САВВЫ ОСВЯЩЕННОГО ЛАВРА

Основатель С. О. л. прп. Савва Освященный в кон. 70-х гг. V в. поселился в отшельнической келлии-пещере на склоне ущелья Кедрон, юго-восточнее Вифлеема. Через 5 лет вокруг его келлии сложилась община, ставшая прообразом С. О. л. Информация о первых 80 годах ее существования содержится гл. обр. в трудах мон. Кирилла Скифопольского (VI в.). Вначале, когда в С. О. л. было ок. 70 чел., прп. Савва приказал построить оборонительную башню на месте сев. окончания ущелья и небольшой храм для общей молитвы (Cyr. Scyth. Vita Sabae. S. 100). 12 дек. 490 г. Иерусалимский патриарх Саллюстий освятил 1-й соборный храм С. О. л., а прп. Савву официально поставил игуменом (Ibid. S. 103-104). Тогда же еще один храм прп. Савва устроил в пещере (ныне ц. свт. Николая Чудотворца). Большое число келлий и часовен при них были высечены в скалах вдоль всего ущелья. Т. о., уже в первые годы своей истории С. О. л. активно развивалась; в кон. V в. здесь проживали ок. 150 монахов. В 491 г. прп. Савва унаследовал по смерти матери значительную сумму денег, на к-рые в 492 г. на южной и северной оконечностях территории С. О. л. были построены соответственно странноприимница и т. н. Малая киновия - отдельный общежительный мон-рь, что давало возможность для насельников сочетать общежительный и отшельнический виды подвижничества - это особая черта комплекса С. О. л., к-рая отличает его от всех остальных известных мон-рей древней Палестины (Hirschfeld. 1992. P. 24-26). В 494 г. в лавру пришли опытные строители - принявшие монашество братья Геласий и Феодул из Исаврии. Их появление активизировало развитие мон-ря: вскоре были возведены больница для монахов, хлебопекарня и др. 1 июля 501 г. Иерусалимский патриарх свт. Илия I (II) освятил новый, расширенный монастырский собор во имя Пресв. Богородицы (Cyr. Scyth. Vita Sabae. S. 117).

Лавра прп. Саввы Освященного. Фотография. 2020 г. Фото: С. В. Тарханова

Лавра прп. Саввы Освященного. Фотография. 2020 г. Фото: С. В. Тарханова

С. О. л. сыграла важную роль в оригенистских спорах сер. VI в. в Палестине. Мон. Кирилл Скифопольский, наиболее подробно описавший эти события, связывал распространение оригенизма в лавре и др. мон-рях с кончиной прп. Саввы и ослаблением контроля за монашеской жизнью при его преемниках. Став игуменом после Мелита, Геласий из Исаврии (537-546) изгнал оригенистов из С. О. л. и, пользуясь правами архимандрита, из неск. др. мон-рей Палестины. Его поддержал патриарх Петр, по просьбе к-рого игум. Геласий совместно с игум. Софронием написал послание против оригенистов к имп. св. Юстиниану I: оно было использовано в К-поле для составления имп. антиоригенистского эдикта 543 г. Однако влияние оригенистов в Палестине и в С. О. л. в нек-рой мере сохранялось. В сер. 40-х гг. VI в. ситуация еще более усложнилась, т. к. игум. Геласий и патриарх Петр выступили против эдикта имп. Юстиниана об осуждении «Трех Глав». В 545-546 гг. престарелый Геласий отправился в К-поль, чтобы сообщить имп. Юстиниану, как относятся насельники С. О. л. и ряд иерархов Иерусалимской Церкви к этой проблеме, однако не был принят ни императором, ни К-польским патриархом, отчасти из-за придворных интриг Феодора Аскиды, бывш. оригениста и выходца из Новой лавры (см. подробнее в ст. Иудейская пустыня). В окт. 546 г. игум. Геласий умер на обратном пути в Палестину, после чего противостояние оригенистов и их противников в С. О. л. достигло кульминации. В февр. 547 г. игуменом стал оригенист Георгий, причем часть сторонников Православия покинула С. О. л. (Ibid. S. 194-196), в т. ч. прп. Иоанн Молчальник. Георгий вскоре был обвинен в нечестии и смещен, но и его преемники по-прежнему разделяли взгляды Оригена. Спустя 7 месяцев Георгий был изгнан из С. О. л. в результате конфликта в среде самих оригенистов, а новым игуменом стал ученик прп. Саввы Кассиан из Скифополя (547-548), чью кандидатуру утвердил патриарх Петр (известен также по подписи в актах К-польского Собора 536 г.- ACO. Т. 3. P. 36, 50). Ранее Кассиан в течение 8 лет был игуменом лавры прп. Харитона; его перевод в качестве настоятеля из одного мон-ря в другой является исключительным решением и указывает на стремление патриарха Петра прекратить конфликт в С. О. л. По смерти игум. Кассиана его преемником был избран Конон из Ликии (Cyr. Scyth. Vita Sabae. S. 196), к-рый оставался на этом посту по крайней мере до периода между 568 и 578 гг., когда блж. Иоанн Мосх жил в Фаранской лавре (Ioan. Mosch. Prat. spirit. 42). Конон пришел в С. О. л. в юности, но уже после смерти прп. Саввы. Со временем его игуменства связаны победа православных над оригенистами и общее успокоение общины. По просьбе патриарха Петра он составил трактат против оригенистов и совершил поездку в К-поль (552-553), добившись высокого положения при дворе имп. Юстиниана. Поскольку в это время в Иерусалиме умер патриарх Петр, фактически по совету игум. Конона и его спутников новым Иерусалимским патриархом был избран Евстохий из Александрии, живший в К-поле. Тогда же Конон, как архимандрит лавр Палестины, и Евлогий, как архимандрит киновий, приняли участие во Вселенском V Соборе в К-поле (Mansi. T. 9. Col. 191-194; ДВС. Т. 3. С. 294-298). Осуждение оригенизма на Соборе привело к кризису Новой лавры; почти все ее насельники были изгнаны властями. В 555 г. по решению патриарха Евстохия туда из С. О. л. были переселены 60 монахов и еще такое же число из др. мон-рей Иудейской пустыни (Cyr. Scyth. Vita Sabae. S. 199-200). Это соотношение чисел отчасти показывает в сравнении размеры мон-рей в сер. VI в. Наиболее крупными были, по-видимому, С. О. л. (оплот Православия) и Новая лавра (оплот оригенизма). Остальные мон-ри были многочисленны, но располагали существенно меньшим числом братии. При игум. Кононе мон. Кирилл Скифопольский нек-рое время жил в С. О. л. и работал в т. ч. над Житиями преподобных Саввы и Иоанна Молчальника.

Дальнейшая история С. О. л. этого периода известна лишь фрагментарно. В посл. трети VI - нач. VII в. С. О. л. неоднократно посещали блж. Иоанн Мосх и свт. Софроний I, патриарх Иерусалимский, в сочинениях которых нашел отражение ряд обстоятельств из жизни мон-ря. Помимо игум. Конона прп. Иоанн упоминает насельников С. О. л. Афанасия, пресвитера лавры Петра и др., причем авва Афанасий сетовал на упадок добродетели по сравнению с прежними временами (Ioan. Mosch. Prat. spirit. 3, 11, 53, 59, 130, 137). Прп. Феодор Сикеот, подвижник из Галатии и епископ Анастасиополя, трижды посещал Палестину и бывал в С. О. л. В 3-й визит (кон. 80-х гг. VI в.) он прожил в лавре несколько месяцев и даже изъявлял желание остаться здесь простым отшельником. Т. о., лавра была широко известна во всем христианском мире и привлекала внимание как монастырь, где реализуются идеалы подвижнической жизни. Дальнейшее относительно успешное развитие С. О. л., как и всей христ. Палестины, было прервано персид. оккупацией 614 г.

Вступление сасанидской армии в Палестину весной 614 г., к-рое поддержало местное евр. население, сопровождалось разорением монастырей бедуинами. Главным источником сведений об этих событиях выступает повествование мон. Антиоха Стратигия из С. О. л., находившегося тогда в Иерусалиме. Нападения на мон-ри начались практически одновременно с осадой Иерусалима (15 апр.). Из источников известно пророчество о неминуемом падении города старца Иоанна из лавры Гептастом, связанной с С. О. л., к-рый практически сразу же был убит напавшими на обитель разбойниками. Первый набег бедуинов на С. О. л. произошел за неделю до падения города, в кон. апр. Церковь была разграблена, большинство насельников во главе с игум. Никомидом, подобно монахам др. обителей, бежали за Иордан, в пров. Аравия. 44 старца, не хотевшие покидать лавру, были взяты в плен и убиты следующей бандой бедуинов, пришедшей в ущелье (см. Савваитские преподобномученики, 44). Вернувшиеся в лавру монахи, повинуясь игумену киновии прп. Феодосия Великого Модесту (впосл. патриарх Иерусалимский, святитель), к-рый в это время был местоблюстителем Иерусалимского престола, остались в мон-ре, однако мн. пещерные келлии были заброшены. Через 2 месяца при известии о новом нашествии бедуинов монахи перебрались в покинутый мон-рь аввы Анастасия в 3,5 км от Иерусалима. В 616 г. по настоянию игум. Модеста часть савваитов во главе с новым игум. Фомой возвратилась в лавру. В их числе был прп. Антиох, к-рый описал мученичество саввинских отцов и судьбу своего мон-ря после персид. вторжения. В обители же аввы Анастасия в течение мн. лет сохранялся своеобразный «филиал» С. О. л. На какое-то время этот мон-рь стал самой крупной и процветающей палестинской обителью; именно там ок. 620 г. принял монашество прмч. Анастасий Персиянин.

