ПЫПИН

Александр Николаевич (23(25).03.1833, Саратов - 26.11. 1904, С.-Петербург), историк литературы и общественного движения, славист, этнограф, критик и публицист, академик С.-Петербургской АН, действительный статский советник (с 1 янв. 1902). Дата рождения П.- 23 марта 1833 г.- указана в метрической книге Сергиевской ц. (ГА Саратовской обл. Ф. 13. Оп. 1. Д. 162. Л. 2 об.) и свидетельстве о рождении и крещении (РО ИРЛИ (ПД). Ф. 250. Оп. 2. Д. 1. Л. 1 об.), однако он сам и члены семьи днем его рождения считали 25 марта. Род. в семье мелкопоместного дворянина Николая Дмитриевича Пыпина и его супруги Александры Егоровны (урожд. Голубевой). Дед П., прот. Егор Иванович Голубев, служил в саратовской ц. в честь Спаса Нерукотворного (Сергиевской). После смерти прот. Е. И. Голубева настоятелем храма, а впосл. и благочинным, членом духовного правления стал муж его старшей дочери Евгении - прот. Гавриил Иванович Чернышевский, восприемник при крещении П. (крещен 24 марта 1833 в ц. в честь Спаса Нерукотворного). С сыном прот. Гавриила Чернышевского, известным публицистом Николаем Гавриловичем Чернышевским, П. рос вместе и был очень близок (после ареста Н. Г. Чернышевского (7 июля 1862) и последующей ссылки в Сибирь П. оказывал ему и его семье материальную помощь, купил дом Чернышевского в Саратове, сохранил его архив, добивался цензурного разрешения на переиздание его сочинений и ходатайствовал об облегчении его участи). Семьи Пыпиных и Чернышевских жили в одной усадьбе (ныне Музей-усадьба Н. Г. Чернышевского). У П. были единоутробные сестра и брат и 7 родных братьев и сестер, «для каждого из детей заказывалась икона хорошего письма - мальчикам в золоченых ризах, девочкам в серебряных…» (Пыпина. К биографии А. Н. Пыпина // Музей-усадьба Н. Г. Чернышевского. ОФ. № 3915. Папка 3. Л. 6). Воспитание в семье было глубоко религиозным, Н. Г. Чернышевский вспоминал, что бабушка, Пелагея Ивановна Голубева, читала внукам Четьи-Минеи, принимала у себя богомолок и юродивых (Чернышевский. 1939. С. 635). Ребенком П. слушал рассказы приходивших к ним в дом странниц, побывавших в Воронеже, Саровской пуст., Киеве и Иерусалиме. Начальным образованием П. занимались мать и дядя, в детстве и юности П. пользовался обширной б-кой дяди, в которой была и духовная лит-ра: «...объяснения на Книгу Бытия Филарета, книги по церковной истории, собрание проповедей, мистические книги» (Мои заметки. 1996. С. 50).

По окончании в 1849 г. Саратовской муж. гимназии П. поступил на историко-филологический фак-т Казанского ун-та, затем в 1850 г. перевелся в С.-Петербургский ун-т. На 3-м курсе И. И. Срезневский привлек П. к составлению словаря древнерусского языка по письменным памятникам. Работая над Новгородской I летописью, П. изучал лексические и фразеологические единицы памятника, палеографические особенности древних текстов. Подготовленный им Словарь к Новгородской первой летописи был опубликован в 1854 г. в «Известиях Императорской академии наук по отделению русского языка и словесности».

В 1853 г. П. завершил обучение в ун-те со степенью кандидата по разряду общей словесности. Его 1-й журнальной статьей стало исследование о драматурге XVIII в. В. И. Лукине (опубл.: Отеч. зап. 1853. Отд. 2. № 8. С. 39-90; № 9. С. 1-30), отрывок из кандидатской диссертации. До 1858 г. П. публиковал в «Отечественных записках» рецензии и статьи по истории лит-ры. В 1854 г. получил стипендию Мин-ва народного просвещения для подготовки к магистерскому экзамену и написанию диссертации. В 1857 г. П. защитил магист. дис. «Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских» с утверждением в степени магистра рус. словесности. Работа составила «эпоху в области разработки истории русской повести» (Венгеров. 1898. С. 893), стала первым научным исследованием по истории древнерус. повестей. Материал для диссертации П. собирал в фондах Публичной б-ки (ныне РНБ), в Румянцевском музее (ныне РГБ), в б-ке Московского об-ва истории и древностей российских, бывш. собрании Демидовых.

