ЕМЕЛЬЯНОВ

Василий (в старообрядческом крещении Филипп; 1729 - 19.04.1797, Москва), наставник московской поморской общины (см. Поморское согласие), защитник института брака у беспоповцев (см. разд. «Брак у старообрядцев» в ст. Брак). Е. был гос. крестьянином, по-видимому, с. Покровского (в XVIII в. вошло в черту Москвы - район ул. Покровской, совр. Бакунинской), первоначально принадлежал к московской федосеевской общине на Преображенском кладбище. В 80-х гг. жил в доме купца И. Абросимова на Немецком рынке; об этом сообщал в автобиографии поморец А. С. Озерский, обучавшийся у Е. грамоте, лит. навыкам и церковному пению и называвший своего наставника «мужем просвещенным, добродетельным и почтенным» (Хвальковский, Юхименко. 1999. С. 318). По свидетельству Павла Любопытного, Е. был «мужем благочестивым и примерной добродетели», блестящим полемистом («тщательный писатель о разных предметах в защиту Христовой церкви и в обличение врагов ея»), «знатным собирателем священных предметов древности» и «редким» собирателем «предков своих и настоящих мужей истории и творений их» ([Любопытный П. О.] Исторический словарь 86 раскольничьих отцов. С. 28).

Не разделяя позиции федосеевцев, считавших невозможными «моление за царя» и заключение старообрядцами браков, Е. перешел в поморское согласие и выступил инициатором создания в Москве поморской моленной. Ок. 50 его единомышленников составили общину. Благодаря членству в ней богатых семейств (в частности, каретника П. Алексеева, поверенного В. Ф. Монина, женатого на сестре Е., А. Т. Заикина, ленточника Н. Петрова) и более лояльной политике московских властей по отношению к старообрядцам после 1771 г., когда было разрешено строительство часовен на принадлежавшем старообрядцам-поповцам Рогожском кладбище и на федосеевском Преображенском кладбище, поморцы приобрели дом с участком на Покровской ул. напротив Рыкунова (ныне Балакиревского) пер. В нач. 70-х гг. XVIII в. здесь были построены деревянная часовня и дом «для призреваемых» (по примеру Преображенского кладбища). Поскольку участок был куплен на имя Монина, моленная получила название Монинской или Покровской. Е. являлся ее настоятелем до конца жизни, попечителем был Монин.

С основания московская поморская община руководствовалась правилами, принятыми в Выголексинском общежительстве (нек-рые пункты были заимствованы из устава Преображенского кладбища), и считала выговских отцов своими духовными руководителями. Павел Любопытный сообщает, что Е. был «усердный и почти единственный попечитель Выгорецкой лавры». Е. был дружен с Андреем Борисовым, выговским киновиархом в 1780-1791 гг., их дружеские отношения могли сложиться и ранее, до переселения Андрея Борисова на Выг в 1755 г.: последний также был москвичом, в молодости много беседовал с московскими старообрядцами и почти год прожил у них. Сохранилось приветственное послание лексинской писательницы Софьи Даниловой от 19 февр. 1792 г., обращенное к Е.- «милостивому нашему премногощедрому благожелателю и всеблагонадежному сиротскому попечителю» (РГБ. Барс. № 388. Л. 119-119 об.). Е. поддерживал Выголексинское общежительство и организовывал помощь от всей московской общины, о чем свидетельствует его письмо от 30 июля 1793 г., в к-ром говорится, что, несмотря на случившуюся размолвку с выговцами, москвичи «на здравие стали давать на милостыню, а на поминовение стали посылать на скиты» (Там же. № 337. 3. Л. 3). «Василий Емельянович Московский» был внесен в выговскую «Роспись панихидам» нач. XIX в. под 19 апр. (день кончины) и 14 нояб. (память на день ап. Филиппа) (Там же. № 932. Л. 19, 14).

Е. был автором значительного числа полемических сочинений, центральной темой которых являлся вопрос о браке (о допустимости его у беспоповцев и о форме заключения брака), по этому поводу он полемизировал как с федосеевцами и филипповцами (см. ст. Филипповское согласие), так и с выговскими отцами (обзор лит. трудов был сделан Павлом Любопытным, к-рому были известны мн. не сохранившиеся до наст. времени сочинения Е.). По сообщению Павла Любопытного, Е. писал послания «о назидании церкви» в Выговскую киновию, слова к колеблющейся пастве, составил «Апологию о бытии антихриста в мире» (не сохр.) и «Показание о положительном действии святого крещения нерукоположенных мужей» (в защиту практики крещения мирянами у беспоповцев). Существовали также и «другие его изящные творения, ограждающие Христову церковь и просвещающия ее пути веры и нравственности». В. Г. Дружинину сочинения Е. были неизвестны (Дружинин В. Г. Писания русских старообрядцев. СПб., 1912. С. 168-169). «Исповедание», или «Чистосердечное извещение», и 5 писем Е. были обнаружены Е. М. Юхименко и А. И. Мальцевым (см.: Хвальковский, Юхименко. 1999. С. 316; Мальцев. 2006. С. 497-498, № 50-54; на наш взгляд, письмо Ф. Аникину, атрибутированное Мальцевым Е. (№ 55), последнему не принадлежит).