Вскоре после возвращения Палестины под контроль византийской администрации (после 628) началось вторжение арабов-мусульман (634). Мон-ри Иудейской пустыни не пострадали в ходе военных действий, однако вхождение Палестины в состав араб. халифата запустило в действие долгосрочные факторы, повлиявшие на упадок монашеского движения. Мон-ри были лишены гос. поддержки, без к-рой выживание в пустыне было крайне проблематичным, а резкое ослабление связей Ближ. Востока с остальным христианским миром привело к значительному сокращению паломников. В ситуации распада церковных структур в сер. VII в., когда пустовали все 3 ближневост. Патриарших престола, а часть епископов приняла господствовавшее в К-поле учение монофелитства, мон-ри Иудейской пустыни во главе с С. О. л. стали ядром, вокруг которого консолидировались верные Православию круги. Пресв. Иоанн из С. О. л. присутствовал на Латеранском Соборе 649 г. в составе делегации вост. монахов и клириков, рассматривавших Римский престол как последний оплот ортодоксии (ACO II. Vol. 1. P. 51-57). Братия С. О. л., как и др. обителей Иудейской пустыни, продолжала играть определяющую роль в церковных делах и после восстановления Патриаршества в Иерусалиме (ок. 668).

Первые полтора века после араб. завоевания в жизни ближневост. православных сохранялось преемство визант. материальной и духовной культуры. С. О. л. оставалась главным мон-рем Иудейской пустыни. По описаниям паломников, отшельники жили в отдельных келлиях-пещерах на склонах каньона Вади-эн-Нар и лишь по воскресным дням собирались в церкви лавры (The Travel of Willibald // Early Travels in Palestine. N. Y., 1969. P. 19). Рядом с церковью находились дом игумена с садом и, видимо, хозяйственные постройки. Не имея возможности заниматься земледелием, насельники лавры полностью зависели от поставок продовольствия из Иерусалима (для этого в мон-ре держали вьючных верблюдов) и пополняли свой рацион небольшим количеством съедобных растений, к-рые собирали в пустыне. Лавра имела метох (подворье) в Иерусалиме, где останавливались иноки, приходившие, в частности, для продажи ремесленных изделий. Точных данных о численности монахов С. О. л. в этот период нет. Зап. источники нач. IX в. сообщают о 150 насельниках, что вполне соответствует той картине, к-рую рисуют палестинские житийные тексты (Griffith. 1992. Chap. 11. P. 17). В визант. агиографии IX в. упоминаются 600 иноков (Сборник палестинской и сирийской агиологии. СПб., 1907. Вып. 1. С. 214), в лат. сказании IX в. о Кордовских мучениках - 500 (см.: Griffith. 1992. Chap. 11. P. 16), но эти цифры принадлежат авторам, не знакомым с палестинскими реалиями, и явно завышены.

Ослабление связей правосл. Востока с христианским миром за пределами халифата привело к тому, что в Иудейской пустыне почти исчезли монахи византийского и западноевропейского происхождения. С. О. л. сохраняла полиэтничный характер, но теперь там жили преимущественно выходцы из сиро-египетского региона. В источниках упоминаются уроженцы Палестины, Заиорданья, особенно часто Дамаска, а также Эмесы (Хомса) и Египта. Наряду с грекоязычными особую группу составляли сироязычные монахи, происходившие из Центр. и Сев. Сирии; у них был собственный пресвитер, служивший литургию на родном для них языке (Лопарев. 1912. С. 24). Обилие груз. переводов арабо- и сироязычных агиографических текстов палестинского происхождения, относящихся к VIII-X вв., подтверждает факт присутствия в лавре сообщества груз. монахов (см. статьи Макарий Лететели, прп., Синайский Многоглав).

Из среды монахов С. О. л. выбирали епископов палестинских городов, а иногда и патриархов, напр. Фому I (807-821). Савваиты занимали и ключевые позиции в окружении Иерусалимских первосвятителей. Так, мон. Андрей (см. ст. Андрей Критский) (впосл. архиепископ Критский, прп.) был секретарем патриарха Феодора (ок. 668 - до 681) и в 681 г. присутствовал на Вселенском VI Соборе как один из представителей ИПЦ. Прп. Иоанн Дамаскин оказывал влияние на патриарха Иоанна V (705-735). Преподобноисп. Михаил Синкелл во 2-м десятилетии IX в. был приближенным патриарха Фомы I; несколько ранее савваит Евстафий выступал хранителем базилики Св. Гроба. Духовный авторитет С. О. л. в правосл. мире подкрепляли ее подвижники (напр., прп. Стефан Савваит Старший), особенно те, кто пострадали от «агарян»: 44 отца, убитые в дни персид. нашествия, Савваитские преподобномученики, 20, замученные бедуинами в 797 г., мон. Христофор, бывш. мусульманин, обезглавленный по приказу халифа в апр. 789 г. за отказ вернуться в ислам. С. О. л. оставалась одним из ведущих центров визант. лит-ры и духовной мысли. Кроме преподобных Андрея Критского и Иоанна Дамаскина в лавре подвизались преподобные Косма , Стефан Савваит Младший. Леонтий Дамаскин в нач. IX в. написал Житие своего наставника прп. Стефана Старшего, подвизавшегося при игуменах Стратигии (см.: Garitte. Calendrier Palestino-Georgien. P. 216-217) и Василии (90-е гг. VIII в.). Считается, что часть преданий о прп. Стефане Старшем еще ранее была зафиксирована письменно - т. о., агиографическое творчество было широко распространено среди савваитов. В С. О. л. сложился основной очаг интеллектуального сопротивления иконоборчеству, доминировавшему в Византии в VIII в. Учение прп. Иоанна Дамаскина и его последователей о почитании икон восторжествовало на Вселенском VII Соборе (787), где вост. патриархов представляли 2 палестинских монаха. Визант. иконоборчество 2-го периода в IX в. вызвало столь же непримиримое сопротивление палестинского клира и монашества. Иерусалимский патриарх Фома I в 813 г. направил в К-поль делегацию, включавшую выходцев из С. О. л.- преподобноисповедников Михаила Синкелла, Феодора Начертанного и Феофана Начертанного, к-рые были на долгие годы заключены в тюрьму за обличение иконоборчества. Оживление контактов имп. Карла Великого с Ближ. Востоком в нач. IX в. привело к появлению в Иерусалиме колонии франк. монахов; известно об их догматических разногласиях с монахами С. О. л. по вопросу о Filioque (808-809) (Бартольд В. В. К вопросу о франко-мусульманских отношениях // Он же. Соч. М., 1966. Т. 6. С. 457-458).

Устойчивое развитие христ. Востока в первые век-полтора после араб. завоевания сменилось явственным демографическим и культурным упадком на рубеже VIII и IX вв., причины которого остаются во многом неясными. В наибольшей степени от этого кризиса пострадали мон-ри, выступавшие опорами идентичности ближневост. христиан. Есть упоминания о разрушении ряда обителей Иудейской пустыни во время катастрофического землетрясения в 749 г. Братия С. О. л. периодически несла потери от эпидемий. Но главной угрозой мон-рям стали банды бедуинов, безнаказанно нападавшие на обители в условиях ослабления гос. власти. Так, за отказ выдать имущество в 797 г. в ходе междоусобий араб. племен были убиты 20 савваитов. Прп. Феофан Исповедник под 809 и 813 гг. сообщает о череде нападений на мон-ри Иудейской пустыни, в частности о разорении С. О. л., и о массовом исходе христиан из Палестины (Theoph. Chron. P. 484, 499). Возможно, 1-я из этих дат не совсем точна: разгул анархии и разорение бедуинами многих мон-рей сиро-егип. региона приходятся на 811-813 гг., когда шла гражданская война из-за борьбы за власть сыновей халифа Харуна ар-Рашида. Отголоски этих потрясений нашли отражение и в лат. источниках. Известно краткое лат. сказание (не позднее XI в.) о нападении сарацин на С. О. л. в правление Иерусалимского патриарха Георгия (после марта 797-807), когда при обороне обители погибли 100 монахов, а 24 были сожжены (см.: Повесть Епифания о Иерусалиме и сущих в нем мест / Изд., пер. и коммент.: В. Г. Василевский. СПб., 1886. С. 72, 270-271). Эти сведения, хотя носят легендарный характер и содержат явные хронологические ошибки, по всей видимости, отражают реальные факты разорения мон-рей Иудейской пустыни бедуинами в кон. VIII - нач. IX в. Исторические катаклизмы 811-813 гг. можно считать условным рубежом, разделившим 2 эпохи в жизни правосл. Востока и С. О. л. в частности.

Кризис сиро-палестинских правосл. общин в 1-е столетие правления Аббасидов (750-850) привел к исходу в Византию мн. христиан, в т. ч. последних носителей греч. образованности. Данные греческих и латинских источников о палестинском монашестве настолько резко сокращаются в объеме, что у ученых возникло представление о глубоком упадке мон-рей Св. земли в IX-XI вв. Однако такое впечатление может быть обманчивым ввиду того, что лит. творчество мелькитов развивалось в этот период на арабском и сирийском языках и осталось незамеченным в Византии и Зап. Европе. В кон. VIII-IX в. в мон-рях Палестины началась работа по переводу на араб. язык визант. культурного наследия. Духовным центром арабоязычного христианства выступала С. О. л. Именно здесь наряду с лаврой прп. Харитона и Синайским мон-рем (см. ст. Екатерины великомученицы монастырь на Синае) зародилась и развивалась арабо-христианская письменность. При этом С. О. л. оставалась одним из немногих культурных центров Ближ. Востока, где сохранялось знание греч. языка, что способствовало расцвету в мон-ре переводческой деятельности, интенсивному интеллектуальному обмену между греческой, сирийской, грузинской и арабо-христ. лит-рами (так, здесь были выполнены переводы трудов прп. Исаака Сирина на греческий, арабский и грузинский языки). Начала складываться и оригинальная арабоязычная полемическая и апологетическая литература, призванная поддержать идентичность мелькитов перед лицом ислама и конкурирующих христ. исповеданий, причем на языке, доминировавшем в ближневост. культурном пространстве. Первым крупным мелькитским автором, писавшим на араб. языке, был Харранский еп. Феодор Абу Курра (2-я пол. VIII - 1-я треть IX в.), возможно выходец из С. О. л.