По представлению Мин-ва народного просвещения с янв. 1858 по янв. 1860 г. П. был отправлен в Европу для подготовки к получению звания профессора по рус. словесности. Во время путешествия он побывал в германских гос-вах, Франции, Великобритании, Швейцарии, Голландии, итальянских гос-вах, Австрийской империи. В 1858-1860 гг. в «Современнике» были опубликованы путевые очерки П.: «Два месяца в Праге», «Из Флоренции», «Из Венеции», «Из Праги». После возвращения, в марте 1860 г., он был назначен исполняющим должность экстраординарного профессора кафедры всеобщей истории лит-ры историко-филологического фак-та С.-Петербургского ун-та и в 1860/61 уч. г. читал лекции по истории провансальской и средневек. франц. лит-ры. В нояб. 1861 г. он подал в отставку (одновременно с К. Д. Кавелиным, В. Д. Спасовичем, М. М. Стасюлевичем и Б. И. Утиным) вслед. введенных после студенческих волнений новых правил (матрикул), ограничивавших права и свободы студентов. К преподавательской работе П. больше не возвращался, до конца жизни занимался исключительно научной и публицистической деятельностью. С нояб. 1861 по авг. 1866 г. состоял в должности члена Археографической комиссии при Департаменте народного просвещения. В апр.-окт. 1862 г. по представлению Министерства народного просвещения совершил 2-ю поездку в Европу с целью изучения системы народного образования, посетил Австрийскую империю, Францию и германские гос-ва. По возвращении опубликовал работы: «Народное образование во Франции» (1862), «Вопрос о народном образовании в Германии» (1863). В 1863 г. П. вступил в брак с Юлией Петровной Гурскалин (1837-1897), дочерью П. И. Гурскалина, владельца нотного издательства; у них родились 2 сына и 3 дочери.

С 1854 г. П. сотрудничал с «Современником», с 1865 г. был соредактором Н. А. Некрасова. В 1866 г. «Современник» был закрыт, и в 1867 г. П. перешел в «Вестник Европы» (с 1868 член редакции). В «Вестнике Европы» он публиковал научные исследования, впосл. оформленные в монографические труды: «Общественное движение в России при Александре I», «Характеристики литературных мнений от двадцатых до пятидесятых годов», «Белинский. Его жизнь и переписка», «История славянских литератур», «История русской этнографии», «История русской литературы», «М. Е. Салтыков», «Н. А. Некрасов». Из статей, не ставших частью обширных исследований, примечательны «Крылов и Радищев», «Панславизм в прошлом и настоящем», «Литературный панславизм», «Польский вопрос в русской литературе», «Народничество», «Константин Аксаков. 1817-1860», «Русская наука и национальный вопрос в XVIII в.», «Александр Сергеевич Пушкин - 29 января 1837», «Новые объяснения Пушкина», «Обзор русских изучений славянства», «Русское славяноведение в XIX ст.», «Грибоедов. Исторические заметки», «Литературные «воспоминания» и «переписка»», «Значение Гоголя в создании современного международного положения русской литературы».

П. также опубликовал ряд статей о рус. масонстве, положив т. о. начало научному исследованию этой темы в России: «Русское масонство в XVIII в.», «Русское масонство до Новикова», «Материалы для истории масонских лож», «Хронологический указатель русских лож от первого введения масонства до запрещения его. 1717-1829» (отд. изд.: Пыпин А. Н. Русское масонство: XVIII и 1-я четв. XIX в. Пг., 1916).

В 60-х - нач. 70-х гг. XIX в. П. занимался переводом исторических сочинений И. Шерра, Г. Геттнера, Дж. У. Дрейпера, Дж. Милля, А. Л. фон Рохау, У. Уэвелла, Ф. К. Шлоссера и др.

В 1871 г. П. был избран академиком по отд-нию рус. истории С.-Петербургской АН. Этому избранию препятствовал министр народного просвещения гр. Д. А. Толстой, подготовивший доклад, в к-ром подчеркивались антиправительственные симпатии П. и его тесные отношения с Чернышевским, схожий доклад поступил и от III отделения. В итоге имп. Александр II не утвердил П. в звании академика, что было воспринято общественностью как посягательство на академические права и вызвало протест российской профессуры. Развернувшаяся общественно-политическая полемика заставила П. отказаться от этого звания. Только в 1891 г. он стал членом-корреспондентом отд-ния рус. языка и словесности С.-Петербургской АН, а с 10 янв. 1898 г.- ординарным академиком. В отд-нии рус. языка и словесности с 1899 г. П. редактировал «Известия отделения русского языка и словесности», работал над изданием сочинений имп. Екатерины II (Сочинения имп. Екатерины II: На основании подлинных рукописей и с объяснит. примеч. акад. А. Н. Пыпина: В 12 т. СПб., 1901-1907), возглавил организационный комитет по проведению С.-Петербургского съезда русских филологов и историков-славистов (1903) и был председателем Комиссии по организации международного съезда славистов (назначен на 1904, но не состоялся). С 24 июля по 1 сент. 1904 г. исполнял обязанности вице-президента АН.

