КАРОЛИНГСКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ

Проводя реформы, королевская власть столкнулась с отсутствием достаточного количества грамотных клириков, владеющих латынью, способных совершать богослужения, следуя каноническим предписаниям, читать проповеди, наставлять прихожан в христианской вере и бороться с язычеством, что обусловило внимание правителей к проблеме школьного образования. В послании Карла Великого «О попечении над образованием» (784/5 (?)) (Karoli Epistola de litteris colendis // MGH. Capit. T. 1. P. 78-79), первоначально адресованном Баугульфу, настоятелю монастыря Фульда, а затем разосланном всем епископам и аббатам Франкского королевства, содержался призыв не пренебрегать изучением словесности, без которого невозможно понимание текстов Свящ. Писания, и предписывалось привлекать в качестве наставников людей, к этому пригодных. Капитулярием «Всеобщее увещание» (789) (Admonitio generalis // MGH. Capit. T. 1. P. 53-61) король обязывал епископов и аббатов открывать школы при мон-рях и кафедральных соборах, где могли бы учиться не только клирики, но и миряне. Уровень образования в таких школах был немногим выше начального, в них изучали грамматику, риторику и арифметику, а также основы музыки.

Центром просветительской деятельности стал королевский двор. В Ахене была учреждена придворная школа (schola palatina); представителям знати предписывалось посылать в нее своих сыновей. Каролингам удалось собрать при дворе самых образованных людей того времени. В нач. 80-х гг. VIII в. ко двору Карла Великого из Италии прибыли грамматик Петр Пизанский, богослов Павлин Аквилейский, бывш. придворный учитель короля лангобардов, поэт и историк Павел Диакон. Спасаясь от арабов, во 2-й пол. VIII в. из Испании переселились многие представители образованной вестгот. элиты. Заметную роль при дворе Карла Великого в эпоху К. в. сыграли церковные деятели и богословы Лейдрад Лионский, Агобард Лионский, Клавдий Туринский, Бенедикт Анианский, Теодульф Орлеанский. Среди англосаксов при дворе Карла Великого наиболее значительным деятелем был богослов и поэт Алкуин. Неск. лет он возглавлял придворную школу в Ахене. Алкуин разработал программу обучения, включавшую изучение латыни, «свободных искусств» (см. Artes liberales) и затем богословия. Ему принадлежат многочисленные и разнообразные по жанру сочинения: учебники по грамматике, риторике, диалектике и орфографии, комментарии на Свящ. Писание, богословские и литургические труды, агиографические произведения, поэмы. Впосл., удалившись от двора и став в 796 г. аббатом мон-ря св. Мартина в Туре, Алкуин поддерживал связь с дворцовой школой, исполнял обязанности наставника. По-видимому, Алкуина на посту руководителя школы сменил прибывший из Ирландии Климент, к-рый также составил учебник по грамматике, постепенно заменивший учебник Петра Пизанского. Дикуил был автором географического трактата, в котором к сведениям о провинциях Римской империи была добавлена информация об Ирландии, о Фарерских о-вах и об Исландии. Дунгал, подписывавший свои поэтические произведения как «ирландский изгнанник», получил известность благодаря широким познаниям в науках, а также в христианской поэзии и греческом языке. Выходцы с Британских о-вов - Фридугиз, Мартин Скот, Седулий Скот, Иоанн Скот Эриугена - оказали значительное влияние на культурное развитие Франкской империи.

Сподвижники Карла Великого составляли придворный кружок ученых, «придворную академию», на ее заседаниях велись богословские диспуты, читались лекции, обсуждались сочинения членов «академии», толковались произведения античных авторов и тексты Свящ. Писания. При дворе была создана б-ка с произведениями древних авторов - Лукиана, Теренция, Горация, Ювенала, Марциала, Цицерона, имелся «Тимей» Платона в переводе Халкидия (в этом переводе сочинение было известно до XII в.). Каждый член «академии» носил псевдоним, связанный с античной или библейской историей: Алкуин был Флакком (имелся в виду рим. поэт Квинт Гораций Флакк), поэты Модоин и Ангильберт - Овидием и Гомером, Эйнгард именовался Веселиилом, Карл Великий - Давидом. Античная культура служила источником и примером в том, что касалось нормы лит. стиля и жанра сочинений (так, Эйнгард, работая над жизнеописанием Карла Великого, вдохновлялся историческими сочинениями Светония). Обращение к античным авторам как к культурным и лит. образцам, расширение круга известных античных текстов были главными заслугами членов «придворной академии». Возрождение античной культуры на новой, христ. основе было общим идеалом современников Карла Великого: от древних авторов следовало взять лит. формы, христианство должно было дать новой лит-ре истинность содержания.

К нач. IX в. сформировалось собственно франк. поколение деятелей К. в. Среди них наиболее заметны богослов Амаларий Симфозий, архиеп. Трирский, впервые предпринявший попытку аллегорического толкования богослужения, Смарагд, аббат мон-ря Сен-Мийель, комментатор «Искусства грамматики» Элия Доната (IV в.) и автор трактата «Царский путь» (Via regia), богослов Рабан Мавр, Эйнгард, автор жизнеописания Карла Великого. Их ученики продолжали развивать традиции каролингской культуры. Валафрид Страбон прославился как богослов и один из наиболее ярких христ. поэтов IX в. Луп из Ферьера прослыл эрудитом и собирателем рукописей, знатоком малоизвестных античных авторов и лучшим стилистом своего времени. Ремигий Осерский собирал произведения античных и раннесредневековых авторов, составлял к ним обширные комментарии.

Представители франк. знати отправляли к королевскому двору детей, чтобы они могли получить необходимое образование, войти в королевское окружение, подготовиться к будущей политической или церковной карьере. Те, кто учились и преподавали в придворной школе, активно участвовали в политической жизни в качестве королевских советников и дипломатов, занимали важные должности в церковной и светской иерархии: Алкуин был аббатом мон-ря св. Мартина в Туре, Рабан Мавр - настоятелем мон-ря Фульда, Валафрид Страбон - аббатом Райхенау; Теодульф до 818 г. занимал Орлеанскую кафедру, Пруденций был епископом Труа, Агобард - архиепископом Лиона; Фридугиз, Рабан Мавр, Валафрид Страбон возглавляли королевскую канцелярию; Эйнгарду, Лупу и др. поручались сложные дипломатические миссии. Их деятельность на королевской службе способствовала распространению придворной культуры за пределами двора - в мон-рях и при епископских кафедрах.

