ДЕВСТВО

В нем находились люди до грехопадения, в нем пребывают они в младенчестве. В обоснование естественности Д. против тех, кто хулят его, прп. Иоанн Дамаскин полагал воплощение от Девы Бога Слова. В естество человека Д. было насаждено «свыше и искони»: человек был сотворен из девственной земли; Ева создана только из Адама; рай был девственным. Первозданный человек жил в раю, а брака тогда и в помине не было, говорит свт. Иоанн Златоуст, обосновывая естественность и первенство Д.; понадобился ему помощник - и он появился, но брак еще не был необходим; его не было бы и до сих пор, и люди жили бы в раю, как на небе, наслаждаясь беседой с Богом; плотская похоть, болезни рождения и никакая тленность не могли бы проникнуть в их души; «подобно светлому ручью, текущему из чистого источника, люди пребывали бы в том жилище, украшаясь девством» (Ioan. Chrysost. De virg. 14). Выражение «плодитесь и размножайтесь» (Быт 1. 27) не означает умножения человечества непременно через брачное соединение - Бог мог умножить людей и др. способом, если бы они остались верными заповеди Его (Ioan. Damasc. De fide orth. IV 24). «Тьмы тем ангелов служат Богу, и тысячи тысяч архангелов предстоят Ему (Дан 7. 10), и ни один из них не произошел по преемству, от родов, болезней чадородия и зачатия. Таким образом Бог тем более мог бы без брака создать людей, как создал Он и первых, от которых произошли все люди» (Ioan. Chrysost. De virg. 14).

Однако Д. не будет иметь высокого нравственного достоинства, если оно будет просто естественным состоянием, как в младенчестве (или в глубокой старости - вслед. охлаждения чувств и омертвения плоти), ибо в таком случае оно «не есть дело свободы, ни плод подвига, следственно не есть еще добродетель», такое естественное состояние, по словам свт. Филарета Московского, справедливо называют невинностью, потому что в нем нет вины, противоположной Д., «а еще нет в нем превосходного достоинства, принадлежащего девству совершенному» (Филарет, свт. С. 26-27).

Т. о., в христианстве Д. понимается как состояние сверх-естественное. То, что было состоянием природы, становится объектом воли, объектом сознательного выбора и решения. Д. должно быть подвигом, предпринимаемым и проходимым для Бога. Ибо что приобретается без подвига, без борьбы духа, что достается само собой, естеством, то не имеет нравственного значения.

Иисус Христос, Сам Верховный Законоположник Д. (по выражению свт. Филарета), обращаясь к ученикам, говорит: «...есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит» (Мф 19. 12). Разъясняя слова Господа, сщмч. Мефодий Патарский говорит, сколь трудно для людей Д. и чем оно величественнее, тем большим опасностям подвергается; нужны крепкие душевные силы, к-рые направляли бы «колесницу души в высоту» и не уклонялись бы от цели, пока, перенесясь через мир полетом мысли, ставши у небесного свода, «не узрят прямо самого нетления, исходящего из чистых недр Вседержителя. ...Девство, хотя ходит по земле, но, нужно думать, касается небес» (Method. Olymp. Conv. decem virg. I 1). Д. угодно Богу, но, щадя нас, зная немощи наши («дух бодр, плоть же немощна» - Мф 26. 41), отмечает свт. Иоанн Златоуст, Спаситель не возвел Д. в непременную заповедь, но предоставил душам нашим выбирать (Ioan. Chrysost. De virg. 2). Более того, продолжает святитель, если бы Д. было законом, то исполняющие его не получили бы награды (ср.: Лк 17. 9). Ап. Павел, обращаясь к Коринфянам, пишет: «Относительно девства я не имею повеления Господня, а даю совет...» (1 Кор 7. 25). В самом деле, вторит свт. Амвросий Медиоланский, относительно Д. может быть дан лишь совет, «ведь то, что принадлежит благодати, не повелевается, а только составляет предмет желаний; оно предлагается для свободного избрания, а не для обязательного исполнения (servitutis)» (Ambros. Mediol. Exhort. virgin. 3. 17). А между советом и запрещением, отмечает свт. Иоанн Златоуст, великое различие - как между произволением и необходимостью (Ioan. Chrysost. De virg. 9). Свт. Иоанн Златоуст подчеркивает, что готов назвать девственницей лишь такую женщину, к-рая вольна была вступить в брак, но не вступила. «Ты не вступила в брак? Но это еще не девство» (Ioan. Chrysost. De virg. 8). Как никто не будет хвалить Д. евнухов, не вступающих в брак по необходимости естества, так не будет уважаемо и Д. ставших по необходимости девственниками. Избрание девственной жизни признается добрым тогда, когда оно совершается по расположению сердца, по свободной воле (ср.: 1 Кор 7. 37). «Девственниками называют тех, кто по доброй воле приносят себя в дар (offerte) Господу (Христу), отрицая брак и предпочитая жизнь в святости» (Basil. Magn. Ep. 199. 18). Но только для тех Д. легко приемлемо, кого осенила благодать Божия.

По учению ап. Павла, Д. даруется Богом (ср.: 1 Кор 7. 25), поэтому тому, кто из тщеславия желает принять Д., апостол советует вступать в брак - т. о. объясняет сщмч. Мефодий Патарский 1 Кор 7. 36 (Method. Olymp. Conv. decem virg. III 14). Но кто по свободному произволению решился соблюдать Д., притом твердо пребывает в своем обете, тот выдерживает его до конца. Бог «послал с небес превосходнейшую и славнейшую помощь - девство», чтобы помочь человеку после грехопадения, когда «поток тления разлился широко» и «потоплял души», сохранить душевные чувства от нападения страстей (Method. Olymp. Conv. decem virg. IV 2). Об этом 136-й псалом, в к-ром, как отмечает сщмч. Мефодий Патарский, души, «уже шествующие со Христом на небе», воспевают благодарственную песнь Богу за то, что «они не были увлечены земными и телесными волнениями», и взывают к Богу, чтобы «арфы» их, т. е. тела, не погибли, будучи «отторгнуты волнами сластолюбия от дерева девства»,- символом Д. предстает речная ива (верба, ἰτέα) (ср.: Лев 23. 40; «и будут расти между травою, как ивы при потоках вод» - Ис 44. 4) (Ibidem); «как это дерево обыкновенно зеленеет и растет от воды, так и девство обыкновенно цветет и возрастает, укрепляясь (священными) речениями...» (Ibid. IV 3).