Важнейшими заслугами Е. в истории беспоповщины были обоснование и разработка практики совершения бессвященнословных (без участия священника) браков. Для московских поморцев, значительную часть к-рых составляло купечество, вопросы собственности и ее наследования имели большое значение, поэтому они считали необходимым положительно решить вопрос о возможности заключения браков у беспоповцев. В 60-70-х гг. московские поморцы неоднократно обращались к выговским отцам, разъясняя свою позицию и прося одобрить «новоженческие» (заключенные старообрядцами в правосл. церквах) браки. В письме, посланном из Москвы на Выг осенью 1771 г., говорилось о насущной необходимости института брака для старообрядцев (Хвальковский, Юхименко. 1999. С. 315; Е. нет среди подписавших письмо). В аналогичном послании 1775 г., под к-рым уже стояла подпись Е., содержалась просьба о признании «новоженческих» браков после выполнения супругами епитимии «за вход [во] внешнюю церковь» (РГБ. Барс. № 483. Л. 3 об.). Однако выговские отцы в это время еще твердо придерживались «бракоборной» позиции, считая, что из-за отсутствия священства старообрядцы лишены «церковного чинного венчания» и должны «утверждатися в девстве, понеже девство лучше есть супружности» (Там же. Л. 26 об.). Нек-рое «послабление» относительно «новоженов» было сделано на выговском соборе 12 янв. 1777 г.: постановлением собора им разрешалось стоять на службе «особливо в своем притворе или за завесою» и трапезовать «за особливым столом» (Там же. Л. 221). Более лояльной позиция Выга по отношению к сторонникам брака стала в период, когда общежительством управлял Андрей Борисов (1780-1791), в чем могло проявиться как влияние Е., так и личные взгляды выговского киновиарха - выходца из московского купечества (другом и собеседником Андрея Борисова был еще один защитник брака - архангелогородец А. И. Крылов; об этом сообщает Павел Любопытный в соч. 1827 г. «Показатель Христовой церкви о форме браков в ветхой и новоблагодатной церкви» (РГБ. Егор. № 1767. Л. 84 об.)). Вероятно, в нач. 80-х гг. XVIII в. Е. обосновал возможность заключения бессвященнословных браков. Исходя из общей для беспоповцев позиции о вынужденном отсутствии священства, Е. учил, что сила и законность брака заключаются в объявленном при свидетелях согласии жениха и невесты, венчание священником не более чем «благолепное украшение... случайно устроенное», совершителем таинства брака является Бог, а священник только свидетель. Вместе с тем московский наставник признавал «девственное житие» высшей добродетелью. Е. разработал чин благословения на брак с чтением канона Всемилостивому Спасу и Пресв. Богородице. Т. о. браки благословлялись в Покровской моленной (об этом страннический наставник инок Евфимий упом. в марте 1774; см.: Мальцев. 2006. С. 325-326), что вызвало не только резкие выпады федосеевцев и филипповцев, но также острую полемику в поморском согласии.

После смерти Андрея Борисова киновиархом Выговского общежительства стал Архип Дементьев, придерживавшийся «бракоборных» взглядов. 25 февр. 1792 г. выговский собор, на к-рый был приглашен Е., осудил «сумнителное толкование и действа» московского наставника по отношению к «новопоженившимся». Желая сохранить церковный мир, Е. «по многом увещании... впредь пред всем обществом обещался сего отнюд не творить и сему не учить». Е. вместе с др. участниками собора подписал «обетование» из 6 статей: «1. О браках новых мудрствовать так, как наши прежнии отцы Даниил, [Андрей] и Симеон Дионисьевичы и прочии по них. 2. Не признавать в сих браках ни церковной формы, ни совершения кроме молитвословия священнического. 3. Бракосовокупляющимся внове молебнов не петь и [не] благословлять не благословенное церковию. 4. Внове брачившихся вскоре не принимать во общение, но тогда, егда житие свое удостоят к соблюдению чистоты и обет учинят, то прежнее исправит. 5. Сих браков утвердителей, если они не покаются, конечно отлучить. Аще же обратятся совершенно, им запретить, чтобы не толковали и тому не учили. 6. О сыне погибелном в противность разуму Священнаго Писания и толкованию святых отец отнюд не толковать и в народ того сумления не произносить» (РГБ. Ф. 236. № 211. Л. 1-2).