Традиционно воспитательную функцию выполняли мон-ри: юноши под руководством опытного наставника из числа монахов готовились к монашеской жизни, постигали устав, участвовали в богослужении, занимались физическими и интеллектуальными упражнениями. В VIII в., по мере углубления христианизации франк. общества, монашеская педагогика стала пользоваться большой популярностью среди мирян. Мн. дети из знатных семей получали в монастырских школах начальное образование, причем такая практика не всегда была непосредственню связана с «пожертвованием» (oblatio) ребенка обители (см. Облаты). К нач. IX в. присутствие в мон-рях большого числа мирян оказывало заметное влияние на образ жизни монашествующих, способствовало проникновению за монастырские стены мирских обычаев. Ахенский Собор 817 г., созванный имп. Людовиком Благочестивым по инициативе Бенедикта Анианского, постановил, что в монастырские школы должны зачисляться только те, кто в дальнейшем намерены принести монашеские обеты или в юном возрасте были «пожертвованы» мон-рю родителями; всем прочим предписывалось получать образование в др. школах. Это решение было негативно встречено как франк. знатью, так и монашеством (мн. мон-ри получали плату за обучение). Вероятно, после 817 г. в нек-рых крупных мон-рях появились раздельные школы для мирян и буд. монахов, напр. в Санкт-Галлене: в монастырской хронике Ратберта (Ratpert. St. Galler Klostergeschichte (Casus sancti Galli) / Ed. H. Steiner // MGH. Script. Rer. Germ. T. 75. P. 136-239) упоминается о монастырской школе (schola claustri) и сторонних учениках (canonici), проходивших обучение в аббатстве, а на плане «идеального» мон-ря (ок. 825), к-рый сохранился в б-ке аббатства Санкт-Галлен (St. Gallen. Stiftsbibl. Sang. 1092), но был создан, по-видимому, в Райхенау, обозначена школа, отделенная от квартала новициев. Очевидно, что решение Ахенского Собора выполнялось не везде, поскольку даже в крупном имперском мон-ре Сен-Рикье по-прежнему действовала общая школа.

С 20-х гг. IX в. двор перестает быть средоточием образования и культуры во Франкской империи. Интеллектуальными и духовными центрами становятся мон-ри (Сен-Дени, Сен-Рикье, Сен-Вандрий-де-Фонтенель, Корби, Сен-Мартен в Туре, Эльнон (Сент-Аман-лез-О), Ферьер, Лорш, Фульда, Райхенау, Санкт-Галлен) и епископские города (Реймс, Лион, Санс, Безансон, Кёльн и Трир). Известность получили епископские школы в Орлеане, Меце, Реймсе, Лане, Льеже и Утрехте. С нач. IX в. наблюдается культурный подъем в Италии - в Павии, Вероне, Милане, Риме.

Реформы Каролингов в сфере образования сначала имели скорее количественный, нежели качественный характер. Предполагалось увеличить число школ, ученики к-рых получали начальное образование: основы лат. грамматики, элементарные правила чтения и письма, счета и песнопения, знание нек-рых священных текстов и молитв. Определяющей была ориентация на тексты Свящ. Писания. Едва научившись читать, ученик приступал к изучению Псалтири; следовало заучить все 150 псалмов, для чего использовались самые разные методы: копирование отдельных стихов на таблички, постоянное цитирование вслух, пение. К VIII в. обнаружилось существенное расхождение в устном и письменном языке, поскольку на протяжении меровингского времени авторы сознательно отказывались от традиций античной лит-ры, к-рая постепенно становилась достоянием культурного меньшинства, чтобы иметь возможность обратиться к более широкой аудитории, терявшей способность понимать правильную латынь. В период К. в. стали отказываться от этой практики во имя сохранения знания классической латыни как языка Библии. Латынь становится языком культуры и образования, недоступным для большинства населения. Соборы 813 г. в Реймсе и Майнце предписывали проповедникам обращаться к слушателям на «народном» языке, были выполнены переводы основных молитв. Составлялись глоссарии лат. лексики, в к-рых значения слов устанавливались на классической и «народной» латыни. Для германского населения Франкской империи создавались двуязычные словари, а также учебники грамматики. Первый глоссарий на древненем. языке был составлен в Санкт-Галлене в сер. VIII в.; во 2-й пол. VIII - IX в. он часто переписывался и сохранился в 3 рукописях IX в. Во 2-й пол. VIII в. появляется довольно большое количество пособий по грамматике. В придворной школе в Ахене использовались учебники, составленные Петром Пизанским, Климентом, Алкуином. В епископских и монастырских школах учились по грамматике Элия Доната (IV в.).

Из произведений античных авторов обращались прежде всего к творчеству поэтов (Вергилий, Гораций, Овидий), поскольку обучение стихосложению считалось важной частью грамматических штудий, но также читали труды древнерим. философов, риторов и историков - Плиния, Сенеки, Цицерона, Светония, Саллюстия, Тита Ливия, Юстина и др. Рим. писатели были известны гл. обр. по фрагментам через посредство глоссаторов и грамматиков. Алкуин и его ученик Кандид адаптировали для нужд школьного преподавания сочинения Клавдиана Мамерта, блж. Августина и Боэция. Седулий Скот составил сборник выдержек и цитат из «Истории Августов» (Historia Augusta; IV в.), «Комментариев на «Сон Сципиона»» (Commentarium in Ciceronis Somnium Scipionis) Макробия (V в.), военных трактатов Вегеция и Фронтина, сочинений Цицерона и Валерия Максима. Библиотекарь аббатства Корби пресв. Хадоард подготовил тематический сборник, где собрал выписки на сюжеты из сочинений Цицерона, Саллюстия, трактата Марциана Капеллы, комментариев Сервия к «Энеиде» и Макробия на «Сон Сципиона». В каталоге б-ки мон-ря Райхенау упомянут сборник, куда вошли тексты по истории, грамматике (включая раздел о стихосложении с немногочисленными выдержками из античных поэтов), арифметике, музыке, астрономии, геометрии, риторике, диалектике, географии, трактат Фавентия об архитектуре, а также трактат Псевдо-Апулея о целебных травах. Др. сборник из той же б-ки включал фрагменты сочинений Боэция «Наставления в арифметике», Псевдо-Боэция «О геометрии», Алкуина о диалектике и риторике, поэма об астрономии «Явления» древнегреч. поэта Арата из Сол, трактат о медицине и др. Круг учебных текстов был более или менее ограничен, поэтому во мн. сочинениях каролингской эпохи, написанных в разное время и в разных местах, нередко встречаются одни и те же цитаты из древних авторов.

Реформы королевской власти, направленные на развитие системы образования, дали результаты. Для IX в. можно констатировать достаточно высокий уровень грамотности, по крайней мере в среде аристократии, связанной с королевским двором или др. центрами каролингской культуры. Клирики и монахи владели латынью значительно лучше своих предшественников VII - 1-й пол. VIII в., их язык отличался правильным употреблением грамматических конструкций и относительным богатством лексики. Авторы кон. VIII - IX в. широко пользовались лексикой, почерпнутой из сочинений античных писателей.

К. в. характеризуют формирование и укрупнение б-к при кафедральных соборах, мон-рях, появление частных книжных собраний, а также зарождение масштабной системы копирования, обмена и продажи рукописей. В VIII-X вв. в державу Каролингов было привезено множество рукописей из Италии, Испании, с Британских о-вов. Постепенно развивалось производство книг и на франк. территориях. В книжных собраниях были представлены библейские и богослужебные книги, сочинения отцов Церкви и др. церковных писателей, жития святых, сборники королевских капитуляриев, варварские правды, труды по грамматике, риторике, арифметике, астрономии, музыке, истории, географии, трактаты по архитектуре, медицине и военному делу, поэтические сборники, бестиарии и многое другое. В монастырских б-ках собирали и переписывали ветхие рукописи, что способствовало сохранению античного наследия (самые ранние известные рукописи с произведениями рим. писателей относятся в основном к каролингскому времени).