Согласно блж. Августину, Д. тела есть в то же время и Д. духовное, т. к. это есть воздержание, вдохновленное почитанием, которое служит Д. и хранит его (Aug. De sancta virg. 8). Сщмч. Мефодий Патарский говорит о недостаточности для достижения Д. лишь сохранения тела чистым, нужно, чтобы и душа - эта святыня тела - украшалась правдой (Method. Olymp. Conv. decem virg. I 1). Согласно свт. Киприану Карфагенскому, «не имеющие мужей, а следовательно и побуждений к угождению им, должны пребывать непорочны и чисты не только по телу, но и по духу» (Cypr. Carth. De habitu virginum. 5 // PL. 4. Col. 445).

О том, что свт. Иоанн Златоуст вкладывает в понятие «Д.» более широкий смысл, чем только воздержание от плотских отношений, говорит, напр., следующее его рассуждение: «Дев еретических я никогда не назову девственницами,- во-первых, потому, что они не чисты, так как не обручены одному Мужу (Христу.- Л. Л.)... Как же могут быть чистыми те, которые не питают любви к одному Мужу, а присоединяют к Нему другого несуществующего бога?» (Ioan. Chrysost. De virg. 1). Не в одежде заключается Д., говорит святитель, «а в теле и душе» (Ibid. 7). «Крестная жизнь есть и корень и плод девства» (Ibid. 80). Д. производит «все доброе»: свободу, дерзновение, мужество, ревнование, любовь к небесному (Ibid. 81).

Прп. Исидор Пелусиот полагает Д. лишь воздержанием от брака и плотских отношений: притча о 10 девах (Мф 25. 1-13) показывает, говорит он, что, если кто хранят Д., но не имеют др. добродетелей, напр. сострадательности или смирения, те не войдут в Царство Небесное (Isid. Pel. Ep. I 286). В то же время, восхваляя Д. («Подвиг девства велик, славен, божествен - это борьба с врожденным телу сластолюбием» - Ibid. II 441), он указывает, что Д. «облегчает труды в других подвигах», обуздывает страсти (Ibidem). «Не чистотою только тела, о премудрая, но и невозмущаемостью духа определяет девство богомудрый Павел» (Isid. Pel. Ep. I 508).

Свт. Василий Великий о Д. говорит, что оно «заключается не в одном только воздержании от деторождения, но вся жизнь и быт и нрав должны быть девственны, во всяком занятии безбрачного показывая нерастленность» (Sermo 13). Девственная жизнь, полагает свт. Григорий Нисский, «есть некоторый образ блаженной жизни в будущем веке» (Greg. Nyss. De virgin. 13). Согласно свт. Григорию, смерть не может преступить Д., она исчезает в нем; Д. сильнее смерти, «почему справедливо именуется нерастленным (ἄφθορον) тело, не поработившееся сопряжению тленной жизни... так как в нем прервалась постоянная последовательность тления и смерти, которая непрерывно продолжалась от прародителя до жизни девственника. ...обрела она в девстве предел своему действию, далее коего идти ей невозможно» (Ibid. 14).

Девственник устраняется от супружества, чтобы склонность к земному не препятствовала его стремлению к Богу. По этому стремлению всей силой ума и любви к Господу и по направлению всей деятельности к благоугождению Ему «девствующая душа и называется невестою Небесного Жениха. Из сего главного закона девства,- согласно свт. Филарету (Дроздову),- не трудно уразуметь, что телесное удаление от всего, принадлежащего браку, не есть совершенное девство, а только низший степень оного: ибо стремление и приближение к Богу, как Существу духовному, может и должно совершаться собственно в духе; девство же тела отъемлет только препятствия стремлению духовному, и пресекает стремления противоположные» (Филарет, свт. С. 27).

Особенно же целомудрие Д. должно заключаться в чистоте души, по преимущественной важности духа пред телом. Притом целомудрие тела без чистоты души не может быть хранимо; потому что от нечистых мыслей и ощущений рождающееся нечистое желание легко может перейти и в греховное действие; или же целомудрие тела без чистоты души останется бесполезным (Петр (Екатериновский), еп. С. 38-39). «Если видимо соблюдаешь тело свое от растления и блуда, внутренно же любодействовал и творил блуд в помыслах своих, то прелюбодей ты перед Богом, и не принесет тебе пользы девственное тело твое» (Macar. Aeg. II 26. 13). Ибо Господь учит, что «всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф 5. 28).

Прп. Иоанн Кассиан Римлянин полагает, что к «чину» девственников могут быть причислены и те, кто, «после опытов развращения, долгим трудом и тщанием достигли подобного состояния чистоты по непорочности души и тела...» (Ioan. Cassian. De inst. coenob. 4). К такому взгляду на Д. присоединяется и прп. Никита Стифат: «Не говори в сердце своем: невозможно мне снова стяжать чистоту девства, после того как я столько раз растлевал себя и подпадал неистовству тела. Ибо, где приложены будут болезни и труды покаяния со злостраданием и теплотою душевною и источаются реки слез умиления, там все твердыни греха разрушаются, всякий огнь страстей угасает и совершается новое свыше рождение наитием Духа Утешителя,- и душа опять соделывается палатою чистоты и девства...» (Nicet. Pector. Physic. II 50). Эти размышления о «повторном девстве» свидетельствуют о широком смысле понятия «Д.» как о состоянии совершенном, прежде всего в духовном плане.

В кн. «Любовь и ответственность» папа Иоанн Павел II обсуждает проблему более позднего развития духовной позиции воли. Более позднего - потому что к необходимости полной и исключительной самоотдачи Богу, к-рая являет собой внутреннюю суть Д., человек нередко приходит тогда, когда уже не обладает девственностью в плотском смысле. Позиция эта возникает как результат внутренних поисков в разных жизненных обстоятельствах, напр., кто-то, потерпев неудачу в браке, отказывается от него. Но человеку свойственна потребность жертвенной любви, потребность самоотдачи др. личности, и, когда такую личность найти не удается, человек воспринимает это как своего рода указание - ведь существует возможность самоотдачи Самому Богу. Тут обнаруживается трудность психологического характера: можно ли отдать Богу то, что «не удалось» отдать человеку? Брак и в особенности Д., связанное с жертвенной любовью, по убеждению большинства людей, должны быть плодом «первой любви», т. е. первого выбора. Принятие возможности «повторного девства» приходит через осознание, что жизнь человеческая может и должна быть поиском пути к Богу, пути все более правильного и все более близкого. Таким именно путем является Д.

