КИРЕЕВСКИЙ

Петр Васильевич (11.02.1808, с. Долбино Лихвинского у. Калужской губ.- 25.10.1856, дер. Киреевская Слободка Орловского у. и губ.), фольклорист, переводчик, публицист, брат И. В. Киреевского. Род. в семье отставного секунд-майора Василия Ивановича Киреевского, служившего выборным уездным судьей. Детские и отроческие годы К. прошли в родовом имении Долбино, в 40 верстах от Оптиной в честь Введения во храм Пресв. Богородицы пустыни. В каменной Успенской ц. (XVII в.) с. Долбина имелась чудотворная икона Успения Пресв. Богородицы. Клир храма состоял из 2 священников, богослужения часто совершались в помещичьем доме. Семейные предания изображают Василия Ивановича человеком твердой воли, непреклонных убеждений и широких научных интересов.

П. В. Киреевский. Портрет. 1840-е гг. (из кн.: «Песни, собранные П. В. Киреевским», 1911 г. URC). Худож. Дмитриев-Мамонов Э. А.

П. В. Киреевский. Портрет. 1840-е гг. (из кн.: «Песни, собранные П. В. Киреевским», 1911 г. URC). Худож. Дмитриев-Мамонов Э. А.

Мать К.- Авдотья Петровна Киреевская (урожд. Юшкова, во втором замужестве Елагина) также принадлежала к родовитой дворянской семье, получила прекрасное образование, увлекалась живописью, любила поэзию, занималась переводами. К. унаследовал черты обоих родителей: от отца - строгие моральные установки, осознание нравственного долга перед отечеством; от матери - дар художника, музыкальные способности. Летом 1812 г., с началом Отечественной войны, Киреевские уехали из Долбина в Орёл, где Василий Иванович устроил госпиталь для раненых, обеспечив им должный уход. В дер. Киреевская Слободка отец К. открыл приют для семей, пострадавших от франц. войск. Помогая лечить рус. и франц. солдат, он заразился тифом, 1 нояб. 1812 г. скончался и был похоронен в долбинской Успенской ц.

В воспитании осиротевших И. и П. Киреевских огромную роль сыграл В. А. Жуковский, дядя Авдотьи Петровны, к-рый в 1813-1815 гг. жил в Долбине. Отчим - писатель Алексей Андреевич Елагин - продолжил воспитание пасынков. Братья Киреевские основательно изучили математику и иностранные языки. По воспоминаниям, К. говорил и писал на 7 языках, а собранную им богатую б-ку составляли книги на 16 языках. В 1821 г. К. вместе с семьей переехал в Москву. Он посещал лекции в университете, натурфилософские лекции проф. М. Г. Павлова, слушал домашние лекции профессоров И. М. Снегирёва, А. Ф. Мерзлякова, которые привили ему интерес к рус. фольклору. В 1823 г. К. познакомился с польск. этнографом и фольклористом Адамом Чарноцким (З. Доленгой-Ходаковским), переехавшим в Москву. К. оказывал ему помощь в работе с коллекцией, собранной на Русском Севере. С сер. 20-х гг. XIX в. братья Киреевские стали участниками литературно-философского Об-ва любомудрия, возглавляемого кн. В. Ф. Одоевским. Одновременно у К. возникли лит. связи и дружеские отношения с М. А. Максимовичем, А. С. Хомяковым, С. А. Соболевским, С. П. Шевырёвым, А. Мицкевичем, Д. В. Веневитиновым; осенью 1826 г. К. познакомился с А. С. Пушкиным.

Вскоре дом Елагиных у Красных ворот стал одним из культурных центров Москвы. Первые литературные опыты К. относятся к кон. 20-х гг. XIX в. В «Московском Вестнике» (1827. № 13-15) были опубликованы его изложение курса новогреч. лит-ры (изд. по-французски в Женеве Я. Ризосом-Нерулосом) и прозаический перевод с испанского значительной части комедии П. Кальдерона «Трудно стеречь дом о двух дверях» (1828. № 19/20). Но многочисленные переводы К. из Кальдерона, У. Шекспира и Дж. Байрона так и остались ненапечатанными. К. перевел на русский язык повесть «Вампир» англ. писателя Дж. У. Полидори (М., 1828; К. ошибочно приписывал ее Байрону), записки служившего при дворе царя Алексея Михайловича англ. врача С. Коллинза (Коллинз С. Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне. М., 1846), роман «Жизнь Магомета» В. Ирвинга (М., 1857) и др.