Согласно сохранившимся описаниям (вероятно, неполным), в монастыре Райхенау в 822 г. было собрано 415, в Сен-Рикье в 831 г.- 256 кодексов. Во 2-й пол. IX в. в аббатстве Санкт-Галлен насчитывалось не менее 428, в мон-ре Лорш - 590 рукописей. В Х в. в Боббио хранилось 666, в Санкт-Эммераме в Регенсбурге - 513 кодексов. Сведений о составе б-к аббатств Флёри, Ферьер, Сен-Дени, Сен-Мартен в Туре, Сен-Реми в Реймсе, Корби, Фульда в наст. время нет, но их фонды вряд ли сильно уступали собраниям др. крупных монастырей и скорее всего несущественно отличались по составу. Большинство б-к кафедральных соборов были меньше монастырских. В IX в. в Кёльне насчитывалось примерно 107 книг, в Пассау - 40. В Реймсе их было ок. 100. Выделялась б-ка кафедрального собора Вюрцбурга (не менее 209 книг).

Известно о довольно обширных персональных книжных собраниях представителей светской аристократии. Крупные собрания книг находились в распоряжении Карла Великого и Людовика Благочестивого. Одно из лучших «светских» книжных собраний IX в. принадлежало Карлу Лысому; оно включало неск. десятков сочинений по богословию, истории, агиографии и «свободным искусствам». Более 200 книг насчитывала коллекция Ангильберта, позднее подаренная им мон-рю Сен-Рикье. Луп Ферьерский восхищался б-кой Эйнгарда, созданной еще до того, как тот стал аббатом мон-ря Зелигенштадт. Графы Вильгельм и Ротхарий, основавшие аббатства Желлон и Шарру соответственно, передали в библиотечные собрания свои книжные коллекции. Личными экземплярами Евангелий, гомилиариев, антифонариев, Псалтирей, сборниками проповедей, агиографическими сочинениями, пенитенциалиями, постановлениями церковных синодов часто владели и простые клирики.

Одним из главных способов пополнения книжных собраний было получение в дар. Вручение книги (как правило, Библии) королю монахами той или иной обители стало в IX в. частым сюжетом каролингской книжной миниатюры. Правители в свою очередь нередко жаловали аббатствам дорогие и роскошно украшенные кодексы, выделяли мон-рям материальную помощь для поддержания рукописных фондов в надлежащем состоянии. Аббаты мон-ря Сен-Вандрий-де-Фонтенель передали в собрание обители десятки рукописей. Так же поступали аббаты и монахи Санкт-Галлена, Боббио и Санкт-Эммерама. Архиеп. Гинкмар Реймсский даровал кафедральной б-ке Реймса свое книжное собрание; хореп. Мадальвин завещал книги еп-ству Пассау, диакон Ландон - мон-рю Санта-Мария-ди-Альбането, а некий пресв. Вальгарий - мон-рю Сизуэн. Большое значение имел обмен рукописями между скрипториями при различных церквах и мон-рях. Нередко собрания пополнялись личными фондами монахов и ученых. В составе б-ки мон-ря Райхенау хранились десятки томов, переписанных для собственных нужд мон. Регинбертом. Луп Ферьерский переписал множество рукописей для себя и своих учеников. В случае опасности коллекции крупных мон-рей нередко укрывали в др. обителях. Так, монахи Санкт-Галлена временно передали свои книги в Райхенау, а братия мон-ря Сен-Ва в Аррасе перевезла книжное собрание в Бове.

Обычно книги хранились в т. н. армариях - сундуках или шкафах, запиравшихся на замок; для обширных книжных собраний нередко отводились целые комнаты. Не все манускрипты находились в одном месте: книги, используемые в богослужении, как правило, держали отдельно - в церкви, вместе с литургическими одеяниями и утварью. Учебные книги почти не выносились из монастырских или соборных школ. Рост потребности в книжной продукции способствовал формированию практики передачи книг во временное пользование частным лицам - клирикам и мирянам. Эта практика была характерна прежде всего для церковных б-к и зафиксирована в книжных инвентарях. Монастырские собрания, напротив, оставались в целом закрытыми; некоторые книги иногда могли на время выдаваться епископам, пресвитерам или настоятелям других обителей, и лишь в исключительных случаях заимствовать книгу из монастырской б-ки могли миряне.

Рукописи изготавливались на заказ в монастырских или епископских скрипториях. Существенные изменения произошли в культуре письма. На смену меровингскому письму (полуунциал) пришел каролингский минускул, сформировавшийся в скрипториях Сев. Франции во 2-й пол. VIII в. В IX в. унификация богослужебных книг в ходе литургической реформы Каролингов способствовала распространению нового стиля письма по территории Франкской державы. К лучшим образцам каролингских рукописей относятся Евангелие Карла Великого (Евангелие Годескалька; придворная школа, 781-783), Евангелие из Сен-Медара (придворная школа, ок. 800), Первая Библия Карла Лысого (Библия Вивиана; Сен-Мартен в Туре, 845-846), Вторая Библия Карла Лысого (Эльнон, 871-877), Псалтирь Карла Лысого (придворная школа, до 869), Сакраментарий Карла Лысого (придворная школа, 869-870), Евангелие Луазеля (Реймс, 1-я пол. IX в.), Евангелие Эббона (Овиллер, 20-30-е гг. IX в.), Сакраментарий Дрогона (Мец, 844-855) и др.

Формальное возрождение империи, потребность в новом идеологическом обосновании власти и ее церемониальном оформлении, унификация богослужения и богослужебной лит-ры способствовали росту интереса к наследию рим. культуры. С кон. VIII в. поиск, копирование и тиражирование памятников античной лит-ры стали целенаправленной гос. политикой. Ряд произведений античных авторов являлся обязательным для изучения в школах («Энеида», «Георгики» и «Буколики» Вергилия, стихотворения Горация, прозаические и поэтические произведения Овидия, речи Цицерона, пьесы Теренция, эпическая поэма «Фарсалия» Аннея Лукана, «Сатиры» Ювенала и проч.); в IX в. эти сочинения во многих экземплярах встречаются на всей территории державы Каролингов.

В кон. VIII - IX в. активно переписывались исторические труды многих античных и раннесредневековых авторов, как христианских, так и языческих. Популярностью пользовались сочинения Евсевия Кесарийского «Церковная история» (в переводе Руфина Аквилейского) и «Хроника» (в переводе блж. Иеронима Стридонского), «Трехчастная история» Сократа, Созомена и Феодорита Кирского (переведенная по поручению Кассиодора), «История против язычников» Павла Орозия, «Хроника» Исидора Севильского, «Иудейская война» и «Иудейские древности» Иосифа Флавия и Liber Pontificalis. Среди памятников нехрист. лит-ры большое значение имели «Записки о галльской войне» Юлия Цезаря, «О заговоре Катилины» и «Югуртинская война» Саллюстия, «История Рима от основания города» Тита Ливия, «Эпитома Помпея Трога» Юстина, «Бревиарий» Евтропия, а также сочинения троянского цикла - «История о разрушении Трои» Псевдо-Дарета Фригийского и «Дневник Троянской войны» Псевдо-Диктиса Критского. В эпоху Каролингов были известны также труды Аммиана Марцеллина, Тацита, Фронтина или Квинта Курция Руфа.