П. не прерывал связей с родным городом, много делал для его культурного и научного развития: поддержал идею создания 1-го общедоступного художественного музея им. А. Н. Радищева в Саратове (открыт 29 июня 1885), в к-рый передал ряд ценных экспонатов, регулярно снабжал изданиями Саратовскую публичную б-ку. В 1887 г. П. был избран членом Саратовской УАК, а 16 дек. 1899 г. ему присвоено звание почетного гражданина г. Саратова.

П. был членом многих российских и европейских научных и литературных об-в и орг-ций, в т. ч. имп. Русского археологического об-ва в С.-Петербурге (1857) и Москве (1867), Сербского ученого об-ва (1869), имп. Русского географического об-ва (1879), Об-ва любителей российской словесности при Московском ун-те (1880), Болгарского ученого об-ва (1884), Об-ва истории и древностей российских при Московском ун-те (1885), чл.-кор. Сербской академии (1895), Об-ва любителей древней письменности (1896), иностранным членом Чешской академии имп. Франца Иосифа для наук словесности и искусства (1902) и др. Он - лауреат Демидовской премии 1858 г. за «Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских», Уваровской премии 1866 г. за «Обзор истории славянских литератур» и 1891 г. за «Историю русской этнографии», обладатель большой золотой медали имп. Русского географического об-ва 1891 г. за «Историю русской этнографии». Также в 1899 г. был награжден серебряной медалью за участие в работе комиссии при АН над программой к 100-летию со дня рождения А. С. Пушкина.

Похоронен на кладбище санкт-петербургского Новодевичьего в честь Воскресения Христова женского монастыря.

П.- автор ок. 1500 печатных работ по истории русской и зарубежной лит-ры, славистике, этнографии, фольклору, археологии; глава культурно-исторического направления в академическом литературоведении, в основе к-рого лежала идея изучения лит-ры как части культуры народа, выражения его национальной жизни в контексте общественно-исторических событий. На протяжении 50-летней научной деятельности П. неоднократно обращался к изучению лит. памятников русской старины, в т. ч. религиозных. В «Очерке литературной истории старинных повестей и сказок русских» П. рассмотрел рукописные сказания, повести, сказки, романы XVII-XVIII вв., пришедшие на Русь из Византии, Германии, Польши. Он доказал, что их в России не столько переводили, сколько переделывали: частные национальные черты подлинника заменялись другими, взятыми из рус. быта (Очерк лит. истории. 1857. С. 4). В этой связи П. рассматривал сказки и повести не только как лит. памятники, но как значимый источник по истории народной культуры. Так, признавая христианство важной нравственной и политической силой Руси, П. говорил о влиянии религии на светскую переводную лит-ру. Напр., в рус. редакции «Александрии», отмечал он, Александр Македонский «принадлежит к жизни и понятиям христианским… вооружается против народов языческих, действует по высшим определениям, отличается уважением к святыне и смирению, признает суетность своей славы» (Там же. С. 47). Среди памятников старины нравственно-религ. содержания П. рассматривает апокрифические сочинения «О Соломоне царе и Китоврасе», историю «Варлаама и Иоасафата», Палею, а также сборники повестей «Зерцала», рус. переводы Хронографа XVII в.

П. принадлежит открытие в 1856 г. повести «О Горе-злосчастии», которую Ф. И. Буслаев ставил в один ряд с наставительными религиозно-нравственными произведениями русского средневековья (Буслаев. 1861. С. 614).

В кон. 50-х - нач. 60-х гг. XIX в. выходят первые исследования П. об апокрифах. В сб. «Памятники старинной русской литературы» (1862. Вып. 3) появляются «Ложные и отреченные книги русской старины, собранные А. Н. Пыпиным». Ученый опубликовал 32 памятника (Сказания об Адаме, Сказания о попе, о Мельхиседеке, Повести и басни о царе Соломоне, О рождестве Иисуса Христа, Хождение Богородицы по мукам, Сон Богородицы и др.), многие представлены в различных списках и редакциях (от 2 до 11). Корпус памятников, по словам П., составили «апокрифы, или, как называли их в старину, «ложные», «отреченные», «тайные», «сокровенные» книги» (Ложные и отреченные книги. 1862. С. 1). Рассматривая эти названия как синонимичные, в пояснительной статье П. все же выделяет собственно апокрифы, т. е. «недостоверные и не принятые древней Церковью сказания из ветхозаветной и новозаветной истории» (Ложные и отреченные книги рус. старины: Объяснения. 1862. № 1. С. 80), и книги «ложные», не упомянутые в древних индексах,- к ним П. относит «весь тот цикл литературы, в который, кроме позднейших народно-поэтических сказаний и суеверных мифов религиозного характера, входило и много произведений... не относящихся к церковной истории и вообще к духовным предметам»: книги волшебные, гадания, предвещания, поверья, суеверия и т. п. (Там же. С. 82).

