КАЛИННИКОВ

Виктор Сергеевич (10.02.1870, с. Воин Мценского у. Орловской губ.- 23.02.1927, пос. Салтыковка Московского у. и губ.), рус. композитор. Род. в семье станового пристава, происходившего из духовного звания; предки матери также были священнослужителями в неск. поколениях. К. окончил 1-е Орловское ДУ и Орловскую ДС, затем управлял семинарским хором (вслед за старшим братом Василием Сергеевичем, известным композитором). По окончании семинарии в 1888 г. поступил в московское Музыкально-драматическое уч-ще Филармонического об-ва, где обучался теоретическим дисциплинам, композиции (у проф. А. А. Ильинского) и игре на гобое. По окончании уч-ща с серебряной медалью (1896) был оставлен там в качестве преподавателя теоретических дисциплин; в годы учения служил гобоистом в оркестрах разных оперных трупп, в т. ч. Частной русской оперы С. И. Мамонтова. Нек-рое время работал также в разных уч-щах города, а в 1898 г. был зачислен преподавателем гармонии в Синодальное училище церковного пения, где оставался в штате до закрытия этого учебного заведения, а также в сменившей его Хоровой академии (до 1922). Затем преподавал предметы теоретического цикла в Московской консерватории (вплоть до кончины). Параллельно К. заведовал муз. частью в Московском художественном театре (1899-1901), руководил студенческим оркестром Высшего технического уч-ща, хором Вспомогательного об-ва купеческих приказчиков, преподавал музыку в Сиротском ин-те. К. был также активным сотрудником Музыкально-этнографической комиссии (МЭК) при Московском ун-те, где работал вместе с такими деятелями церковно-певч. искусства, как А. Д. Кастальский и А. Т. Гречанинов, в частности, проводил как дирижер этнографические концерты МЭК, принимал участие в школьных этнографических сборниках, которые выпускала эта организация. После 1917 г. служил в репертуарно-издательской секции муз. отдела Народного комиссариата просвещения (МУЗО Наркомпроса), в муз. комиссии по детскому образованию и воспитанию при театрально-муз. секции Московского Совета рабочих депутатов (1918-1920) и др.; по заказу этих учреждений сделал ряд обработок революционных и рус. народных песен, а также хоровые переложения романсов рус. классиков, исполняемые по наст. время.

В. С. Калинников. Фотография. 80–90-е гг. XIX в.

В. С. Калинников. Фотография. 80–90-е гг. XIX в.

Духовно-муз. сочинения К. разделяются на 2 группы: песнопения литургии и песнопения всенощного бдения, причем большинство песнопений литургии создано раньше, а песнопения всенощной - позже. Даты сочинения отдельных песнопений могут быть установлены лишь приблизительно - по литографированным сборникам и программам концертов Синодального хора, а также по издательским каталогам фирмы П. И. Юргенсона (см. в ст. Юргенсон, семья нотоиздателей). В концертные программы Синодального хора вошли почти все духовно-муз. сочинения К.; есть свидетельства, что нек-рые из них исполнялись и на клиросе Успенского собора Московского Кремля. Эти исполнения проходили под упр. руководителей Синодального хора В. С. Орлова, Кастальского, Н. М. Данилина, Голованова.