Авторы поэтических сочинений IX в. (Валафрид Страбон, Седулий Скот, Вандальберт Прюмский, Луп Ферьерский, Хейрик Осерский, Ратбод Утрехтский, Дикуил, Ноткер Заика и Готшальк) следовали больше канонам античной метрики, чем образцам раннесредневек. христ. поэзии. Наиболее массово в каролингской поэзии были представлены панегирики, стихотворные жизнеописания святых, религ. лирика и дидактические произведения. Жанр исторической поэмы получил развитие в соч. «Об осаде Парижа» Аббона из монастыря Сен-Жермен-де-Пре (Abbonis De bello Parisiaco libri III // MGH. Script. Rer. Germ. T. 1), которое отличается вычурным стилем и сложной лексикой. Возрождается жанр исторической биографии. В кон. 20-х гг. IX в. Эйнгард, взяв за основу «Жизнеописания двенадцати цезарей» Светония, составил «Жизнь Карла Великого» (Einhardi Vita Karoli Magni / Ed. O. Holder-Egger // Ibid. T. 25. P. 1-41). Это небольшое сочинение написано изящным слогом и является самым известным памятником каролингской лит-ры. Биографии императора, составленные в кон. 30-х - нач. 40-х гг. IX в. Астрономом и Теганом, отходят от античных образцов и демонстрируют развитие жанра житийной литературы (Theganus. Gesta Hludovici imperatoris. Astronomus. Vita Hludovici imperatoris / Ed. E. Tremp // MGH. Script. Rer. Germ. T. 64. P. 167-555). В сер. 80-х гг. IX в. Ноткер Заика написал «Деяния Карла Великого» (Notker Balbulus. Gesta Karoli Magni imperatoris / Ed. H. F. Haefele // MGH. Script. Rer. Germ. NS. T. 12. P. 1-93), представив биографию императора в виде небольших рассказов с использованием традиц. сюжетов агиографической лит-ры и герм. эпоса.

К жанрам исторической прозы, получившим развитие в эпоху К. в., относятся анналы и деяния (gesta). Анналы возникли в VIII в. в виде кратких записей меморативного характера и предназначались для учета времени, оставшегося до Страшного Суда (малые, или хронологические, анналы). Однако в сер. 80-х гг. VIII в. они превращаются в развернутое и сложно организованное историческое повествование (большие, или нарративные, анналы). К числу выдающихся памятников эпохи относятся Анналы королевства франков (Annales regni Francorum / Ed. F. Kurze // MGH. Script. Rer. Germ. T. 6. P. 1-178), Фульдские анналы (Annales Fuldenses // MGH. SS. T. 1. P. 343-415), Сен-Бертенские анналы (Annales Bertiniani // Ibid. P. 423-515). Их содержание, характер подбора и интерпретации материала указывают на то, что эти тексты создавались в тесной связи с королевским двором и отражали офиц. т. зр. Свидетельством расширения культурного кругозора в эпоху К. в. были всемирные хроники. Компилятивные по структуре, такие хроники опирались на широкую лит. традицию: сочинения античных и христ. историков, анналы, агиографические произведения. В эпоху К. в. появились «Муасакская хроника» (Chronicon Moissiacense // Ibid. P. 280-313), «Хроника» Фрекульфа, еп. Лизьё (Freculphi episcopi Lexoviensis. Chronicorum tomi duo // PL. 106. Col. 917-1258), «Хроника» Регинона Прюмского (Reginonis abbatis Prumiensis Chronicon // MGH. Script. Rer. Germ. T. 50. P. 1-153) и др.

Жанр деяний - история мон-рей или еп-ств, представленная через жизнеописания их предстоятелей,- сложился во Франкском королевстве к кон. VIII в. Самым ранним памятником является написанное Павлом Диаконом в сер. 80-х гг. VIII в. соч. «Деяния епископов Меца» (Pauli Warnefridi Liber de episcopis Mettensibus // MGH. SS. T. 2. P. 260-268). В IX в. были составлены «Деяния аббатов Фонтенельского монастыря» (Gesta abbatum Fontanellensium // Ibid. P. 270-300), «Деяния епископов Осера» (De gestis episcoporum Autissiodorensium // PL. 138. Col. 219-394) и др.

Одним из лучших исторических сочинений К. в. считается «История в четырех книгах» Нитхарда (нач. 40-х гг. IX в.; Nithardi Historiarum libri IV / Ed. E. Müller // MGH. Script. Rer. Germ. T. 44. P. 1-50). В «Истории...» повествуется о междоусобных войнах сыновей имп. Людовика Благочестивого. Форма и стиль изложения свидетельствуют о знакомстве Нитхарда с античной историографической традицией.

Право в эпоху К. в. см. в ст. Каноническое право.

Развитие философской мысли в эпоху К. в. имело важное значение: логика заняла центральное место, к-рое она будет удерживать на протяжении средневековья; богословы К. в. предпринимали попытки согласовать идеи, высказанные в позднеантичных неоплатонических лат. текстах, с христианским вероучением; полемика о том или об ином христ. догмате стимулировала разработки по схожим философским проблемам (напр., спор о характере Божественного предопределения в IX в. способствовал обсуждению вопросов о детерминизме/индетерминизме).

В период К. в. логика была основным предметом в системе образования: ученые этого времени помимо кропотливого изучения лат. грамматики пытались решать семантические проблемы, поставленные Присцианом в «Грамматических наставлениях» (Institutiones grammaticae). Подлинное возрождение логики начинается с Алкуина. Ок. 790 г. Алкуин ввел в практику преподавания изучение неск. логических трактатов: лат. пересказа «Категорий» Аристотеля под названием «Десять категорий» (Categoriae decem; авторство приписано блж. Августину), «Введения к «Категориям» Аристотеля» неоплатоника Порфирия, «Об истолковании» Псевдо-Апулея, 1-го комментария Боэция на соч. «Об истолковании» Аристотеля. Трактат «Десять категорий» стал самым популярным учебником логики в IX в. Алкуину принадлежит специальное сочинение по логике - «О диалектике» (De dialectica), представляющее собой компиляцию из позднеантичных христианских энциклопедий («Этимологии» Исидора Севильского, «Наставления в науках божественных и человеческих» Кассиодора) и из «Десяти категорий». Согласно Алкуину, логика является одной из частей философии; диалектика и риторика - части логики. Диалектика представляет собой «рациональную дисциплину исследования, определения и рассуждения, а также различения истинного от ложного» (Alcuinus. De grammatica // PL. 101. Col. 952-953). Диалектика отлична от риторики так же, как «сжатый кулак от раскрытой ладони» (Ibid. Col. 953): с помощью диалектики формулируется аргументация, с помощью риторики она применяется. Основное внимание в этой работе Алкуин уделил доказательствам (их формулированию и применению), а также определению категорий, поскольку они составляют основу, без к-рой сложные вопросы (напр., богословские проблемы) не могут быть прояснены.

Участники научного кружка Алкуина - Кандид, Лейдрад Лионский и др.- продолжили развитие его логических идей. Из сочинений Кандида сохранились параграфы, «Изречения Кандида» (Dicta Candidi), в которых содержатся как оригинальные идеи, так и компиляции античных и патристических текстов. Основные затрагиваемые в них темы - образ Троицы в душе человека, условия приложения категорий к Богу. В одном из параграфов приводится составленное в форме диалога доказательство бытия Божия, которое, хотя и основано гл. обр. на рассуждениях блж. Августина, содержит и оригинальные ходы.

