«ОРАНТА»

(«Богоматерь Оранта»), иконографический тип, в к-ром фигура Божией Матери представлена фронтально, с воздетыми в молении и разведенными в стороны руками; получил название от лат. orans, orantis - молящийся - по характерному жесту, известному с древнейших времен. В раннехрист. искусстве изображения людей с воздетыми в молитве руками впервые встречаются в живописи катакомб и на рельефах саркофагов. Термин «орант» (оранта) применяется также к изображениям святых христ. Церкви (см., напр., копт. росписи храмов Египта, мозаичную декорацию ц. вмч. Георгия (Ротонды) в Фессалонике, кон. IV-V в.). По мнению Н. П. Кондакова, тип «О.» возник в кон. IV в. (Кондаков. Иконография Богоматери. Т. 1. С. 60), т. е. в период признания христианства гос. религией, его распространения (IV-VI вв.) и определения статуса Самой Божией Матери на III Вселенском (Эфесском) Соборе 431 г.

Пресв. Богородица «О.» предположительно представлена в одном из аркосолиев катакомб св. Агнессы в Риме, а также на фреске катакомб Кеметериум-Маюс 2-й четв. IV в. (облачена в одежды рим. матроны-патрицианки - прозрачную фату, тунику с клавами, с украшениями - серьгами и шейной гривной-ожерельем по сторонам - хризмы). Этот тип изображения рано стал известен в обеих столицах империи - Риме и К-поле. На это указывает образ Божией Матери «О.» на золотых донцах (фалерах?) IV в. (напр., в Музеях Ватикана): Богоматерь облачена в римском платье, на Ней украшения, руки распростерты, по сторонам - фигуры апостолов или дев или же изображения деревьев (см.: Кондаков. Иконография Богоматери. Т. 1. С. 76-81; Лидова. 2017. С. 16. Ил. 9). С VI в. фигуру Пресв. Богородицы «О.» включали в состав композиции «Вознесение Господне» (миниатюра Евангелия Раввулы - Laurent. Plut. I. 56. Fol. 13v, VI в.; ампула из Монцы, VI в., сокровищница собора св. Иоанна Предтечи в Монце, Италия). Поясное изображение облаченной в мафорий Богоматери «О.» помещено на аверсе золотой монеты (солида) имп. Льва VI Мудрого (886-912); имя Мария дано в лат. транскрипции, при этом в традиц. греческой монограмме ΜΡ ΘΥ по сторонам нимба использована лат. литера R (до IX в. включительно смешение букв греческого и латинского алфавитов было обычным явлением); на реверсе - портрет императора (Кондаков. Иконография Богоматери. Т. 2. С. 64; Бутырский, Заикин. 2005. С. 82, 83). Выбор данной иконографии для монеты самого высокого номинала может указывать как на почитание Богоматери «О.» в качестве покровительницы императора, так и на ктиторский характер изображения, где Божия Матерь «О.» - одновременно и адресат молитвы за императора, и проводник его молитвы. Именно в эпоху правления Македонской династии (867-1056) в Византийской империи образ Пресв. Богородицы «О.» украсил апсиду церкви в Большом дворце К-поля; вероятно, значение Богоматери «О.» как покровительницы императора повлияло на включение этого изображения в декор соборов незадолго до того принявших христианство слав. гос-в, таких как Болгария, Др. Русь.

В средневизант. период подписи при изображении «О.», как правило, именуют Пресв. Богородицу Влахернитиссой, т. е. воспроизводят Ее чудотворную икону, почитавшуюся в к-польском р-не Влахерны. К ней восходят мозаики в конхах мн. византийских и итальянских храмов средневизант. периода, в т. ч. древнейший, домонг. эпохи образ «О.» в соборе Св. Софии в Киеве (30-40-е гг. XI в.), прославленный под наименованием «Нерушимая Стена». Его воспроизводили и в технике фрески, напр. в конхе апсиды ц. Богоматери в мон-ре Студеница (1209). «О.» была представлена в алтарных апсидах мн. древнерус. храмов - как княжеских, так и монастырских - в Киеве, на Киевской земле, в Новгороде (Этингоф. 2000. С. 146). Образ Богоматери «О.» включали в купольную декорацию небольших церквей, как, напр., в пространстве наверху лестничной башни Георгиевского собора новгородского Юрьева мон-ря (30-е гг. XII в.). По мнению Л. И. Лифшица, извод «О.» в купольных росписях был связан также с темой Второго Пришествия Христа Судии: Богоматерь написана среди пророков, как в куполе ц. Богоматери Елеусы в Велюсе (нач. XII в., Македония; Лифшиц. 2004. С. 337). В качестве чтимых изображения «О.» были вывезены после 1204 г. на лат. Запад, где они стали частью декорации итал. городских церквей, напр. мраморный рельеф с элементами золочения Мадонна-делла-Кроче (Греческая Мадонна) 2-й пол. XI в. в ц. Санта-Мария-ин-Порто в Равенне.

Со средневизант. времени иконография «О.» была дополнена изображением Младенца на лоне Пресв. Богородицы. Такой вариант известен по печатям, мраморным рельефам, фрескам, иконам. Визант. изображения «О.» эпохи Комнинов могут быть подписаны также др. эпитетами, как, напр., «Епискепсис» (Покровительница) или «Мегали Панагия» (Великая Панагия), к-рые соединяют в символической значимости образы Богоматери и Богомладенца как Воплощения, как символы Церкви земной и небесной. Кондаков и Н. П. Лихачёв считали разновидностью извода «О.», или Великой Панагии, чудотворную новгородскую икону Божией Матери «Знамение». Кондаков отмечал очевидную связь этого варианта «О.» с Влахернами и почитавшимися там образами Богоматери. Образ «О.» сохранял значение покровительства, ему молится, напр., патриарх Евфимий Иерусалимский (между его изображением и фигурой прор. Моисея, ок. 1223, мон-рь вмц. Екатерины на Синае). Среди древнерус. примеров «О.» наиболее известны монументальные иконы из Ярославля - «Ярославская Оранта» (1-я треть XIII в., ГТГ) и из Пскова - «Мирожская Оранта» с ктиторскими портретами св. кн. Довмонта (Тимофея) Псковского и его супруги кнг. Марии (живопись - 2-я пол.XVI в. (1583?, ныне в собрании ПИАМ), с к-рой на рубеже средних веков и Нового времени делали списки: напр., икона кон. XVII - нач. XVIII в. (ЯХМ)). Литургическая символика «О.» была раскрыта в стенописи, иконах, предметах церковного убранства, напр. на шитом воздухе, даре эпирского деспота Феодора Комнина и его супруги Марии Дукины собору Св. Софии в Охриде (1216, ныне в НИМ(С)), или на служебной утвари, напр. на панагиарах или артосных панагиях, на стеатитовом панагиаре, XIV в. («чаша царицы Пульхерии») в афонском мон-ре Ксиропотам. В древнерус. иконографии «О.» является частью композиции Покрова Пресвятой Богородицы.

Видимо, актуальностью литургического или ктиторского замысла было продиктовано появление изображений «О.» в произведениях эпохи царя Иоанна IV Васильевича Грозного и его преемников, как в самостоятельном варианте, напр. на черневой позолоченной дробнице с оклада надгробной иконы прп. Сергия Радонежского из ризницы Троице-Сергиевой лавры (1585, СПГИАХМЗ), так и в составе символических композиций, напр. «Видение прор. Исаии» на миниатюре в лицевом Житии прп. Сергия Радонежского (РГБ. Ф. 304.III.21 / М. 8663 (Троицк. III-21). Л. 25, 1592), на фреске в юж. люнете Смоленского собора Новодевичьего мон-ря (1598-1600).