Зарождение арабо-христ. письменности предположительно относят к сер. VIII в. Древнейшие датированные рукописи восходят к 50-80-м гг. IX в. Примером межэтнического взаимодействия в стенах С. О. л. может служить греко-сиро-араб. Псалтирь IX в., вывезенная А. С. Норовым из мон-ря в XIX в. (Пигулевская Н. В. Греко-сиро-арабская ркп. IX в. // ППС. 1954. Вып. 1(63). С. 60-76). Ученые выделяют особую школу южнопалестинской мелькитской книжной традиции IX-X вв. с характерными особенностями палеографии и грамматики. При этом не всегда можно различить рукописи, вышедшие из скрипториев С. О. л., лавры прп. Харитона и Синайского мон-ря, поддерживавших между собой теснейшие связи. Так, известны 2 житийно-гомилетических сборника, переписанные в 885/6 г. монахом С. О. л. Антонием (Давидом) Багдадским по заказу синайской братии, стремившейся собрать в своей б-ке корпус базовых текстов монашеской традиции на араб. языке (Griffith. 1992. Chap. 11).

Помимо переводов Свящ. Писания книжники С. О. л. уделяли особое внимание святоотеческой лит-ре разных жанров, востребованной в монашеской среде. В лавре или соседних мон-рях были переведены написанные мон. Кириллом Скифопольским повествования о визант. подвижниках Иудейской пустыни: преподобных Савве Освященном, Феодосии Великом, Евфимии Великом и др., а также Мученичество 20 савваитов, Житие Стефана Савваита Старшего, гомилии прп. Анастасия Синаита, изречения егип. отцов (Apophthegmata Patrum), «Луг духовный» блж. Иоанна Мосха и мн. др. В палестинских мон-рях циркулировали араб. версии сочинений святителей Иоанна Златоуста и Василия Великого, преподобных Иоанна Дамаскина, Варсонофия Великого и Дорофея Газского, мон. Евагрия Понтийского и т. д. Уникальная роль С. О. л. в IX-X вв. как моста между культурами подчеркивается целым рядом сделанных там переводов с вост. языков на греческий, что в целом не было характерным для визант. интеллектуальной традиции. Круг чтения арабоязычных монахов включал таких авторов, как Афраат и прп. Ефрем Сирин; правосл. культура вобрала в себя сир. мистико-аскетическую традицию через переводы трудов прп. Исаака Сирина и Иоанна Апамейского (см. подробнее: Treiger A. Syro-Arabic Translations in Abbasid Palestine: The Case of John of Apamea's Letter of Stillness (Sinai ar. 549) // PdO. 2014. Vol. 39. P. 70-131; Idem. Christian Graeco-Arabica: Prolegomena to a History of the Arabic Translations of the Greek Church Fathers // Intellectual History of the Islamicate World. Leiden, 2015. Vol. 3. N 1/2. P. 190-191, 195, 197-198). Ученые говорят о «школе» арабо-христ. богословия, сложившейся в палестинских монастырях в сер. IX в. под влиянием трудов еп. Феодора Абу Курры, которые активно переписывали в С. О. л. Многие произведения палестинской агиографии VIII-IX вв. сохранились только в переводах на груз. язык, что свидетельствует о тесных контактах грузинского и мелькитского монашества в обителях Св. земли. С араб. версий были сделаны груз. переводы агиографических текстов прп. Стефана Савваита Младшего о 20 мучениках лавры († 797) и о мч. Романе Новом († ок. 780), Мученичества Михаила Савваита, ряда трудов еп. Феодора Абу Курры и др. (Griffith. 1988. P. 15-16).

Особую роль в культурных связях внутри правосл. мира играл к-польский мон-рь Хора, где традиционно селились монахи-выходцы из Палестины. Так, преподобноисп. Михаил Синкелл после освобождения из заточения был игуменом этого мон-ря до конца жизни. При нем в обители сложилась агиографическая школа, хотя и грекоязычная, но ориентированная на прославление подвигов именно палестинских монахов. Эти тексты в свою очередь переводились на араб. язык в С. О. л. и циркулировали на Ближ. Востоке. Так, возможно, в мон-ре Хора были составлены апокрифическое послание 3 вост. патриархов с обличением иконоборчества (836) и Житие свт. Феодора Эдесского, легендарного подвижника и чудотворца, которому приписывали многолетнее пребывание в С. О. л. Это Житие, отчасти напоминающее биографию еп. Феодора Абу Курры, содержит также вставной сюжет о мученичестве инока С. О. л. прмч. Михаила Савваита, которое относили ко временам омейядского халифа Абд аль-Малика (685-705). Вне зависимости от степени историчности Житие свт. Феодора является важным источником сведений о путях формирования арабо-правосл. идентичности и той базовой роли сакральных центров, к-рая отводилась в мелькитской картине мира Иерусалиму и С. О. л. Можно уловить даже отголоски соперничества между лаврой и ее иерусалимским метохом за обладание мощами наиболее почитаемых мучеников.

Среди большого количества текстов, созданных в стенах палестинских мон-рей, пока не выявлено памятников, освещающих событийную историю С. О. л. после разорения обителей Иудейской пустыни в 813 г. Однако недавно открытый Патерик лавры прп. Харитона (см.: Treiger A. Unpublished Texts from the Arab Orthodox Tradition. Pt. 3: The Paterikon of the Palestinian Lavra of Mar Chariton // Chronos. Tripoli, 2018. N 38. P. 7-46), сохранивший сведения о процветающем монашеском движении 2-й трети IX в., позволяет перенести эту аналогию и на С. О. л. О том же свидетельствует и лит. активность монахов лавры в IX-X вв. Судя по всему, потрясения нач. IX в. не носили такого катастрофического характера, как представлялось ранее, и лавра смогла восстановиться. Несомненно, из числа братии С. О. л. по-прежнему выбирали кандидатов на замещение архиерейских кафедр. Возможно, выходцем из лавры был Иерусалимский патриарх Феодосий, к-рый, по свидетельству франк. паломника мон. Бернарда, за свое благочестие был призван на Патриарший престол из мон-ря, лежащего в 15 милях от Иерусалима (The Voyage of Bernard the Wise, A. D. 867 // Early Travels in Palestine. N. Y., 1969. P. 27). Единственный известный святой из С. О. л. этого периода - один из кордовских мучеников († 852), мон. Георгий, проживший в лавре 27 лет и знавший греческий и арабский языки, а также латынь. Из агиографических текстов и колофонов рукописей известны имена неск. настоятелей лавры этого периода: Давид (сер. IX в.), Симеон (или Соломон; 864), Иоанн Раккский (924/5), Павел (962), Марк (нач. XI в.), Власий (1038) (Цагарели. 1888. С. 188, 234, 235; Nasrallah. Histoire. Vol. 3. T. 1. P. 69; Παπαδόπουλος-Κεραμεύς ᾿Α. ῾Ιεροσολυμητικὴ βιβλιοθήκη. Πετρούπολις, 1894. Τ. 2. Σ. 716).

С сер. X в. начали возобновляться связи правосл. Востока с Византией и в мелькитской среде стало расти влияние греческой культуры. С. О. л. привлекала паломников и монахов из визант. пределов - как арабов-христиан антиохийского региона, так и грекоязычных богомольцев из М. Азии и с островов Архипелага. Среди насельников С. О. л., очевидно, увеличивалось число монахов греч. происхождения. Сохранились 2 греч. манускрипта, переписанных в лавре в X в., и 6 - в XI в. Это гл. обр. Лекционарии, что свидетельствует о поддержании греч. богослужебной практики. Продолжавшееся присутствие в лавре грузин подтверждается довольно большим количеством рукописей IX-XI вв., переписанных груз. насельниками. Эти манускрипты сохранились либо на Синае, либо в собрании груз. Крестового монастыря, основатель к-рого прп. Прохор Грузин в 1038 г. заказывал первые книги для своей обители в С. О. л. (см.: Цагарели. 1888. С. 93, 126, 162, 187-188, 225, 231, 234-235; Pataridze T. Christian Literature in Arabic in the Early Islamic Period (8th-10th c.): The Circulation of Texts and Ideas between the Greek, Syriac, Arabic, and Georgian Communities // Le Muséon. Louvain, 2019. Vol. 132. N 1/2. P. 199-122).

По всей видимости, на рубеже X и XI вв. С. О. л. являлась связующим центром для обителей, оставшихся в Иудейской пустыне. Так, киновиальный мон-рь прп. Евфимия Великого служил местом, где проходили подготовку молодые иноки, прежде чем присоединиться к отшельникам лавры в пещерах Вади-эн-Нар. В тот же мон-рь отправляли на покаяние провинившихся монахов лавры. В ходе гонений на христиан фатимидского халифа аль-Хакима в 1009 г. были разрушены мн. палестинские храмы и мон-ри, однако С. О. л. не пострадала, вопреки встречающимся в лит-ре утверждениям (Дмитриевский А. А. Древнейшие патриаршие Типиконы: Святогробский Иерусалимский и Великой К-польской церкви. К., 1907. С. 79). Более того, известна греч. рукопись, переписанная в лавре неким Симеоном в сент. 1019 г., т. е. при халифе аль-Хакиме (The Sabaite Heritage. 2001. P. 176). О продолжающейся монашеской жизни свидетельствуют и колофоны рукописей, выходивших из стен С. О. л. на протяжении XI в., и сохранившиеся печати лавры того же времени, в т. ч. с изображением прп. Саввы (Laurent. 1965. P. 409-410).

Вторжение в Палестину крестоносцев (1099) сопровождалось всплеском враждебности мусульман по отношению к местному христ. населению. По сообщению приписки к рукописи Sinait. gr. 1096, 15 мая 1099 г. «исмаилиты» убили в лавре 15 отцов (Планк П., свящ. Правосл. христиане Св. Земли во времена крестовых походов (1099-1187) // АиО. 2000. № 4(26). С. 180). Это побудило уцелевшую часть братии перебраться в Иерусалим, в мон-рь-подворье рядом с башней Давида. Зап. паломник Зевульф (1102-1103) писал, что С. О. л. была покинута, а оставшиеся монахи служат в одноименном монастыре внутри городских стен (Путешествие Зевульфа в Св. Землю, 1102-1103 гг. // Житье и хоженье Данила, Русьскыя земли игумена, 1106-1107 гг. СПб., 1885. Ч. 2. Прил. 5. С. 282. (ППС; Т. 3. Вып. 3(9)).