С 50-х гг. IX в. интерес к логике возрос. Так, Ратрамн из Корби рассматривал некоторые богословские вопросы исключительно в их логическом аспекте. Авторы глосс на «Десять категорий» использовали логику для развития идей Иоанна Скота Эриугены. Т. о., со 2-й пол. IX в. началось кропотливое изучение античных логических сочинений, что привело в конечном счете к высокой квалификации в логике, отличавшей мн. средневек. философов.

Одной из самых интересных в IX в. была полемика о природе человеческой души, ее отношениях с др. индивидуальными душами и мировой душой, связи с телом. Источником спора стали поставленные блж. Августином в своих сочинениях вопросы, главный из к-рых касался соотношения индивидуальной и мировой души («О количестве души», гл. XXXII; «О свободном решении», кн. III). Блж. Августин выдвинул 3 гипотезы: все души индивидуальны, все души суть одна душа, все души являются и индивидуальными и одной, но удовлетворительного ответа на поставленный им вопрос не предложил. Среди философов эпохи К. в. первым данную проблематику затронул Алкуин в трактате «О природе души» (De animae ratione). Большой вклад в поиск приемлемого ответа на поставленный блж. Августином вопрос внес Ратрамн из Корби. В трактате «О душе» (De anima) (853) он пытался определить отношения души, которая лишена телесности, и пространства, которое окружает телесные вещи. Обращаясь прежде всего к творениям блж. Августина, он доказывает, что мнение о телесности души не согласуется с учением отцов Церкви.

В нач. 60-х гг. IX в. полемика по вопросу о природе человеческой души разгорелась с новой силой, на этот раз между Ратрамном из Корби и неизвестным монахом аббатства Сен-Жерме-де-Фли, отстаивавшим т. зр. своего учителя Макария Скота. Содержание полемики изложено в работе Ратрамна «Книга о душе», посвященной Одону из Бове (Liber de anima ad Odonem Bellovacensem; 863). В основе спора лежали неоплатонические представления о мировой душе. Макарий Скот, ссылаясь на трактат блж. Августина «О количестве души» (De quantitate animae), утверждал, что отдельные человеческие души представляют собой как одну единую душу, так и многие индивидуальные. Ответ Ратрамна заключался в том, что мировая душа является скорее абстракцией, подобно тому как универсалии есть произведения разума. Т. о., в споре оказался поднят вопрос об онтологическом статусе общего (универсалий). Ратрамн из Корби в отличие от Макария Скота в онтологическом плане отдавал первенство индивидуальным вещам, а не универсалиям, утверждая, что последним ничего не соответствует в реальных вещах (in rebus) и в действительности существуют только индивидуальные вещи. Возвращаясь к исходной проблеме, Ратрамн указывает, что если все люди едины по своей субстанции, то, строго говоря, существует лишь один человек и одна душа, что абсурдно. А потому когда блж. Августин говорит об индивидуальной душе, то под «душой» он подразумевает вид. Для объяснения этого тезиса Ратрамн из Корби обращается к трактату Боэция «Против Евтихия и Нестория» (Liber contra Eutychen et Nestorium) и доказывает, что монах из Сен-Жерме-де-Фли ошибается в своей интерпретации мысли блж. Августина. Согласно Боэцию, всё, подлежащее предикации, является субстанцией, включая «ничто» (nihil), поскольку даже «ничто» должно обозначать «нечто» (aliquid). Однако Ратрамн идет дальше и проводит различие между субстанцией (substantia) и природой (natura), а также между субстанцией и субсистенцией (subsistentia). Далее он утверждает, что любая предикация возможна в отношении природы, но не каждая природа является субстанцией; кроме того, индивидуальные вещи должно называть субстанциями, тогда как универсалии (роды и виды) лучше именовать субсистенциями (Ratramnus Corbeiensis. Liber de anima ad Odonem Bellovacensem / Ed. C. Lambot. Namur; Lille, 1952. P. 52-67).

Период К. в. характеризуется богословскими спорами, в к-рых приняли участие все выдающиеся мыслители той эпохи. Исследователи называют это время «открытием учений отцов Церкви» (Gemeinhardt. 2002), поскольку отличительной чертой дискуссий нередко были интерпретация учения того или иного признанного автора или составление богословами собственного учения на основе святоотеческого наследия. Другой важной особенностью богословских дискуссий эпохи К. в. была тема соотношения христологии и экклезиологии. Наиболее ярко это проявилось в борьбе с адопцианством. Так, для Алкуина вера в воплощение как в мистическую связь между человеком и Богом способствует принятию благодати и соединению их в Церкви как в Теле Христовом. В полемике об иконопочитании поклонение Богу, а не изображениям святых было одной из главных тем «Libri Carolini» (между 789 и 791) Теодульфа Орлеанского. Более того, поскольку люди созданы по образу Божию и падшая человеческая природа была восстановлена жертвой Христа, следует использовать только символ креста, дабы подчеркнуть зависимость всех христиан от Спасителя. Вслед. осознания этой зависимости Церковь рассматривается уже не просто как Тело Христово, но и как Eго невеста. Жертва Христа была одной из тем полемики о сущности таинства Евхаристии между Пасхазием Радбертом и Ратрамном из Корби. В развернувшейся в эпоху К. в. полемике о Божественном предопределении главный вопрос касался проблемы свободы человеческой воли.

Др. отличительной чертой богословских споров периода К. в. был их политический аспект: полемика, касавшаяся той или иной богословской проблемы, нередко была вписана в политический контекст. Всё большее отдаление раннесредневек. гос-в Зап. Европы от Византийской империи, Зап. Церкви от Восточной, образование Франкской империи, стремление Карла Великого проводить самостоятельную церковную политику сказались на содержании и внешнем оформлении богословских споров.

Борьба с адопцианством

Полемика об иконопочитании

Полемика об исхождении Святого Духа

Полемика о Божественном предопределении

Полемика о сущности таинства Евхаристии

Полемика о зачатии и рождении Христа Пресв. Девой Марией

Философские и богословские идеи, относящиеся ко времени К. в., излагались не только в трактатах, но и в специальных комментариях - глоссах. Различают неск. типов глосс: написанные на полях сочинений, а также между строками; собранные глоссы (glossa collecta), существующие отдельно от того произведения, к которому они были составлены, хотя порядок комментария еще соответствовал комментируемому тексту; глоссарии, т. е. глоссы к разным текстам, расположенные в алфавитном порядке. Большинство глосс анонимны, хотя в отдельных случаях возможно установление авторства. Глоссарии дают представление об интеллектуальной жизни эпохи К. в., поскольку они отражают развитие научных идей, а не предлагают законченного результата как трактаты и др. завершенные сочинения (Петров. 1999). Выдающимся автором глосс был Ремигий Осерский. Им или мыслителями его круга были составлены комментарии на богословские, грамматические и классические произведения. Тематика каролингских глосс разнообразна: это пояснения к Свящ. Писанию и творениям отцов Церкви, к учебникам логики и грамматики, к сохранившимся произведениям античных авторов, к греч. словам. Важнейшими являются глоссы на «Сатирикон, или О бракосочетании Филологии и Меркурия» (Satyricon sive de nuptiis Philologiae et Mercurii) Марциана Капеллы, на приписываемые блж. Августину «Десять категорий», на «Введение к «Категориям» Аристотеля» Порфирия, на «Малые теологические трактаты» (Opuscula sacra), на соч. «Об утешении философией» (De consolatione philosophiae) Боэция и на «Комментарии на «Сон Сципиона»» Макробия.

