ЖЕРТВА

Существует ряд социологических, антропологических и религиеведческих теорий, предлагающих объяснения возникновения практики принесения Ж. у древних людей. Э. Тайлор считал, что в основе этой практики лежит примитивный принцип «do ut des» («даю, чтобы получить»), распространенный на отношения человека и божества, к-рые при таком подходе не отличаются от бартерных отношений между людьми (Тайлор. 1989). Теория Тайлора стала широко известна; попытки ее опровержения или пересмотра привели к появлению новых теорий. Напр., А. Юбер и М. Мосс предложили понимать Ж. как действительный дар божеству, но состоящий не в жертвенном животном как таковом, а в том, что оно представляет приносящих жертву, и его заклание оказывается средством установления связи нашего «профанного» мира с «сакральным» (Hubert, Mauss. 1899; ср.: Эванс-Притчард. 2004). Др. теории не основывались на принципе «do ut des» и вытекающем из него понимании Ж. как дара божеству. Р. Смит полагал, что изначально во время Ж. закалалось не животное вообще, а тотем того или иного племени, представлявший собой и само племя, и его божественного покровителя, поэтому вкушение мяса этого животного являло связь племени с его покровителем и тем самым закладывало основу для дальнейшей жизни сообщества (Smith. 1889). Дж. Фрэзер считал, что Ж. в основе своей представляет магическое действие (Фрэзер. 1980); мнение о магическом характере Ж. поддерживалось и др. учеными. Еще одна распространенная позиция - это понимание Ж. как способа воспроизведения мифа, лежащего в основе мировоззрения той или иной группы. Существовали и иные теории (см.: Hecht. 1982).

Ни одна из этих теорий не способна вполне объяснить феномен Ж., несмотря на то что в отдельных случаях они могут дать приемлемое объяснение жертвенному культу того или иного сообщества (так, практиковавшиеся в некоторых наиболее безнравственных в свете библейской традиции религиях - напр., религии ацтеков - человеческие жертвоприношения часто трактуются как магические; см.: Hogg. 1958). В особенности эти теории неприменимы к системе Ж. в ВЗ и к дальнейшему осмыслению Ж. в иудаизме и христианстве.

Принесение Ж. было неотъемлемой частью богопочитания уже в эпоху патриархов. Ветхозаветные патриархи приносили Ж. по разным поводам и в разных местах, сооружая для этого жертвенники из камней. Особое значение в истории патриархов имеет рассказ о жертвоприношении Авраама (Быт 22. 1-18), в котором подчеркивается незыблемость веры праотца (некоторые толкователи видят в этом рассказе богословское обоснование отрицания человеческих жертвоприношений; см. также: Human Sacrifice in Jewish and Christian Tradition / Ed. K. Finsterbush e. a. Leiden, 2007). В христ. традиции этот рассказ понимается как один из прообразов Крестной Ж. Христа. В отличие от древних времен, когда всякий верующий мог сам совершить жертвоприношение, в эпоху после Исхода Ж. стали приноситься лишь руками священников; сначала лишь определенные места в Палестине стали считаться допустимыми для принесения Ж., а со времен царей Давида и Соломона - только Иерусалим (хотя даже и впоследствии еще могли существовать отдельные иудейские центры со своими священниками и жертвенным культом - напр., храм в егип. Элефантине, где была большая иудейская колония) (Haran. 1985. P. 13-148).

Описанная в ВЗ система жертвоприношений в скинии и затем в Иерусалимском храме отличается сложностью и разнообразием (Rainey. 2007; см. также ст. Ветхозаветное богослужение). Из-за того что после разрушения Иерусалимского храма в 70 г. по Р. Х. ветхозаветные Ж. перестали приносить, существуют различные реконструкции как внешней стороны ветхозаветной жертвенной традиции, так и ее содержания. Язык ВЗ содержит ряд терминов для обозначения разных видов Ж.; о значении этих терминов можно судить как по контексту их употребления в Библии, так и на основе лингвистических данных - их этимологии, сопоставлений с аналогичными терминами в др. семит. языках, анализа греч. эквивалентов этих терминов в LXX (см., напр.: Daniel. 1966).

