КАСТАМОНИТ

Древнейшая форма названия монастыря «Кастамонит» (τοῦ Κασταμονίτου) известна с XI в. Видимо, она происходит от прозвища основателя этой обители - уроженца г. Кастамон в Пафлагонии (ныне Кастамону, Турция) или члена рода Кастамонитов. Известен целый ряд высокопоставленных представителей этого семейства, живших в XI-XIII вв.: патрикий Никифор (XI в.), протоспафарий Феодор (XI в.), протопроедр Никита (упом. в 1094), Иоанн, патриарший секретарь (XII в.), логофет секретов Феодор, дядя имп. Исаака II Ангела (кон. XII в.), Иоанн, митр. Халкидонский (XII в.), и др. Высказывалось также предположение, что топоним «Кастамонит» происходит от каштанового леса (καστανιά - каштан, μονή - мон-рь) (Григорович-Барский В. Г. Второе посещение Св. Афонской Горы. СПб., 1887. С. 272). С XV в. появляется новая форма названия монастыря - «Констамонит» (τοῦ Κωνσταμονίτου). Возможно, она была образована от имени реального лица - игумена или знатного донатора (напр., известен игум. Констанций, упом. в 1365). Этимология этого искаженного названия в XVI в. послужила источником легенды об основании мон-ря имп. Константом I (337-350), сыном Константина I Великого. В поствизант. период новый вариант названия мон-ря стал преобладающим. Очевидно, подобная интерпретация была связана с желанием повысить статус монастыря, занимавшего последнее место в афонской иерархии. Для обоснования данной этимологии названия и была создана легендарная история монастыря. Эта версия происхождения К. была включена в изданный в 1701 г. Иоанном Комнином в «Проскинитарий Св. Горы Афонской» (СПб., 1888. (ПДП; 43)); вскоре был выполнен и рус. перевод (напр.: ЯМЗ. № 584(174) по каталогу В. В. Лукьянова, 1-я четв. XVIII в.). По замечанию Икономидиса, встречающийся в тур. кадастре сер. XV в. топоним «Гостомнус» относится не к К., а к дер. Гостомпус в окрестностях г. Серры (Oikonomidès. 1978. P. 8. Note 37).

О времени и об обстоятельствах возникновения монастыря нет никаких документальных свидетельств; из-за скудости сохранившихся источников упоминания К. вплоть до сер. XIII в. встречаются крайне редко. Согласно легендарной истории К., свт. Макарий, еп. Иерисский, встретился в Фессалонике с равноап. Константином Великим и поведал императору о посещении Афона Пресв. Богородицей, обратившей в христианство его обитателей. После этого Константин приказал остановить строительство Иерисса и возвести на Афоне церкви Протата и Ватопеда. После перенесения в К-поль мощей первомч. Стефана имп. Константин и свт. Митрофан I, патриарх К-польский, основали на Афоне монастырь во имя этого святого. После смерти Константина строительство завершил его сын Констант, управлявший Италией, Африкой, Иллирийскими провинциями и Балканским п-овом, к-рый нарек монастырь своим именем. Афонские церкви были разрушены во время гонений имп. Юлиана Отступника (360-363) и восстановлены лишь в правление Феодосия I Великого (379-395). Скрывавшийся до этого от гонений еп. Макарий отстроил ц. первомч. Стефана и жил рядом с ней до своей кончины, происшедшей в правление имп. Аркадия (395-408).

По др. преданию, вмч. Артемий с мощами апостолов Андрея и Луки по пути из Патр и Фив в К-поль остановился на Афоне и построил на месте К. 1-й храм (Λάμπρος Σ. Τὰ Πάτρια τοῦ ῾Αγίου ῎Ορους // Νέος ῾Ελληνομνήμων. 1912. Τ. 9. Σ. 138).

К юго-западу недалеко от К. в древности существовало некое поселение - в овраге близ монастыря сохранились остатки античного водопровода (Γεράσιμος (Σμυρνάκης). 1903, 1988 2. Σ. 680).

Впервые К. упоминается в достоверных источниках сер. XI в. в связи с земельным конфликтом между афонскими мон-рями. Ок. 1051 г. кастамонитский игум. Нифонт вместе с братией присвоил принадлежавшее монахам Зографа поле обители Каллиграфу; когда последние попытались вернуть себе участок, братия К. изгнала их с оружием в руках. Зографские монахи обратились с жалобой к проту Феофилакту и по решению совета в Карее (15 авг. 1051) территории К. и Каллиграфу были размежеваны (Actes de Zographou. 1911. N 4; Oikonomidès. 1978. P. 1-2). К. также упоминается как сосед мон-ря Ксирокастр в акте о передаче последнего Великой Лавре (Actes de Zographou. 1911. N 2). Однако общепринятой датировки этого акта не существует: предлагаются варианты 1008, 1023, 1038 или 1098 г. (Oikonomidès. 1978. P. 2). Согласно «Повести о переписке царя Алексея с Николаем патриархом», кастамонитский игумен участвовал в посольстве монахов, отправленном к Алексею I Комнину по поводу изгнания с Афона влахов, и якобы приходился родственником императору (Порфирий (Успенский). 2007. Т. 1. С. 588); по легендарной истории К., это был Иларион, ставший впосл. протом Св. Горы (Oikonomidès. 1978. P. 2; Actes de Kastamonitou. 1978. Append 2. P. 97).