Однако по мере стабилизации обстановки в центральных районах Иерусалимского королевства С. О. л. была вновь заселена. Рус. паломник игум. Даниил в нач. XII в. описывал находившиеся там 3 церкви, отдельную часовню с гробом прп. Саввы, а также гробницы прп. Иоанна Дамаскина, свт. Феодора Эдесского, прмч. Михаила Савваита, прп. Иоанна Молчальника, прп. Афродисия и др. Паломник Иоанн Фока (1185) добавляет к этому перечню гробницу прп. Космы Маюмского. В поминальную книгу лавры игум. Даниил записал имена рус. князей. Т. о., С. О. л. оставалась важнейшим центром паломничества и почитания ближневост. святых, число к-рых все более увеличивалось за счет местных преданий.

В ситуации разрушения крестоносцами правосл. церковных структур в Палестине игумены С. О. л. приняли на себя роль предстоятелей местной правосл. общины. Игум. Даниил описывал, как в Великую субботу игумен лавры шел в ц. Воскресения Христова рядом с иерусалимским кор. Балдуином I и потом во главе правосл. духовенства молился перед Св. Гробом об обретении благодатного огня. Кадило прп. Саввы стояло на Гробе Господнем в центре, в то время как католич. лампады были подвешены под потолком Кувуклия. Согласно документам 1173 г., игумен имел статус епископа-коадъютора при лат. Иерусалимском патриархе и должен был обеспечивать духовное окормление православных в юж. районах королевства, округе Газы и Элевтерополя. В пожизненное пользование игумену передавался мон-рь св. Георгия в Беэр-Шеве (The Sabaite Heritage. 2001. P. 92). Известна печать С. О. л. с изображением прп. Саввы, датируемая XI-XII вв. (Laurent. 1965. P. 410). В источниках сохранились имена игуменов XII в.: Арсения, двух Василиев (возможно, один и тот же человек), Мелетия (1163/64) и Саввы.

В XII в. произошел новый подъем мон-рей пустыни, пользовавшихся покровительством иерусалимских королей и визант. императоров. Мн. обители были вновь отстроены и заселены, монахи стремились возродить и продолжить ранневизант. аскетические традиции. С. О. л. приобрела значительную недвижимость, доходы от к-рой позволяли ей существовать в бесплодной пустыне. Уже игум. Даниил упоминал село св. Саввы под Вифлеемом (предположительно, совр. Бейт-Сахур). Кор. Мелисенда († 1161) пожаловала обители ряд деревень в Иудее; впосл. руководство лавры продало эти имения и на вырученные средства приобрело у кор. Амальрика (Амори) I (1162-1174) дер. Тора (не идентифицирована) (The Sabaite Heritage. 2001. P. 92; Pringle. 1998. P. 260). Во владении С. О. л. числился ряд метохов и земельных угодий на Кипре. Сельскохозяйственные земли в долине Иордана находились в общей собственности мон-рей Иудейской пустыни: каждая обитель имела свой участок со сторожевой башней, садами и виноградниками (Иоанн Фока. 1889. С. 49).

С. О. л. сохраняла полиэтничный характер, хотя считается, что со времен крестоносцев в палестинском монашестве преобладали не местные уроженцы, а выходцы с Балкан и Кавказа. Иоанн Фока свидетельствовал, что в обители продолжалась древняя традиция пустынножительства, келлии на склонах Вади-эн-Нар были населены иноками. Он упоминает 40 богоносных мужей, в т. ч. «6 непосредственно беседующих с Богом»: Стефана, Феодора, Павла, не названных по имени уроженца К-поля и груз. старца, а также столпника Иоанна, «всем известного своей прозорливостью» (Там же. С. 47). Аскетические практики подвижников Иудейской пустыни оказали влияние и на зап. монашество. В пустыне стали появляться группы монахов европ. происхождения, к-рые, в частности, образовали одну из общин в составе С. О. л. В уставе обители было отмечено, что по существующему порядку грузинские и франкские монахи, собравшись в своих церквах, слушают литургические часы, ежедневный канон и Евангелие на собственном языке, а потом присоединяются к остальной братии в главной церкви для совершения Евхаристии. Видимо, монахи араб. происхождения ходили на литургию вместе с греками. Присутствие арабов среди саввинской братии подтверждается колофонами ряда рукописей, хранящихся ныне в Синайском мон-ре (напр.: Sinait. arab. 40, 1136/37 г.). Знаменитый арабо-христ. врач и астролог Абу Сулейман ибн Аби Фана, живший в Иерусалиме в посл. четв. XII в., на склоне лет удалился в мон-рь «Эс-Сик», т. е. в С. О. л. или лавру прп. Харитона (Ibn Abi Usaibi‘ah. History of Physicians / Transl. L. Kropf. Jerus., 1971. P. 744-746, 882). Сохранялись давние организационные связи С. О. л. с др. монастырями Иудейской пустыни. Обитель прп. Евфимия, как и раньше, выступала центром подготовки молодых иноков к подвижничеству и местом, куда отсылали на покаяние согрешивших монахов. Подобную ситуацию описывал прп. Неофит Затворник (Ɨ после 1214(?)), повествовавший о жизненном пути груз. столпника Гавриила (The Sabaite Heritage. 2001. P. 87-89; Pringle. 1998. P. 260). Сохранялся старинный запрет посещать С. О. л. женщинам. Когда в 1173 г. прп. Евфросиния Полоцкая просила разрешения братии на то, чтобы быть похороненной в лавре, просьбу отклонили, ссылаясь на этот запрет, и предложили как место упокоения соседний мон-рь прп. Феодосия, где погребены матери преподобных Саввы, Феодосия и др. святых.

С. О. л. оставалась центром книгописания, воспроизводства монашеской культуры и образовательных стандартов и в целом сохранения правосл. вероучения, литургической и исторической традиции в условиях господства в Палестине Римско-католической Церкви. Известно неск. сборников с антилат. полемическими текстами, переписанных в лавре в XII-XIII вв. (The Sabaite Heritage. 2001. P. 90-91, 176).

После битвы под Хаттином (1187) айюбидский султан Салах-ад-Дин отвоевал у крестоносцев Иерусалим и бóльшую часть Палестины. Сохранилось очень мало информации о том, насколько эти потрясения затронули удаленные мон-ри. Был короткий период нестабильности, когда в Иудейской пустыне действовали банды мусульм. разбойников; франк. монахи исчезли из палестинских обителей, но в целом монашеское присутствие в регионе сохранилось. Однако мон-ри утратили земельную собственность в Палестине и теперь полностью зависели от милостыни христ. государей и паломников.

Нек-рые сведения о С. О. л. в 1229 и 1234-1235 гг. можно почерпнуть из 2 Житий свт. Саввы Сербского, составленных иером. Доментианом и иером. Феодосием Хиландарцем. В эти годы свт. Савва I, архиеп. Сербский, совершил 2 паломничества на Св. землю. Во время 1-го путешествия он (по всей видимости, уже в Иерусалиме) познакомился с игуменом лавры Николаем, вместе с к-рым и отправился в С. О. л., где провел неск. дней и посетил живших в окрестностях отшельников (Доментиан, иером. Житие св. Саввы // Алексеев. 2016. С. 206; Феодосий, иером. Житие св. Саввы // Там же. С. 300-301). Из упоминания иером. Доментиана, что по возвращении в Иерусалим свт. Савва «пошел с игуменом в лаврскую метохию, где они изначально пребывали», можно заключить, что в Св. граде он жил в лаврском метохе (согласно др. источникам, этот метох находился близ ворот Давида и, вероятно, был одним из гостевых домов, основанных еще прп. Саввой - см.: Марковић. 2009. С. 65). Тогда же свт. Савва испросил у патриарха Афанасия II и у игумена с братией С. О. л. храм ап. Иоанна Богослова для устройства при нем серб. подворья; участие в этом представителей С. О. л. может указывать на то, что здание некогда также являлось лаврской собственностью (Там же. С. 66-68). Из описаний обоих паломничеств складывается впечатление, что настоятель и братия (возможно, часть) С. О. л. в тот период в основном проживали в Иерусалиме (Там же. С. 55-56). На обратном пути в г. Акре (Акко) свт. Савва выкупил «порабощенную» латинянами лаврскую метохию, ц. св. Георгия, и вернул ее прежнему владельцу (Доментиан, иером. Житие св. Саввы // Алексеев. 2016. С. 219; Феодосий, иером. Житие св. Саввы // Там же. С. 307; иных сведений о храме не сохр.; вероятно, он был уничтожен мамлюками в 1291). Во время кратких пребываний в Акре свт. Савва жил в лаврской метохии свт. Николая, к-рая, по всей видимости, составляла некий единый комплекс с выкупленной ц. св. Георгия в т. н. квартале Ланца (Марковић. 2009. С. 76-78).

Повествуя о 2-м паломничестве уже ушедшего на покой свт. Саввы (осень 1234 - рубеж 1235 и 1236), агиографы описывают его встречу с братией и игуменом С. О. л., состоявшуюся сразу по его прибытии в мон-рь ап. Иоанна Богослова в Иерусалиме (Доментиан, иером. Житие св. Саввы // Алексеев. 2016. С. 219; Феодосий, иером. Житие св. Саввы // Там же. С. 307). Из их слов складывается впечатление, что братия С. О. л. тогда жила на сербском подворье - возможно, это было обусловлено договором, заключенным при его устроении (дальнейшая судьба подворья неизвестна; возможно, оно было уничтожено в 1244 - см.: Марковић. 2009. С. 55-56). При описании дальнейших путешествий свт. Саввы иером. Доментиан не упоминает С. О. л., а иером. Феодосий сообщает, что святитель оставлял вклады «во всех святых местах, и в лавре святого Саввы... как в первый приход, так и придя опять» (Феодосий, иером. Житие св. Саввы // Алексеев. 2016. С. 307).

Согласно преданиям, из С. О. л. свт. Савва привез иконы Божией Матери «Млекопитательница» и «Троеручица», к-рые ранее принадлежали прп. Савве, и посох преподобного: реликвия трижды упала, когда свт. Савва молился в храме лавры, что было расценено как желание основателя передать ее в дар гостю. Один из посохов, связанных с этой легендой, хранится в основанной свт. Саввой Карейской испоснице (типикарнице) на Афоне, а 2-й - в мон-ре Св. Троицы близ г. Плевля (Черногория). Основываясь на предисловии к слав. переводу Иерусалимского устава архиеп. Сербского свт. Никодима († 1324), нек-рые исследователи выдвигали разные версии о влиянии архитектуры, фресок и устройства Сионской ц. в Иерусалиме и С. О. л. на важнейшие по статусу серб. храмы эпохи свт. Саввы - ц. в честь Вознесения Господня мон-ря Жича и ц. во имя св. Апостолов мон-ря Печская Патриархия. Однако М. Маркович, проанализировав историю этих храмов, признал такие гипотезы несостоятельными и предположил, что слова свт. Никодима носят символический характер, указывая на введение в Сербской Церкви Иерусалимского устава (Марковић. 2009. С. 102-112, 157-160, 164-168).