Наиболее общий термин для обозначения Ж. в ВЗ -  ( ), соответствующий глаголу  ( ) - закалать и прямо указывающий на принесение животного в Ж. От этого же глагола образован и термин  ( ) - жертвенник. Другие термины, которые также могут обозначать Ж., не указывают прямо на заклание жертвенного животного:  (  - [нечто, приносимое] вблизь, т. е. приношение) и  (  - дар); эти термины обозначают скорее не саму Ж., а приношение для совершения Ж. Последний из этих терминов,  ( ), получил и техническое значение: хлебная Ж.- вероятно, при переходе древнего Израиля к аграрному типу хозяйствования приношения в форме зерна или муки стали основным видом пожертвований на храм.

Существовали и др. ветхозаветные Ж.: «всесожжения», «мирная», «очищения» (или «за грех») и «повинности» (Anderson. 1992). Известна также Ж., закалаемая на праздник Пасхи (Haran. 1985. P. 317-348) и Ж. при поставлении первосвященника и священников (Лев 8). К Ж., не будучи ими в строгом смысле слова, примыкают десятина ( ,  ), приношение первых плодов ( ,  ) и различные приношения для богослужебных нужд ( ,  ).

Центральное место в системе ветхозаветных Ж. занимала Ж. «всесожжения»,   (  - термин образован от глагола   - восходить, возноситься и указывает на восхождение жертвенного дыма к Богу),- жертвенное животное сжигалось на жертвеннике полностью; такая форма Ж. была широко распространена в древнем мире (в частности, в Угарите - DeGuglielmo. 1955; Tarragon. 1980; можно также отметить, что древнегреч. глагол θύω, от к-рого образовано слово θυσία - жертва, первоначально обозначал именно сожжение жертвенного животного и лишь со временем стал употребляться в смысле заклания животного или отсечения от тела закланного животного к.-л. частей для совершения Ж.- A Greek-English Lexicon / Comp. H. G. Liddell, R. Scott; Rev. and augmented by H. S. Jones. Oxf.; N. Y., 199610. P. 813; Frisk H. Griechisches etymologisches Wörterbuch. Hdlb., 1960. Bd. 1. S. 698-699; Behm. 1938). Ж. «всесожжения» должна была приноситься ежедневно (Исх 29. 38-42; Числ 28. 3-8; Иез 46. 13-15); по субботам, новомесячиям и праздникам количество приносимого во время этой Ж. увеличивалось (Числ 28. 9-31; 29. 2-4, 8). ВЗ подчеркивает, что ежедневные всесожжения представляют собой «непрестанное», или «постоянное», приношение Господу, поэтому соответствующее евр. слово   ( ) со временем стало термином для их обозначения. Непрестанность приношения укрепляла связь Израиля с Богом и Его присутствие среди Его народа, так что прекращение этих Ж. во время плена стало признаком духовной катастрофы (Дан 8. 11-12). Ж. «всесожжения» также могла иметь искупительное значение (ср.: Иов 1. 5; Лев 1. 4), но оно не было главным (или рано перестало быть таковым). Ж. «всесожжения» приносилась и по различным частным поводам (Лев 12. 6-8; 14. 10, 19-20, 22, 31; 15. 14-15, 29-30; Числ 6. 10-11, 14, 16). Именно эту Ж. можно назвать Ж. в самом строгом смысле слова, и она предопределила дальнейшее богословие Ж. как в иудаизме, так и в христианстве (см.: Watts. 2006).

Следующий вид ветхозаветных жертвоприношений - «мирная» Ж. ( ,   также   ,    или просто  ,   см.: Rentdorff. 1967). В Лев 7. 11-18 этот вид Ж. подразделяется на 3 подвида: Ж. «благодарения» ( ,  ), «по обету» ( ,  ) и «по усердию» ( ,  ). «Мирная» Ж. приносилась также по праздникам (Втор 12. 11-12; 1 Цар 1. 3-4); ей были близки по смыслу пасхальная Ж. и Ж. при поставлении первосвященника и священников. В отличие от Ж. «всесожжения» во время «мирной» Ж. сжигались лишь жир и некоторые отдельные части жертвенного животного (Snaith. 1957. P. 311-314), тогда как остальное мясо съедали верующие. В Лев 17. 1-7 даже говорится о том, что всякое заклание животного для его дальнейшего вкушения должно представлять собой «мирную» Ж. Эта Ж. не имела никакой связи с темой раскаяния или искупления; ее содержанием была радость и празднование; поэтому дни особой скорби могли отмечаться запретом на ее принесение (ср.: Ис 22. 12-14; см. ст. Пост). Кульминацией «мирной» Ж. было не столько ее принесение на жертвеннике, сколько следовавшая за этим трапеза, к-рая регламентировалась строгими правилами о времени ее окончания и ритуальной чистоте ее участников (Лев 7; Втор 12). Священник, забирая свою часть «мирной» Ж., символически «потрясал» ею, поэтому она имела наименование «потрясание» ( ,  ); этим же термином в ВЗ обозначены и нек-рые иные особые Ж., не являющиеся «мирной» Ж. (напр., Исх 29. 24-26; см.: Rainey. 2007. P. 642).

