. обвинения в контрреволюции. Доказать противодействие членов братств изъятию из храмов ценностей не удалось. 21 авг. были освобождены под подписку о невыезде почти все обвиняемые, кроме 7 чел., в т. ч.- Л. 14 сент. 1922 г. Петроградское отделение ГПУ на закрытом заседании постановило выслать их из Петроградской губ. на 2 года как политически неблагонадежных. Л. отбывал ссылку сначала в Оренбургской губ., а затем близ оз. Эльтон (совр. Волгоградская обл.). Во время его отсутствия в Петрограде, несмотря на репрессии, деятельность Александро-Невского братства не прекращалась, а в 1925 г. вновь начала оживляться. Один за другим из ссылки возвратились основатели братства. В ряду первых еще в кон. 1924 г. был освобожден и вернулся в Ленинград Л. Однако ему не удалось устроиться в штат к.-л. храма, и до осени 1926 г. он служил периодически, в качестве приписного священника для совершения ранних обеден. Зарабатывал переплетным делом. В 30-х гг. XX в. в его лагерной карточке в качестве светских специальностей были указаны: педагог, переплетчик (стаж 2 года) и счетовод (стаж 4 года).

На 1926-1928 гг. пришелся относительно благоприятный период подвижнического служения Л. и существования Александро-Невского братства, деятельность которого оставалась нелегальной, но прямо не преследовалась. В это время братство возглавляли иеромонахи Л., Гурий (Егоров) и Варлаам (Сацердотский). В окт. 1926 г. Л. назначили настоятелем одного из крупнейших соборов города - храма Феодоровской иконы Божией Матери на пересечении Полтавской и Миргородской улиц. Постепенно туда перешла большая часть членов братства и в 1930 г. 2 братских хора. Л. был возведен в сан архимандрита и с марта 1926 г. стал исполнять обязанности благочинного монастырских подворий, преподавателя русской литературы и члена педагогического совета Богословско-пастырского уч-ща. Осенью 1925 г. нек-рые церковные круги выдвигали его в качестве кандидата в епископы. В дек. 1925 - июне 1926 г. временно управляющий Ленинградской епархией настоятель лавры еп. сщмч. Григорий (Лебедев) рассматривал архимандритов Л. и Гурия в качестве своих ближайших помощников.

Весной 1927 г. Л. был арестован во 2-й раз. В это время в Богословско-пастырском уч-ще обучалось ок. 70 чел., и, вероятно, его растущая популярность стала причиной создания ГПУ «дела Богословско-пастырского училища». Аресты по нему проходили в основном в мае-июне 1927 г. и серьезно затронули Александро-Невское братство. 27 мая агенты ГПУ арестовали архимандритов Л. и Гурия вместе с группой преподавателей и учащихся. Л. обвинили в проведении антисоветской агитации посредством лекций. Но он, как и др. обвиняемые по этому делу, свою вину категорически отрицал. 19 нояб. 1927 г. всех арестованных освободили под подписку о невыезде, а через год - 10 нояб. 1928 г.- дело было прекращено «за недостаточностью компрометирующего материала» и взятые подписки аннулированы. Несмотря на несостоятельность дела, в 1928 г. Богословско-пастырское уч-ще было ликвидировано.

На рубеже 1928 и 1929 гг. быстро стала нарастать волна массовых гонений на Церковь, это наложило определенные ограничения на деятельность братства. Главным его центром с апр. 1930 по февр. 1932 г. был собор Феодоровской иконы Божией Матери. В это время Л. считал необходимым проявлять определенную осторожность и осмотрительность, понимая, что ОГПУ может в любой момент выйти на братство и разгромить его. Именно поэтому Л. активно способствовал развитию института тайного монашества. Это отмечали позднее в своих показаниях мн. арестованные священнослужители. Так, архим. Алипий (Ивлев) указывал, что Л. старается воспитывать своих духовных детей как активных, внутренне монашествующих, но не теряющих светского облика борцов за Церковь, обращая особое внимание на воспитание мужчин в монашеском духе для пополнения кадров духовенства. Архиеп. Гавриил (Воеводин) отмечал, что круг лиц, группирующихся вокруг Л., состоит преимущественно из интеллигенции и учащейся молодежи. На допросе 28 февр. 1932 г. служивший тогда в Феодоровском соборе архим. Варлаам отмечал среди руководителей братства нек-рое расхождение во взглядах по этому вопросу. Разница в подходах Л. и архим. Варлаама заключалась прежде всего в том, что первый из них считал необходимым в изменившихся к худшему внешних условиях готовить образованных молодых людей к принятию тайного монашеского пострига, с тем чтобы они, живя в светской среде и работая в гражданских учреждениях, боролись за Церковь и несли слово Божие в массы. Второй же руководитель братства полагал, что по-прежнему необходимо создавать полулегальные общины сестер и братьев с уставом внутренней жизни, близким к монастырскому, и с постепенным отдалением членов общин от советской действительности и вообще от светской среды.