На протяжении XII - 1-й пол. XIII в. упоминания К. отсутствуют, что, очевидно, свидетельствует о скромной роли мон-ря, расположенного вдали от Кареи и не имевшего собственного представителя на великом собрании. В 1262 г. К. вновь появляется в акте, сохранившемся в мон-ре Дохиар, в связи с еще одним межевым спором из-за Каллиграфу (Actes de Docheiariou. 1984. N 7; Oikonomidès. 1978. P. 2). Предполагают, что в 1278 или 1276 г. К. был разорен сторонниками Лионской унии.

В авг. 1287 г. кастамонитский иером. Варфоломей подписал, вероятно в качестве игумена К., акт прота Иоанна (Actes de Lavra. 1977. N 79). Тот же Варфоломей присутствовал как игумен К. на собраниях в нояб. 1294, в 1296 и в нояб. 1310 гг. (Actes de Chilandar. 1975. N 9; Actes de Kastamonitou. 1978. N 2; Actes de Vatopédi. 2001. N 24). Преемником этого игумена, управлявшего К. более 23 лет, очевидно, был игум. Матфей, упомянутый в документе, датируемом 23 июня 1311 г. (Actes de Zographou. 1911. N 1). Следующим игуменом стал Виссарион, подписавший акты от 1313/14 и мая 1316 гг. (Actes de Kutlumus. 1945. N 9; Actes d'Esphigménou. 1973. N 12). В хиландарском акте 1338 г. фигурирует игумен К. Варлаам, однако аутентичность этого документа вызывает сомнения (Actes de Chilandar. 1975. N 128). Не являются подлинными акты от дек. 1347 и апр. 1348 гг., содержащие имя игум. Паисия (Ibid. N 136, 137). Тем не менее есть основания утверждать, что еще до сер. XIV в. К. получил статус и привилегии имп. монастыря (Actes de Kastamonitou. 1978. Append 1, В. P. 77).

Видимо, одновременно с усилением позиций мон-ря увеличивались и его владения. Важнейшим источником сведений об экономическом состоянии К. для этого периода является неподлинный хрисовул имп. Иоанна V Палеолога (1341-1391), содержание к-рого, по мнению Н. Икономидиса, основывается на настоящем указе императора (Ibid. P. 3, 78). Вероятно, между окт. 1362 и 15 июня 1363 гг. К. присоединил обитель прп. Антония Великого (Неакиту), известную с X в. Приобретение Неакиту было подтверждено утраченным хрисовулом имп. Иоанна V Палеолога. Согласно неподлинному документу (Ibid. Append 1, Г), Неакиту был передан К. «владычицей Сербии». В легендарной истории К. серб. царица названа Анной (возможно, подразумевалась дочь валашского воеводы Александра, в 1360 вышедшая замуж за серб. кор. Стефана V Уроша), а в варианте мон. Досифея - Анной Филантропиной (неизвестной по др. источникам). Исследователи предполагают, что обитель Неакиту была приобретена в 1362/63 г. и передана К. Еленой, вдовой Стефана IV Душана, управлявшей Серрами и Афоном в 1355-1365 гг. От Неакиту не сохранилось к.-л. существенных следов, уже в XVII в. обитель можно считать исчезнувшей. Она была расположена к северу от К., от к-рого ее отделяло русло реки - возможно, на том месте, где в наст. время находится домик с часовней св. Андрея.

Известно также, что в 1365 г. Констанций, игумен К., претендовал на владение, оставленное по завещанию некоего Каппадокса мон-рю Эсфигмен. Для обоснования своих притязаний игумен использовал поддельный хрисовул Стефана IV Душана и подложное завещание некоего Хаварона. Церковный суд в г. Серры определил поддельность документов, публично объявил об этом и изъял их. Констанций поспешно покинул Серры и скрылся; царица Елена, вдова Стефана Душана, приказала найти и покарать его (Actes d'Esphigménou. 1973. N 27). Особое внимание Елены к делу о подлоге может объясняться тем, что она, очевидно, была одним из главных донаторов К.

Большинство сведений о К. во 2-й пол. XIV - 1-й четв. XV в. содержатся в документах, подлинность к-рых находится под вопросом. Таково упоминание К. в Типиконе Св. Горы, приписываемом Мануилу II Палеологу и К-польскому патриарху Антонию IV (май 1394), согласно которому игумен К. якобы занимал 6-е место в списке афонских игуменов, после настоятеля монастыря Руссик (Русский вмч. Пантелеимона мон-рь), и К. каждый год должен был отдавать Протату 5 мер вина и 4 литры оливкового масла (Meyer. 1894. S. 197, 202). Однако посетивший Афон ок. 1419-1421 гг. диак. Зосима помещает К. на последнее место в иерархии афонских мон-рей, что представляется более правдоподобным (Книга хожений. С. 126).

Столь же сомнителен акт, датированный маем 1399 г. и якобы подписанный кастамонитским игум. Дорофеем. Неподлинный акт К. и легендарная история мон-ря упоминают под 1407 г. игум. Иакова Фессалоникийца, родственника Мануила II, просившего у императора помощи для К.

Во время окончательного завоевания Македонии турками монахи К. обратились к К-польскому патриарху Иосифу II и в 1426 г. получили от него подтверждение прав на владения в Неакиту, на которые претендовал соседний монастырь Зограф (Actes de Kastamonitou. 1978. N 6). Чтобы обосновать свои притязания, представители мон-ря привезли в К-поль множество документов, относившихся к Неакиту, возможно сохранившихся именно благодаря этому случаю.

