(XIII в.), болг. книгописец-каллиграф. Возможно, работал на Афоне. Судя по особенностям правописания рукописей (сравнительно правильное употребление «юсов», включая йотированные, различение редуцированных «и» и «ы» и т. д.), происходил из Вост. Болгарии (Лавров. 1914. С. 94-95). Д. М. переписывал книги изящным, мелким (размер букв без выносных элементов ок. 2,5 мм), тонким уставом с округлыми начертаниями ряда букв и нек-рым числом изысканных лигатур. Такой тип письма принадлежит к восточноболг. каллиграфической школе 2-й пол. XIII - 1-й трети XIV в. (на основе к-рой ко 2-й четв. XIV в. выработался «тырновский» литургический полуустав). Помимо Д. М. к этой каллиграфической школе принадлежат писцы Тырновского Евангелия 1273 г. (Архив ХАЗУ. III а 30), Драгановой Минеи, Карансебешского Октоиха 2-й пол. XIII в. (Бухарест. БАН Румынии. Слав. 450), ростовского отрывка Октоиха того же времени (РЯАХМЗ. № 228.1), Тертерова Евангелия 1322 г. (Ath. Chil. № 18), Богородичника 1-й четв. XIV в. (РНБ. Q.n.I. 22) и ряда др.
Попытки ряда исследователей отождествить Д. М. с 1-м писцом Одесской Минеи кон. XIII или 1-й пол. XIV в., к-рая часто необоснованно называется Второй Добриановой Минеей (ОГНБ, № 1/5; см.: Пергаменные рукописи БАН. С. 40; Куев. 1986. С. 65, 219-220), с одним из писцов Погодинской Псалтири толковой кон. XIII или рубежа XIII и XIV вв. (РНБ. Погод. № 8; см.: Рукописные книги собр. М. П. Погодина: Кат. Л., 1988. Вып. 1. С. 26) и с писцом начальной части Минеи Служебной на янв.-февр. 1-й пол. XIV в. (ГИМ. Хлуд. 152; см.: Ангелов Б. С. Из старата бълг., руска и сръбска лит-ра. София, 1967. Кн. 2. С. 6-7) основаны на сходстве почерков, но не на идентичности почерков всех указанных анонимных писцов с почерком Д. М., объясняющейся их принадлежностью к одной каллиграфической школе.
Единственной подписанной рукописью Д. М. является Минея Праздничная на март-авг., называемая по имени писца Добриановой. Она была создана для игум. неизвестного мон-ря (может быть, Зографа) Никодима. Кодекс нашел Григорович в 1844 г. на Афоне, в нише больницы Зографского мон-ря. В наст. время рукопись разделена на 2 части: основная (76 л.) хранится в ОГНБ, а 2 тетради, переданные В. И. Григоровичем для изучения И. И. Срезневскому, в 1910 г. в составе собрания последнего поступили в БАН (24.4.12). В совокупности кодекс содержит 92 л. пергамена размером 20,3-21×11,5-12,5 см. Начало рукописи и ряд листов в середине утрачены еще до ее обретения. Минея украшена 6 плетеными заставками, раскрашенными желтой и зеленой краской и представляющими ранний вариант «балканского» стиля книжной орнаментики, инициалами в старовизант. стиле и вязью сложного рисунка в заголовках. Иллюминация, возможно, выполнена самим Д. М. «Выходная» запись Д. М. находится в рамке на л. 92 (одесская часть кодекса) и содержит этикетную формулу радости по поводу окончания работы («Якоже страннии радуются видети отчьство и иже в море вльнееми обрести пристанище бури, тако и пишущий радуется видети конец книзе») - уникальную для южнослав. традиции XIII в. и крайне редкую даже в рукописях XVI-XVII вв., но широко распространенную в древнерус. письменности начиная с XII в. (см. ст. Добрилово Евангелие). На основании этого можно предположить, что Д. М. мог ориентироваться на некий восточнослав. образец, но др. признаков «первого восточнославянского влияния» в переписанных им кодексах не наблюдается. Рукопись содержит один из древнейших южнославянских списков службы Константину (Кириллу) Философу и один из 2 (2-й в Драгановой Минее) сохранившихся списков службы архиеп. Мефодию с каноном Константина, еп. Преславского, снабженным именным акростихом (обе в составе с.-петербургских отрывков). Текст служб по данному списку неоднократно публиковался (см.: КМЕ. Т. 3. С. 653, 658-660).
Помимо Добриановой Минеи Д. М. несомненно переписал, во всяком случае дошедшие отрывки, части служб на 19-е и 22-25-е числа Минеи Служебной на сент., сохранившейся в составе коллекционного сборника-конволюта (ГИМ. Увар. 1176-4°. Л. 1-2, 6-7; см.: Турилов. 1994; СКСРК, XIV. Вып. 1. Прил. 2, № д 40). Листы извлечены из переплета, их происхождение и история бытования до сер. XIX в. неизвестны.