Как особое состояние, как идеал, как начало особого рода жизни Д. не имело почвы в библейском мировоззрении. Моисеево законодательство, к-рое столь подробно рассматривает все, касающееся брака, столь обстоятельно говорит об обете назорейства (Числ 6. 1-8) и др. обетах и обещаниях (ср.: Числ 3. 3-16), ни слова не содержит о Д. Даже в отношении священства, отмеченного в законе как высшее состояние, как определяемый Богом удел, законодательство провозгласило моногамный брак (Лев 21. 10-14), потребовав, т. о., от первосвященника возвращения к райскому состоянию (Переверзев. С. 594, 595). Д. было чуждо древнеевр. народу, поскольку идея деторождения имела в нем глубокие корни (ср.: Втор 25. 9). Д. отождествлялось с бесплодием, считавшимся позором, поношением (Быт 30. 23; 1 Цар 1. 11; Лк 1. 25). Дева скорбела о своем Д., т. к. она лишалась награды от Бога (Пс 126. 3). Дочь Иевфая, к-рая по обету отца осталась навсегда девственницей, оплакивает свое Д. (Суд 11. 38), «и вошло в обычай у Израиля», чтобы др. дочери Израилевы совершали плач о дочери Иевфая в продолжение 4 дней в году (Суд 11. 40). Отрицание Д. доходило почти до органического отвращения; так, Сарра, дочь Рагуила, обращается с молитвой к Богу взять ее от земли, чтобы не слышать больше укоризны, ибо для нее лучше умереть, чем остаться девой (Тов 3. 15).

Наименование «дева» в ВЗ прилагается и к стране - так пророки называют непокоренную страну (Ис 23. 12; 47. 1; Иер 46. 11), в частности дают это имя Израилю (Ам 5. 2; Ис 37. 22; Иер 14. 17; Плач 1. 15; 2. 13), когда оплакивают потерю территории. Иеремия, говоря о том, что избранный народ нарушил завет, также называет его «девой Израилевой» (Иер 18. 13), чтобы напомнить ему о верности. Это же наименование повторяется в связи с восстановлением Израиля, когда у Яхве и Его народа образуются вновь отношения любви и верности (Иер 31. 4, 21). По Ис 62. 5, брак юноши с девой является символом мессианского брака между Яхве и Израилем. Своими абсолютными требованиями Бог подготовлял верных сохранить для Него всю их любовь (Potterie. Стб. 261-262).

Осуществителями Д. у евреев были только нек-рые тайнозрители евангельских истин (пророки Илия, Елисей, Иеремия, Даниил; и было к Иеремии «слово Господне: не бери себе жены, и пусть не будет у тебя ни сыновей, ни дочерей...» - Иер 16. 1-2). В сознании этих мужей Д. мыслилось подвигом, угодным Богу; в противном случае, ревнуя о богоугождении, они не налагали бы его на себя, но массе евр. народа такое сознание было чуждо (Пономарев. С. 36). В храме иерусалимском имелись избранные девы, но апостол говорит о них, что все, что с ними происходило, было образом, «чтобы стать свидетельством будущего (1 Кор 10. 11)» (Ambros. Mediol. De virginib. I 3. 13).

«Ветхий Завет, таким образом, сказал свое первое и сильное слово в пользу девства. Ветхозаветный плач об утерянной райской гармонии брака естественно переходит в новозаветную радость о Христе христианских девственников» (Переверзев. С. 598). Пророка и Предтечу Господа Иисуса Христа считают «первообразом иноческой жизни»: он вел девственную жизнь в пустыне, носил кожаную одежду и питался скудной пищей (Казанский. 2000. С. 60). Своей аскетической жизнью Иоанн Креститель уготовил путь пришествию Мессии.

Пример девственной жизни дал людям Иисус Христос. «Он, приняв плоть, сохранил ее нерастленною - в девстве. Так и мы, если хотим быть подобными Богу и Христу, должны стараться соблюдать девство. Ибо подобие Божие состоит в воздержании от растления. А что вочеловечившееся Слово стало перводевственником... это объяснил нам вдохновенный Христом Иоанн в книге Откровения...» (Method. Olymp. Conv. decem virg. I 5). «Сам Христос - слава девства, не потому только, что Он родился от Отца безначально, без истечения и без сочетавания, но потому, что, соделавшись и человеком наподобие нас, Он превыше нас воплотился от Девы без [супружеского] соединения и Сам в Себе Самом показывал истинное и совершенное девство», и хотя Он не дал нам закона Д., но Своим примером наставил нас, дал нам силу для исполнения Д. (Ioan. Damasc. De fide orth. IV 24).

«Христос,- замечает блж. Иероним Стридонский,- есть Девственник; Матерь Этого Девственника есть Приснодева - Матерь и Дева» (Hieron. Ep. 48). И в др. месте: «Он Девственник от Девы, от неистленной неистленный. Поскольку мы люди и не можем подражать рождению Спасителя, будем подражать по крайней мере Его жизни» (Hieron. Adv. Iovin. I 8 // PL. 23. Col. 221).

Жених и Его Невеста - образ таинственного союза Христа с Его Церковью. Христос Сам говорит о Себе как о Женихе (Мф 9. 15; 22. 2-14; 25. 1-13; Лк 12. 35-36; Откр 19. 7-9; 21. 2), Женихом называет Его Иоанн Креститель (Ин 3. 29), Церковь является по отношению к Нему в образе Его Невесты, Жены (2 Кор 11. 2; Еф 5. 25-32; Откр 18. 23; 19. 7-8; 21. 2, 9; 22. 16-17); в притче Господа Иисуса Христа Царство Небесное представляется как брачный пир (Мф 22. 2-14).

Образом Церкви Небесной являются 144 тыс. «девственников», «которые следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошел. Они искуплены из людей, как первенцы Богу и Агнцу... они непорочны пред престолом Божиим» (Откр 14. 3-5). Для этого и существует Церковь, «к совершению святых... для созидания Тела Христова» (Еф 4. 12). Здесь раскрывается эсхатологическая перспектива Д. Однако единение Христа и Церкви - действительное, а не только ожидаемое, и вместе с тем это великая тайна (ср.: Еф 5. 32). По ап. Павлу, «Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною, посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна» (Еф 5. 25-27).

Соединение Христа и Церкви является девственным союзом, символ к-рого - брак. Ап. Павел, обращаясь к Коринфской Церкви, пишет: «...я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою» (2 Кор 11. 2); он чувствует обязанность ревниво оберегать чистоту ее веры. Мы молимся, продолжает апостол (2 Кор 13. 9), «о вашем совершенстве (καταρτισμός)», т. е. о нравственном совершенствовании (см.: Иларион (Троицкий), архиеп. Очерки из истории догмата о Церкви. М., 1997. С. 39).