Несмотря на фактически нелегальное существование, под рук. Л. братство продолжало запрещенную советскими законами общественно-благотворительную деятельность (помощь бедным, заключенным, монастырям епархии, обучение детей Закону Божию). Ряды братчиков и в кон. 20-х - нач. 30-х гг. XX в. заметно пополнялись образованными и активными молодыми людьми, нек-рые из них приняли монашеский постриг. Почти всех из них постригал в Феодоровском соборе Л. В это время он окормлял также несколько не входивших в братство жен. монашеских общин, в частности - 6 насельниц подворья Моквинского Успенского жен. мон-ря в Вырице под Ленинградом, к-рых он удержал от присоединения к иосифлянам (см. иосифлянство).

В нач. 1932 г. в Ленинграде была развернута кампания массовых арестов священнослужителей и прежде всего монашествующих. Общее количество арестованных в ночь на 18 февр. составляло ок. 500 чел., в т. ч. более 40 членов Александро-Невского братства. Следственные органы пытались сфабриковать дело влиятельной контрреволюционной орг-ции с широкими внутрисоюзными и международными связями. Следствие проводилось в ускоренном порядке. «Контрреволюционная деятельность» членов братства представлялась следователям очевидной без необходимости добывать к.-л. серьезные доказательства. Л. допрашивали дважды - 29 февр. и 2 марта. На вопрос о политических убеждениях он ответил: «Стараюсь не мешать строительству социализма. Не сочувствую антирелигиозной политике советской власти». Л. отрицал существование братства, говоря, что оно распалось в 1922 г. Отрицал он и сбор средств в Феодоровском соборе для помощи ссыльным, а также все др. обвинения. Лишь после предъявления ему на 2-м допросе фотографии хора правого клироса собора он сообщил нек-рые имена изображенных на ней, заявив, что остальных духовных детей назвать отказывается. Следствие длилось ок. месяца. 22 марта 1932 г. выездная комиссия Коллегии ОГПУ приговорила Л. к 10 годам лагерей. 18 апр. 1932 г. он поступил в отд-ние Чёрная речка Сиблага. С кон. апр. он трудился в шахте пос. Осиновка (ныне г. Осинники Кемеровской обл.). Работа была чрезвычайно тяжелой, и, по мнению лагерного начальства, Л. не проявлял требуемого усердия, из-за чего ему отказывали в снижении срока. Лишь 12 янв. 1934 г. срок был впервые снижен на 30 дней. Но уже через неск. дней лагерные власти обвинили Л. в контрреволюционной агитации среди заключенных, и 28 янв. 1934 г. специальная комиссия ОГПУ постановила перевести его в штрафной изолятор сроком на 2 года, считая срок с момента водворения, которое произошло 20 марта 1934 г. В это же время Особая тройка Полномочного Представительства ОГПУ по Западно-Сибирскому краю приговорила Л. к увеличению срока заключения в ИТЛ на 2 года. В кон. марта 1936 г. его перевели из изолятора в Ахпунское отд-ние Сиблага (ныне на территории Кемеровской обл.). Здесь он, несмотря на слабое здоровье, по-прежнему трудился в шахте, иногда по 14 ч. в сутки возя вагонетки с породой. 3 янв. 1937 г. условия лагерного заключения вновь ухудшились - Л. поместили в 6-ю колонну Ахпунского отд-ния, где содержались, за малым исключением, осужденные за «политические преступления». Здесь он сблизился с нем. мастером-чулочником Матиасом Грабовским. Они часто обсуждали вместе статьи поступавших в лагерь газет. 2 сент. 1937 г. оба они были арестованы и обвинены в создании контрреволюционной группы. Л. категорически отверг обвинение в контрреволюционной агитации среди заключенных и виновным себя не признал. При этом он не скрывал своих взглядов, мужественно заявив следователю: «Я по своим убеждениям являюсь глубоко религиозным человеком, посвятившим всю свою жизнь служению Богу, и целью моей жизни является ведение религиозной пропаганды в массах, поэтому я вел, веду и всегда буду вести религиозную пропаганду среди окружающих меня людей». На предложение же назвать фамилии лиц, ведущих контрреволюционную подрывную работу в лагере, ответил, что не может этого сделать: «…мне неизвестно, кто этим занимается, но даже если бы я что-нибудь знал о лицах, ведущих к[онтр]р[еволюционную]-подрывную работу в лагере, то все равно об этом ничего не сказал бы, так как по моим убеждениям мне чуждо всякое доносительство». 6 сент. состоялся 2-й и последний допрос. На требование признать себя виновным в систематическом проведении совместно с Грабовским активной контрреволюционной фашистской агитации пораженческого характера Л. ответил отказом. Приговорен 13 сент. 1937 г. Особой тройкой Управления НКВД Западно-Сибирского края к высшей мере наказания; расстрелян 20 сент. Сведения о месте казни и захоронения в архивно-следственном деле отсутствуют.

Имя Л. включено в Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской определением Свящ. Синода от 7 мая 2003 г.