№ 1-12 Литургии К. (Херувимская № 1, «Тебе поем» № 1, «Достойно есть» знаменного распева (№ 1), «Во Царствии Твоем» № 2, «Отче наш», «Достойно есть» № 2, «Слава, и ныне: Единородный», «Приидите, поклонимся», «Верую») были изданы в фирме Юргенсона и исполнены между 1904 и 1912 гг. («Херувимская № 1 была впервые исполнена Синодальным хором 16 марта 1903 г., еще до ее представления в Наблюдательный совет). Юргенсон также издал переложения для однородного хора ряда номеров Литургии К., выполненные П. Г. Чесноковым («Господи, спаси» и «Святый Боже», «Милость мира», «Тебе поем» № 2, «Достойно есть» знаменного распева, «Отче наш»). № 13 и 14 («Благослови душе моя Господа» и «Камо пойду от Духа Твоего») были опубликованы в 1914 г.; новый вариант Херувимской песни (№ 21) - в 1917 г. Песнопения Всенощной К. (№ 15-20) относятся к 1914-1918 гг. Т. о., литургия представлена в творчестве К. с достаточной полнотой, всенощная - в сильно сокращенном виде. В регентской среде бытовала рукопись Литургии в стиле Нового направления, к-рую относили к послереволюционному периоду творчества К., но ни автографа, ни к.-л. иных неоспоримых свидетельств о существовании такого цикла у К. не сохранилось. В анкете Об-ва по охране авторских прав (Драмсоюз), заполненной К. 10 нояб. 1924 г., он указывает в качестве своих духовно-муз. произведений только изданные Юргенсоном 24 номера (РГАЛИ. Ф. 675. Оп. 3. № 268).

Имя К. обычно называлось в «первой пятерке» Нового направления (вместе с Кастальским, Гречаниновым, Чесноковым, А. В. Никольским). В отличие от большинства представителей этого направления и подобно Гречанинову К. отдавал предпочтение не переложениям традиц. распевов, а свободному сочетанию их элементов и сочинению «под распев». Однако в отличие от Гречанинова, тяготевшего к развернутым формам, К. всегда предпочитал миниатюру. Определенный, хотя и нерезкий стилистический сдвиг произошел, по-видимому, в его творчестве на рубеже 1900-х и 10-х гг. XX в. Всенощная и единственный в творчестве К. духовный концерт «Камо пойду» (1914) представляют собой яркие образцы того, что можно условно назвать зрелым стилем Нового направления. К этому стилю принадлежат, напр., сочинения Кастальского этого периода («Чертог Твой» и «Разбойника благоразумнаго»), Страстная седмица, ор. 58, и Всенощная, ор. 59, Гречанинова, песнопения Вечерни Н. Н. Черепнина и оба хоровых цикла С. В. Рахманинова.

К. великолепно знал возможности хора: он постоянно находился в общении с разными хоровыми коллективами - высокопрофессиональными, любительскими, детскими. Работая в Синодальном уч-ще, он также отлично знал церковно-певч. репертуар и все новое, что в изобилии появлялось в нем в то время. Композитор ориентировался в своих хоровых партитурах на певч. стиль Синодального хора вообще и на храмовое пение хора в частности. Подобно Кастальскому, К. писал не богослужебные циклы, а отдельные хоры, как бы примериваясь к звучанию каждого из них в контексте службы в Успенском соборе Московского Кремля. Примечательно, что он начинал с центральных, важных в муз. отношении частей службы, а потом дополнял остальное, попутно создавая варианты не удовлетворивших его муз. решений отдельных песнопений. Именно так была написана почти полная Литургия; Всенощную К., видимо, не успел дописать. Изучение сохранившихся литографированных сборников Синодального хора показывает, что композитор обычно сначала «пробовал» свои сочинения в хоре, а уже потом издавал их, внося коррективы, соответствующие исполнительской трактовке.

Место К. в панораме духовно-муз. творчества можно сравнить с местом А. К. Лядова в истории русской муз. школы: сочинений мало, все они «миниатюрны» и отличаются исключительным изяществом и тонкостью отделки. Таково, напр., песнопение его Всенощной «Богородице Дево» (1915), по изысканности стиля и элегичности настроения напоминающее лирические полотна М. В. Нестерова, таков его духовный концерт «Камо пойду»: 57 тактов, ок. 3 минут звучания, и при этом - серьезное, «анти-декоративное», проникновенное раскрытие текста 138-го псалма. Утонченность духовной музыки К., содержательность ее языка, не порывающего со стихией распевности, но находящегося в плане техники «на переднем крае» русского искусства, по-видимому, имели большое влияние на младших «синодалов» (тем более что в уч-ще К. был их педагогом по теоретическим дисциплинам).