Для П. ложные книги представляют собой прежде всего культурно-историческое явление, свидетельствующее о той ступени развития, на к-рой находился народ в Др. Руси. «В историческом смысле,- отмечал он,- апокрифы делаются верным указателем известной степени религиозного развития, именно той, на которой обыкновенно остается масса, на которой простодушие и легко-увлекающееся воображение играют больше роли, чем отвлеченное и строгое понимание веры» (Там же. С. 111). Отмечая мифологическую природу ложной и отреченной лит-ры, ученый категорически исключал влияние на ее возникновение языческих представлений народа, считая, что «пространство времени, к которому относится появление и господство ложных книг, составляет особенный период в истории народного сознания, и этого периода невозможно смешивать с двоеверием первых веков русского христианства» (Там же. С. 113). П. установил, что первые апокрифы рус. лит-ры почти современны ее древнейшим памятникам: Палея была знакома прп. Нестору Киево-Печерскому (Там же. С. 96). Списки апокрифов П. датирует XI-XIX вв., при этом считая, что большая часть этих памятников гораздо древнее. Он полагал, что основными источниками рус. апокрифов были Византия, а также Сербия и Болгария; влияние западноевроп. стран появляется к кон. XVII в. Переломным в распространении апокрифов П. считал XVII в. По его мнению, после церковного раскола ложные книги перешли к старообрядцам и остались исключительно их достоянием, а к XIX в. были почти забыты.

П. неоднократно обращался к теме церковного раскола, изучал лит-ру старообрядчества. Он отмечал необходимость реформы патриарха Никона, в основу к-рой изначально был положен вопрос исправления церковных книг. Раскол интересовал ученого не только в контексте истории России, но и как «ныне живущий факт, непосредственное, ревниво охраняемое продолжение исторической старины» (Сводный старообрядческий синодик. 1883. С. 2). Раскольническая тема, по его мнению, требовала подробного изучения в историческом и этнографическом аспектах ввиду большой численности старообрядцев, сохранявших свои традиции и предания.

Выдающимся трудом П. стала «История русской литературы» (в 4 т.), в к-рой он рассматривал развитие отечественной лит-ры с древних времен до 40-х гг. XIX в., сопровождая изложение обширными библиографическими примечаниями. В работе подробно изложены взгляды ученого на роль христианства в культуре Др. Руси. Он полагал, что принятие христианства стало решающим внутри- и внешнеполитическим событием в жизни Русского гос-ва, совершившим «величайший переворот» в культурном развитии народа. Христианизация Руси способствовала политическому объединению гос-ва, явилась «первым цельным кодексом космогонии и нравственности» для народа (История рус. лит-ры. 1898. С. 67), дала новую историю миротворения и 1-ю историю человечества, послужила началом просвещения и распространения письменности. Выступая с позиций либерального просветительства, П. был убежден, что, приняв христианство, Др. Русь раз и навсегда порвала с враждебным азиатским миром, объединилась с европ. народами, совершила движение навстречу европ. цивилизации. В этой связи последующая вражда и разрыв Восточной и Западной Церквей, по мнению ученого, «сделали невозможным влияние западной образованности в Древней Руси» (Там же. С. 70), что в свою очередь задержало развитие страны на неск. веков.

П. одним из первых ввел в научный обиход термин «официальная народность», в к-ром объединил уваровскую триаду «Православие, самодержавие, народность». В работах П. нашло выражение осмысление им славянофильства как общественно-философского явления эпохи. Подвергая критике отдельные теоретические и идейно-политические положения программы славянофилов, в т. ч. чрезвычайно идеализированное представление о народе, ученый вместе с тем отмечал исторические заслуги прежде всего ранних славянофилов в развитии российского общества. Он разграничивал понятия «официальная народность» и «славянофильство».

В восприятии мн. современников П. представал теоретиком прогресса, европейцем, далеким от рус. жизни. Тем не менее П. был человеком с глубоко заложенным национальным чувством, вся его научная деятельность была направлена на осмысление исторического прошлого и настоящего России. По словам А. А. Шахматова, он поражал современников удивительной начитанностью и энциклопедичностью знаний, «любил многострадальное и величественное прошлое русского народа: здесь так ярко для его научного творчества выступали беззаветные жертвы, принесенные общему делу, и громадные усилия, создавшие русскую культуру и просвещение» (Шахматов. Об А. Н. Пыпине // Музей-усадьба Н. Г. Чернышевского. ОФ. № 3911. Папка 8. Л. 1, 3).