НЕОФИТ

Прмч. Неофит (Осипов). Фотография. Нач. XX в.

Прмч. Неофит (Осипов). Фотография. Нач. XX в.

13 авг. 1901 г., по окончании СПбДА со степенью кандидата богословия, Н. был определен преподавателем гомилетики в Холмскую ДС. 1 июля 1902 г. получил назначение в Пекинскую Духовную миссию с правом ношения золотого наперсного креста, 24 июля 1903 г. переведен смотрителем Тихвинского ДУ. 17 окт. 1905 г. Н. был назначен ректором Самарской ДС и возведен в сан архимандрита. С 1905 по 1908 г. состоял цензором «Самарских ЕВ». Во время служения в Самаре он также состоял членом епархиального комитета Православного миссионерского общества и членом Самарского епархиального миссионерского совета. 31 мая 1909 г. после неудачной пересдачи латыни воспитанник семинарии в нетрезвом виде совершил на Н. нападение с ножом. На заседании Синода от 24 нояб. 1909 г. член Учебного комитета М. И. Савваитский, ревизовавший Самарскую ДС, предложил перевести Н. на такую же должность в др. семинарию. Н. был назначен ректором Волынской ДС, однако в связи с чрезвычайным нервным напряжением и переутомлением он обратился к Волынскому архиеп. Антонию (Храповицкому; впосл. митрополит) с просьбой об увольнении с должности, поскольку «считает себя в настоящее время физически неспособным управлять многолюдной (600 человек) семинарией и просит дать ему другое послушание по силам».

8 авг. 1911 г. Н. был назначен на чреду священнослужения и проповеди слова Божия в С.-Петербург и получил должность постоянно присутствующего члена Учебного комитета при Синоде. 28 нояб. 1912 г. Н. также стал членом С.-Петербургского Духовного цензурного комитета, а 1 мая 1915 г.- старшим членом того же комитета.

После Февральской революции 1917 г. обер-прокурором Синода был назначен В. Н. Львов; многие из служивших в Учебном комитете при Синоде стали подавать прошения об отставке. Подал такое прошение и Н. 28 апр. 1917 г. определением Синода он был освобожден от несения обязанностей члена Учебного комитета. В 1918 г. патриарх Московский и всея России свт. Тихон назначил Н. настоятелем собора Двенадцати апостолов в Кремле и синодальным ризничим, а после закрытия Кремлевских храмов в ноябре того же года - настоятелем Крестового Сергиевского храма Троицкого Патриаршего подворья на Самотёке и своим секретарем. Будучи секретарем патриарха Тихона, Н. почти ежедневно служил и проповедовал на Троицком подворье.

5 мая 1922 г. в связи с кампанией по изъятию церковных ценностей против патриарха было возбуждено уголовное дело. В тот же день он был приглашен на допрос, а заместитель председателя ГПУ Г. Г. Ягода подписал ордер «на производство обыска канцелярии и управления Патриарха Тихона, Синода и Высшего церковного совета и ареста всех лиц... из числа служащих указанных учреждений». Все находившиеся на тот момент на подворье были арестованы, в т. ч. Н. Арестованные были доставлены во Внутреннюю тюрьму ГПУ. Н. допрашивали 3 дня подряд, надеясь склонить его как секретаря патриарха к более тесному сотрудничеству с ГПУ или хотя бы к даче подробных показаний. На допросе следователь пытался выяснить, кто посещает патриарха, какие разговоры у него ведутся, каким образом происходили рассылка и распространение воззваний Тихона от 28 февр. Однако допросы фактически ничего не дали. Позднее все арестованные на Патриаршем подворье были освобождены, но Н. оставался в заключении в самых жестких условиях сначала во Внутренней тюрьме ГПУ, а затем - в Таганской тюрьме, где ему пришлось ок. месяца пробыть в больнице из-за развившихся невротических болей. 7 мая 1922 г. руководитель 6-го (антицерковного) отделения Секретного отдела ГПУ Е. А. Тучков выписал постановление на содержание Н. под стражей ввиду того, что он, «являясь секретарем Патриарха Тихона, причастен к антисоветской деятельности, проводимой Тихоном».

3 окт. 1922 г. Н. подал властям заявление: «Ожидая справедливого решения дела, я полгода не сделал ни одного заявления по своему делу. Уже пять с половиной месяцев не было у меня допроса. Письменные допросы окончились первыми днями заключения. За полгода мне не назвали моей вины, и не было ни одного вопроса по предмету моей вины. В пятилетие народной свободы я полагаю ее в том, что в ней личность находит свою опору и источник своей свободы. Мое уважение к власти состоит в том, что я считаю ее носительницей уважения к личности и защитницей ее прав. Поэтому я ходатайствую об окончании дела и возвращении мне права на защиту закона и свободу». Через неск. дней Н. отправил письмо с дополнительной просьбой о разрешении передачи ему Библии, молитвенника и теплых вещей. Не получив ответа, через месяц он отправил заявление вторично.