Содержанием Ж. «очищения», или «за грех» ( ,  ) было ее искупительное и очистительное действие. Евр. слово  , к-рое обозначает эту Ж., буквально переводится как «грех», однако Ж. «очищения» необязательно была связана с избавлением от греха. Она приносилась не только после совершения к.-л. грехов, но и в таких случаях, когда нечистота не связана с личными грехами, напр., окончание периода послеродовой жен. нечистоты (Лев 12) или окончание периода нечистоты после муж. или жен. «истечения» (Лев 15), а также в этически нейтральных случаях окончания периода назорейства (Числ 6. 13-21) и освящения нового жертвенника (Лев 8. 14-15). Поэтому содержание термина   связано скорее не с тем значением соответствующего глагола  ( ), к-рое переводится рус. «согрешать», а с тем, к-рое можно перевести как «очищать от скверны» (в рус. тексте ВЗ термин   переведен как «жертва за грех», что можно объяснить влиянием версии LXX: [θυσία] περ ἁμαρτίας). Но основным поводом для принесения Ж. «очищения» было именно прегрешение «по неведению» кого-либо из израильтян (Лев 4. 1 - 5. 13; Числ 15. 22-31 и др.); при этом состав Ж. и порядок ее совершения различались в зависимости от того, кто именно согрешил: рядовой член общества, кто-либо из начальников, кто-либо из священников, весь народ. В частности, в первых 2 случаях кровью жертвенных животных окроплялся жертвенник всесожжения, стоявший вне храма (или скинии), а мясо животных (кроме жира и нек-рых определенных частей) затем съедалось священниками; в 2 др. случаях кровью окроплялся жертвенник курений внутри храма (скинии), а оставшееся мясо сжигалось «вне стана» полностью. Наиболее торжественно приносилась эта Ж. в великий «день очищения» (Лев 23. 27-28), когда первосвященник окроплял жертвенной кровью не только жертвенник, но и ковчег завета во Святое Святых (Лев 16). Различие в способе совершения Ж. «очищения», очевидно, указывает на бóльшую степень ответственности священников и народа в целом перед Богом, и поэтому подчеркивается необходимость в бóльшем очищении в случае непреднамеренного нарушения ими завета. Во время Ж. «очищения» жертвенной кровью окропляется не согрешивший (он лишь возлагал руки на жертвенное животное), а священные предметы в храме, поэтому Ж. «очищения» является не столько искупительной, сколько избавляющей святилище от скверны и предотвращающей удаление Бога, не терпящего нечистоты, от Его народа (Milgrom. 1983. P. 77). Видимо, по той же причине совершение Ж. «очищения» соединялось с принесением Ж. др. видов: она предочищала священные предметы и само святилище для их принесения (см., напр.: Лев 8-9; в Числ 7. 27-28 Ж. «очищения» упомянута после Ж. «всесожжения», но это и подобные отклонения следует, вероятно, объяснять жанровыми отличиями между разными типами описаний богослужения - см.: Levine. 1965; Rainey. 1970); с этим, видимо, связаны указания об особенностях ее принесения по важнейшим праздникам (Числ 25. 22-24; 28. 15, 30; 29. 5, 11, 16, 19-34).