Период относительного благополучия закончился для палестинских христиан в кон. 30-х гг. XIII в., с обострением военного противостояния крестоносцев и мусульман. В 1244 г. войско хорезмийцев, союзников егип. султана, захватило Иерусалим и устроило резню, в к-рой погиб и патриарх Афанасий II. В этот драматический период C. О. л. понесла одну из самых больших утрат: в кон. 40-х гг. венецианцы похитили мощи прп. Саввы. Мамлюкские султаны, во 2-й пол. XIII в. распространившие власть на сиро-палестинский регион, проводили политику жесткого подавления инаковерующих и демонстративной поддержки ислам. религ. учреждений. Как духовный противовес мон-рям Иудейской пустыни султан Бейбарс I (1260-1277) отстроил суфийскую завию Наби-Муса, расположенную в том же регионе, недалеко от дороги из Иерусалима в Иерихон. При строительстве завии были использованы элементы архитектурного убранства, взятые из разоренных церквей крестоносцев. Более того, по словам мусульм. хрониста Муджир ад-Дина аль-Улайми, в сент. 1269 г. султан, лично наблюдавший за строительством, распорядился разобрать на стройматериалы келлии мон-ря Эс-Сик (предположительно С. О. л.), чтобы он не стал опорным пунктом крестоносцев в случае их нового вторжения на Св. землю (Histoire de Jérusalem et d'Hébron depuis Abraham jusqu'à la fin de XVe siècle de J.-C.: Fragments de la Chronique Moudjir-ed-din / Trad. H. Sauvaire. P., 1876. P. 238). Церкви и постройки лавры не пострадали, но, возможно, были разрушены келлии и переходы между ними в Вади-эн-Нар, что привело к прекращению традиции пустынножительства в удаленных пещерах.

Киворий над гробницей прп. Саввы Освященного. Фотография Ф. А. Бонфий. 1867–1878 гг. (Рейксмусеум, Амстердам)

Киворий над гробницей прп. Саввы Освященного. Фотография Ф. А. Бонфий. 1867–1878 гг. (Рейксмусеум, Амстердам)

Братия С. О. л. оставалась полиэтничной с преобладанием греч. элемента. Запись игум. Иоанникия 1334 г. была выполнена по-гречески - это, очевидно, был его родной язык. Известны неск. греч. манускриптов, переписанных в лавре в XIII-XV вв. и имена копиистов Матфея (1330), Гавриила (1334), Иакова (1392) и др. На рубеже XIII и XIV вв. в С. О. л. жили и работали поэт-богослов Нил Савваит и еще ряд анонимных грекоязычных авторов (The Sabaite Heritage. 2001. P. 175-176; Nasrallah. Histoire. Vol. 3. T. 2. P. 88-89). Ключевое место среди подвижников, связанных с лаврой, занимает прп. Савва Новый Афонский († ок. 1349). В С. О. л. были отдельные общины иверских и русских монахов (Доментиан, иером. Житие св. Саввы // Алексеев. 2016. С. 206). Большую расписанную фресками груз. церковь рядом с лаврой видел паломник архим. Агрефений в 70-х гг. XIV в. Сохранились 2 араб. рукописи, переписанные савваитами Ханной (1246/47) и Иоакимом ар-Рабави из-под Керака (Эль-Карака; 1426-1434) (Порфирий (Успенский), еп. Книга бытия моего. СПб., 1896. Т. 4. С. 49; араб. ркп. № 146 из Святогробского собрания в Иерусалиме). С. О. л. продолжала играть заметную роль в делах ИПЦ. Архим. Агрефений, описывая пасхальные богослужения в Иерусалиме, упоминает игуменов лавры - действовавшего Стефана и бывшего Марка, на тот момент митрополита одного из престолов Антиохийской Церкви (возможно, впосл. Антиохийский патриарх Марк I). Иерусалимский патриарх Дорофей I в одном из колофонов поименовал себя «некогда святогорец, потом святосаввинец», указывая на свое монашеское прошлое в Синайской обители и С. О. л. (Описание св. мест безымянного конца XIV в. / Ред.: А. И. Пападопуло-Керамевс. СПб., 1890. С. VI-VII. (ППС; Т. 9. Вып. 2(26)). С. О. л., ее церкви и хранившиеся там мощи были многократно описаны в паломнической лит-ре XIV-XV вв. Так, архим. Агрефений оставил детальное описание гробницы прп. Саввы, стоявшей посреди лавры под куполом на 6 столпах. Сам саркофаг представлял собой 2-скатный беленный известью короб, накрытый плащаницей, что больше похоже на захоронения в мусульм. усыпальницах-тюрбе, чем на плоские раки с мощами, распространенные в правосл. традиции. Начиная с кон. XIV в. в русских и греческих паломнических описаниях фигурируют гиперболизированные представления о былом процветании обители, в частности, огромные цифры пустынников, некогда подвизавшихся вокруг келлии прп. Саввы. Архим. Агрефений говорит о 10 тыс. монахов, инок Игнатий Смольнянин (между 1393 и 1395) - о 14 тыс., и эта цифра закрепляется в дальнейшей традиции.

Контраст между мифологизированным образом древнего «золотого века» палестинского монашества и его нарастающим упадком в мамлюкскую эпоху породил в среде саввинской братии легенду, согласно к-рой, после изгнания крестоносцев из Иерусалима некий мусульм. султан уничтожил лаврскую братию и разрушил келлии в Вади-эн-Нар, чем и объяснялось сложившееся печальное положение обители. Питательной средой для этого сказания послужили реальные факты мученичества насельников лавры в 614, 797 и др. годах, разрушение монастырских построек в 1269 г., а также сохранение останков мн. поколений монахов в пещерном склепе-костнице при ц. свт. Николая - их почитали мощами убиенных мучеников. Первым эту легенду воспроизвел нем. паломник доминиканец Феликс Фабри (нач. 80-х гг. XV в.).

По мере нарастания кризиса правосл. государственности Балкано-Черноморского региона во 2-й пол. XV в. (гибель под ударами османов Византийской империи, Сербии, Трапезунда, а также дезинтеграция Грузии) С. О. л., как и др. духовные центры правосл. Востока, лишалась финансовой и демографической поддержки извне. Тяготы монашеской жизни в пустыне не привлекали сиро-палестинских мелькитов - в монастырях оставалось все меньше монахов араб. происхождения. В результате мон-ри Иудейской пустыни утрачивали связь с окрестным арабо-правосл. населением и соответственно теряли его поддержку. Положение усугублялось ослаблением мамлюкской власти, безнаказанными разбоями кочевых племен в окраинных областях гос-ва. Мон-ри становились первыми жертвами бедуинских набегов и вымогательств. В таких условиях обители Иудейской пустыни на протяжении XIII-XV вв. были заброшены одна за другой. С. О. л. держалась в окружении агрессивных номадов дольше всех. Архим. Агрефений (ок. 1370) насчитал там 15 («полтретья десятка») монахов. Инок Зосима (1420) сообщал о 30 старцах. Священноинок Варсонофий (1456) ограничился кратким описанием топографии обители без подробностей о ее текущем состоянии (Хождение священноинока Варсонофия ко святому граду Иерусалиму в 1456 и 1461-1462 гг. М., 1896. С. XX, 10. (ППС; Т. 15. Вып. 3(45)). Картину резкого упадка рисует Фабри: в лавре оставались 6 греческих монахов, при этом внутри монастырской ограды пребывали также арабы - как феллахи из деревень, так и кочевники-бедуины. У мон-ря были сложные отношения с номадами, к-рые использовали его строения для хранения имущества и как убежище в случае опасности. Более чем вероятно, что бедуины брали с монахов дань продовольствием, как это происходило в те же годы с Синайским мон-рем. Возможно, соседствующее с лаврой племя обеспечивало доставку грузов в нее на своих верблюдах и отгоняло др. группы кочевников. В конечном счете С. О. л. была оставлена монахами на фоне общего упадка христ. Востока в последние десятилетия мамлюкской эпохи. Известны греч. проскинитарии, ориентировочно датируемые XV в., один из к-рых сообщает число насельников лавры, близкое к данным Фабри (5 монахов или меньше), а другой утверждает, что монахов в лавре не осталось (Восемь греч. описаний св. мест XIV, XV и XVI вв. СПб., 1903. С. 152, 161). Точная дата запустения мон-ря неизвестна. Самыми поздними свидетельствами о монашеском присутствии в С. О. л. являются путевой дневник Фабри и греч. рукопись из синайского собрания, переписанная в лавре мон. Дионисием в 1482 г. (Sinait. gr. 712; см.: Gardthausen V. Catalogus codicorum Graecorum Sinaiticorum. Oxonii, 1886. P. 157); совр. местонахождение этой рукописи указывает на одно из направлений исхода саввинских иноков.

Завоевание Палестины Османской империей (1516) сопровождалось установлением относительно веротерпимого режима, временным усмирением бедуинских племен, включением стран Леванта в общеимперское экономическое пространство и широким притоком на Св. землю монахов и паломников с Балкан. Все эти факторы способствовали возрождению монашеского присутствия в Иудейской пустыне. В научной лит-ре широко распространено утверждение, что С. О. л. была вновь заселена в 1504 г. серб. монахами из Архангельского мон-ря, к-рый в свою очередь стал городским метохом лавры в Иерусалиме (Леонид (Кавелин). 1867. С. 45-52). Однако это мнение основано на поздних сообщениях Иерусалимского патриарха Досифея II Нотары (1669-1707). В действительности, нет никаких свидетельств кон. XV - нач. XVI в. о том, что оба мон-ря в это время были обитаемы. Архангельский мон-рь, основанный серб. кор. блгв. Милутином в нач. XIV в. как центр слав. монашеской колонии на Св. земле, пользовался щедрой благотворительной поддержкой властей Сербии (см. подробнее: Недомачки В. Манастир Арханђела Михаила и Гаврила в Jерусалиму // ЗЛУ. 1980. Књ. 16. С. 25-70), но гибель серб. государственности во 2-й пол. XV в. привела к упадку мон-ря, а незадолго до 1479 г. он опустел из-за эпидемии чумы.

