МОШИН

Владимир Алексеевич (26.09.1894, С.-Петербург - 3.02. 1987, Скопье), прот., филогог-славист, византинист, археограф, палеограф. М. род. в семье писателя и проф. А. Н. Мошина. По окончании С.-Петербургской гимназии в 1913 г. поступил на историко-филологический фак-т С.-Петербургского ун-та. После начала первой мировой войны со 2-го курса ушел 18 окт. 1914 г. добровольцем на фронт, за участие в боях был награжден орденом равноап. кн. Владимира 4-й степени, Георгиевской медалью и представлен к награждению орденом вмч. Георгия Победоносца. С 1917 г. продолжил обучение на историко-филологическом фак-те в Тифлисе (Тбилиси), в 1918-1919 гг.- на историко-филологическом фак-те Киевского ун-та и параллельно в Киевском археологическом ин-те. В разных ун-тах слушал лекции по византологии (у профессоров А. А. Васильева, Ю. А. Кулаковского, Д. В. Айналова), истории Церкви (И. Д. Андреева, С. Т. Голубева), истории России (С. Ф. Платонова, М. В. Довнар-Запольского), истории славян (Т. Д. Флоринского), славянской филологии (И. А. Бодуэн де Куртенэ), философии (А. И. Введенского, Н. О. Лосского), по классической филологии, общей истории и истории искусств, палеографии, археографии, нумизматике и археологии. Осенью 1919 г. М. сдал дипломную работу по теме «О первой русской епископии», но из-за начала военных действий ее защита не состоялась. В авг. 1920 г. вошел в состав Добровольческой армии на Юге России. В 1920 г., после взятия Перекопа, эвакуировался с семьей из Крыма. В 1921-1932 гг. жил в г. Копривница (Королевство сербов, хорватов и словенцев, с 1929 Югославия, ныне в Республике Хорватия), где преподавал историю в гимназии, в местной правосл. общине организовал церковный хор, которым руководил долгое время.

Как окончивший полный курс студент Киевского ун-та 15 июля 1922 г. сдал выпускной экзамен перед комиссией, составленной из рус. профессоров ун-тов, оказавшихся на территории Королевства сербов, хорватов и словенцев. 30 июня 1928 г. защитил докт. дис. «О Тмутараканской Руси» на философском фак-те Загребского ун-та. В 1930 г. избран доцентом византологии философского фак-та в ун-те г. Скопье. В 1932 г. был переведен в гимназию г. Панчево и одновременно избран приват-доцентом по византологии в Белградском ун-те (работал до 1939). В Панчеве был председателем рус. церковной общины. С 1939 г. по решению Мин-ва просвещения переведен доцентом кафедры византологии на философский фак-т ун-та в Скопье.

После оккупации Македонии Болгарией летом 1941 г. М. переехал в Белград. 3 окт. 1941 г. был посвящен в чтецы в рус. ц. Св. Троицы в Белграде. Там же 9 окт. 1942 г. митр. Кишинёвским и Хотинским Анастасием (Грибановским) М. рукоположен во диакона, 14 окт. 1942 г.- во иерея, до 1947 г. служил в ц. Св. Троицы как сверхштатный священник. В апр. 1945 г. клир ц. Св. Троицы перешел в юрисдикцию Московской Патриархии, семья М., как и семьи др. священнослужителей этого храма, приняла гражданство СССР. В 1947 г. М. стал сотрудником Исторического ин-та Сербской АН и принял приглашение стать директором Архива Югославянской АН в Загребе. Как священнослужитель был причислен к клиру Преображенского храма в Загребе, выполнял различные церковно-адм. поручения, был членом комиссии по проверке знаний священнослужителей по каноническому праву и полемическому богословию, руководил церковным хором. 14 окт. 1951 г. митр. Загребским Дамаскином (Грданичким) возведен в сан протоиерея, 19 авг. 1952 г. стал ставрофорным протоиереем.

М. придавал важное значение отношениям с СССР. Получив советское гражданство, он рассматривал приглашения о возвращении на родину, но отказался от переезда по причине невозможности совмещения в СССР научной работы со служением в церкви. Он поддерживал тесные контакты с коллегами из ИРЛИ (Пушкинского Дома) и Ин-та славяноведения и балканистики АН, с 50-х гг. XX в. часто бывал в Ленинграде и Москве, а его исследования регулярно печатались в советских научных журналах.