Ж. «повинности» ( ,   см.: Лев 7. 1-7) представляла собой единственный вид Ж., к-рая могла быть заменена денежной выплатой. Она приносилась в случаях недолжного использования какого-либо священного предмета (Лев 5. 14-16) или же животного, предназначенного для принесения в Ж. (ср.: Лев 27. 9-13); греха по неведению (Лев 5. 17-19); ложной клятвы (Лев 6. 1-7); при очищении от проказы (Лев 14); при возобновлении обетов нечаянно осквернившегося назорея (Числ 6. 9-12); при вступлении в связь с рабыней, обрученной др. человеку (Лев 19. 20-22). Дж. Милгром считал, что почти все из перечисленного является частным случаем более общей ситуации осквернения чего-либо, посвященного Богу (Milgrom. 1976); тогда отличие Ж. «повинности» от Ж. «за грех» состоит в том, что 1-я приносилась в случае осквернения какой-либо святыни, а 2-я - в случае осквернения самих людей. Но у Ж. «повинности» есть явно выраженное социальное измерение - при причинении кому-либо ущерба она сочеталась с его возмещением (Лев 5. 16 - 6. 7).

В Ж. могли приноситься лишь домашние животные, употребляемые в пищу, без порока (Лев 22. 17-25), не младше 8 дней от рождения (Лев 22. 26-30), являющиеся собственностью жертвующего. При передаче жертвенного животного священникам жертвующий возлагал на него руку (Лев 4. 4 и др.), среди возможных значений этого жеста часто указывают на символическое отождествление жертвующего с Ж. Мясо Ж. обязательно осаливалось солью. «Мирную» Ж. и Ж. «всесожжения» (1-ю - всегда, 2-ю - за исключением нек-рых частных случаев, но обязательно по праздникам и при ежедневной Ж.; см.: Числ 28 и др.) сопровождало принесение «хлебной» Ж., состоявшей из муки, елея и ливана (или смешанных друг с другом, или в форме испеченного из них бесквасного хлеба); «хлебная» Ж. могла приноситься и как самостоятельная. «Мирная» Ж. и Ж. «всесожжения» также сопровождались возлиянием вина (см.: Rainey. 2007. P. 641-642).

Помимо упоминаний различных Ж. и описаний системы жертвоприношений в ВЗ содержится и критика пророками жертвенного культа (1 Цар 15. 22-23; Ис 1. 11-14; Иер 7. 21-23; Ам 5. 21-23; Мих 6. 6-9). Они подчеркивают превосходство твердой веры, следование завету с Богом, внутреннее нравственное совершенство над внешним соблюдением обрядов и принесением Ж. Нек-рые исследователи усматривали в подобных словах пророков противопоставление их проповеди содержащемуся в Пятикнижии законодательству о Ж., однако это вряд ли верно. При интерпретации таких речений пророков необходимо учитывать общий контекст яркого и контрастного образного ряда пророческих писаний, используя к-рый, пророки указывают, что Израиль отступил от завета так далеко, что это не может быть исправлено лишь средствами очищения от ритуальной нечистоты, грехов по неведению и проч., к-рые завет предусматривает для соблюдающих его. Пророки призывают не к отказу от принесения Ж., но к тому, чтобы жертвоприношениям предшествовало раскаяние и исправление (ср.: Мал 1. 7-14).

В эпоху Второго храма жертвенный культ становится предметом различных интерпретаций (см.: Anderson. 1992. P. 884-886; Rothkoff. 2007. P. 648-649). Особое развитие получает идея о превосходстве внутреннего содержания Ж. над их внешней формой; ярким выражением этой идеи являются практика и писания кумранитов, отказавшихся от участия в жертвенном культе Иерусалимского храма не по причине отрицания самих Ж., а по причине «нечистоты» приносящих их, к-рая, как они думали, будет устранена с приходом царя-Мессии (см.: CD 11. 17-21; 1QS 9. 3-6; 1QM 2. 1-6). С разрушением Второго храма ветхозаветная жертвенная традиция полностью прервалась, несмотря на то, что теоретически она могла бы продолжиться вне Иерусалима - в ВЗ есть примеры, позволявшие дать этому обоснование. Можно предположить, что окончательный отказ от продолжения жертвенного культа стал сознательным выбором учителей фарисейской традиции, к-рые пользовались в народе огромным авторитетом и до разрушения храма, а после разрушения храма возглавили народ и заложили основы дальнейшего развития иудаизма (см.: Guttmann. 1967).