В 1-й четв. XV в. мон-рь был практически уничтожен сильнейшим пожаром. Согласно легендарной истории К., это произошло 15 нояб. 1424 г., когда Иоанн VIII Палеолог направлялся на Ферраро-Флорентийский Собор. Икономидис относит пожар ко 2-й пол. 20-х гг. XV в. Он считает, что автор легендарной истории К. по ошибке совместил поездку императора на посвященный обсуждению унии Собор и его путешествие в Италию и Венгрию 15 нояб. 1423 - 1 нояб. 1424 г., когда Иоанн еще был соправителем своего больного отца. В 1426 г. патриарх Иосиф II ничего не знал о пожаре в мон-ре, права на владения которого он подтверждал, а в 1430 г. К. уже описывается как разрушенный и почти заброшенный (Oikonomidès. 1978. P. 5).

Возрождение мон-ря стало заслугой игум. Неофита, управлявшего К. с 1423 г. Он обратился к великому чельнику Радичу Поступовичу, военачальнику сербских правителей Стефана Лазаревича (князь в 1389-1402, деспот в 1402-1427) и Георгия Бранковича (деспот в 1427-1456), предложив ему стать ктитором К. и дать сумму, необходимую для восстановления монастыря (Actes de Kastamonitou. 1978. Append 2. P. 101). Игумену удалось убедить Радича, и серб. вельможа, владевший серебряными рудниками, установил для К. ежегодную ренту в 20 литр серебра и сделал ряд др. важных дарений (Novakovic St. Zakonski spomenici Srpskih država srednjega veka. Beograd, 1912. P. 548-549), что, с точки зрения К. Павликианова, объясняется сербским или болгарским происхождением игум. Неофита (сохранилась слав. подпись Неофита под актом монастыря прп. Павла 1423 г.- Pavlikianov. 2001. P. 80; Idem. 2002. Σ. 52). Присутствие в К. слав. монахов прослеживается еще с сер. XIV в.: в 1344 г. в К. была переписана на серб. языке рукопись, содержащая сочинения свт. Иоанна Златоуста (Ath. Chil. 358), а в 1360-1366 гг. в келлии св. Саввы в Карее - Триодь с протографа из монастыря К. «оть изводь кастомонитскыхь» (Παυλικιάνωφ. 2002. Σ. 50).

После смерти Радича К. лишился ренты, но получил во владение 7 деревень в Сербии, переданных вел. чельнику по хрисовулам серб. деспотов. Кроме того, К. предназначалась половина принадлежавшей Радичу шахты в Руднике и некоего устройства (очевидно, плавильной печи) в Каменице; 2-я половина должна была отойти мон-рю вмч. Георгия Победоносца (Врачевшница). Щедрые пожертвования Радича, по всей видимости, повлияли на рост благосостояния К. после кризиса нач. XV в. При передаче Радичем мон-рю Ватопед дер. Бело-Поле на р. Морава (28 марта 1432) специально оговаривалось, что судну из К. позволяется свободно причаливать в Бело-Поле; очевидно, что судно появлялось на Мораве в связи с использованием шахт (Lascaris M. Actes serbes de Vatopédi // Bsl. 1935. T. 6. P. 182; Oikonomidès. 1978. P. 6).

Годом позже, 22 мая 1433 г., Радич, посоветовавшись со своим духовным отцом, митр. Арильским Марком, составил 2-й документ, определявший отношения между донатором и восстановленным им К. и фиксировавший ряд новых дарений и привилегий. Согласно ему, К. должен был придерживаться общежительного устава; игумен, выбиравшийся братией, действовал в согласии с советом 6 избранных монахов, с которыми следовало обсуждать любое важное решение, кроме вопросов, относящихся к духовной сфере. Монахам надлежало испрашивать совет настоятеля по поводу любого предприятия. Все имущество являлось общим; монахам запрещалось владеть чем-либо без позволения настоятеля; если монах получал что-либо в дар, он мог оставить себе лишь то, что позволят игумен и совет. Желающий сохранить свое имущество не мог быть принят в мон-рь, ему позволялось только переночевать в монастырской гостинице. Запрещалось продавать или отдавать в залог отделанные серебром предметы (церковную утварь, облачения священников и др.) и книги, подаренные Радичем мон-рю. Такой же запрет налагался на деревни и доли в шахтах Ново-Брдо и Рудника, переданных Радичем К.; эти владения могли быть заложены только в случае крайней необходимости, и впосл. их надлежало выкупить обратно. Радич вновь обещал до конца жизни выдавать К. 20 литр серебра в год и дополнительно 2 литры на содержание больных в монастырской лечебнице. Оговаривалось, что, если Радич приедет на Афон принять монашество в К. или в одном из подчиненных К. обителей, он получит все необходимое для содержания, в т. ч. из дохода от переданных им деревень, однако не будет требовать вернуть дарованное к тому моменту серебро. Из дохода от деревень будут браться средства на содержание лечебницы, а также 2 литры или более для игумена. В случае прибытия в К. после смерти Радича митр. Арильского Марка он должен будет считаться основателем мон-ря и до конца своей жизни пользоваться теми же привилегиями, что и Радич. Если родственники Радича захотят стать монахами, К. должен принять их; если один из них окажется достоин такого служения, его можно будет избрать игуменом. Все монахи и гости монастыря не должны принимать пищу за пределами трапезной; в гостинице могли жить только особые посетители. После смерти Радича монахи, согласно данному ими обету, каждый четверг должны служить поминальную службу по нему и готовить коливо (кутью) на помин его души.