Об участии в соборе Е. рассказал в письме от 30 июля 1793 г. Выговские наставники обещали, что споры о браке в согласии закончатся, если Е. примет их т. зр. «Примирения ради» Е. подписался под решением собора, но говорил, что «мой разум не слагается, чтобы их (новоженов.- Е. Ю.) вменять за блудников. Они (выговские отцы.- Е. Ю.) сказали: «Мы их сами таковым именем не нарицаем». И тем я просто подписался. А ныне стали притеснять... и тех за блудников вменять. На том у нас и дело разошлося». После собора Е. не был допущен к общей молитве, он уехал в скиты, где раздавал щедрую милостыню. При отъезде Е. выговцы примирились с ним и обещали молиться о московских поморцах (основанием для примирения, как писал Е., было желание выговцев, «чтобы... из Москвы на милостыню присылали») (РГБ. Барс. № 337. 3. Л. 2 об.- 3). Е. вновь вернулся к обстоятельствам собора 1792 г. в письме Крылову от 24 июля 1794 г. Е. писал, что особенно резко против него выступал присутствовавший на соборе видный деятель с.-петербургской поморской общины купец И. Ф. Долгой, грозивший отлучить «всю вашу страну от церькви». На соборе говорилось, что из-за Е. «многия християнския страны от нашей церькви и Выгореции отстали и отлучились». О своей позиции Е. сообщал, что «условно подписался, что брачившихся вскорости принимать не буду. А при том я им тогда изъяснялся, что я, хотя и учинил сие по означенной причине, впрочем таковыя супружества я признаю за честныя и законныя... Они на то подали мне согласие» (цит. по: Мальцев. 2006. С. 332). Московские поморцы не признали решения собора 1792 г. Об этом писал выговскому киновиарху Архипу Дементьеву член московской общины Иван Филиппов 4 марта 1794 г. (Там же. С. 329). Не отказался от своих взглядов и Е. Он не внял обращенной к нему в письме Долгого от 28 апр. 1794 г. просьбе присоединиться «к правому мудрованию и церькви» и 12 мая того же года ответил с.-петербургскому поморцу письмом, в к-ром вновь доказывал возможность бессвященнословных браков. 25 июля 1794 г. Е. составил на случай смерти «Исповедание», в к-ром вновь изложил свою позицию в отношении брака: «Почитаю истинное девство и к хранению онаго всеусердно увещаваю», но сочетавшихся браком без священника по установленному чину «законнобрачившимися нарицаю и детей их законнорожденными и законными наследниками родителскаго имения называю». Е. разрешал принятие в согласие после выполнения епитимии «единомудрствующих» христиан, «необходимых ради причин» вошедших во «внешнюю церковь» (т. е. сочетавшихся браком в правосл. церкви), и запрещал всякое общение с «бракоборцами». В «Исповедании» Е. отказался от своей подписи под решением собора 1792 г. (Хвальковский, Юхименко. 1999. С. 316).

Со временем позиция выговских наставников изменилась. Тимофей Андреев, ранее написавший неск. «бракоборных» сочинений, признал брак необходимым и требовал созыва общего собора для установления способов его совершения. В 1795 г. Архип Дементьев, желая водворить мир в поморском обществе, объявил, что не считает Е. еретиком, а соединенных им браком христиан блудниками. В 1798 г. Г. И. Скачков привез с Выга мирное послание, в котором выговские отцы изъявили согласие с московской общиной по вопросу о браке.

По др. вопросам внутристарообрядческой полемики Е. занимал позиции, совпадающие с выговскими. В «царском богомолии» он считал наиболее приемлемой формулировку «державнои царице нашей» без «прилагательных имен» (Мальцев. 2006. С. 327). Поскольку упоминаемая Павлом Любопытным как сочинение Е. «Апология о бытии антихриста в мире» в наст. время неизвестна, остается положиться на мнение библиографа: «Относительно бытия антихриста в мире чувственно или духовно он твердо держал нейтралитет и признавал за лишнее о том спорить, яко не до веры принадлежащий предмет» ([Любопытный П. О.] Исторический словарь 86 раскольничьих отцов. С. 29).

На погребении Е. 22 апр. 1797 г., как это прочно вошло в выговскую традицию, было произнесено 2 надгробных слова («речи») (РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 1124. Л. 2 об.).