В марте 1959 г. при Совете по культуре Народной Республики Сербия была образована Археографическая комиссия, куда М. был приглашен для работы по систематическому описанию кириллических рукописей, хранящихся в Югославии и за ее пределами. В 1961-1967 гг. он возглавлял археографическое отд-ние Национальной б-ки Сербии в Белграде, принявшее на себя функции расформированной Археографической комиссии. М. читал лекции по слав. палеографии на филологическом (1964-1965) и философском (1966-1967) фак-тах Белградского ун-та. С 1967 г. и до последних дней жизни М. работал в Гос. архиве Македонии в Скопье. В 1971 г. избран членом-корреспондентом Македонской АН.

Учениками М. были такие исследователи, как Д. Богданович, Дж. Трифунович, Б. Йованович-Стипчевич, М. Грозданович-Паич, Л. Цернич, О. Неделькович, Р. Маринкович, В. Десподова, Л. Славева и др.

М. опубликовал ок. 250 исследований, посвященных русской и южнослав. истории, русско-византийским, византийско-южнослав. и южнославянско-рус. отношениям, представил свои методологические разработки по камеральной археографии, палеографии, филигранологии, хронологии, художественному оформлению средневек. южнославянских рукописей, опубликовал десятки источников по истории юж. славян и эпиграфических памятников, составил научные описания рукописей самых значимых книжных собраний Сербии, Хорватии, Македонии, Боснии и Герцеговины. Научные интересы М. сформировались еще в университетские годы. С 1925 г. он начал публиковаться в научных журналах. В период работы в Копривнице М. занимался преимущество русско-варяжской проблематикой, к-рой посвящены его докт. дис. «Норманска колонизациjа у Источноj Европи» и ок. 30 статей, в числе к-рых «Русский остров» (Руски оток // Jугославенска Нjива. Загреб, 1925. Књ. 2. С. 60-63, 93-96, 117-128), «Тмуторокань, К-рх и Сам-крц» (Tmutorokanj, K-rh i Sam-krc // Сб. в чест на В. Н. Златарски. София, 1925. С. 157-162), «Третье» русское племя» («Треће» руско племе // Slavia. Praha, 1927. N 5. S. 763-781), «Еще о новооткрытом хазарском документе» (Сб. Рус. археол. об-ва в Королевстве СХС. Белград, 1927. Кн. 1. С. 41-60), «Варяго-русский вопрос» (Slavia. 1931. N 10. S. 109-136, 343-379, 501-537), «Начало Руси: Норманны в Вост. Европе» (Bsl. 1931. Roč. 3. S. 37-58, 285-307) и др.

С 30-х гг. XX в. в центре внимания М. находились письменные памятники Афона, посвященные деятельности афонских мон-рей и внутренней и внешней политике серб. князей. С 1933 г. М. вместе с А. В. Соловьёвым и Г. А. Острогорским был членом редакции Сербской АН по изданию визант. источников по истории Сербии. Каждое лето с 1935 по 1939 г. он проводил в экспедициях на Афон, где в архивах мон-рей изучал серб. и греч. источники. Результаты афонских экспедиций можно разделить на 2 группы: публикация документов и исследований о подлинности и датировке исторических источников, а также работы по истории рус. монашества на Афоне и братии мон-ря Хиландар. В подготовленное совместно с Соловьёвым издание «Греческие грамоты сербских государей» (Грчке повеље српских владара. Београд, 1936. Лондон, 1974р) вошли публикации и исследования 45 грамот, выданных серб. правителями разным афонских мон-рям (в т. ч. грамота серб. деспота Иоанна Углеши 1368 г. о примирении между Сербской Церковью и К-польской Патриархией). Также результатом афонских исследований стали публикации неск. десятков статей об истории византийско-южнослав. и русско-визант. отношений, об игуменах Хиландара, о нек-рых проблемах сфрагистики и палеографии, напр. статьи «Средневековые сербские печати» (Средњевековни српски печати // Уметнички преглед. Београд, 1939. Бр. 2. С. 6-11), «Житие старца Исайи, игумена русского монастыря на Афоне» (Сб. Рус. археол. об-ва в Королевстве СХС. 1940. Кн. 3. С. 125-167), «Русские на Афоне и русско-византийские отношения в XI-XII вв.» (Bsl. 1947. Roč. 9. S. 55-85; 1950. Roč. 11. S. 32-60).