Неск. лет спустя овдовевший Радич стал монахом в К., приняв при постриге имя Роман. Бывший великий чельник привез в монастырь свой архив и по-прежнему продолжал управлять оттуда своими делами. В февр. 1440 г. он должен был явиться к тур. кадию в Серры и ответить на обвинения Иакова и Димитрия, «сыновей Иеремии», которые поручили ему значительную сумму денег, а затем обвинили Радича в хищении ее части. В сент. 1441 г. Радич получил от османских властей пропуск для своих посланцев, чтобы те смогли отправиться в Ново-Брдо и привезти оттуда доход от серебряных рудников. О личности игум. Василия, к-рый в янв. 1449 г., при жизни Радича, подписал на слав. языке неизданный акт из мон-ря Ватопед, ничего не известно (Παυλικιάνωφ. 2002. Σ. 53). Однако можно утверждать, что один из сыновей Радича стал насельником К.: в 1459 г. монах, названный Мисаил ибн Радич, выступал в тур. суде представителем К. в деле о владениях монастыря в Каламарии (неопубликованный тур. акт от 14-23 апр. 1459). Если вплоть до кон. XIV в. К. по составу братии был преимущественно греч. мон-рем, то после дарений Радича ситуация изменилась. С 1449 г. все больше представителей К. ставили не греческие, а славянские подписи на актах (Ibidem).

Монахи К. под тур. владычеством нек-рое время сохраняли контроль над добычей серебра, но, вероятно, достаточно быстро лишились принадлежавших им долей в рудниках, на что косвенно указывает кризис, пережитый мон-рем в 1526 г.

К. старался приобрести и др. владения, что вызывало различные тяжбы. В 1455 г. возник спор с иноками Ксенофонта преподобного мон-ря из-за земельного участка в Лонгосе (неопубликованный тур. акт от 17-26 июля 1455). В 1458 г. К. получил некое дарение (неопубликованный тур. акт от 16 апр. 1458). В нояб. 1467, в 1471 и 1472 гг. игумен К. Вениамин, очевидно, добился от прота Даниила временной передачи К. заброшенной обители св. Ипатия, принадлежавшей ранее мон-рю Каракал (Actes de Dionysiou. 1968. N 32; Actes de Kastamonitou. 1978. N 7; неопубликованный тур. акт от 9-18 нояб. 1467; неопубликованный акт Ватопедского мон-ря, окт. 1471).

Возможно, в это же время была присоединена обитель Скамандрину (к северо-востоку от Дохиара, на дороге, ведущей из К. в Карею). По сведениям неизданных турецких актов, обитель Скамандрину уже давно была приобретена К. за 600 аспр и к 1491 г. на ее месте находилось невозделанное поле, служившее предметом раздоров для монахов Кутлумуша и К. Согласно легендарной истории, обитель Скамандрину была передана К. неким мон. Саввой до 1407 г. Икономидис полагает, что К. купил обитель Скамандрину во 2-й пол. XV в., когда Кутлумуш переживал кризис, из к-рого вышел не ранее 1475 г. (Oikonomidès. 1978. P. 15). Эта обитель известна с XI в., ее название происходит от имени основателя, который был родом из области возле р. Скамандр в Троаде или принадлежал к роду Скамандринов. В легендарной истории К. говорится, что обитель Скамандрину основана буд. патриархом К-польским Василием I Скамандрином (970-973) в правление имп. Романа II (959-963). Это, однако, не подтверждается источниками X-XI вв., согласно к-рым Василий с юности был монахом на горе Олимп в Вифинии и основал мон-рь близ р. Скамандр. В нач. XIII в., возможно, из-за 4-го крестового похода обитель Скамандрину пришла в упадок, была заброшена, и к сер. XIII в. на ее месте не осталось никаких построек, а сам участок земли оставался невозделанным (Actes de Kastamonitou. 1978. N 3). Ок. 1263-1264 гг. прот Косма с согласия Карейского собрания уступил обитель Скамандрину Кутлумушу; прот Симеон (между 1263/64 и 1284/85) впосл. установил ее границы (Ibid. N 2), утвержденные затем актом прота Иоанникия. Монахи Кутлумуша отстроили обитель и возделали ее земли; в 1310 и 1317 гг. им пришлось отстаивать свои права владения против соседей из Дохиара и Ксенофонта соответственно (Ibid. N 2, 3).

Ок. 1474 г. кастамонитский игум. Онуфрий, эконом Онуфрий и 2 неизвестных монаха принимали участие в работе комиссии (эпитропии) старейших монахов из Портареи, определившей границы между К. и Дионисия преподобного мон-рем (Actes de Dionysiou. 1968. N 32). В дек. 1478 г. мон-рь, названный Козмни (Кастамонит), указом Дауда ибн Абдаллаха (бейлербея Румелии с резиденцией в Скопье) получил подтверждение своих прав на некое владение (неопубликованный тур. акт от 16-25 дек. 1478). В 1483 г. произошла тяжба между Великой Лаврой и К. из-за границ между К. и Ксирокастром, собственностью Лавры. К. захватил часть земель Великой Лавры и даже выстроил на них башню. Решение собрания в Карее, принятое 15 июня 1483 г., определило границу по «реке», отделяющей в наст. время земли К. от владений Зографа (Actes de Kastamonitou. 1978. Append 3). В 1491 г. в тур. суде в Фессалонике решался спор К. с Кутлумушем, где К. представлял мон. Исаия: предметом тяжбы стала мельница обители Скамандрину, которую К. «давно» приобрел за 600 аспр (неизданные тур. акты от 4-13 нояб. и 24 нояб.- 3 дек. 1491). Исаия также подписал акт Карейского собрания между 1494 и 1496 гг. (Actes de Dionysiou. 1968. N 38). В 1493/94, 1496, 1501, 1504/05, 1507 гг. К. представлял в Карейском собрании старец Иосиф, подписывавший акты по-славянски (Ibid. N 36, 39; Actes de Docheiariou. 1984. N 62; Actes du Pantocrator. 1991. N 29; неопубликованные акты мон-рей Дохиар и Ватопед - Παυλικιάνωφ. 2002. Σ. 54), как и др. представитель К., Пахомий, в 1503 г. (Actes de Dionysiou. 1968. N 42). Согласно неопубликованным тур. актам, в 1494 и 1504 гг. мон-рь получил еще неск. дарений, в 1511 г. имел тяжбу с соседями по поводу своих владений в г. Эзева (Эзова, Эзивы). В мае 1513 г. прот Савва установил новую границу между К. и Зографом после спора мон-рей, вызванного приобретением зографскими монахами Ксирокастра; признавая решение прота, кастамонитский игум. Нестор поставил слав. подпись на акте, отправленном в Зограф (Actes de Zographou. 1911. N 56; Oikonomidès. 1978. P. 8; Actes de Kastamonitou. 1978. Append 3). 16 июня 1513 г. у К. уже был др. игумен, от чьего имени известен только первый слог «Фео» (Actes de Dionysiou. 1968. P. 215), а в сент. 1515 г. новый кастамонитский игум. Иоанникий подписал по-гречески акт Карейского собрания (неизданный акт Великой Лавры). Славянские подписи кастамонитских монахов (среди к-рых были как сербы, так и болгары) встречаются до 1541 г. (Παυλικιάνωφ. 2002. Σ. 56-57).