Наиболее интересны глоссы на «Сатирикон, или О бракосочетании Филологии и Меркурия», энциклопедию V в., оказавшую влияние на формирование цикла «свободных искусств». Эти глоссы использовал в преподавании Иоанн Скот Эриугена. Сохранились 2 рукописи с глоссами на «Десять категорий». Глоссы из первой рукописи связаны с учением Иоанна Скота Эриугены и слабо соотносятся по смыслу с логическим содержанием трактата. Составитель глосс во 2-й рукописи, очевидно, был знаком с комментарием Боэция на «Категории» Аристотеля и активно использовал его в своей работе. Глоссы на «Малые теологические трактаты» Боэция были составлены в IX в. Попытки атрибутировать их Эриугене или Ремигию Осерскому ненадежны. Поднимаемые в трактатах Боэция темы давали возможность богословам эпохи К. в. обращаться к важным метафизическим вопросам (напр., к проблеме принципа индивидуации) и соотносить их с богословской проблематикой. Богатая традиция составления глосс связана с сочинением Боэция «Об утешении философией». Его трактат ставил перед комментаторами эпохи К. в. сложную задачу: с одной стороны, автор был христианином и авторитетным богословом, с другой стороны, в соч. «Об утешении философией» нет явных ссылок на христ. учение, а некоторые тезисы явно с ним не согласуются. Это затруднение часто решалось т. о.: Философия, дарующая утешение, рассматривалась как олицетворение Мудрости, а места, противоречащие христ. вероучению, трактовались аллегорически, так, чтобы в них появлялся христ. смысл. Примером данного подхода может служить глосса, составленная Бовоном из Корвея. Используя «Комментарии на «Сон Сципиона»» Макробия, Бовон дает интерпретацию всех сложных моментов, опровергая при этом языческие учения.

Период активного строительства в империи франков продолжался с 780 по 845 г. Размах строительной деятельности был вызван упорядочением монастырской жизни и стремлением к единому типу церковной постройки - «по римскому образцу». В IX в трактат Витрувия «Десять книг об архитектуре» не только копировали в скрипториях IX в., но и применяли содержащиеся в нем идеи на практике. Однако в эпоху К. в. образцами становились все-таки не здания Древнего Рима, а постройки эпохи раннего христианства. По словам Р. Краутхаймера (Krautheimer. 1942. P. 24), для Карла Великого базилика эпохи имп. Константина Великого была в большей степени «классикой», нежели Пантеон или театр Марцелла.

В Ахене Карл Великий предпринял строительство грандиозного дворцового комплекса, к-рому предстояло стать главной резиденцией короля. Частью комплекса, включавшего дворец, церемониальный зал (устроенный по образцу базилики в Трире, IV в.) и галерею длиной 120 м, была дворцовая капелла (capella palatina). При строительстве дворцовой капеллы архит. Одон из Меца ориентировался на ряд раннехрист. центрических построек - от ротонды Воскресения в Иерусалиме (IV в.) до ц. Сан-Витале в Равенне (сер. VI в.). Строительные работы велись в 796-800 гг.; в 805 г. капеллу освятил папа Лев III. Ансамбль включал обширный атриум с фонтаном по образцу рим. раннехрист. базилик. В плане капелла представляет собой восьмигранник, вписанный в шестигранник, с квадратной апсидой (позднее перестроена в готическом стиле). От своего непосредственного образца - ц. Сан-Витале в Равенне - капелла отличается организацией внутреннего пространства: в отличие от визант. атектонического образца, где опоры замаскированы под участки стен, здесь 8 мощных многогранных столбов открыты взгляду, арки подчеркнуты 2-цветным декором в виде полос. Капелла была облицована мрамором, а ее купол украшен мозаикой со сценой «Поклонение Агнцу» (утрачена в XVI в.). На западе вход в капеллу оформлен 2-этажной пристройкой, которую Э. Панофский сравнивает с рим. городскими воротами (Панофский. 1998. С. 45). Это вестверк (зап. пристройка) с 2 лестничными башнями для подъема на верхний ярус, где находилась имп. ложа с мраморным троном, открытая в капеллу. На 2-м ярусе на фасаде была ниша, как во дворце остгот. кор. Теодориха Великого в Равенне, чтобы император мог обращаться к народу по окончании службы. Оформление лестничными башнями западного фасада впосл. станет традиционным для романской архитектуры. Помимо атриума и нартекса к храму примыкали 2 пристройки - с севера и юга, видимо служившие библиотекой и ризницей. Благодаря им ансамбль имел форму латинского креста. Снаружи здание было облицовано мрамором и украшено коринфскими пилястрами классических пропорций. В 814 г. в капелле был похоронен имп. Карл Великий.

В 806 г. по заказу еп. Теодульфа Орлеанского был возведен ораторий в Жерминьи-де-Пре близ Орлеана. Ораторий, в плане которого лежит греческий крест, входил в комплекс загородной резиденции еп. Теодульфа и соединялся переходом с дворцом. Средокрестие увенчано куполом, скрытым в квадратной башне. Арки - подковообразной формы (мусульм. мотивы, принесенные с Пиренейского п-ова).

К рим. образцам восходят ворота в Лорше (посл. четв. VIII в.- 3-пролетная арка, оформляющая вход в атриум мон-ря c «соларием», надвратным залом, видимо служившим для аудиенций аббата. «Варварский» полихромный декор стен сочетается с грамотно использованным композитным ордером - в виде полуколонн и пилястр на фасаде и в виде живописной имитации пилястр в интерьере.