Отказ от внешней стороны жертвенного культа отнюдь не означал отказа от осмысления Ж. как таковых (см.: Stemberger. 1995; Rothkoff. 2007). Раввинистический иудаизм сохранил детальное и подробное описание того, как совершались жертвоприношения во Втором храме (см. трактаты Талмуда Кодашим, Тамид, Зевахим и др.; обобщение содержащихся в них сведений см. в ст.: Ibid. P. 644-648; при этом высказываются сомнения в исторической достоверности ряда деталей). Эти описания прочитываются во время ежедневной синагогальной утренней молитвы шахарит (она считается замещением ежедневной утренней Ж., так же как др. молитва, минха замещает вечернюю Ж.). Центральное место в важнейших синагогальных молитвословиях отводится прошениям о восстановлении храма и жертвоприношений (что рассматривается мн. иудеями как признак начала мессианской эпохи). Раввинами была разработана и новая культовая практика, заменяющая отсутствующие Ж., целью к-рой является единение с Богом. Главное в ней - следование заповедям и совершение добродетелей, к-рые приравниваются к Ж. (Авот де Рабби Натан. 4; ср.: Ос 6. 6). К добродетелям относятся как нравственные качества (смирение как Ж.- Вавилонский Талмуд. Сота. 5b), так и исполнение разного рода правил (напр., связанных с принятием пищи - Там же. Берахот. 55a). Ж. являются регулярное совершение молитв (Там же. Берахот. 15a) и изучение Торы (Там же. Менахот. 110a). Особое эзотерическое значение Ж. придается в каббалистической традиции (см.: Dan. 2007).

Глагол θύω и его производные неск. раз встречаются в книгах НЗ (в Лк и Деян - 4 раза; в Мф, Мк и Ин - по 1 разу; в 1 Кор - 2 раза). Существительное θυσία употребляется в НЗ 28 раз, из к-рых 15 - в Послании к Евреям. Кроме того, с темой Ж. связаны упоминания жертвенника (θυσιαστήριον) (8 раз в Откр, 6 раз в Мф, 4 раза в Павловых Посланиях, по 2 раза в Лк и Евр, 1 раз в Иак). Все эти случаи использования жертвенного языка классифицируются по 3 категориям: описания ветхозаветных или языческих жертвоприношений, метафоры (часто связанные с этическими наставлениями), христологические образы.

В евангельских повествованиях о земном служении Господа Иисуса Христа, с одной стороны, не содержится прямых свидетельств Его участия в ветхозаветных жертвоприношениях, но с другой - отсутствуют речения об их отмене или запреты участвовать в них ученикам (ср.: Hamm. 2003). В рассказе о Рождестве Христовом упоминается жертвоприношение, совершенное по закону Моисееву прав. Иосифом и Пресв. Девой (Лк 2. 24). В Евангелии от Иоанна повествуется о том, как Спаситель неск. раз во исполнение предписаний закона приходил в Иерусалим на праздники, что подразумевало участие в жертвоприношениях (Ин 2. 13; 5. 1; 7. 14; 10. 22-23; ср. 12. 1, 12, 20). В Нагорной проповеди евангелист Матфей приводит наставление Господа о правильном принесении Ж., которое требует предварительного примирения с ближним (Мф 5. 23). В связи со спорами, которые устраивали фарисеи и книжники, в Евангелии от Матфея дважды цитируется Ос 6. 6 (Мф 9. 13; 12. 7) с тем, чтобы показать: осквернение происходит не при общении с грешниками, а при непроявлении милосердия - формальное соблюдение закона неугодно Богу (ср. в Мк 12. 33 любовь к ближнему объявляется более значимой, чем Ж. «всесожжения» и все др. Ж.). При этом Христос замечает, что Он «больше храма» (Мф 12. 6), а следовательно, и тех Ж., которые в нем приносятся. Событие Очищения храма Господом и Его пророчества о разрушении Иерусалима и храма предуказывали, что в скором времени ветхозаветные жертвоприношения прекратятся. В Евангелии от Иоанна говорится о том, что Христос - истинная Ж., Агнец Божий, Который берет на Себя грехи мира (Ин 1. 29).

По свидетельству кн. Деяния св. апостолов, первые христиане, происходившие из евреев, по крайней мере в первые годы после рождения Церкви продолжали посещать храм и участвовать в принесении Ж. (Деян 21. 26; 24. 17; ср. 2. 46; 3. 1; 5. 42). Но уже в проповеди первомч. Стефана содержится косвенная критика ветхозаветного культа, от которого сами иудеи не раз отрекались в прошлом (Деян 7. 41-42; ср.: Исх 32. 4, 6; Ам 5. 25).