В понимании св. Николая Кавасилы Евхаристия - «это и есть знаменитый брачный пир, на который всесвятой Жених приводит Церковь, как невесту-деву» (Nicol. Cabas. De vita in Christo. 4).

Д. Богородицы получило свое прообразование в ВЗ. К числу прообразов приснодевства Божией Матери относят ворота храма, к-рые в видениях Божиих были показаны прор. Иезекиилю: «Ворота сии будут затворены, не отворятся, и никакой человек не войдет ими, ибо Господь, Бог Израилев, вошел ими, и они будут затворены» (Иез 44. 2; ср.: Ambros. Mediol. De instit. virgin. 8. 52-57).

Матерь Иисуса - единственная женщина в НЗ, Которой дается наименование «Дева» (Лк 1. 27; ср.: Мф 1. 23). В Слове на Рождество Христово, приписываемом свт. Амвросию Медиоланскому, обосновывается необходимость девственного Боговоплощения тем, чтобы «Тот, Которого первое рождение было славно, был безукоризнен и во втором. Т. е. как от вечности родило Его девственное Божество, так и во времени должна была родить Его Дева Мария» (Ambros. Mediol. Serm. 6: De Natali Domini 4. 7 // PL. 17. Col. 616). Необходимость девственного Боговоплощения свт. Фотий, патриарх К-польский, усматривает в сравнении Второго Адама с первым: «Надлежало приготовить на земле Матерь Творца для воссоздания падшего, и притом Деву, дабы как первый человек был создан из девственной земли, так и воссоздание его должно было совершиться через Деву, и дабы рождение Создавшего было бессеменное» (Phot. In SS. Mariae Nativit.).

«И в какой, больше нежели небесной, высоте Она показала нам достоинство девства! - обращается свт. Филарет (Дроздов) к слушателям со Словом в день Введения во храм Пресв. Богородицы.- От Евы до Нее женский пол, так как и мужеский, служил закону брака, в чаянии той награды, что рано или поздно произведет на свет благословенное Семя, Которое «сотрет главу адского змия» (Быт 3. 15) и о Котором «благословятся вси языцы земнии» (Быт 22. 18): но сия награда не браку была предназначена. Брак мог рождать только человеков. Одно девство достойно было родить Богочеловека» (Филарет, свт. С. 24).

И если Мария чистейшим Д. достигла беспримерного избрания Божия, через Д. «Она, как солнце, взошла очевидно превыше всего древнего, верно же и превыше всего грядущего мира», Ее одну Д. «соделало честнейшею Херувим и славнейшею без сравнения Серафим», то подражающих ей, говорит свт. Филарет, Д. может сделать равными ангелам (Там же. С. 25), в этом утверждении он ссылается на слова Господа: «...в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах» (Мф 22. 30; ср.: Лк 20. 35-36).

Мария - «образ девства. Действительно, Мария такова, что жизнь Ее одной является наукой для всех» (Ambros. Mediol. De virginib. II 2. 15). Сколько же видов добродетели в одной Деве? - вопрошает свт. Амвросий Медиоланский и отвечает: «Уединенность скромности, знамение веры, послушание благочестию; Дева - в доме, Она - спутница в служении, Она - мать для храма» (Ibid. II 2. 15).

Девственники пользовались в ранней Церкви особым уважением: Апостольские постановления предписывают, чтобы девственницы (παρθένοι) вместе с вдовицами и старицами в храме стояли впереди всех (Const. Ap. II 12), чтобы подвижники (ἀσκηταί, παρθένοι) причащались непосредственно после клира (Ibid. VIII 13. 14). Принявшие Д. по обету составляли в Церкви особый класс, они были тем же, чем стали впосл. иноки. Блж. Иероним Стридонский свидетельствует, что сщмч. Климент Римский (кон. I в.) обращался в окружных посланиях к девственникам и в них значительное место отводил рассуждениям о чистоте Д. (Hieron. Adv. Iovin. I 30; Казанский. 2000. С. 68). Христианские апологеты, защищая христианство перед язычниками, указывали на девственников и девственниц как на пример святости христианской нравственности. Сщмч. Иустин Философ († 166) свидетельствовал, что «есть много мужчин и женщин лет шестидесяти и семидесяти, которые из детства сделавшись учениками Христовыми, живут в девстве...» (Iust. Martyr. I Apol. 15). О том же писали Афиногор (II в.), Минуций Феликс († 210).

Уже в ранней Церкви понятие «Д.» истолковывалось в широком смысле - как чистота жизни и помыслов христианина. Юноши «должны быть непорочны во всем» (Polycarp. Ad Phil. 5),- поучал сщмч. Поликарп Смирнский († ок. 166). На Д. смотрели не как на заповедь, а как на обет, как на дело добровольное, к-рое человек мог взять на себя и мог не брать, но, взявши, непременно должен был хранить ради Царства Небесного. В качестве обета, избираемого добровольно, Д. считалось подвигом высшим, его ставили на 2-е место после мученичества. Сщмч. Игнатий Богоносец († 107), согласно прп. Иоанну Дамаскину, говорил одному пастырю, чтобы он не возлагал ни на кого ига Д., ибо нелегко сохранить его, когда оно бывает по принуждению (Ioan. Damasc. Sacra parall. 96. 245).

Сщмч. Климент Римский увещевал: «Чистый по плоти не превозносись, зная, что есть другой, дарующий воздержание» (Clem. Rom. Ep. I ad Cor. 38. 2). Сщмч. Игнатий Богоносец в Послании к Поликарпу также отмечал, что пребывающий в чистоте не должен тщеславиться, в противном случае он погибнет (Ign. Ep. ad Polyc. 5).

««Новым» в христианском аскетизме II-III вв. по сравнению с «новозаветным аскетизмом»,- отмечает А. И. Сидоров,- является, пожалуй, как бы «теоретическое обоснование» идеала девства, хотя, безусловно, это «обоснование» зиждется целиком на Священном Писании Нового Завета» (Сидоров. С. 65).

В «Пастыре» Ерма (II в.) символ Д. используется для изображения требований, к-рым должна отвечать жизнь христианина. Он описывает символическую сцену: Ерм проводит ночь возле башни с 12 девами; башня символизирует Церковь, а девы - «святые духи; человек не может войти в Царство Божие, если они не облекут его в свою одежду. ...Эти девы суть силы Сына Божия» (Herma. Pastor. III 10, 11). Речь идет о дарах Св. Духа и о христ. совершенствах, в к-рые должен облекаться верующий. Тертуллиан (2-я пол. II в.- 1-я пол. III в.) говорит о степенях (или видах) Д.: «Бог хочет, чтобы мы, сотворенные по Его образу, были так же святы, как свят Он Сам» (ср.: 1 Фес 4. 3; Лев 11. 44), поэтому Он установил различные степени святости для людей: 1-я степень - Д., соблюдаемое от рождения; 2-я - состоит в том, что после крещения вступившие в брак очищали себя добровольной разлукой или сохраняли целомудрие, пребывая как бы в безбрачном состоянии; 3-я степень - в единобрачии, в отказе от вступления во 2-й брак по смерти супруги. Все 3 степени достойны похвалы, даже 3-я, поскольку «воздержание есть добродетель» (Tertull. De exhort. castit. 1).

О том, что непорочность девственника должна проявляться во всем, сщмч. Киприан Карфагенский (1-я пол. III в.) писал: «Если (некоторые) посвятили себя Христу, то должны пребывать целомудренными и чистыми, без всякой фальши и с твердостью и постоянством ждать награды девства. Если же не хотят более оставаться в этом состоянии или не могут, то лучше пусть вступают в брак, чем впадать им в огонь от своих согрешений» (Cypr. Carth. De habitu virginum; ср.: 1 Кор 7. 7-9). «У христиан есть мужи,- свидетельствовал Ориген (кон. II-III в.),- которые служат Божеству отсечением от души всякой похоти... совершенное девство почитают» (Orig. Contr. Cels. VII 48).

Воздержание от удовольствий брачной жизни подавляет похоть, отрешает сердце от привязанности к земному, делает его более способным возлюбить Бога: когда сердцу нечего любить и нечем услаждаться на земле, тогда в нем сильнее может пробуждаться жажда небесного, и оно тем совершеннее может любить Бога. «Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене. Есть разность между замужнею и девицею: незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом; а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу» (1 Кор 7. 32-34). По мере очищения сердца и по мере освобождения ума от влияния страстей очищается, просветляется и взор ума на предметы, и ему способнее возносится в высшую область созерцания Бога. Ясное видение Бога Спаситель усвояет имеющим чистые сердца (Мф 5. 8). Целомудрие Д., подавляя волнение страстей и умиротворяя дух, восстанавливает порядок душевных сил, а отсюда проистекают спокойствие души, чистое удовольствие и духовное веселие (Петр (Екатериновский), еп. С. 83).

Подвиг Д. труден, на этом пути подвижника поджидают мн. искушения от плоти и мира. Издревле существуют удивительные рассказы о христианах-подвижниках, выбравших этот путь к Богу.

Особый вид аскетического подвижничества, существовавший уже в первые века христианства,- воздержание в браке. «Луг духовный» содержит рассказ о пресвитере и его жене, подвизавшихся в таком подвиге. Родители против воли заставили молодого человека вступить в брак, однако он настолько был чужд плотских вожделений, что и супругу свою убедил проводить жизнь с ним в девственной чистоте. Так и прожили они до старости, как брат с сестрой, вместе пели псалмы в храме. Однажды пресвитера оклеветали, и епископ, не зная его образа жизни, приказал заключить пресвитера под стражу. Настало воскресенье; ночью является ему юноша благолепного вида и говорит: «Встань, священник, и иди в свой храм совершать литургию». «Я не могу,- отвечает священник,- так как содержусь в заключении». «Я открою тебе двери темницы, пойдем». Днем пресвитера хватились; посланный епископом слуга сообщил, что священник совершает литургию в своем храме. Разгневанный епископ поклялся, что наутро с бесчестьем вернет его. Ночью вновь предстает священнику тот же юноша и отводит его в темницу, так что никто этого не видел. Утром, узнав, что неведомо как священник опять оказался в темнице, епископ позвал его и стал расспрашивать. Тот отвечал - и епископ понял, что это совершил ангел Божий, чтобы не осталась скрытой добродетельная жизнь священника и чтобы все, узнав об этом, воздали хвалу Богу, прославляющему рабов Своих (Луг духовный. 108).

Подвиг Д. человек не может совершать только собственными силами без участия Бога. Бог поддерживает и ограждает подвижников. Об этом др. рассказ. В Св. граде жила монахиня, отличавшаяся благочестием и усердием в служении Богу. Один юноша воспылал к ней сатанинской страстью. Сожалея о молодом человеке, дева взяла корзинку, положила в нее немного бобов и удалилась в пустыню. Устраняя т. о. юношу от соблазна, она заботилась о спасении его души и самой себе искала безопасности. В пустыне она прожила 17 лет, и все эти годы Бог хранил ее и питал: ее не видел ни один человек, а она видела всех, бобы в ее корзинке не убавлялись (Луг духовный. 179).

Св. Епифаний Кипрский принимал за основание обета Д. слова Спасителя: «...есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит» (Мф 19. 12). Основанием обета Д. служит пример Господа Иисуса Христа и Его апостолов (Epiph. Adv. haer. 38. 4). Ап. Павел говорит: «...желаю, чтобы все люди были как и я; но каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе. Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться как я» (1 Кор 7. 7-8).

Выступая против тех, кто упрекают девственников в том, что они «не уважили закон чадородия», но не против возлюбивших честный брак, прп. Исидор Пелусиот восхваляет Д.: «...сколько небо отстоит от земли и душа отлична от тела, столько же различия у девства с браком» (Isid. Pel. Ep. II 441; ср.: III 94). Образно Д. представляется преподобному во главе полка, оно «украшает чело дружины», а брак занимает середину, он «дан в опору слабейшим», он может спасти тех, кто сохраняют его, но на высоту Д. не возведет. Д. не знает болезней и душевных тревог, не терпит мук рождения, оно преобладает над любостяжанием, ибо ему не нужно заботиться о детях, о муже (или жене), об украшении тела и проч. Д. обуздывает страсти, а брак «уловляется другими страстями» (Ibid. II 441). «Уступим честному браку принадлежащие ему похвалы, так как установлен он Богом и почитается людьми; но да не входит он в состязание с девством и остается в собственных своих пределах» (Ibid. III 94), брак необходим, продолжает преподобный, если имеется в виду рождение детей, а не сладострастие. Возлюбившие Д. вписаны в ангельские чины (Ibidem).

Д. как подвиг, как добродетель, как путь совершенства имеет место тогда, когда человек в возрасте, по природе располагающем к супружеству, не предаваясь влечению природы, решается не приобщаться к браку, а навсегда соблюсти Д. Вместе с тем, подчеркивают св. отцы, вступающий на этот путь совершенства должен следовать главному закону подвига,- чтобы подвиг Д. предпринимаем и проходим был для Бога. «Девственники,- обращается свт. Игнатий (Брянчанинов) к принявшим на себя подвиг Д.,- то есть те, которые не вкусили смерти душевной действительным впадением тела в блуд! храните ваше девство, как драгоценное сокровище: при правильном монашеском жительстве вы не замедлите ощутить так называемое святыми отцами духовное действие, или действие Святого Духа на душу, действие, которое сообщается душою телу и опытно удостоверяет нас, что тела наши сотворены для наслаждения духовного, что они низошли к сочувствию наслаждениям скотоподобным по причине падения, что они могут возвратиться к сочувствию наслаждениям духовным посредством истинного покаяния» (Игнатий (Брянчанинов), свт. Творения: Аскетические опыты. Т. 1. [М.], 1996. С. 347-348). В соч. «О монашестве» свт. Игнатия, написанном в форме диалога между мирянином и монахом, мирянин с сомнением спрашивает, как же может христианин знать, способен он или не способен к принятию Д. И автор устами монаха отвечает: способен по собственному произволению, как в непорочном (райском) состоянии человек был волен, пребывать в этом состоянии или выйти из него, так и по обновлении его естества (к-рое «есть дар Искупителя») человеку предоставляется возможность, усвоить это обновленное естество во всем его развитии, или «только в известной степени, нужной для спасения», или же пребывать в состоянии падения (Там же. С. 475).

Совесть девственника, принимающего на себя этот подвиг, чувствует себя спокойной и удовлетворенной, вопрос о том, имеет ли избранный им подвиг к.-л. высшую санкцию, решается в положительном смысле: слова Христа «кто может вместить, да вместит» Д. (Мф 19. 12) исключают всякие колебания и сомнения; убеждение в истинности избранного пути у девственников, внимающих словам Спасителя, настолько же твердо, насколько тверда у них сама вера в Бога, настолько же живо, насколько живо и стремление к спасению души (Пономарев. С. 58).

Гонения на Церковь Христову в первые века христианства (см. ст. Гонения на христиан в Римской империи) не давали возможности образоваться девственному житию «в правильные и благоустроенные общества». До имп. равноап. Константина I Великого существовал закон, преследовавший безбрачную жизнь (Euseb. Vita Const. IV 26). Основать общество вдали от города, в уединенном месте, девственники не могли, к тому же в христ. семьях все были подвижниками, а надзор властей не проникал в семью. Христианские семьи не общались с языческими, не участвовали в их празднествах. Положение изменилось, когда христ. вера была объявлена господствующей в империи, в к-рой все институты были проникнуты язычеством. Христиане при частом общении с язычниками теряли чистоту жизни первоначальной Церкви (Казанский. 2000. С. 82-84). «И явление монашества есть одно из благодеяний Божественного Промысла для Церкви... Для всех христиан открылся безопасный приют для благочестивой жизни, огражденный от искушений и соблазнов мира» (Там же. С. 86).

В первые века христианства мужчины, торжественно перед епископом принимавшие обет Д., именовались девственниками (οἱ παρθένοι), они становились клириками и занимали в Церкви высокие места. Епископы в эту эпоху нередко состояли в браке, но могли и не быть в браке, а уклониться от него ради воздержания, что считалось заслугой, т. о., мысль о безбрачии епископа, к-рую Трулльский Собор (см. в ст. Вселенский VI Собор) возвел в закон (прав. 12), с самого начала присутствовала в Церкви (Никодим [Милаш]. Правила. Т. 1. С. 460).

Сщмч. Киприан Карфагенский, говоря, что «не одному только мужескому полу усвояет Господь благодать целомудрия (continentiae gratiam)», особенно восхваляет девственниц, ибо «девство предназначается для Царствия Божия» (Cypr. Carth. De habitu virginum. 4 // PL. 4. Col. 444). В общем созвучном хоре церковном девы, согласно сщмч. Киприану, занимают особое место; «это светозарнейшая часть стада Христова. Ими радуется, в них обильно красуется славное чадородие Матери-Церкви: и чем более девство увеличивается в числе своем, тем более возрастает радость Матери» (Ibidem). Свт. Амвросий Медиоланский замечает, что девственницы (virgines) удостоились первыми видеть воскресшего Христа (ср.: Мф 28. 9-10), прежде апостолов (Ambros. Mediol. De virginit. 3. 14).

Девственницы, избравшие вместо брачных уз служение Господу, существовали уже в первые века христианства. О них упоминает сщмч. Игнатий Богоносец в приветствии, направленном к христианам Смирнской Церкви (Ign. Ep. ad Smyrn. 13). Тертуллиан, обращаясь к жене с увещанием в воздержании, приводит в пример тех, кто «отвергают брак и предпочитают святость: они - Божии невесты, для Бога их красота и невинность. С Ним они живут, с Ним беседуют, с Ним проводят и дни и ночи, Ему приносят свои молитвы в приданое и от Него получают, словно свадебный подарок, милость. Они избрали благую участь и, отказавшись от замужества на земле, уже причислены к сонму ангелов» (Tertull. Ad uxor. I 4). Свт. Иоанн Златоуст предупреждает склонных принять Д. о том, что это должен быть подвиг во имя Христа (Ioan. Chrysost. De virg. 8 // PG. 48. Col. 538). Святитель предостерегает тех, кто избирают Д. потому, что считают брак делом нечистым, ибо они оскверняют и само Д.,- их Д. «гнуснее прелюбодеяния» (Ibidem).

Не в одежде и не в цвете лица заключается Д., а в теле и душе, легкомысленно, считает свт. Иоанн Златоуст, видеть заслугу девственницы - «этого дивного и превосходящего все человеческое явления» - в неприбранных волосах, поникшем лице, серой одежде, не вникнув в ее душу, в ее внутреннее настроение (Ioan. Chrysost. De virg. 7). Блж. Иероним Стридонский в письме к Димитриаде, пожелавшей хранить Д., раскрывает существо Д.: как пост не является сам по себе добродетелью, так и «невинность и чистота (sanctificatio atque pudicitia), без которой никто не узрит Бога, составляет ступень для ищущих высших добродетелей, но если она будет только одна, то не может еще дать девственнице венец» (Hieron. Ep. 130: Ad Demetriadem. 11 // PL. 22. Col. 1116-1117). Он напоминает притчу Господню о мудрых и неразумных девах - первые вводятся Женихом на брачный пир, а вторые, «не имея елея добрых дел, с угасшими светильниками изгоняются» (Мф 25. 1-12). Согласно сщмч. Мефодию, еп. Патарскому, «неразумные девы» - это те, кто, стремясь достигнуть цели Д., исполняют для этого все пристойно, но, тщеславясь намерением, ослабевают и побеждаются мирской суетой (Method. Olymp. Conv. decem virg. VI 2).

Девицы, давшие обет безбрачия и заявившие о своем обете торжественно перед епископом (IV Всел. 16; Карф. 44), именовались св. девами (ἱερα παρθένοι), нек-рые из них избирались диакониссами (IV Всел. 15).

Отвечая тем, кто утверждали, что девицу нужно посвящать Богу в более зрелом возрасте, свт. Амвросий Медиоланский соглашается, что священник должен поступать осмотрительно, «обращать внимание на возраст, но на возраст веры и стыдливости» (Ambros. Mediol. De virginit. 7. 39), молодой возраст не является препятствием: всякий возраст угоден Богу, но для посвящения принимается во внимание душа девицы. «Без сомнения, не старость, а добродетель прославила Феклу» (Ibid. 7. 40), вера во Христа и стойкость - св. мц. Агнию (Idem. De virginib. 2. 7-9). Лилиями Христовыми называет святитель посвященных дев (Idem. De instit. virgin. 15. 93). Дева должна сохранять без порока и дух, и душу, и тело - вот что должна соблюдать в себе дева, «дабы не причинить какого-либо поношения святому девству»,- увещает свт. Амвросий (Ibid. 2. 14, 15).

Св. отцы ссылаются на апостолов, к-рые учили, что девы должны украшаться «не внешним плетением волос, не золотыми уборами» (1 Петр 3. 3), «не жемчугом, не многоцветною одеждою, но добрыми делами» (1 Тим 2. 9), «нетленной красотой кроткого и молчаливого духа» (1 Петр 3. 3). Свт. Киприан Карфагенский отмечает, что девственница должна и другим представляться по наружности таковой, «непорочность должна являть себя одинаково во всем, и одежда тела не должна порочить добродетели души» (Cypr. Carth. De habitu virginum. 5 // PL. 4. Col. 445). Девственница, по словам свт. Иоанна Златоуста, должна являться образцом любомудрия и «изумлять всех, как бы ангел, ныне сошедший с неба» (Ioan. Chrysost. Quod regul. femine. 7 // PG. 47. Col. 527). Свт. Амвросий Медиоланский, слагая гимн Д., воспевает жизнь девственниц, к-рой они на земле подражают ангелам (Ambros. Mediol. De virginib. I 8. 48, 51). «Вы от мира сего, и в то же время вы пребываете вне сего мира. Мир удостоился вас иметь, но не смог удержать» (Ibid. I 8. 52).

Свт. Киприан Карфагенский желал видеть девственниц живущими общинами, вместе с обетом Д. исполняющими обеты добровольной нищеты и послушания. Это осуществилось в иноческих жен. обителях (Казанский. 2000. С. 80). Однако с самых первых времен христианства до кон. III в. девственницы могли жить только в семьях, девы были заботой Церкви, младшие вручались попечению более опытных подвижниц, старшие наставляли младших (ср.: Cypr. Carth. De habitu virginum. 24 // PL. 4. Col. 464). Прп. Антоний Великий перед началом подвижнического пути вручает свою малолетнюю сестру попечению «верных девственниц» (Athanas Alex. Vita Antonii. 3).

В соч. «О девстве» (или «Слово о спасении»), приписываемом св. Афанасию Великому (авторство его до сих пор остается под сомнением), говорится не о монастырских насельницах, но о таких «невестах Христа», которые находятся еще в близком отношении к миру; поэтому произведение «отмечает переходную ступень от частной жизни, построенной на строгих христианских началах, к жизни в монастыре, по правилам известного устава» (Кудрявцев. С. 196-198).

Не Д. ведет к уменьшению человеческого рода, а грех, распутство, полагает свт. Иоанн Златоуст (Ioan. Chrysost. De virg. 18). Нек-рые утверждали, что из-за стремления к Д. может погибнуть мир, может прекратиться род человеческий,- пусть они обратят внимание на то, говорит свт. Амвросий Медиоланский, сколько дев ежегодно посвящают Вост. Церкви, «девственный образ жизни не считается вредным, особенно после того, как через деву пришло спасение...» (Ambros. Mediol. De virginib. 7. 35-36). Однако много находится искушающих Д., и, когда девственник (девственница) остается непреклонным и твердым в своем подвижничестве, на него возводятся поношения, злоречия, клевета. Почему же Д. порицают, рассуждает свт. Амвросий, потому ли, что это делать нечестно? если нечестно, то тогда нечестна жизнь ангелов, «которой подобна благодать воскресения» (ср.: Мф 22. 30),- следов., те, кто осуждают Д., осуждают и стремление к воскресению (Ambros. Mediol. De virginit. 6. 27).

Свт. Иоанн Златоуст считает Д. досточтимее брака, однако не рассматривает брак как дело худое, полагая, что «для желающих хорошо пользоваться им, не позволяя неистовствовать природе», брак «есть пристань целомудрия» (Ioan. Chrysost. De virg. 9; ср.: 1 Кор 7. 8).

Целомудрие девственников и монахов не унижает пол, а лишь показывает его нераскрытую из-за нравственного повреждения человеческой природы святость. Не борьба с полом составляет смысл добровольного Д., а борьба с грехом, засевшим в плоти человека. В добровольном Д. люди ищут наилучших путей преодоления своих страстей, и эта задача решается здесь путем отречения от всего мирского, не по презрению к миру, а в силу того, что тяжесть греховности особенно сильно вторгается в нас через плоть и мир. Кто жаждет духовного совершенства, тот в своем подвижническом пути вступает в суровую борьбу с миром внутри самого себя. Беспорядочные вожделения плоти он воспринимает как помеху на пути к Богу.

Брак тоже ставит задачу борьбы с грехом, только здесь применяются др. средства. Смысл Д. заключается в подвиге распятия своей плоти не из презрения к браку, а ради торжества духовного начала в человеке над плотью. Брак не только половая жизнь - это длинный и сложный духовный путь, в к-ром есть место своему целомудрию, своему воздержанию. Путь семьи ведет к восстановлению целостной жизни, завещанной Богом человеку еще при его сотворении, путь же добровольного Д.- к победе над грехом через подавление плотских влечений. Поэтому не перед всеми и открыт путь монашества, а лишь перед теми, в ком нет тяготения к семейной жизни с ее суетой и проблемами, или перед теми, кто, испытав семейную жизнь, после ее утраты ищут большего одухотворения в своей жизни.

«Стремление к девственной жизни так было сильно в первенствующие времена христианства, что нужно даже было ограничить эту ревность и защитить святость брака» (Казанский. 2000. С. 28). Некоторые гностические секты осуждали брак, они исходили из ложного понятия материи и своих дуалистических принципов (добра и зла). Маркиониты, манихеи, евстафиане, энкратиты уклонялись от брака («...косвенно порицая Того, Который сотворил мужеский пол и женский для рождения людей» - Iren. Adv. haer. I 28. 1). Запрещение вступать в брак и употреблять в пищу «то, что Бог сотворил», ап. Павел называет «лицемерием лжесловесников, сожженных в своей совести» (1 Тим 4. 2-3).

Из Свящ. Писания видно, «что по появлении девства Слово (Божие) не отвергло совершенно деторождения» (Method. Olymp. Conv. decem virg. II 1). Однако нек-рые почитали обязанностью не только всем безбрачным оставаться в таком состоянии, но и вступившим в брак разлучаться. Чтобы исправить это заблуждение, св. апостол научает Коринфян, что Д. не есть непременная обязанность христианина, но произвольный подвиг (Казанский. 2000. С. 28).

«Хотя старание о девстве и у нас и у еретиков одинаково, а может быть у них гораздо большее,- говорит свт. Иоанн Златоуст,- но плод этих трудов не одинаков: для них (готовятся) узы, слезы, скорби и вечные мучения, а для нас - участь ангельская, блистательные светильники и главнейшее из всех благ - общение с Женихом». И это потому, что еретики избирают Д., чтобы утвердить закон, противный Богу, а верные - чтобы исполнить Его волю (Ioan. Chrysost. De virg. 2). Д. еретиков, замечает святитель, есть изобретение лукавства диавола (Ibid. 5).

Гангрский Собор (340) осудил тех, кто проповедовали противоевангельский аскетизм, в частности евстафиан, последователей Евстафия, еп. Севастийского. Евстафиане учили о необходимости уклоняться от брака, т. к. считали его грехом. Собор определил: «Аще кто девствует, или воздерживается, удаляясь от брака, яко гнушающийся им, а не ради самые доброты и святыни девства: да будет под клятвою» (Гангр. 9). Это правило созвучно с Ап. 51, «аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или вообще из священнаго чина, удаляется от брака... не ради подвига воздержания... да будет извержен из священного чина, и отвержен от церкве. Такожде и мирянин».

Еретики, по словам Климента Александрийского, «стремятся расширить пределы праведности и спасительной упорядоченности жизни сверх необходимого, богохульно доводя самоконтроль до полного атеизма, тогда как им следовало бы избрать безбрачие, полезное для здоровья и благочестивое, с благодарностью Богу за даруемые милости, не питая презрения ни к чему из сотворенного и не осуждая живущих в браке. Мир сотворен, равно как и безбрачие» (Clem. Alex. Strom. III 18. 105. 1).

Гангрский Собор подчеркнул, что Церковь чтит «девство, со смирением соединенное» (Гангр. 21), но в то же время предостерег «девствующих ради Господа», чтобы не превозносились над «бракосочетавшимися», проповедующие невозможность спасения для пребывающих в браке подлежат анафеме в соответствии с Гангр. 10.

Член Церкви, давший обет безбрачия, по церковным правилам не может вступить в брак, ибо обет Д., безбрачия Церковь воспринимает как обручение Небесному Жениху Христу,- это образное представление духовного единения верующей души, посвятившей себя особому служению Христу, с Господом явилось основанием для канонических прещений в отношении изменивших обету. Анкир. 19 приравнивает нарушивших обет безбрачия к второбрачным, и на них налагается епитимия второбрачных (т. е. отлучение от причащения на год). Согласно Халкид. 16, дева, посвятившая себя Богу и впосл. вступившая в брак, лишается церковного общения, хотя епископ по своему усмотрению может заменить отлучение епитимией, по-видимому, если нарушившая (или нарушивший) обет покается. Строже относится к измене обету Д. свт. Василий Великий: он считает это прелюбодеянием и назначает такую же епитимию, как и за прелюбодеяние (15-летнее покаяние - Васил. 18, 19, 50). Святитель считает, что в чин дев нужно принимать после 16- или 17-летнего возраста, «имеющую власть над своими помышлениями, долго испытуемую и пребывшую твердою в намерении...» (прав. 18). Трул. 40 требует от вступающих в монашество 10-летнего возраста.

До IV в. христиане, дававшие обет безбрачия, не были собственно монахами, но 16-е прав. Халкидонского Собора говорит определенно о монахах, а именно: «...равно и монашествующим, не позволяется вступати в брак. Аще же обретутся творящии сие: да будут лишены общения церковного». После того как эта практика вошла в силу, монашествующий по разлучении от брачного сожительства возвращался, иногда принудительно, в мон-рь, где и пребывал. Трул. 44 устанавливает наказание для нарушивших обет Д., как для блудников,- 7-летнее покаяние.

понятие «Д.» упоминается достаточно часто и в различных смысловых контекстах - в основном применительно к Пресв. Богородице. Она именуется сосудом, цветом и жезлом Д.:      (славник Рождества Пресв. Богородицы (8 сент.) на стиховне),    (cтихира Успения Пресв. Богородицы (15 авг.) на малой вечерне),     (тропарь 3-й песни канона предпразднства Рождества Богородицы (7 сент.)); местом обитания Д.:     (богородичен 6-й песни канона Воздвижения Честного Креста Господня (14 сент.)).

Особо подчеркиваются величие события рождения Пресв. Богородицы - Плода целомудренной и чистой жизни Ее родителей:            (тропарь 3-й песни 2-го канона Рождества Пресв. Богородицы) - и, главное, непорочный и девственный образ рождения Ею Христа, Который родился     (ирмос 5-й песни 1-го канона Успения Пресв. Богородицы),      (тропарь 6-й песни 2-го канона Успения Пресв. Богородицы), и сохранил чистоту и Д. Своей Матери и после рождения:           (стихира Рождества Пресв. Богородицы на «Господи, воззвах»).

Девственное рождение Христа - одна из центральных тем как для множества богородичнов, так и для песнопений рождественской (ср., напр., кондак Рождества Христова:     ) и воскресных служб Октоиха (ср., напр., тропарь 9-й песни воскресного канона 5-го гласа:            ).

Иногда в песнопениях прославляется и Д. нек-рых святых - напр., Д. ап. и евангелиста Иоанна, выделявшее его среди апостолов. В последовании 26 сент. ап. Иоанн именуется не только Богословом, но и Девственником (см. стихиру по 50-м псалме:          ; славник хвалитных стихир:       - и др.), девственным и душой и телом (светилен:            ), земным хранителем Божией Матери (стихира на литии:                       ), просвещающим своим Д. весь мир (тропарь 8-й песни канона авторства Феофана:            ).