Весьма плодотворной была деятельность М. на посту директора Архива Югославянской АН в Загребе. Под его руководством и при непосредственном участии шли систематизация, регистрация и каталогизация всех коллекций архива, составлено описание собраний слав. рукописных памятников (кириллических, глаголических и латинских), налажены консервация и машинная реставрация рукописных источников, разработан аппарат для импрегнирования (консервации бумаги с помощью полимерной пленки). Для подготовки специалистов М. организовал при Архиве курсы по архивистике и палеографии, впосл. ставшие ежегодными месячными курсами для работников архивов Хорватии, Боснии и Герцеговины. Итогом этой разносторонней работы стали издания «Кириллические рукописи Югославянской академии» (Ćirilski rukopisi Jugoslavenske akademije. Zagreb, 1952. Vol. 2: Reprodukcije. 1955. Vol. 1: Opis rukopisa) и «Македонское Евангелие попа Иоанна» (Македонско евангелие на поп Jована. Скопjе, 1954).

В этот период в центре научных интересов М. появилась филигранология; определяющее методологическое и теоретическое значение в этой области имеет его работа «Филигранология как вспомогательная историческая дисциплина» (Filigranologija kao pomoćna historijska nauka // Zbornik Historijskog inst. Jugoslavenske akademije. Zagreb, 1954. T. 1. S. 25-93). М. собрал коллекцию почти из 10 тыс. водяных знаков, часть ее представлена в альбомах «Водяные знаки XIII и XIV вв.» (Vodeni znakovi XIII i XIV v. Zagreb, 1957. T. 1 (совм. с S. Traljić)), «Водяной знак «корона со звездой и полумесяцем»» (Водени знак «Круна са звездом и полумесецем» // Библиотекар. Београд, 1963. Год. 15. Бр. 1. С. 11-22 (совм. с М. Гроздановић-Паjић) и др. В методику работы с рукописями он ввел обязательное копирование каждого знака, определение его положения на листе относительно горизонтальных и вертикальных линий, выявление всех его вариантов и проч. Используя данную методику, ученый уточнил датировку ряда рукописей, в т. ч. из рукописного фонда А. Ф. Гильфердинга (К датировке рукописей из собр. А. Ф. Гильфердинга Гос. публичной б-ки // ТОДРЛ. 1958. Т. 15. С. 409-417).

На состоявшемся в 1958 г. в Москве IV Международном съезде славистов, на к-ром обсуждались вопросы составления генерального каталога слав. рукописей по странам и способы их описания, был принят метод М., основанный на методологических подходах русских палеографов В. Н. Щепкина, Е. Ф. Карского и С. М. Кульбакина. Суть этого метода Д. Богданович, ученик М., охарактеризовал следующим образом: «Описание рукописей должно, в принципе, представлять собой исчерпывающий справочник о всех сохранившихся в собраниях и коллекциях древних рукописных материалах, должно полно и безупречно отражать состояние рукописных фондов в целом и каждой рукописи в отдельности, невзирая на ее большую или меньшую ценность» (Богдановић. 1968. С. 363). М. разработал план систематической работы по выявлению и описанию слав. рукописей в Югославии и серб. рукописей за ее пределами, предполагавший составление каталога всех собраний южнослав. рукописей, каталога рукописей по отдельным собраниям и систематическое описание южнослав. рукописей для «Каталога южнославянских кириллических рукописей». Для реализации плана М. была основана Археографическая комиссия, к-рая впосл. была преобразована в Археографическое отд-ние Национальной б-ки Сербии. М. развернул огромную работу по поиску и изучению древнего кириллического рукописного наследия в Югославии, Болгарии, СССР и Европе. Он составил список хранилищ кириллических рукописей (Фондови словенских рукописа у Jугославиjу // Библиотекар. 1961. Год. 13. Бр. 6. С. 581-590; Собрания славянских рукописей в Югославии // ТОДРЛ. 1965. Т. 21. С. 372-380), а также полные научные описания рукописей Исторического музея Хорватии, в т. ч. собрания В. Копитара (Ћирилске рукописи у Повjесном Музеjу Хрватске: Копитарова збирка словенских рукописа и Цоjсов ћирилски одломак у Љубљани. Београд, 1971), слав. рукописей Македонии (Словенски ракописи во Македониjа. Скопjе, 1971. 2 књ.) и кратко описал кириллические рукописи большинства собраний Югославии и наиболее крупных фондов Ленинграда (Jужнословенските ракописи во ЛОИИ СССР // Македонски архивист. Скопjе, 1972. Кн. 1. С. 48-62).

М. внес огромный вклад в развитие археографии, южнослав. палеографии, дипломатики, эпиграфики и др. вспомогательных историко-филологических дисциплин. М. теоретически и методологически разработал более четкие принципы датирования, локализации и атрибуции рукописных памятников. По особенностям начертаний отдельных букв и их элементов он стал прослеживать не только эволюцию письма, но и хронологию развития типов письма и выявил палеографическо-орфографические нормы южнослав. писцовых школ («Методологические заметки о видах письма в кириллице» (Metodološke bilješke o tipovima pisma u ćirilici // Slovo. Zagreb, 1965. Br. 15/16. S. 150-181; Палеографическо-орфографические нормы южнослав. рукописей // Метод. пособие по описанию славяно-рус. рукописей для Сводного кат. рукописей, хранящихся в СССР. М., 1973. Вып. 1. С. 43-75)). В качестве опорного материала М. привлекал к изучению и эпиграфические памятники.

М. стимулировал развитие таких важных направлений в изучении книжных памятников, как орнаменталистика и иллюминация, которые позволяют показать традицию, локальный колорит и помогают точнее датировать рукопись («Орнаментика неовизантийского и балканского стилей» (Орнаментика неовизантиског и балканског стила // Godišnjak Balkanološkog instituta. Sarajevo, 1956. Knj. 1. S. 295-351), «Орнамент южнославянских рукописей XI-XIII вв.» (Ornament južnoslovenskih rukopisa XI-XIII v. // Radovi Naučnog društva Bosne i Hercegovine. Od. hist.-filos. Sarajevo, 1957. Knj. 3. S. 1-79)).

Особое место в исследованиях М. занимало изучение византийского влияния на слав. письменную культуру: в статьях «О периодизации русско-южнославянских книжных связей» (O periodizaciji rusko-juћnoslavenskih knjiћevnih veza // Slovo. 1962. Br. 11/12. S. 13-130 (то же: К вопросу о периодизации русско-южнослав. лит. связей в X-XV вв. // ТОДРЛ. 1965. Т. 19. С. 28-106), «Византийско-сербские отношения в 1-й четв. XIV в. и дипломат Каллиник Хиландарский» (Византиско-српске односи во првата четв. на XIV в. и дипломатот Хиландарецот Калиник // Споменици за средновековната и поновата историjа на Македониjа. Скопjе, 1977. Т. 2. С. 491-506) был расширен круг источников, выделены новые направления исследования, процесс влияний описан в политическом и культурно-историческом контекстах.

Текстологические исследования М. открыли неск. направлений в изучении рукописного наследия и слав. лит-ры, напр. эволюцию жанров и выявление релевантных признаков для хронологической атрибуции текстов, к-рые получили дальнейшую разработку в трудах Богдановича.

М. занимался разными аспектами Кирилло-Мефодиевской проблематики («Гипотеза Ламанского о хазарской миссии св. Кирилла» (Hipoteza Lamanskoga o hazarskoj misiji sv. Ćirila // Jужнословенски филолог. Београд, 1926/1927. Бр. 6. С. 133-152)), обосновал подлинность и важность Жития св. Кирилла как исторического источника, выявил ряд критериев, которыми руководствовался в переводческой деятельности равноап. Кирилл («Почему Кирилл Философ перевел Мф 11. 5 и Лк. 7. 22 - «и нищие благовествуют»?» (Почему Кирил Философ перевел Мт XI:5 и Лк VII:22 - «и нищи благовествуют»? // Зборник во чест на Б. Конески. Скопjе, 1984. С. 181-191). Особое внимание М. уделял изучению графической и фонетической систем глаголицы и кириллицы и соотношению 2 слав. азбук. Он был убежден, что Азбучная молитва и трактат «О письменах» Храбра Черноризца были написаны на глаголице, и считал их важнейшими источниками для реконструкции первоначального состава этой азбуки: «Еще о Храбре, славянских азбуках и азбучных молитвах» (Još o Hrabru, slavenskim azbukama i azbučnim molitvama // Slovo. Zagreb. 1973. Br. 23. S. 5-71). Также он предположил, что псевдоним Храбр Черноризец использовал равноап. Климент Охридский до того, как возглавил кафедру Охрида, и считал, что он завершил полный перевод Постной Триоди и был автором стихиры против триязычников («Еретики-трехъязычники в славянском переводе Триоди» (Heretici trojezičnici u staroslovenskom prijevodu Trioda // Slovo. 1972. Br. 22. S. 117-125)). По мнению М., Куприяновские, или Новгородские, листки X-XI вв. (РНБ. F.п.I. № 58) являются частью евангельского кодекса, к-рый был прислан на Русь после ее Крещения в числе др. богослужебных книг, а впосл. послужил образцом для Остромирова Евангелия (Новгородски листићи и Остромирово jеванђеље // АрхПр. 1983. Књ. 5. С. 7-64).

Последним крупным научно-издательским проектом М. стала публикация древних грамот и различных документов по истории Республики Македония в составе «Македонского дипломатического корпуса» (Споменици за средневековната и поновата историjа на Македониjа. Скопjе, 1975-1988. 5 т.).