О строительстве базилик в эпоху Карла Великого известно лишь из описаний и археологических данных, т. к. практически все базилики того времени были впоследствии перестроены. Соборы, созванные в 816-818 гг. св. Бенедиктом Анианским, предписывали замкнутую планировку мон-ря с расположением всех служб внутри монастырских стен. В б-ке мон-ря Санкт-Галлен сохранился план «идеального» мон-ря (ок. 825) с регулярной застройкой, включавшей базилику, боковой двор - клуатр, дормиторий (спальню), рефекторий (трапезную) и склад. Остальные постройки (кухня, школа, б-ка, дом аббата и т. д.) предполагалось выполнить в технике фахверка (каркасная конструкция). Отдельно стоящий баптистерий, характерный для раннехристианской и меровингской архитектуры, уже не возводили. В архитектуре базилики - на колоннах с плоским стропильным перекрытием - проявляются и специфические для той эпохи особенности: 2-сторонняя ориентация храма, 2 апсиды, из которых главная - западная (рим. базилики нач. IV в., подобно храму Соломона, имели вход на востоке, чтобы священник, молясь на восход, оборачивался лицом к народу), многоалтарность (в связи с увеличением количества ежедневно отправляемых месс и соответственно ростом числа клириков, а также с растущей популярностью реликвий), наличие вестверка с башнями, световых башен над средокрестием, обхода вокруг алтаря - деамбулатория, по к-рому можно обойти здание церкви по периметру, не нарушая богослужения у главного алтаря. Под главным алтарем часто находилась крипта - единственное сводчатое помещение в базилике; она служила местом погребения и имела собственный алтарь. Над амвоном размещалось деревянное позолоченное Распятие (самое раннее из сохранившихся - Распятие архиеп. Герона Кёльнского (970)). Эта новая схема базилики появилась, видимо, уже в кон. VIII в. и известна по главной церкви аббатства Сен-Рикье близ Амьена; по аббатству Фульда (792-819); по аббатству Корвей (базилика заложена в 822), где сохранились вестверк (873-885) с башнями и 3 дополнительные капеллы, отходящие от деамбулатория. Двойная ориентация возникает первоначально из традиции устраивать дополнительную апсиду над криптой: так, в базилике аббатства Сен-Рикье - вост. апсида (VII в.) над могилой основателя мон-ря и западная, к-рая посвящена Спасителю; в Фульде выстроены дополнительный трансепт и апсида для мощей св. Бонифация. Многоалтарность следует, вероятно, связывать с распространением практики поклонения реликвиям. В Сен-Рикье первоначально были построены 3 церкви, посвященные Лицам Св. Троицы, позднее появились дополнительные капеллы в здании базилики; на 2-м ярусе вестверка хранятся реликвии, привезенные со Св. земли, там совершаются службы на все главные Господские праздники.

Эти нововведения, изменившие структуру образца (раннехрист. базилики), отражают «цитатный» характер культуры К. в.- цитирование в эпоху К. в. всегда фрагментарно, детали могут быть заимствованы из разных областей. Складывавшаяся новая схема церковного здания во многом предвосхитила план романской базилики.

Из постановлений Ахенского капитула 807 г. следует, что имп. Карл Великий внимательно относился к украшению церковных зданий и требовал от подданных отчета о состоянии монументального убранства базилик (MGH. Capit. T. 1. P. 136). Особое внимание уделялось сопровождению сцен пояснительными надписями (tituli), имеющими аналоги в книжной миниатюре Каролингов (особенно в Библиях турского скриптория, где составление надписей приписывается Алкуину). Из-за многочисленных перестроек каролингских зданий большинство ансамблей монументальной живописи не дошло до наст. времени. Из хорошо сохранившихся живописных циклов - ансамбль ц. св. Иоанна Предтечи в Мюстаире (Швейцария): 62 сцены новозаветного цикла в нефах, «Вознесение Господне» на восточной стене, композиция «Страшный Суд» на западной. В 3 зап. апсидах - сцены из Житий св. Иоанна Предтечи, апостолов Петра и Павла, первомч. Стефана. Эту стенопись трудно точно датировать из-за отсутствия сравнительного материала, можно говорить лишь в целом о ее принадлежности к каролингскому периоду. На территории Франции сохранился фрагмент цикла, посвященного первомч. Стефану, в крипте ц. Сен-Жермен в Осере; стиль этих росписей можно сравнить с книжной миниатюрой эпохи кор. Карла Лысого (840-877).

Украшались и светские постройки. В жизнеописании имп. Карла Великого, составленном Эйнгардом, содержатся сведения об украшении стен имп. дворца изображениями 7 «свободных искусств» (Schlosser. 1892. N 1023). Эрмольд Нигелл приводит также описание дворца и церкви в Ингельхайме (Ibid. N 1007) с аналогичной церковной программой и фресками на светские сюжеты - там в приемном зале представлены знаменитые римляне и христ. правители. Видимо, существовали и донаторские изображения, подобные фигурам клирика и воина, фланкирующим апсиды ц. Сан-Бенедетто в Маллес-Веноста (обл. Трентино-Альто-Адидже, Италия).

Единственная сохранившаяся мозаика времени Карла Великого - композиция в апсиде оратория в Жерминьи-де-Пре (806), сделанная по заказу еп. Теодульфа Орлеанского. Ее сюжет - «Поклонение ковчегу завета» - близок к содержанию «Libri Carolini», написанных, видимо, им самим. На мозаике представлены антропоморфные, но не человеческие изображения - 2 золотых херувима, украшающие крышку ковчега, и 2 поклоняющихся ковчегу завета ангела. После эпохи К. в. искусство мозаики к северу от Альп возобновилось лишь в сер. XII в.

Памятники декоративно-прикладного искусства эпохи К. в. можно разделить на 2 большие группы: предметы, связанные с убранством церкви и богослужением, и произведения, восходящие непосредственно к античным образцам и часто не предназначавшиеся для церковного интерьера. К 1-й группе относятся оклады богослужебных книг, переносные алтари, антепендиумы, реликварии, ситулы, литургические гребни и проч., ко 2-й - конная статуэтка Карла Великого, хрустальные шары-геммы, миниатюрная копия рим. триумфальной арки. Над алтарями каролингских базилик часто помещались деревянные резные Распятия (не сохр.).

Больше всего сохранилось окладов из слоновой кости (их ок. 180). Стилистически они связаны с произведениями книжной миниатюры, вышедшими из разных скрипториев. Так, композиции придворной школы восходят к античным и раннехрист. консульским диптихам (оклад Евангелия из Лорша с изображением воскресшего Иисуса Христа, попирающего льва и змия, с предстоящими ангелами; Ватиканская б-ка (Vat. Palat. lat. 50), ок. 830). Часть окладов придворной школы восходит к повествовательным сценам в римском историческом рельефе-панно (напр., оклад Псалтири Дагульфа с 4 сценами из жизни прор. Давида и блж. Иеронима Стридонского; Лувр, ок. 795). Дж. Бекуит (Beckwith. 1974) сравнивает оба типа окладов с рельефами трона еп. Максимиана из Равенны (Архиепископский музей в Равенне, сер. VI в.). Для произведений реймсской школы были характерны многофигурные композиции со сценами, размещенными в гористом пейзаже, наподобие миниатюр из Утрехтской Псалтири, к-рые восходят в свою очередь через посредство раннехрист. рукописей к аналогичным пейзажам в рим. монументальной живописи (оклад с Распятием (ок. 870), позднее украсил «Книгу перикопов» герм. имп. Генриха II; Monac. Clm 4452). К кон. IX в. относятся оклады работы мастера Туотилона из Санкт-Галлена, в к-рых наряду с фигуративными композициями широко используются орнаменты рим. типа в виде завитков аканфа (оклад со сценами из Жития св. Галла, орнаментальный диптих; сокровищница монастыря Санкт-Галлен, ок. 900). Встречаются и золотые рельефные оклады, украшенные жемчугом и драгоценными камнями (оклад «Золотого кодекса» из аббатства Санкт-Эммерам в Регенсбурге; Monac. Clm. 14000, ок. 870).

К предметам литургического обихода можно отнести золотой переносной алтарь с киворием из Реймса, принадлежавший кор. Арнульфу Каринтийскому (сокровищница Мюнхенской резиденции, 870-890). Несколько проще устроен переносной алтарь из Фульды (порфировая плита, обрамленная серебряным листом с чеканкой; Музей Клюни, Париж, 70-е гг. IX в.).