Летом 1829 г. для завершения образования К. приехал в Мюнхен, где посещал лекции Й. фон Гёрреса, Ф. В. Й. Шеллинга, Л. Окена. С 2 последними он встречался, беседовал в домашней обстановке; К. пользовался их уважением. В это время К. познакомился с Ф. И. Тютчевым, в семье которого был принят с родственной теплотой. Письма молодого К. характеризуют его как человека со сложившимся мировоззрением. Брату Ивану он признался, что отдаление от «всего родного» особенно развило в нем «глубокое религиозное чувство». И. М. Концевич считал, что именно младшему брату Иван Васильевич был много обязан своим «духовным обновлением».

Петр Киреевский. Рисунок А. С. Пушкина. 1828 г.

Петр Киреевский. Рисунок А. С. Пушкина. 1828 г.

В кон. нояб. 1830 г. К. вернулся в Россию и в 1831 г. при содействии Жуковского поступил на службу в московский Главный архив Коллегии иностранных дел, где прослужил до 1835 г. Еще в Германии К. решил изучать основы рус. культуры - великое «предание», с максимальной полнотой отразившееся в народных песнях. В 1831 г. он вместе со своим другом поэтом Н. М. Языковым приступил к систематическому сбору произведений народной поэзии. В 1831, 1832 и 1834 гг. предпринял поездки по неск. губерниям России, исследовал предметы старинного быта и фольклор, посещал богослужения в городах и селах. В письме родным от 6 авг. 1834 г. «самым прекрасным зданием в России» К. назвал Софии Св. собор в Новгороде. В др. письме (24 дек. 1841) отметил, что «везде почтенный стиль наших церквей, и величественные лица древних икон, и звуки колоколов начинают приходить в резкое разногласие с обмелевшими физиономиями прихожан, в которых мода потрясла серьезный строй души и заставила искать впечатлений полегче и повеселее».

К. первым в России разработал научные принципы записи фольклорных текстов. В течение 25 лет он трудился над собиранием и изучением народных песен, намереваясь издать их полное собрание. Его коллекция песен, былин и духовных стихов постоянно пополнялась благодаря Н. М. Языкову, П. М. Языкову, А. М. Языкову, Н. А. Языковой, Е. П. Языковой, Пушкину (в основном фольклорный материал из Псковской губ.), П. М. Бестужевой, Е. М. Хомяковой, А. В. Кольцову (из Воронежской губ.), П. И. Мельникову (А. Печерскому), Д. А. Валуеву, А. Х. Востокову, А. Ф. Вельтману (из Калужской губ.), Н. В. Гоголю, В. И. Далю (из Приуралья), К. Д. Кавелину (из Тульской и Нижегородской губерний), М. П. Погодину, П. И. Якушкину (из Калужской, Костромской, Тверской и Тульской губерний), Снегирёву (из Костромской и Тверской губерний), Соболевскому, Шевырёву (из Саратовской губ.) и др. деятелям рус. культуры, присылавшим материалы.

В 1841 г. К. готов был напечатать свое собрание, но столкнулся, по-видимому, с цензурными запретами. В итоге он опубликовал лишь небольшую часть своей коллекции (71 песня из неск. тысяч им собранных). Первыми были опубликованы «Русские народные стихи» с предисловием К. (ЧОИДР. 1848. № 9. С. 145-226), впосл. получившие название духовных стихов. Это издание осуществилось при содействии О. М. Бодянского, секретаря Об-ва истории и древностей российских при Московском ун-те. В 1852 г. в 1-м выпуске «Московского сборника», издававшегося И. С. Аксаковым, были напечатаны 4 текста, в т. ч. 2 былины. Последняя прижизненная публикация из Собрания народных песен появилась в «Русской беседе» с послесловием Хомякова в 1856 г.

В примечании к песням, напечатанным в «Московском сборнике», К. обращал внимание на немногочисленность исторических песен сравнительно с другими и объяснял это явление тем, что «именно тот слой народа, который шел во главе исторического движения и потому естественно был ближайшим хранителем изустного исторического предания, с начала прошедшего века принял надолго направление, неблагоприятное для сохранения родных воспоминаний, а остальной народ, и до сих пор еще не отвыкший петь народные песни, мог сохранить в памяти только немногие отпечатки главных эпох истории». Подобным же образом, по замечанию К., «не уцелело ни одной исторической песни» и в Польше.