Главным «донором» возрождения С. о. л. выступил мон-рь вмц. Екатерины на Синае, бывший игумен которого Иоаким Влах переселился в ущелье Вади-эн-Нар вместе с 50 монахами. Датировка этого события остается не до конца ясной. В венецианских архивах сохранилось обращение руководства лавры к властям Венеции по поводу возвращения бывшего метоха на Кипре, в Пафосе; в нем говорится, что С. О. л. была восстановлена 36 лет назад при поддержке османского султана; документ не датирован, но помещен в группе материалов 1544-1557 гг. (Arbel B. Venetian Cyprus and the Muslim Levant, 1473-1570 // Cyprus and the Crusades. Nicosia, 1995. P. 169, 182). В 1527 г. молдав. господарь Петру IV Рареш посылал милостыню в лавру (Cândea. 2011. P. 46. N 284). Известен также фирман османского султана Сулеймана I Великолепного от окт. 1533 г., разрешавший восстановление церкви в мон-ре Эс-Сик. Возрождая лавру, игум. Иоаким пытался собрать ее утраченную б-ку, и одна из книг, ранее принадлежавших С. О. л., как явствует из приписки к ней, была выкуплена у священника сел. Бейт-Джала и возвращена в монастырь в 1533/34 г. Совокупность этих свидетельств позволяет отнести восстановление С. О. л. к кон. 20-х - нач. 30-х гг. XVI в. Известное в древнерусской книжности описание лавры 1547 г., составленное саввинским иером. Софронием, содержит сообщение, что игум. Иоаким возродил покинутый мон-рь в 7048 г. от Сотворения мира (1539/40). Это свидетельство, также широко распространенное в научной лит-ре, следует признать ошибочным.

В течение следующего столетия С. О. л. существовала как центр автономной монашеской «республики», аналогичной сообществам обителей Афона, Метеорских монастырей, Синайского мон-ря. Братия лавры составляла замкнутую корпорацию, фактически независимую от Иерусалимских патриархов. Архангельский мон-рь в Иерусалиме выступал как городское подворье С. О. л. Оба мон-ря имели общую казну и, как правило, одного игумена. Сербам из Архангельского мон-ря принадлежал особый престол в храме Св. Гроба. За пределами Палестины лавра владела рядом метохов с недвижимостью, приносившей стабильный доход. Саввинские монахи «переключили» на свои мон-ри часть потока паломников, прежде всего, видимо, славянских и молдовалашских, и поступавшую от них милостыню. Финансовую помощь С. О. л. оказывали владетели Дунайских княжеств и рус. цари. Все это позволяло саввинской братии сохранять финансовую независимость и самостоятельно выплачивать налоги.

Характерной чертой братства савваитов в XVI в. было преобладание в его составе представителей слав. народов. Архангельский мон-рь в османской документации именовался «Монастырь сербов» (Дайр-эс-Сирб). Помимо сербов в С. О. л. жили выходцы из болгарских/македонских земель и валахи, принадлежавшие в то время к слав. культуре. В одной из книг лавры сохранилась вкладная запись игум. Иоакима Влаха на церковнослав. языке (Красносельцев Н. Ф. Славянские рукописи Патриаршей б-ки в Иерусалиме // ПС. 1888. Т. 3. № 12. Прил. С. 11). Кроме того, в С. О. л. пребывали монахи греч. происхождения; в Святогробском собрании хранится 28 греч. рукописей, переписанных в стенах лавры в XVI в., и 22 - в XVII в. Мон. Иосиф Савваит составил на греч. языке канон Пресв. Богородице, сохранившийся в копии иером. Григория от нояб. 1550 г. (The Sabaite Heritage. 2001. P. 176). Среди греч. рукописей, вывезенных из Палестины архим. Порфирием (Успенским) (ныне - в РНБ), известны листы из 5 книг, переписанных в С. О. л. в XVI в. (самая ранняя - 1539 г.; Ернштедт. 1885). В нач. XVII в. в лавре подвизался Мелетий Хиосец (впосл. Антиохийский патриарх Евфимий III). Наконец, среди савваитов встречались и правосл. арабы, в т. ч. люди, впосл. сыгравшие ключевую роль в культурном возрождении мелькитов кон. XVI-XVII в. (cм. ст. Мелькитский ренессанс): митр. Иоаким Вифлеемский, Антиохийский патриарх Евфимий II Карма († 1635) и Варлаам, настоятель саввинского подворья в Яссах. В книгах, принадлежавших лавре, сохранились записи XVI - нач. XVII в. др. араб. насельников обители (см.: Панченко. Правосл. арабы. 2020). Именно пребывание в полиэтничной среде палестинского монашества познакомило арабских иноков С. О. л. с истинными масштабами правосл. цивилизации и побудило их к попыткам преодоления культурной изоляции своего народа. Интересной фигурой в рядах братии сер. XVI в. был некий «епископ лавры» Герман (Ɨ нояб. 1563) - видимо, предстоятель одной из балканских кафедр, ушедший на покой на Св. землю и поселившийся в С. О. л. В условиях крайне ограниченного числа архиереев в ИПЦ Герман оказался довольно заметной фигурой в церковных кругах. В 1557 г. в Каире он вместе с Иерусалимским и Антиохийским патриархами участвовал в Соборе, урегулировавшем статус епископа Синайского мон-ря.

Численность саввинских монахов в XVI в. составляла неск. десятков чел. Иером. Софроний (1547) насчитал 50 монахов, польск. путешественник кн. Миколай Кшиштоф Радзивилл Сиротка (1584) - ок. 30. Османские налоговые реестры 1553/54 г. отмечали в С. О. л. 20 насельников, в Архангельском мон-ре - еще 15, однако эти цифры могли быть занижены из-за коррумпированности переписчиков. Согласно Трифону Коробейникову (1593), в обоих монастырях насчитывалось в общей сложности 80 «старцев», а вместе с ушедшими на послушание (т. е. сборщиками милостыни и персоналом метохов) - 250 чел.

С. О. л. упорно отстаивала независимость от Иерусалимского патриарха, выступая как одна из наиболее значимых частей правосл. сообщества Палестины наряду с греч. братией патриаршего мон-ря в Иерусалиме (см. ст. Святогробское братство), груз. монашеской колонией и старейшинами правосл. арабов. Патриарх Досифей II Нотара приводит немало раздраженных отзывов о «гордыне» саввинских монахов и игуменов, примеры к-рой сохранились в коллективной памяти Святогробского братства. Пик конфликта пришелся на зиму 1578/79 г., когда против престарелого патриарха Германа, желавшего передать Иерусалимский престол своему племяннику Софронию, выступили монахи С. О. л. и выходец из их среды митр. Иоаким Вифлеемский, видимо сам претендовавший на Патриаршество. Спор разрешился при участии Александрийского патриарха Сильвестра и экзархов 2 др. вост. патриархов, к-рые подтвердили независимый статус С. О. л., но при этом поддержали передачу Патриаршества Софронию, с чем согласился и игумен Архангельского монастыря Афанасий.

С. О. л. поддерживала широкие международные связи, особенно с Антиохийским Патриархатом, т. к. оставалась одним из немногих очагов араб. монашества. Антиохийский патриарх Иоаким IV ибн Джума, посещавший Иерусалим весной 1558 г., судя по всему, был и в лавре, к-рой пожертвовал рукопись, как и его ученик иером. Муса (Моисей) в 1577 г. Эти и др. книги содержат многочисленные приписки араб. паломников, посещавших лавру (см.: Панченко. Правосл. арабы. 2020). В 1560 г. патриарх Иоаким IV, обращаясь к рус. посланнику Василию Познякову, испрашивал царскую милостыню для С. О. л. (РГАДА. Ф. 52/1. Кн. 1. Л. 173). В 1594 г. Антиохийский патриарх Иоаким VI ибн Зияде в грамоте к русскому царю Феодору Иоанновичу просил передать милостыню для Антиохийского престола через направлявшееся в Москву посольство лавры (Там же. Ф. 52/2. № 6).

«Женская башня». Фотография. 2020 г. Фото: С. В. Тарханова

«Женская башня». Фотография. 2020 г. Фото: С. В. Тарханова

С сер. XVI в. милостыню в С. О. л. стали посылать рус. государи. Согласно позднейшим преданиям, впервые денежная помощь поступила от царя Иоанна IV Васильевича Грозного и свт. Макария, митр. Московского, на восстановление монастырской трапезной в 1552 г. В благодарность савваиты устроили в церкви придел во имя прор. Иоанна Предтечи, небесного покровителя царя. В кон. 50-х гг. XVI в. игум. Иоасаф обращался к царю Иоанну IV с просьбой о помощи в восстановлении разрушенной монастырской ограды, жалуясь на «обиды великие» от бедуинов. Милостыня в размере 200 р. была передана с посольством Познякова в 1560 г. Особенно часто посланники С. О. л. ездили в Москву за милостыней в 80-х - нач. 90-х гг. XVI в. Так, саввинские старцы были в свите митр. Иоакима Вифлеемского в 1582-1585 гг. В кон. XVI в. в руководстве лавры видную роль играл великий келарь Дамаскин, уроженец Македонии. Он многократно посещал Москву и пользовался доверием боярина, впосл. царя Бориса Феодоровича Годунова. В 1591 г. Дамаскин получил особую милостыню тайно от греч. иерархов, вместе с к-рыми возвращался из Москвы - рус. правительство знало о греко-серб. трениях в Палестине и старалось не вызывать недовольство Иерусалимского патриарха щедрыми вкладами в С. О. л. В 1592 г. игумену лавры Христофору было передано 150 р., а игумену Архангельского мон-ря Кириллу - еще 90 р. и жалованная грамота о регулярном приезде старцев обители в Москву за милостыней (похоже, в этот период каждый из мон-рей возглавлялся отдельным игуменом, однако данная ситуация была нетипичной).

В 1566 г. прибывший в Иерусалим османский наместник в приступе гнева или подозрительности приказал казнить 20 монахов С. О. л. Об этом сообщает Франческо Кварезми, в 20-х гг. XVII в. гвардиан (настоятель) францисканского монастыря в Иерусалиме, посещавший С. О. л. (Pringle. 1998. P. 262). История о казни монахов быстро соединилась со старинным сказанием об истреблении иноков лавры «агарянским» царем: в новой версии предания сюжетная канва была взята из легенды, к-рую веком раньше записал Фабри, а само событие было отнесено к османской эпохе. Первым эту историю зафиксировал в 1583 г. кн. Миколай Кшиштоф Радзивилл, к-рый со слов савваитов и иерусалимских христиан написал об убиении в недавнее время иерусалимским санджак-беем тысячи савваитов. Это происшествие не упоминалось ни посольствами лавры, прибывавшими в Москву, ни в летописях патриарха Досифея II Нотары и его продолжателей, однако периодически появлялось в паломнической лит-ре: у свящ. Иоанна Лукьянова (1701), в менее конкретном изложении - у В. Г. Григоровича-Барского (1726) и иером. Мелетия (1794).

Кризис Османской империи в кон. XVI - нач. XVII в. и прекращение финансовых поступлений из разоренных войнами Дунайских княжеств пагубно сказались на положении С. О. л. В послании игум. Гавриила, отправленном в Москву в сент. 1602 г. с архим. Григорием, говорилось, что бóльшая часть братии из-за голода, нужды и угрозы от бедуинов была вынуждена, забрав церковные сосуды, перейти в Архангельский мон-рь в Иерусалиме. Известна рукопись, переписанная там саввинским мон. Абд аль-Каримом Кармой (впоследствии патриарх Евфимий II) в 1604 г. Посольство архим. Григория, достигшее Москвы в 1604 г., получило щедрую милостыню от царя Бориса Годунова; за савваитами были зарезервированы особые кельи на греч. дворе у московского в честь Богоявления монастыря. Однако Смутное время привело к расстройству внешних связей Русского гос-ва и прекращению поддержки вост. единоверцев, что усугубило проблемы братии С. О. л.

Монахи пытались вернуться в лавру и восстановить обветшавшие стены, чтобы защититься от бедуинов. Ок. 1605 г. они получили от османских властей разрешение на строительные работы, которые тянулись много лет. К этому времени относится возведение на юж. стороне лавры укрепленной башни с церковью во имя прп. Симеона Мироточивого (Немани) (после ухода сербов переименована в честь прп. Симеона Столпника; ныне «Женская башня»). Об этом свидетельствуют тексты 2 османских дефтеров от 23 и 30 июля 1613 г. (Heyd U. Ottoman Documents on Palestine: 1552-1615. Oxf., 1960; Фотић. 1990). Башня использовалась как убежище при нападениях кочевников. Архим. Леонид (Кавелин), кроме того, предполагал, что монахи-сербы хотели обособиться в собственном комплексе строений из-за трений с греками. Строительство башни, сопровождавшееся выплатами османским властям, окончательно подорвало финансы обители.

По данным (возможно, завышенным) новоспасского келаря грека Иоанникия, состоявшего до 1619 г. при Иерусалимском патриархе, в С. О. л. проживали до 50 монахов, но игумен оставался в Архангельском монастыре. Паломник В. Я. Гагара (1635) сообщал, что в лавре жили 90 (в др. редакции - 110) монахов (Житие и хождение в Иерусалим и Египет казанца Василия Яковлева Гагары, 1634-1637 гг. СПб., 1891. С. 13, 59. (ППС; Т. 11. Вып. 3(33)). Известны греч. рукописные книги, созданные в С. О. л. в 1606 и 1613 гг. (Ернштедт. 1885. С. 17). Книжное собрание лавры продолжало пополняться вкладами паломников. Монах-араб Неофит в 1618 г. переписал Четвероевангелие и оставил записи на полях др. араб. книг, что свидетельствует о сохранении араб. присутствия в обители.

С возобновлением в 20-х гг. XVII в. контактов России с правосл. Востоком саввинские архимандриты неоднократно приезжали в Москву в составе иерусалимских посольств или самостоятельно (1625, 1629, 1636). В грамотах они писали о разрушении ветхих монастырских построек, нападениях кочевников и больших долгах, обременявших обитель. Посольство 1636 г. от игум. Афанасия было последним, представлявшим С. О. л. как самостоятельную церковную организацию.

Серб. иноки, лишенные надежных источников дохода, были вынуждены в условиях непростых отношений с Иерусалимскими патриархами покинуть свои обители. Между 1636 и сер. 40-х гг. XVII в. патриарх Феофан IV погасил сербские долги в 54 тыс. пиастров и забрал их мон-ри и метохи в свою юрисдикцию. Архангельский мон-рь был превращен в гостиницу для паломников, где оставалось 2-3 монаха-хранителя. С. О. л. была вновь заселена иноками, однако находилась теперь в прямом подчинении патриархам. Ее использовали как место ссылки для провинившихся святогробцев (по выражению архим. Порфирия (Успенского), «иерусалимская Сибирь»), годичного послушания для молодых монахов и приюта для престарелых иноков. Собственных источников пропитания лавра не имела, не считая маленьких огородов в стенах обители, и все необходимое получала из Иерусалима.

Точная дата возвращения монахов в С. О. л. неизвестна. Скорее всего это произошло в конце Патриаршества Феофана IV, в сер. 40-х гг. XVII в. Следующий патриарх Паисий, отправляясь ок. 1648 г. ко двору рус. царя Алексея Михайловича, взял с собой саввинского архим. Неофита, к-рый представил в Посольском приказе жалованные грамоты, ранее данные лавре. Это позволяет предположить, что к тому времени монастырь снова был населен. Митр. Гавриил Назаретский в описании св. мест, отражающем ситуацию на 1650 г., тоже изображает С. О. л. как действующий монастырь (Повесть о святых и богопроходных местах св. града Иерусалима, приписываемая Гавриилу, Назаретскому архиепископу, 1651 г. СПб., 1900. С. 18. (ППС; Т. 18. Вып. 1(52)). Келарь Троице-Сергиева мон-ря Арсений (Суханов), посещавший С. О. л. весной 1652 г., приводит несколько противоречивые данные о том, что заброшенная лавра была во владении бедуинов 12 лет, а потом по султанскому указу возвращена монахам 6 лет назад (в тексте явно ошибочно - 60 лет).

Паломники, посещавшие С. О. л., описывали 7 или 8 церквей, включая главный храм Благовещения Пресв. Богородицы с колокольней и крестом на куполе, что было большой редкостью на Ближ. Востоке. В этот период в С. О. л. жили 10-15 монахов (Повесть и сказание о похождении в Иерусалим и во Царьград черного диак. Ионы Маленького, 1649-1652. СПб., 1895. С. 24. (ППС; Т. 14. Вып. 3(42)); Арсений (Суханов). 1889. С. 195-200). В 1667 г. Иерусалимский патриарх Нектарий восстановил часть стен С. О. л., отстроил трапезную, гостиницу для паломников и патриаршие покои. Ок. 1668 г. лавру посетил франц. иезуит М. Но, подробно ее описавший и упомянувший, что мн. фрески были сильно повреждены мусульманами (видимо, в период запустения лавры; см.: Pringle. 1998. P. 262). По всей видимости, впосл. С. О. л. была на некоторое время снова оставлена: патриарх Досифей II Нотара сообщает, что в июле-нояб. 1688 г. он, издержав 12 тыс. пиастров, восстановил полуразрушенный мон-рь, где давно уже пасся скот бедуинов (см.: Максим Симский. 1904. С. 77-78). Этому, однако, противоречат упоминания о присутствии саввинского игум. Даниила на хиротонии Антиохийского патриарха Кирилла V в 1672 г. (ркп. ИВР РАН. В 1227. Л. 129) и о пребывании в лавре ок. 70-х - 1-й пол. 80-х гг. XVII в. уроженца Дамаска Прокопия ибн Даббаса (с 1685 Антиохийский патриарх Афанасий III). Возможно, новый период запустения был непродолжительным. В нач. XVIII в. на средства валашского господаря Константина Брынковяну был предпринят еще один этап реконструкции С. О. л. (Каптерев Н. Ф. Сношения Иерусалимского патриарха Досифея с русским правительством, 1669-1707. М., 1891. Прил. С. 41).

Известно неск. описаний С. О. л. паломниками 1-й пол. XVIII в.: свящ. Иоанном Лукьяновым (1701), иеромонахами Макарием и Сильвестром (1704), Ипполитом (Вишенским) (1709), Варлаамом (Леницким) (впосл. архиепископ Псковский и Нарвский; 1712), Григоровичем-Барским (1726), мон. Серапионом (1749) и др. Григорович-Барский сообщил наиболее детальные сведения о топографии, уставе и повседневном быте мон-ря. Он перечислил церкви: главную - во имя прп. Саввы Освященного, примыкавшую к ней ц. Сорока мучеников Севастийских, Вознесения Христова в башне, раньше служившей трапезной, свт. Иоанна Златоуста в углу мон-ря под нависавшей скалой, пещерную свт. Николая с высеченными в скале костницами, где лежали останки иноков, малую прп. Саввы в пещере, где он подвизался; помимо этих храмов, где периодически совершались службы, были еще 2 недействующие церкви и гробница прп. Саввы.