В Посланиях ап. Павла образ Ж. появляется преимущественно в связи с Крестной смертью Христа (1 Кор 5. 7; Рим 3. 25; 15. 16; Еф 5. 2). Вместе с тем он называет угодной Богу Ж. и дары, посланные филиппийцами (Флп 4. 18), а также свое служение, которое сопряжено с мученичеством (Флп 2. 17; ср. 1. 19-26). В Рим 12. 1 апостол призывает христиан сделать свою жизнь Ж. Богу. Аналогичный призыв о «духовных жертвах», к-рые приносит новое священство, содержится в 1 Петр 2. 5.

В 1-м Послании к Коринфянам разбирается вопрос об идоложертвенном мясе и шире об отношении к языческим культам (1 Кор 4. 4, 10; 8. 1-13), к-рые объявляются жертвоприношениями бесам (1 Кор 10. 20).

Вопрос об отношении к ветхозаветному культу рассматривается подробно в Послании к Евреям. После кратких описаний жертвоприношений, к-рые совершает первосвященник в храме (Евр 5. 1; 8. 3), и упоминаний разных типов Ж. (Евр 10. 5-10), говорится о Ж. Христовой, к-рая превосходит их. Ветхозаветные Ж. не могут сделать совершенной совесть (Евр 9. 9), а Ж. Христова подает вечное искупление (9. 12). Ж., принесенные Авелем (Евр 11. 4) и Авраамом (Евр 11. 17-19), превозносятся за то, что были принесены с верой (ср.: Иак 2. 21, где тема Ж. Авраама раскрывается с иной стороны). В финале Послания Евреям христиане призываются к принесению «жертвы хвалы» (Евр 13. 15), т. е. к молитве, к-рая заменяет ветхозаветные Ж.

В Соборных Посланиях образ Ж. используется в основном в христологическом значении (1 Петр 1. 18 сл.; 1 Ин 1. 7, и др.).

связано с неск. темами. Прежде всего это Ж., принесенная Спасителем на Кресте, что составляет основной вопрос христ. догматики (см.: Dalferth. 1995; Гнедич. 2007). Его обсуждение, в частности, стало одной из главных линий развития правосл. богословия в XX в. (см. статьи Искупление, Крест).

Др. важнейший догматический аспект христ. богословия Ж.- учение о Евхаристии как о Ж. Это учение основывается на убеждении в том, что Евхаристия является «возвещением» Крестной смерти и Воскресения Христа (ср.: 1 Кор 11. 26: «...Всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет») и поэтому актуализацией Голгофской Ж., а также на раннехрист. интерпретации Евхаристии как единственной и чистой Ж. из пророчества Малахии (Мал 1. 11), к-рая заменит все ветхозаветные жертвоприношения (ср.: Didache. 14. 3; жертвоприношения животных в христианстве не сохр., хотя известны и исключения; см.: Conybeare. 1903; Kovaltchuk. 2008). Классическая католич. формулировка учения о Евхаристии как о Ж. содержится в декрете Тридентского Собора, принятом на 22-й сессии (Denzinger. Enchiridion Symbolorum. 1738-1760) и направленном против протестантов, отрицающих жертвенный характер Евхаристии (что сохраняется в разных ветвях протестантизма и до наст. времени; основанием для такого отрицания служит убеждение в невозможности «актуализации» единственной Голгофской Ж.). Правосл. учение о Евхаристии как о Ж. и о ее единстве с Голгофской Ж. было сформулировано и утверждено на К-польских Соборах 1156-1157 гг. и развито тогда же еп. Мефонским Николаем, а в XIV в.- св. Николаем Кавасилой. Это учение вопреки сомнениям в нем, высказывавшимся нек-рыми совр. богословами (в частности, протопр. А. Шмеманом), доныне остается основой правосл. учения о таинстве Евхаристии (см. ст. Евхаристия).

Еще одна тема христ. богословия Ж.- учение об этическом совершенствовании и аскетическом подвиге как о личной Ж. каждого христианина (см.: Gutmann. 1995). Высшей формой христианского подвига является мученическое самопожертвование: «...Я добровольно умираю за Бога... Я пшеница Божия, пусть измелют меня зубы зверей... Тогда я буду поистине учеником Христа» (Ign. Ep. ad Rom. 4).

Внешней формой Ж. для каждого верующего являются пожертвования как в форме принесения просфор и вина для Евхаристии или иных предметов для богослужения (в частности, свечей), так и в виде денежных пожертвований и в др. формах.