7 нояб. 1922 г. Тучков предложил выслать Н. в Зырянский край на год. На следующий день после резолюции Тучкова в ответ на настоятельные просьбы Н. окончить его дело было составлено обвинительное заключение. 25 нояб. 1922 г. Комиссия НКВД по адм. высылкам приговорила Н. к 3 годам ссылки в Коми (Зырян) автономную обл. Последние недели перед отправкой в ссылку Н. находился в одной камере с Казанским митрополитом сщмч. Кириллом (Смирновым), вместе с ним был этапирован в Усть-Сысольск (ныне Сыктывкар), к-рый был определен местом их ссылки. Там они сблизились вслед. общности взглядов, вместе совершали богослужения и часто навещали друг друга. В сер. 1923 г. Н. был отправлен в с. Усть-Вымь, и они расстались, но в течение долгого времени поддерживали переписку.

По окончании срока ссылки в 1925 г. Н. возвратился в Москву. Он почти ни с кем не общался, посвящая бо́льшую часть времени молитве. Однако переживания, связанные с ситуацией, возникшей после публикации «Декларации» 1927 г. заместителя патриаршего местоблюстителя митр. Сергия (Страгородского; впоследствии патриарх Московский и всея Руси), понуждали его, как человека широко образованного, обдумывать случившееся с церковной т. зр. Н. стал вкратце записывать свои размышления и делиться ими с друзьями, прося после ознакомления с записями вернуть их. Слухи об этих набросках быстро дошли до ОГПУ, и 26 сент. 1927 г. он был вызван на допрос. Здесь ему были заданы вопросы, чем он занимается, кто его посещает и не распространяет ли он воззвания. Н. на это ответил: «Занимаюсь изучением Псалтирей - церковно-библейский труд. У меня ежедневно бывает один или два человека... знакомых, о чем я с ними беседую, сказать не желаю, так как они носят частный, личный характер, а не общественный. Воззваний среди верующих не распространяю, но свои труды на тему церковную давал для чтения своим знакомым».

29 сент. 1927 г. заместитель председателя ОГПУ Г. Г. Ягода подписал ордер на арест Н., и в тот же день он был арестован во время допроса. Н. был обвинен в том, что он «устно и письменно в составляемых и распространяемых им брошюрах пропагандировал необходимость использования Церкви, как организации, в антисоветских целях». Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило Н. к 3 годам ссылки в Сибирь, но, поскольку он подпал под амнистию, срок ссылки был сокращен на четверть. 13 янв. 1928 г. Н. был отправлен этапом в Новосибирск. 23 нояб. 1929 г. Особое совещание при Коллегии ОГПУ без всякого дополнительного расследования приговорило его к лишению права проживания в ряде городов и областей с обязательным прикреплением к определенному месту жительства на 3 года. В 1929-1933 гг. Н. проживал в Новосибирской обл. В июле 1933 г. поселился в г. Угличе Ивановской промышленной обл., в июне 1934 г. переехал в дер. Заболотье Егорьевского р-на Московской обл., где в то время проживало много священников, монахов и монахинь, отбывших сроки заключения или ссылки. Жил он очень замкнуто, основное время посвящая молитве, встречаясь лишь с небольшим кругом лиц, знакомых по ссылке или по служению на Патриаршем подворье.

4 апр. 1935 г. сотрудники НКВД составили документ на арест 17 чел.- священников, монахов, монахинь и мирян, среди к-рых был и Н. 10 апр. он был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве. Н. обвинили в том, что он «распространял ложные слухи о гонении и преследовании за религиозные убеждения в СССР, принимал участие в тайных молениях на квартирах своих почитателей и духовных детей». Давать показания на к.-л. из знакомых Н. отказался. В ответ на обвинение в антисоветской агитации сказал: «Слухов о проводимых гонениях на веру и духовенство я не распространял. Но не скрываю, что у меня существуют личные убеждения, что на духовенство гонения имеются. Убеждения у меня возникли вследствие того, что ссылки по отношению ко мне были несправедливы, выслали меня не как контрреволюционера, а как священнослужителя».

14 июня 1935 г. Особое совещание при НКВД СССР приговорило Н. к 5 годам заключения в ИТЛ. 13 авг. того же года он в составе этапа прибыл в Антибесский отдельный лагерный пункт неподалеку от Мариинска (ныне в Кемеровской обл.). Сначала он работал дневальным в подконвойной палатке, затем - на общих работах, статистиком в ветеринарной части и снова рабочим на общих работах. В сент. 1937 г. Н. был привлечен к следствию вместе с 11 др. заключенными. Он был обвинен в том, что вел «контрреволюционную деятельность, говоря, что сейчас на воле идут массовые аресты... на месте производства работ производил богослужения, тем самым отрывая рабочих от работы и открыто проповедуя религиозные убеждения». 10 окт. 1937 г. Н. был заключен в штрафной изолятор и на следующий день допрошен. Виновным себя не признал. Н. был расстрелян по приговору Особой тройки при УНКВД СССР по Новосибирской обл. от 28 окт. 1937 г. и погребен в общей безвестной могиле.

23 янв. 2009 г. определением Свящ. Синода РПЦ имя Н. было включено в Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской.