«МАХАБХАРАТА»

(«Великая Бхаратиада», или «Сказание о великой битве потомков Бхараты»), древнеинд. эпическая поэма, написана на санскрите. Является самым большим книжным эпосом в мире, ученые называют его «энциклопедией индуизма». «М.» состоит из 18 книг и насчитывает в разных редакциях от 82 до 95 тыс. строф (шлок). Самой известной частью «М.» является Бхагавадгита.

Герои «М.», братья Пандавы,- сыновья и воплощения богов; их кузены и противники, братья Кауравы,- воплощения соперников богов, асуров. Сходная картина противоборства 2 групп богов, скрытая за земной битвой полубожественных героев, реконструируется и для древнегреч. эпоса. На инд. почве сюжет о борьбе 2 групп родичей, Пандавов и Кауравов, исходно отражал явления этнографического порядка: отношения дуально-циклического обмена между составляющими частями социума, ритуальное соперничество родственных групп, приуроченное к календарным праздникам и связанное с мифом о борьбе богов с асурами, царя богов Индры с главой асуров Вритрой. Эти явления подвергались эпической драматизации, когда, напр., ритуализованный обмен набегами описывался как «вышедший из-под контроля», переросший в настоящую войну. В наиболее раннем слое сказаний «М.» отражается общество «героического века», преимущественно скотоводческое, родоплеменное, до-государственное. Главным сокровищем «царя» (раджи, здесь скорее племенного вождя) в этих сюжетах являются его стада, сыновья «царя» объезжают пастушьи становища и собственноручно клеймят скот, совершают набеги на стада соседей. Позднее на смену племенным «царствам» (иногда с временным, избираемым или регулярно сменяемым раджей) приходят наследственные монархии. Царь правит, опираясь на разветвленный аппарат соглядатаев, чиновников и министров, прислушиваясь к советам семейного жреца-брахмана и руководствуясь правилами «науки политики» (нитишастры), тексты к-рой вошли в состав дидактических разделов «М.» В позднем слое содержания встречаются уже описания городов с величественными дворцами и храмами, а в трактовке основного сюжета можно усмотреть отражение в предельно обобщенном, идеализированном и мифологизированном виде событий политической истории.

Основное сказание повествует о лишении братьев Пандавов (сыновей царя Панду) царства их двоюродными братьями Кауравами, о многолетней жизни Пандавов в изгнании и о возвращении ими царства после великой битвы на Курукшетре («Поле Куру»). «М.» - книжный эпос устного происхождения, в своих повествовательных и батальных книгах она сохраняет характерные черты устно-поэтического стиля: использование в конце каждой пады метрически подходящих «опорных слов» из присущего данной поэтической теме набора, а также гибких, вариативных формул и формульных моделей и др. Как всякий героический эпос, «М.» зародилась в воинской среде, и первоначальными ее носителями были суты - представители особой воинской подкасты, колесничии при знатных воинах, знатоки преданий и певцы-импровизаторы, создававшие текст заново при каждом исполнении. В III-II вв. до Р. Х. «М.» получила распространение благодаря раннеиндуистскому паломничеству; в центрах паломничества, т. н. тиртхах, сказители находили благодарную аудиторию, т. к. туда в период дождей, длившийся до 4 месяцев, стекалось множество паломников, в них также находили приют странники и аскеты из близлежащих лесных обителей. В тиртхах интересы эпических сказителей и местных брахманов-жрецов, к-рые обслуживали паломников, частично совпадали. Постепенно традиция эпоса перешла от сказителей воинского происхождения к брахманам. При этом в эпопее оказались разного рода тексты брахманской традиции смрити («запомненное», «передающееся по памяти»): напр., паломнические итинерарии и назидательные, религиозно-дидактические тексты, сконцентрированные в основном в 12-й («Шанти-парва») и 13-й («Анушасана-парва») книгах. Тексты такого рода издавна передавались по памяти; вероятно, со временем практика заучивания текста наизусть стала распространяться также на повествовательные и батальные разделы эпоса, текст к-рых прежде импровизировался или варьировался в процессе исполнения. Вероятно, тогда же для контроля текст записывался, но это не означает, что он стал книгой, предназначенной для чтения: с книгой сверялись, по книге учили текст, но воспроизводили его преимущественно по памяти. В течение многих веков «М.» бытовала, по-видимому, именно так, между устным и письменным вариантами, подобно мн. др. традиц. инд. текстам.

Дать «М.» историко-типологическую характеристику, позволяющую определить ее место среди др. эпических памятников мира, можно, применив к ней критерии, предложенные выдающимся эпосоведом Б. Н. Путиловым. Эта характеристика зависит от того, как соотносится сюжетика эпоса с мифом и ритуалом (Путилов по условиям времени называл это соотношение «типом этнографических связей» эпоса), и от того, каким именно образом эпос отражает историю («тип фольклорного историзма»). Есть 3 исторических типа эпоса: архаический эпос, образы и сюжеты к-рого тесно связаны с мифом и ритуалом; классический героический эпос, повествующий о событиях славного национального прошлого, воспевающий древних героев и царей; поздний эпос, к-рый может быть либо религиозно-дидактическим, либо романическим. «М.» является классико-героическим эпосом, поскольку в ней речь идет о грандиозной битве, произошедшей в начале национальной истории. На определенном этапе «М.» трансформировалась в эпос религиозно-дидактический, поскольку в нее вошли многочисленные элементы брахманского (жреческого) и отшельнического (аскетического) фольклора, поучения царям с позиций нитишастры, относительно поздние индуистские мифы и религиозно-философские тексты, представляющие гл. обр. традицию санкхья-йоги. Поэтому в инд. традиции «М.» рассматривается не только как эпос (итихаса), но и как «дхармашастра», т. е. законоучительный трактат.

Тем не менее герои «М.» - сыновья и воплощения богов, совершив свой подвиг, возвращаются в небесный мир. Особый прием поэтики «М.» состоит в том, что, когда аудитория, казалось бы, забывает об этом глубинном фоне повествования, Пандавы прямо отождествляются с богами, их противники - с асурами, а за битвой на Поле Куру просматривается извечная битва космических сил; об этом призван напоминать многократно воспроизводимый в «М.» миф о битве богов с асурами. В нек-рых сказаниях действия героя воспроизводят схему обрядов инициации, и в текстах есть намеки на то, что происходящее с героем - не что иное, как обряд посвящения. Все это свидетельствует о том, что отношение «М.» к мифу и ритуалу характерно для архаического эпоса.

То же можно сказать и об отражении в «М.» исторических событий. Противниками героев, обитателей «Срединной страны» (Мадхьядеши), т. е. сев. части долины Ганга, выступают гл. обр. племена и цари 2 областей: северо-запада и востока. Речь идет о реальном многовековом противостоянии Мадхьядеши завоевателям, вторгавшимся с северо-запада, и с востока - чуждым по культуре правителям царства Магадха, после мн. завоевательных походов создавшим 1-ю всеиндийскую империю. Но при этом образы врагов наделяются чертами демонов: таковы и Шакуни, царь Гандхары, и Джаядратха, царь Синда, а различные иноземные завоеватели концентрируются в вишнуитском «приложении» к «М.» - «Хариванше», в образе демонического царя-завоевателя Калаяваны: «Черного» или «Смертоносного грека/иноземца». Вост. враг Пандавов, Джарасандха, царь Магадхи, изображен демоническим существом по типу мифических антагонистов Индры, а его убиение Пандавами и их союзником Кришной уподоблено действию богов и участников архаического ритуала.

В «М.», т. о., элементы архаики являются живыми и действенными. Она представляет собой уникальный сплав архаики, классической героики и религ. дидактики. Это особенно ярко проявляется в том, как «уживаются» здесь 3 разностадиальные концепции судьбы: оптимистически окрашенная архаическая мифологема «вечного возвращения», классико-героический фатализм (учение о произволе слепой судьбы) и индуистская доктрина кармы, к-рая отчасти преодолевается возможностью достижения освобождения (мокши) путем йоги или по милости одного из верховных богов (Вишну или Шивы). Здесь сказывается особенность инд. культуры, которая на протяжении тысячелетий сохраняет преемственность, отказавшись от резких переломов, и никогда не замещает старое новым, а обычно оставляет при себе и то и другое.

Из религиозно-философских разделов «М.» особое значение имеет знаменитая «Бхагавадгита», наиболее ярко выразившая концепцию вишнуитского монотеизма и являющаяся выдающимся образцом религ. поэзии.

История изучения «М.» насчитывает более 200 лет. На протяжении большей части этого периода в науке о «М.» шла борьба 2 школ: «аналитиков», пытавшихся выявить в тексте памятника древнейшее «ядро», скрытое поздними наслоениями, и «синтетиков» - тех, кто видели в «М.» единовременно осуществленный свод эпических песен и религиозно-дидактических, а также философских текстов. Близки к ним были «унитарии», которые настаивали на едином лит. авторстве всей поэмы. Все эти школы воспроизводили на материале «М.» сходные тенденции в т. н. гомеровском вопросе. «Аналитики» исходили из исторической гетерогенности, «многослойности» «М.»; «синтетики» и «унитарии» указывали на относительное единство языка, стиля и композиции поэмы. В 60-80-х гг. XX в. это противоречие казалось снятым навсегда, поскольку мн. исследователи применили или поддержали применительно к «М.» «формульную» теорию устного эпоса М. Парри и А. Б. Лорда. Если признать, что «М.» - эпос устного происхождения и текст ее в значительной мере создавался с использованием устно-поэтической техники, то спор «аналитиков» и «синтетиков» лишается смысла. В текстах, принадлежащих или восходящих к устной эпической традиции, с одной стороны, за длительное время бытования этой традиции наблюдается относительное единство языка и стиля, а с другой - неизбежно наличествует нерасчленимое слияние элементов содержания, исторически разделенных многими веками.

Большинство зап. исследователей, с энтузиазмом воспринявших обнаружение в «М.» элементов устно-поэтического «формульного» стиля, к сожалению, не учли того, что признание этого факта требует отказа от применения к эпопее традиционных методов книжной «критики текста». Они продолжали делить всю «М.» или отдельные ее части на многочисленные «ранние» и «поздние» слои, следуя «аналитической» традиции. Когда «аналитизм» достиг крайности, последовала реакция: с нач. XXI в. в работах А. Хилтебейтела и его учеников возрождает-ся «синтетическая» теория в ее радикальном, близком к «унитаризму» варианте. Они утверждают, что «М.» - изначально книжный памятник, созданный неким автором или группой авторов в период между сер. II в. до Р. Х. и I в. по Р. Х., при опоре на предшествующие литературные, а не устные и не эпические по жанру источники. Хилтебейтел и его последователи категорически исключают возможность формирования эпопеи на базе устной эпической традиции, они объявляют теорию Парри и Лорда ложной, поскольку формулы были обнаружены и в ряде заведомо книжных текстов европ. средневековья. Здесь и кроется ошибка: они не учитывают того, что в концепцию Парри-Лорда, первоначально предполагавшую, что в тексте устно-эпического происхождения должны преобладать «чистые формулы» (клише), эпосоведами вскоре была внесена поправка: в устном эпосе преобладают гибкие формульные модели. Именно с такой, свободной, бесконечно вариативной формульностью мы сталкиваемся в текстах «М.». Если допустить, что «книжную» «М.» в ее основе создал некий «пишущий» поэт (один из возможных вариантов перехода эпоса от устности к письменности), то он, несомненно, был «изнутри» знаком и с устной традицией, прекрасно владел ее поэтической техникой.

«М.» занимает особое место в культуре Индии. Ее образы богато представлены в изобразительном искусстве (скульптура, миниатюрная живопись, тканевые «повествовательные» свитки и проч.). Сюжеты эпоса широко использовались классической санскр. лит-рой (поэмы в жанре кавья, драмы). В средние века созданы многочисленные переложения «М.» на разговорные языки Индии. Драматически-музыкально-танцевальные представления на сюжеты «М.» входят в репертуар местных театральных традиций, таких, напр., как якшагана в шт. Карнатака или катхакали в шт. Керала. В кон. XX в. была обнаружена удивительная близость традиций народной мистериальной драмы на сюжеты «М.» на севере Индии, в гималайском шт. Уттаракханд, и на крайнем юге, в Тамилнаде. И «Игра Пандавов» (Пандав-лила) сев. горцев, и представления культа Драупади (супруги Пандавов) у тамилов сочетают в себе рецитацию эпического текста на местном языке, драматическое действо, музыку и танец. Роли героев эпоса исполняют местные жители, которые во время представления, а отчасти и после него, воспринимаются как воплощения божественных героев (как считается, одержимы их духами). Возможно, такого рода ритуальная, мистериальная драма является наиболее архаичной формой представлений на темы «М.», к-рая могла изначально сосуществовать рядом с эпическим текстом в его устной и/или письменной форме. Как в виде текста, так и в виде танцевально-драматических представлений «М.» в средние века получила широкое распространение в процессе инд. колонизации, в странах Юго-Вост. Азии. Особенно сильно эпопея повлияла на культуру Индонезии, где сохранился ее перевод на древнеяванский язык, а отдельные сюжеты из «М.» стали излюбленными темами представлений теневого театра (ваянг).