В кон. XV - нач. XVI в. К., очевидно, переживал период расцвета. Все его постройки поддерживались в хорошем состоянии и часто обновлялись: так, в 1483 г. в К. шли строительные работы, в 1500 г. монахи получили от османских властей разрешение отремонтировать монастырскую церковь (неизданные турецкие акты от 3-12 окт. 1483 и 18-27 июля 1500). По свидетельству Исаии Хиландарского, в 1489 г. община К. состояла из 90 монахов (Три древних Сказания о Св. Горе Афонской и краткое описание Св. Горы, составленное в первое посещение оной В. Барским (1725-1726 г.). М., 1882. С. 4).

В 1520 г. мон-рю пришлось отдать в залог некоему турку из Фессалоники неск. серебряных предметов, чтобы получить 14 тыс. аспр (неизданный тур. акт от 8-15 авг. 1526). В 20-х гг. XVI в. К. переживал тяжелый кризис, причиной которого, по мнению Икономидиса, мог стать упоминаемый в легендарной истории К. пожар (Oikonomidès. 1978. P. 9-10).

В 1542 г. серб. ктитор К. Йован Вуин обустроил в мон-ре источник питьевой воды (Фотић. 2000. C. 237). По сведениям 1569 г., К. принадлежал чифтлик св. Илии с виноградниками, водяными мельницами и храмом в бывш. уделе султанши Марии Бранкович в Ежево, сельскохозяйственные угодья и рыбные ловли в Комитиссе, между Провлакой и границей Афона (Там же. C. 276, 282, 387).

По подсчетам А. Фотича, основанным на средневек. известиях, в 1530/31 г. в К. проживал 41 инок, в 1561 г.- 50 монахов, 4 иеромонаха и игумен, в 1569 г.- 26 насельников, в 1582/83 г.- 50 иноков в мон-ре и 18 в скитах и келлиях (Там же. C. 99).

В авг. 1517 г. кастамонитский игумен отправился в Арджеш к валашским господарям, основным донаторам афонских монастырей в этот период. Однако о результатах этой поездки не сохранилось никаких сведений (Nâsturel. 1964. P. 114).

Самая древняя дошедшая валашская грамота с пожалованием К.- хрисовул на слав. языке (25 апр. 1531) господаря Влада VII Инекатула, к-рый в ответ на просьбу мон. Евгения, рассказавшего о тяжелом положении братии, предоставил обители ежегодную помощь в сумме 6 тыс. аспр с дополнительными 600 аспрами, покрывающими издержки на поездку представителей монастыря в янв. каждого года для ее получения (Documenta Romaniae Historica: B. Ţara Româneascã. Bucur., 1975. Vol. 3: 1526-1535. N 113. P. 179-182; Năsturel. 1986. P. 281-282). В тексте оговорено, что преемники господаря должны сохранять эту монастырскую привилегию. Михня II Турчитул грамотой (сент. 1582 - 14 июля 1583) подтвердил права К. на скит Маламуч с ц. свт. Николая Чудотворца близ Гергицы и со всеми принадлежащими ему владениями и скотом. Это пожалование было сделано по просьбе мон. Парфения, высказанной от имени братии и основателей скита свт. Николая Чудотворца (Маламуч), о передаче его в качестве подворья К. со всеми доходами и с правом назначать игумена подворья. Братия К. в благодарность должна была поминать на службах господаря и основателей подворья. 13 мая 1588 г. Михня II передал Никольскому скиту мельницу в Бузэу (Năsturel. 1986. P. 282-283). Грамота господаря Раду IX Михня от 12 мая 1612 г. давала К. право ежегодно получать 5 тыс. аспр и 500 аспр на дорожные издержки и подтверждала владение скитом Маламуч как подворьем. За это пожалование и за обещанную при жизни правителя материальную помощь мон-рю кастамонитские монахи назвали Раду Михню своим новым ктитором и должны были вписать имена господаря, его родителей (в т. ч. и принявшего ислам Михни Турчитула), супруги Аргиры и сына Александра в свой помянник (Ibid. P. 283). В грамоте господаря Григория I Гики 1663 г. размер ежегодного пожалования К. от валашских правителей снова обозначен суммой в 6 тыс. аспр (Moldoveanu. 2002. P. 426).

В 1667 г. монахи кастамонитского подворья обратились с жалобой к валашскому господарю Раду XII Леону на Серафима, еп. Бузэу, к-рый отобрал у них грамоты, подтверждающие владельческие права К. на мон-рь Винтилэ-Водэ. Братия утверждала, что в 1657 г. получила этот мон-рь в качестве подворья от Константина I Шербана Басараба. Однако свидетели признали, что господарь не передал этот мон-рь К., а, наоборот, изгнал из него греков, вернув прежние монастырские власти, и жалоба монахов не была удовлетворена (Hurmuzaki E., de. Documente privitoare la Istoria Românilor / Publ. N. Iorga. Bucur., 1915. Vol. 14: Documente Greceşti privitoare la Istoria Românilor. Pt. 1: 1320-1716. P. 203. N 287; Moldoveanu. 2002. P. 426).

Известия, приводимые Н. Йоргой и Т. Бодогэ, о пожалованиях К. от молдав. господарей Стефана III Великого в 1493-1497 гг. и Петру IV Рареша в наст. время считаются лишенными документальных оснований. Первым молдав. правителем, предоставившим грамоту К., которая сохранилась в монастырском архиве, был Петру VI Скиопул. Акт был датирован П. Ш. Нэстурелом 1589 г. В соответствии с этим документом ежегодная денежная помощь К. должна была составлять 5 тыс. аспр и 500 аспр на дорожные издержки приезжающим за этой суммой. Монахи обязывались поминать имя господаря, его супруги и детей на церковных службах, молиться о здоровье правителя в день первомч. Стефана (престольный праздник монастыря) и ежегодно служить панихиду после его смерти (Năsturel. 1986. P. 284-286).

Несмотря на эти имения и доходы, по-видимому полученные К. от монастыря Трех святителей в Яссах (1637-1639), пожалованного в 1641 г. молдав. господарем Василие Лупу в совместное владение афонским мон-рям, в XVII - нач. XVIII в. материальное положение К. было нелегким. В 1719 г. для восстановления К. после пожара 1717 г. господарь Николае II Маврокордат даровал кастамонитским монахам право ежегодно в день перенесения мощей первомч. Стефана (2 авг.) получать по 500 пиастров (Ibid. P. 285, not. 17).

Доходы от владений в Молдавии и от скита Маламуч, перестроенного в 1802 г., позволяли направлять средства и на развернувшееся с нач. XIX в. строительство в самой афонской обители К. (Moldoveanu. 2002. P. 428).

В 1584 г. Иоанн IV Грозный после смерти царевича Иоанна Иоанновича отправил на Афон милостыню с Иваном Мешениным, из которой 50 кастамонитским монахам было передано 80 р., а 18 скитникам - 5 р. 5 алтын (РГАДА. Ф. 52. Оп. 1. Кн. 2 (1582-1588 гг.). Л. 74 об.; Муравьев А. Н. Сношения России с Востоком по делам церковным. СПб., 1858. Ч. 1. С. 142). В начале царствования Феодора Иоанновича в Москву приезжал кастамонитский игум. Дионисий со старцем, однако неизвестно, предоставлялись ли ему пожертвования (Там же. С. 147).

Подписи представителей К. и несколько разных кастамонитских печатей имеются на грамотах, присланных в Москву от афонских монастырей: РГАДА. Ф. 52. Оп. 4. № 10 (1626, грамота мон-рей Св. Горы царю Михаилу Феодоровичу) и ГИМ. Син. грам. № 1275 (1669, грамота мон-рей Св. Горы Московскому патриарху Иоасафу). Монахи К., как предполагает Б. Л. Фонкич, передали 8 манускриптов троицкому келарю Арсению (Суханову), отправившемуся в 1654 г. на Афон за древними рукописями, необходимыми для предполагавшегося в ходе церковной реформы в России исправления богослужебных книг (Фонкич. 2003. С. 136). На рукописях, определенных им как кастамонитские (ГИМ. Син. греч. № 183, 303, 312, 346, 357, 416, 466, 484), однако, нет подписей Арсения (Суханова) и обычно указываемых им номеров. Фонкич считает, что эти пометы могли быть утрачены при повторном переплетении: все кастамонитские рукописи, кроме одной (Там же. № 466), имеют переплеты кон. XVIII в.

Наиболее известным представителем К. в России был архим. Феофан, приехавший в Москву в 1663 г. Он попросил разрешения посетить Троице-Сергиеву лавру, но вместо этого отправился в Новоиерусалимский монастырь к опальному патриарху Никону, доставив ему грамоту от афонских мон-рей и мощи сщмч. Власия. Тогда же архимандрит передал патриарху изданное в Риме толкование на песнь «Величит душа Моя Господа», где было опубликовано письмо Паисия Лигарида, уличающее Газского митрополита в связях с Римом (РГАДА. Ф. 52. Оп. 1. 1663 г. Д. 8. Л. 2-7; Д. 9. Л. 1-6; Д. 9а. Л. 1-110). Эта публикация явилась важным аргументом для патриарха Никона против обвинявшего его Паисия Лигарида. Неудивительны жалобы Паисия Лигарида на нанесенные ему архим. Феофаном оскорбления, при этом он указал, что тот не грек, а «уроженец черкаских казаков» (Legrand. Bibl. hell. XVIIe. T. 4. P. 34-35; Каптерев. 1914. С. 191-192). 11 дек. 1663 г. по царскому указу архим. Феофан был обвинен в связях с польским королевским двором, в шпионаже («лазутчестве») в Москве, в «безчинстве» и в том, что «учинил у себя на мантии скрижали не по чину своему». Тогда же вместе со своим келарем Вассианом и с сопровождавшими его иеродиаконами Самуилом и Паисием и служкой Иваном Яковлевым он был сослан в Кириллов Белозерский мон-рь. Впрочем, было дано распоряжение «утесненья ему и старцом не чинити», но не выпускать из мон-ря и не позволять вести переписку. В янв. 1664 г. спутники архим. Феофана были отпущены и им было позволено забрать с собой все принадлежавшее им имущество. Летом 1665 г. они покинули Россию, кроме келаря Вассиана, который оставался в Кирилловом Белозерском мон-ре с архим. Феофаном до нояб. 1665 г. (РГАДА. Ф. 196. Собр. Ф. Ф. Мазурина. Оп. 3. Кириллов Белозерский мон-рь. № 902. Л. 1-3; Ф. 52. Оп. 1. 1665 г. Д. 17. Л. 44, 79; Макарий. История РЦ. Кн. 7. С. 227-229; Каптерев. 1912. Т. 2. С. 275-276; Он же. 1914. С. 192; Севастьянова. 2003. С. 213-214).

Происхождение архим. Феофана окончательно не выяснено, полагаясь на утверждение Паисия Лигарида, митр. Макарий (Булгаков) считал его «белорусцем», а архим. Леонид (Кавелин) - «сербином» (ср.: Фотић А. Света Гора и Хиландар у Османском царству: XV-XVII в. Београд, 2000. С. 56, 102), он хорошо знал не только греческий, но и славянский язык. Архим. Феофан отправлял письма патриарху Никону, Ф. М. Ртищеву и думному дьяку Алмазу Иванову с просьбами об освобождении. В письме патриарху Никону он прямо указал, что причиной его заключения стала поездка в Новоиерусалимский мон-рь: «...за сие хождение прияхъ ныне заточение и наругание» (ГИМ. Син. грам. № 1070. Л. 1-2). Находясь в ссылке в 1663-1666 гг., он сделал пересказ на рус. язык греч. записи на хранившейся в монастырской б-ке греч. Псалтири, переписанной прп. Максимом Греком (РНБ. Соф. № 78. Л. 158 об.). С этой рукописи архим. Феофан скопировал для себя греческий текст Псалтири. В Кирилловом Белозерском монастыре им также было написано Сказание о мон-рях и скитах Афонской горы (РГАДА. Ф. 188. Оп. 1 (Ч. 2). № 1347. Л. 415-420; Леонид (Кавелин). 1883; Фонкич. 2003. С. 290-291). В заключении архимандрит занимался резьбой по дереву, он прислал патриарху Никону вместе с одним из своих писем 3 резных кипарисовых креста (ГИМ. Син. грам. № 1070. Л. 2). 7 окт. 1665 г. архим. Феофан пытался бежать из Кириллова Белозерского мон-ря, но был схвачен в 80 верстах от обители и подвергнут допросу. После побега по указу от нояб. 1665 г. он был сослан в Соловецкий мон-рь (РГАДА. Ф. 52. Оп. 1. 1665. Д. 17. Л. 44; Дело об архимандрите Афонской горы Феофане, приезжавшем в Россию за сбором и заподозренном в шпионстве 1664 г.: Из рукописей Е. В. Барсова // ЧОИДР. 1886. Кн. 1. Смесь. № 8. С. 16-30).

Ссылка архим. Феофана продлилась до восстания в Соловецком мон-ре против проводимых церковных реформ. После его начала в окт. 1668 г. Феофан пытался бежать вместе с Андреем Верёвкиным и со свящ. Сисоем. Побег, однако, был неудачным: крестьяне обнаружили на о-ве Шуерецком (ныне Шуйостров) тела беглецов и остатки того судна, в к-ром они покинули мон-рь, и отвезли их в обитель. О. В. Чумичёва считала архим. Феофана сторонником восставших (прежде всего в связи с тем, что его спутником в последнем побеге стал приверженец восстания Верёвкин), однако, учитывая связи архимандрита с патриархом Никоном, нельзя считать эту гипотезу окончательно доказанной (Чумичёва О. В. Соловецкое восстание 1667-1676 гг. Новосиб., 1998. С. 59-61, 164).

Архим. Леонид (Кавелин) полагал, что архим. Феофан привез в Россию, а затем в окт. 1662 г. передал в Новоиерусалимском монастыре патриарху Никону присланный из Хиландарского монастыря с иверским архим. Исаакием список иконы Божией Матери Троеручицы (Леонид (Кавелин). 1883. С. 3-4; Фотић. 2000. С. 216; Севастьянова. 2003. С. 213-214). Эта т. зр. утвердилась в историографии, однако обнаружить подтверждения приезда кастамонитского архимандрита в Россию и его поездок к патриарху Никону ранее 1663 г. не удалось.

К. упоминается в сообщениях европ. путешественников 1-й пол. XVII в.: иезуитов Матфея Арди (1628) и Алессандро Василиполо (1627) (Borromeo. 2007. P. 829, 845). В 1634 г. в К. насчитывалось 165 насельников, в 1661 г.- 90 (Фотић. 2000. С. 99). В 1666 г. Иосиф, митр. Самоса, застал в К. только 6 монахов, столько же их было и в 1677 г.; к 1709 г. это число увеличилось до 20 (Там же).

По сведениям М. Рико, в 1698 г. К. из-за бедности был освобожден от уплаты налогов (ежемесячно афонские монастыри выплачивали 1 тыс. талеров) (Фотић. 2000. С. 76-77; Порфирий (Успенский). 2007. С. 846). В 1705 г. франц. консул А. Арман помог монастырю расплатиться с евр. ростовщиком (Δωρόθεος. 1986. Τ. 1. Σ. 430). После пожара 1717 г. вост. корпус монастыря был отстроен в 1728 г. на средства иером. Анфима.

В 1744 г., по сведениям В. Г. Григоровича-Барского, в К. подвизалось ок. 10 монахов и 5-6 чел. были «на далеких послушаниях», хотя келейные монастырские корпуса были рассчитаны на 60 насельников. Кроме того, в окрестностях К. находилось 5-6 принадлежащих ему келлий (Григорович-Барский. 1887. С. 270). Основным занятием иноков было земледелие (Он же. 1885. С. 250). В 1765 г. численность братии К. достигала 30 чел. (Фотић. 2000. С. 99).

В 1772 г. монастырь находился в разрушенном состоянии. В 1799 г. К-польский патриарх Неофит VII учредил в К. киновию во главе с игум. Гавриилом. Однако из-за отсутствия средств это преобразование было осуществлено только в 1818 г.

Когда в 1801 г. в Смирне скончался кастамонитский игум. Гавриил, по просьбе К-польского патриарха Каллиника IV 7 июня 1801 г. новым игуменом был назначен Ефрем. В мон-рь прибыла комиссия из 4 монахов (Парфений из Великой Лавры, Феодосий из Иверского монастыря, Игнатий из Ксиропотама и Галактион из мон-ря прп. Филофея), которая составила подробный отчет об имуществе К., переданном игум. Ефрему: мощах, богослужебных предметах, а также мулах, лошадях и др., в т. ч. был создан перечень документов из архива К. (Oikonomidès. 1978. P. 19). В 1808 г. в К. насчитывалось 27 монахов (Δωρόθεος. 1986. Τ. 1. Σ. 430).

В улучшении положения К. в нач. XIX в. важную роль сыграло покровительство Василики, жены Али-паши Янинского, номинального вассала Османской империи, де-факто управлявшего Албанией и Эпиром. В 1819-1820 гг. на ее средства была построена часть монастырских корпусов. В ризнице хранится подаренное ею Евангелие в серебряном с позолотой окладе, изготовленном в 1820 г. мастером Афанасием Дзимурисом из Каларите близ Янины.

В связи с греч. национально-освободительной революцией 1821-1829 гг., в ходе к-рой множество монахов поддержали восставших, на К. и афонские мон-ри обрушились гонения со стороны османских властей. Кастамонитским мон. Досифеем был составлен рассказ о трагических событиях на Афоне после подавления в 1821 г. восстания в Македонии. В нем в т. ч. говорится о 5 насельниках К., замученных в тюрьме в Фессалонике и ныне почитаемых 12 июня в сонме новых преподобномучеников-святогорцев: Тимофее († 4 июня 1822), Савве Простом († 10 июня 1821), Венедикте († 1821), Синесии († 1824) и Павле († 1824). Из них прмч. Тимофей также является местночтимым святым в Веррийской и Наусской митрополии, прмч. Савва Простой - в Иерисской митрополии, преподобномученики Венедикт, Синесий и Павел - в мон-ре К. Прмч. Павел (в миру Петр) был уроженцем Янины и обучался в этом городе в знаменитой школе Баланоса. По просьбе жены Али-паши Василики кастамонитский игум. Хрисанф и прмч. Венедикт взяли юношу на Афон. Он принял мученическую кончину в Фессалонике в возрасте 30 лет.

В 1844 г. в К. поселился иером. Мелетий из мон-ря свт. Афанасия Великого «тис Сфиницис» близ Веррии, впосл. ставший помощником кафигум. Симеона Стагирита. В 1851 г. долг К. достиг 172 тыс. гроссов. В 1854 г. велись переговоры о передаче мон-ря румын. монахам из скита св. Иоанна Предтечи. В 1860 г. Протат передал К. небольшой храм во имя преподобных Святогорских отцов (ранее Всех святых) в Карее и мастерские. В 1862-1869 гг. иером. Мелетий предпринял путешествие в Россию (в т. ч. в Сибирь) с целью сбора пожертвований (Порфирий (Успенский). 2007. С. 898).

В 1867 г. на средства, собранные иером. Мелетием, был построен 8-купольный соборный храм (кафоликон). В 1871 г. отремонтирована половина юж. корпуса, в 1885 г.- северный и половина вост. корпуса кафигум. Симеоном на средства иером. Мелетия.

В 1-й пол. ХХ в. произошло сокращение численности насельников всех афонских мон-рей. Если в 1905 г. братия К. насчитывала 100 чел. (Павловский А. А. Спутник рус. паломника по Св. Горе Афону. М., 1905. С. 7), то в 1953 г.- 40 (Γαβριὴλ Διονυσιάτης. 2004. Σ. 242).

В 1949-1963 гг. кастамонитским игуменом был прозорливый старец Филарет (1890-1963). В 1929 г., когда он еще был иеромонахом, по его молитве на границе с К. остановился пожар, до основания выжегший леса Ватопеда (Херувим (Карамбелас). 2002. С. 532).

В 1979 г. в К. переселилась группа монахов (12 чел.) из Филофея преподобного мон-ря, община к-рого разрослась под рук. старца Ефрема Филофеита. В 1988-1990 гг. была реконструирована дорога, соединяющая монастырь с пристанью. В наст. время К. отказывается принимать займы, предоставляемые гос-вом и Евросоюзом, и поэтому сохранил облик, который имели святогорские мон-ри в 50-х гг. ХХ в. Мон-рь живет без электричества: кельи отапливаются печами-буржуйками, еда в поварне готовится на дровах.

В наст. время в К. подвизается 25 монахов и 2 - на подворьях, игум.- архим. Агафон (с 1979) (Δίπτυχα. 2012. Σ. 910).