Среди первых образцов статуй-реликвариев можно назвать сильно переделанную впосл. статую св. Веры из Конка (сокровищница аббатства Конк, кон. IX-X в.), при изготовлении к-рой использовались в т. ч. монтированные на деревянное основание фрагменты золотой статуи имп. Диоклетиана, античные геммы и камеи.

Во 2-ю группу входят произведения, представляющие собой вариации на тему древнерим. памятников, связанных в первую очередь с имп. культом. Таков миниатюрный бронзовый позолоченный конный памятник Карлу Великому, образцом которого, возможно, стала перевезенная из Равенны в Ахен статуя остгот. кор. Теодориха Великого (2-я пол. IX в., Лувр, Париж). В своеобразной антикизирующей форме реликвария была выполнена миниатюрная серебряная триумфальная арка, украшенная изображениями ангелов и св. воинов в основании; она была подарена Эйнгардом церкви в Маастрихте (не сохр.).

К позднеримским и раннехристианским образцам резьбы по камню восходят памятники резьбы по горному хрусталю - вклады поздних Каролингов в монастырские сокровищницы: хрустальный эллипс с изображением Распятия, переданный Карлом Лысым в сокровищницу аббатства Сен-Дени (Британский музей, Лондон, 50-70-е гг. IX в.), и принадлежавший кор. Лотарю II хрустальный шар с 8 сценами истории Сусанны, расположенными по окружности и снабженными, как в книжной миниатюре, подписями-tituli (Британский музей, Лондон, сер. IX в.). Хрустальная гемма с портретом Лотаря II вошла в т. н. крест Лотаря, изготовленный ок. 1000 г.

Термин «каролингская книжная миниатюра» используется применительно к иллюстрированным рукописям, выполненным в скрипториях, к-рые располагались на территории империи Каролингов в 80-х гг. VIII в.- кон. IX в. Их стиль представляет собой сплав традиций нортумбрийско-ирл. школы, позднеантичного и визант. искусства. Одна из особенностей производства рукописей в эпоху К. в.- участие придворных и приближенных Карла Великого в их изготовлении. Поэтому помимо монастырских скрипториев при Каролингах важную роль играли «личные» скриптории императора и его родственников. В рукописях эпохи К. в. заметно влияние античной традиции, связанное с копированием древних рукописей, а также с присутствием при дворе Карла Великого греч. мастеров, один из к-рых, вероятно, выполнил иллюстрации Венского коронационного Евангелия. В каролингских рукописях использовался новый тип письма, получивший название «каролингский минускул». Первая датированная рукопись, выполненная этим письмом,- Евангелие Годескалька (781-783). Каролингский минускул употреблялся в европ. скрипториях до XII в., на смену ему постепенно пришло готическое письмо.

Придворный скрипторий, группа рукописей аббатисы Ады и группа Венского коронационного Евангелия

Реймсский скрипторий

Скрипторий епископа Дрогона в Меце

Турский скрипторий

Рукописи 2-й пол. IX в.

в эпоху К. в. вписывается в общую картину историко-культурных и религиозно-политических тенденций в империи Каролингов. Стремление франкских правителей унифицировать богослужение сказалось и на распеве, к-рый воспринимался как органичная часть общественной молитвы. Благодаря этому установлению неск. поколений франк. и рим. музыкантов и литургистов (взаимосвязь галльской и рим. устных традиций остается нерешенной проблемой музыкознания), по большей части безвестных, сумели разработать универсальный и одновременно чрезвычайно гибкий стиль, связывающий тексты лат. молитв с мелодией прежде всего в базовом (для богослужения) наборе псалмовых тонов, а затем и в др. жанрах (формах) распева. В результате предпринятой унификации в период К. в. сложилась ладовая система, определяемая совр. музыковедами как монодико-модальная, в полном объеме присущих ей категорий, из которых ранее всего были зафиксированы типовые мелодические формулы (NOEANE, NOEAGIS, NONENOANE и подобные). Распев, сформировавшийся между 750 и 850 гг. в еп-ствах Руан и Мец, в монастырских школах Сен-Дени и Прюма и в др. центрах каролингской духовной культуры, распространился по всему христ. Западу под названием григорианское пение (cantus Gregorianus), позднее «плавный распев» (cantus planus; по К. Пейджу, «франко-римский распев»).

От эпохи К. в. сохранились тонарии (самый древний VIII в.- из мон-ря Сен-Рикье; IX в.- из Сен-Дени, Компьеня, Корби, Меца и др.) и певч. рукописи - ненотированные («Антифонарии мессы», т. е. Градуалы, IX в., из Монцы, Райнау, Компьеня, Корби, Санлиса, Гента и др.) и нотированные (из Санкт-Галлена, Айнзидельна, Лана, Шартра). Хотя наиболее ранние, полностью снабженные невмами певч. книги датируются X в., нотированный Антифонарий (по К. Ливи, «архетип Карла Великого»), возможно, был составлен уже ок. 800 г. Изобретение невменной нотации как системы символической записи музыки (вначале в меньшей степени звуковысотности и ритма, в большей - агогики, динамики, орнаментики и всего другого, необходимого для «правильного» звучания коллективной молитвы) - великое культурное достижение К. в. Общие принципы и конкретные графемы выработанной в эту эпоху системы заложили основу кодификации музыки в Европе на столетия вперед, вплоть до наст. времени.

В кон. IX в. был составлен «Учебник музыки» («Musica enchiriadis»; предполагаемый автор - Хогер, аббат мон-ря в Вердене; ранее автором этого труда считался Хукбальд из мон-ря Эльнон; см. также ст. Анонимы), содержащий первые известные истории образцы многоголосной музыки (музыка в жанре органума записана в особой, «дидактической», форме дасийной нотации). Истоки средневек. муз. театра - литургической драмы - в наст. время также связываются c К. в.; прототипы - плач «A solis ortu» на смерть Карла Великого в рукописи X в. из аббатства Сен-Марсьяль в Лиможе (Paris. lat. 1154) и диалогический пасхальный троп «Quem quaeritis» из санкт-галленской рукописи X в. (St. Gallen. Stiftsbibl. 381). Из обычая тропировать мелизмы аллилуиария мессы в период К. в. возник лат. гимнографический жанр секвенции; одним из первых сочинителей секвенций считается санкт-галленский мон. Ноткер Заика (сб. «Liber hymnorum», между 881 и 887). В письменных источниках К. в. встречается первое в европ. истории иллюстрированное описание муз. инструментов (древнейшая рукопись с миниатюрами, т. н. Псалтирь из Анже (Angers. Bibl. municip. 8), относится к сер. IX в.; полный текст компиляции, известной под названием «Послание к Дардану», без иллюстраций, был помещен в энциклопедии «О Вселенной» (De universo. XVIII. 4) Рабана Мавра в 843 г. В бенедиктинском аббатстве Корби с помощью каролингского минускула были выполнены самые ранние из сохранившихся списков труда «Основы музыки» (Institutio musica) Боэция (Paris. lat. 13955; 14080; 13020; возможно, также Paris. lat. 7200; 7181; все - IX в.). Из галльских скрипториев (в Корби, Сент-Амане, Флёри и др.) этот основополагающий учебник музыки распространился по всему западнохрист. миру, связав варварскую Европу с научной и дидактической традициями античности.