Вскоре после кончины К. Якушкин, приступивший к разбору его бумаг, обнаружил пропажу «по крайней мере двух или трех стоп бумаги, исписанной песнями». Основная часть коллекции былин была введена в научный обиход в 60-70-х гг. XIX в. Об-вом любителей российской словесности при Московском ун-те, издавшим 10 выпусков «Песен, собранных П. В. Киреевским» («Старая серия»). Это издание, осуществленное под редакцией П. А. Бессонова, секретаря общества, встретило критику и даже осуждение нек-рых русских ученых. Проф. М. К. Азадовский считал, что былины и исторические песни, составившие содержание этих выпусков, «были буквально испорчены редактором». Другой особенностью 10-томника явилось включение в него материалов, не имеющих отношения к собранию К. Подсчет, проведенный А. Д. Соймоновым, показал, что коллекция былин К. составляет в этом издании лишь треть всех текстов. Лирические песни из собрания К. были изданы Об-вом любителей российской словесности в 1911-1929 гг. («Новая серия» под ред. В. Ф. Миллера и М. Н. Сперанского). Др. публикации песен из собрания К.- «Песни, собранные писателями: Новые материалы из архива П. В. Киреевского» (1968), «Собрание народных песен П. В. Киреевского: Записи Языковых в Симбирской и Оренбургской губерниях» (1977. Т. 1), «Собрание народных песен П. В. Киреевского: Записи П. И. Якушкина» (1983-1986), «Собрание народных песен П. В. Киреевского» (1986).

В 40-х гг. XIX в. К. вместе с И. В. Киреевским, Хомяковым и др. участвовал в спорах западников и славянофилов, проходивших в Москве в лит. салонах Елагиных, Свербеевых и др. Но, чрезвычайно скромный и требовательный к себе, К. лишь однажды выступил в печати с изложением своих взглядов на историческое прошлое России («О древней русской истории. Письмо к М. П. Погодину» (1845)). Поводом для этого послужила статья Погодина «Параллель русской истории с историей западных европейских государств, относительно начала», опубликованная в «Москвитянине» (1845. № 1). К. опровергал тезис Погодина о покорности и пассивности как об основных чертах русского народного характера, якобы обусловленных, в частности, «холодным климатом», «вследствие чего славяне легко отреклись от веры отцов и приняли христианство». К. называл изображение народного характера в статье Погодина «самым мрачным и несправедливым», поскольку изложенное им понимание гос. отношений и народного характера Др. Руси «вышло просто из нескольких ошибочных гипотез, внесенных в нашу историю Шлёцером и другими немецкими исследователями». Отвечая на реплику Погодина «о готовности нашего народа отречься от веры по приказанию чуждых господ», К. заметил, что Погодину «лучше других известно, довольно ли залиты кровью этих чуждых господ все те стороны России, где наша вера подвергалась гонению, где в самом деле чуждые господа думали разрушить православие, а на место его ввести унию и латинство».

После семейного раздела 1836 г. К. стал хозяином Киреевской Слободки - деревни близ г. Орла, в которую он ребенком уехал с родителями в 1812 г. и где скончался его отец. С тех пор К. ни разу надолго не отлучался из имения, только ежегодно навещал брата, Ивана Васильевича, в Долбине, Авдотью Петровну - в ее имении Петрищево, а зимой некоторое время жил в Москве, на ул. Остоженке. В 1836 г. К. вместе с братом, вероятно по благословению насельника Новоспасского московского мон-ря прп. Филарета (Пуляшкина), познакомился с оптинским старцем прп. Макарием (Ивановым), который после кончины старца Филарета (1842) стал духовным наставником Киреевских. Первый биограф братьев В. Н. Лясковский заметил, что если прп. Филарет «оживил в Иване Васильевиче веру», то Петру Васильевичу «принадлежит честь научного переубеждения брата». Возможно, К., как и его брат, обращался за духовными советами и к прп. Амвросию (Гренкову), к-рый, еще будучи послушником, помогал старцу Макарию в обширной переписке и духовном окормлении посетителей. К. считался образцовым помещиком и при этом вел аскетический образ жизни, почти ничего не тратя лично на себя. В связи с приближающейся отменой крепостного права он говорил, что передаст крестьянам столько земли, сколько определит государь. Разбирая спорные дела вверенных ему людей, К. вопреки заведенному порядку решать их единоличным распоряжением помещика настаивал, чтобы эти дела непременно были разобраны «миром» и чтобы мирской приговор был исполнен.

Значение личности К. было очевидно для мн. его современников. В 1844 г. А. И. Герцен записал в дневнике: «Мне прежде казался Иван Васильевич несравненно оконченнее Петра Васильевича - это не так. Петр Васильевич головою выше всех славянофилов». В письме С. Т. Аксакову И. С. Тургенев назвал К. «человеком хрустальной чистоты и прозрачности - его нельзя не полюбить».

К. с терпением переносил болезнь, к-рую врачи называли и ревматизмом, и болезнью почек, и желчной болезнью. Известие о внезапной кончине брата окончательно подорвало его силы. К. погребен у алтарной стены Введенского собора Оптиной пустыни, рядом с могилой И. В. Киреевского. Над захоронением поставлено надгробие с гранитным крестом. В 1986 г. в с. Долбине Белёвского р-на Тульской обл. был установлен небольшой обелиск в память о братьях Киреевских.