Лавра прп. Саввы Освященного. Фотография. 1910 г. (Специальная коллекция и центр архивных исследований ун-та штата Орегон, США)

Лавра прп. Саввы Освященного. Фотография. 1910 г. (Специальная коллекция и центр архивных исследований ун-та штата Орегон, США)

Главной проблемой С. О. л. наряду с трудностями снабжения продовольствием были отношения с бедуинами. Район Иудейской пустыни, примыкавший к мон-рю, держало племя (или группа племен) убейдиев (аль-убейд), возводивших свое происхождение к рабам, к-рые были поселены в окрестностях лавры для ее обслуживания по приказу визант. имп. Юстиниана I. Убейдии давно перешли к полукочевому образу жизни и приняли ислам, однако продолжали считать себя под покровительством лавры и требовали от нее продовольственных выдач и уплаты за себя податей. Мн. паломники описывали, как ежедневно десятки бедуинов собирались перед обителью, метали через стену камни и с громкими криками требовали пищи. Старцы бросали им хлеб со стены, а старейшинам спускали на веревке в сосуде долю от монастырской трапезы. В отличие от мамлюкской эпохи, когда окрестные бедуины постоянно пребывали внутри обители, в османский период они туда не допускались. Из-за угрозы нападения бедуинов братия избегала выходить за ворота и не могла пользоваться источником воды, когда-то забившим по молитве прп. Саввы на дне ущелья; монахи собирали в цистерны воду зимних дождей, к-рая летом, нагреваясь на солнце, становилась рассадником комаров. В башне, возвышавшейся над монастырем, постоянно сидел на страже один из монахов, отслеживавший все передвижения в окрестностях. Убейдии обладали исключительным правом на доставку грузов и сопровождение паломников из Иерусалима в лавру, получая за каждого неск. пиастров в воротах обители.

В марте 1800 г. бедуины племени хиджая сожгли ворота С. О. л., ворвались внутрь и разграбили обитель (Максим Симский. 1904. С. 91). Ситуация еще более ухудшилась после Греческого национально-освободительного восстания 1821 г., когда ИПЦ, разоренная османскими поборами, не имела средств, чтобы содержать мон-рь и откупаться от кочевников. В 1823 г. лавра отказала убейдиям в покровительстве, и иерусалимский градоначальник бросил в тюрьму неск. членов этого племени за неуплату налогов. Тогда убейдии захватили лавру, избили монахов, расхитили припасы и удерживали мон-рь, пока Патриархия не выкупила арестованных. В дальнейшем убейдии требовали, чтобы С. О. л. выплачивала за них все подати и штрафы,а в дни мятежей против османских властей бедуины использовали монастырь как тыловую базу. В голодный 1832 г. лавра была вынуждена кормить все племя (185 мужчин); споры из-за продовольственных выдач закончились тем, что игум. Неофита ударили саблей. Монахи неоднократно (1823, 1828, 1832) порывались бросить обитель и уйти в Иерусалим (Неофит Кипрский. Двадцатилетие или продолжение всего случившегося в Правосл. Иерусалимской Церкви с 1821 г. до настоящего 1841 г. // Мат-лы для истории Иерусалимской патриархии XVI-XIX в. СПб., 1901. Ч. 1. С. 133, 155, 168. (ППС; Т. 19. Вып. 1(55)).

Оккупация Сирии и Палестины войсками егип. паши Мухаммада Али в 1832-1841 гг. сопровождалась прекращением преследований иноверцев и жестким подавлением феодальной анархии и бедуинских разбоев. Наместник Сирии Ибрагим-паша, сын Мухаммада Али, запретил все поборы убейдиев с лавры и разместил там небольшой отряд солдат для охраны. Эти меры вызвали недовольство номадов и спровоцировали нападения на паломников и караваны с провизией. Прекращение незаконных вымогательств османских властей и растущий поток милостыни от паломников стабилизировали финансы ИПЦ. Возможно, к этому времени относится приобретение С. О. л. виноградника под Вифлеемом (Порфирий (Успенский). 1896. С. 117). Однако егип. правление с его тяжелым налоговым бременем и рекрутскими наборами вызвало массовое недовольство в Палестине и привело к восстанию 1834 г. Бедуины неск. месяцев держали в осаде С. О. л., требуя возобновления денежных и продовольственных выдач. После подавления мятежа положение мон-ря стабилизировалось. Норов, посещавший лавру в 1835 г., даже утверждал, что монахи проповедовали в кочевьях и склонили некоторых бедуинов к принятию христианства, впрочем поверхностному (Норов. 1844. С. 63). Изгнание египтян из Сирии и Палестины (1841) сопровождалось кратковременным усилением влияния кочевых племен, но османская администрация продолжала политику Ибрагим-паши по принудительному замирению бедуинов и переводу их на оседлый образ жизни. Угроза С. О. л. со стороны кочевого окружения окончательно сошла на нет, вход внутрь для бедуинов был запрещен.

Значимой фигурой в истории мон-ря был игум. Иоасаф Критский (1843-1874), являвшийся духовником Патриархии и пользовавшийся авторитетом аскета и старца. При нем число братии возросло приблизительно до 80 чел. и произошло восстановление обители после землетрясения 13 мая 1834 г. В ходе масштабной реконструкции 40-х гг. XIX в. при финансовом участии России была возведена бóльшая часть совр. построек, завезены рус. иконы и церковная утварь. Ввиду близости С. О. л. к главным палестинским святыням ее более или менее подробные описания оставили практически все рус. путешественники на Св. землю XIX в., в частности А. А. Уманец (1843), схим. Парфений (Агеев; 1845, 1871), архим. Порфирий (Успенский; 1844), иером. Леонид (Кавелин; 1858-1859), Д. Д. Смышляев (1865), архим. Антонин (Капустин; 1857, 1868) и др. В 80-х гг. XIX в., при патриархе Никодиме, хранившееся в мон-ре собрание с древними рукописями по большей части было перенесено в греч. Патриархат в Иерусалиме (Святогробское собрание). Важнейшим событием в истории лавры ХХ в. стало торжественное возвращение мощей прп. Саввы из Венеции в окт. 1965 г., после их многовекового отсутствия.

В наст. время мон-рь подчиняется непосредственно Иерусалимскому патриарху, к-рый назначает для его управления наместников. В обители сохраняются строгие аскетические традиции: запрет на посещение территории женщинами, отказ от использования электричества, распорядок дня по т. н. визант. времени и др. На нач. XXI в. в лавре проживали ок. 15 монахов.

При жизни прп. Саввы было построено 3 церкви, 2 из них сохранились и, по-видимому, неоднократно перестраивались. 1. Небольшая часовня или молитвенный дом на вост. склоне каньона (точное расположение неизвестно). 2. ц. Феоктиста (ἡ θεόκτιστος ἐκκλησία - богозданная церковь), устроенная в пещере в 486 г. (Cyr. Scyth. Vita Sabae. S. 102). По описанию мон. Кирилла Скифопольского, ее местоположение совпадает с местоположением совр. ц. во имя свт. Николая, архиеп. Мирликийского, в сев.-зап. части ансамбля - практически квадратной (11 м сторона), с глубокой апсидой, к югу от к-рой было выделено место для баптистерия. Агиограф прп. Саввы упоминает также диаконикон, который теперь служит костницей (оссуарий). Закрытый ныне проход связывал церковь с построенной над ней т. н. Башней Саввы. 3. Соборная ц. во имя Пресв. Богородицы, возведенная монахами-братьями Геласием и Феодулом Исаврами (между 494 и 501; завершена предположительно при имп. Юстиниане I), стояла во дворе, где позже было устроено захоронение прп. Саввы. На ее месте сейчас - т. н. Великая (Благовещения Пресв. Богородицы) церковь, через двор напротив ц. свт. Николая. Совр. здание - зального типа неф с выступающей наружу апсидой, шириной равной нефу (общие размеры: 27×7 м; солея - 3,5 м, апсида - 3,5 м), с галереей вдоль сев. стороны, к-рая завершается на востоке квадратной комнатой (пастофорием? ныне ризница), связанной с апсидой. Тип здания в виде 2-нефной базилики (неф+галерея) известен в ранневизант. монастырях. К западу от церкви расположен нартекс (6,1×3,65 м), его стены были расписаны в 1865 г. В храме находятся мощи прп. Саввы. Двухэтажная купольная ц. в честь Собора Архангелов (70-е гг. ХХ в.), по нек-рым сведениям, возведена на месте более раннего храма.

Наибольшее число жилых пещер анахоретов располагается непосредственно рядом с лаврой, по мере удаления их число уменьшается. Пещеры к северу от Мар-Сабы в радиусе 250 м сохранились хуже, чем более удаленные. После персидского завоевания обители объекты № 1-30, 32-49 (Patrich. 1994. P. 105-175ff, 68*-91*) были заброшены. В период мусульм. владычества населенные пределы лавры постепенно сужались и сократились до центрального комплекса.

Пещерные обители разнились по сложности устройства. Патрих условно разделил их на 2 основные категории: 1. Келлия для 1 монаха (всего 34); 2. Келлия для группы монахов (всего 7; предположительно для духовного учителя и учеников, для членов одной семьи, для одной этнической группы). Виды келлий категории 1: a) естественная пещера, приспособленная для обитания (обители № 7, 24, 37); b) келлия на узком выступе рядом с обрывом (№ 6, 10-13, 15, 19-24, 44, 47); c) жилая пещера и келлия рядом с ней (№ 8, 14, 35, 39, 43); d) жилая пещера, фланкированная комнатой на поднятом основании (№ 45, 48); e) жилище, построенное в вертикальной шахте (№ 29, 30, 46); f) конструкция на склоне (№ 2, 4, 5, 9, 17, 26, 38). Виды келлий категории 2: a) жилая пещера и конструкция на выступе перед ней (№ 32-34); b) конструкция на широком выступе (№ 49). Наиболее ранние келлии имели минимальные удобства и небольшой размер, другие были многоэтажными и просторными. Часовни либо целиком были устроены в пещере, либо наполовину в пещере и наполовину выстроены из камня, либо сложены из камня полностью. Небольшие апсиды, или молитвенные ниши, являющиеся частью часовен, были обнаружены по меньшей мере в 15 из обителей; возможно, ранее все пещеры были оборудованы подобными нишами для совершения келейного правила в соответствии с уставом лавры.

Часовни были обнаружены в пещерных обителях № 15 (?), 21, 23, 24, 28, 29, 32, 33, 34 (?), 35, 37 (?), 39 (?), 43, 45. Наиболее примечательные из них:

№ 21. Принадлежала иером. Феодосию (упом. в греч. надписи, содержащей также изображение креста). Часовня на 2-м ярусе.

№ 23. Байт-Суфья (Дом Софии). Согласно традиции, сюда были перенесены останки Софии, матери прп. Саввы. Комплекс в скале (6×28 м) с часовней (2,05-2,2×2,7 м), в к-рой были найдены остатки углубления в полу, служившего, возможно, для размещения переносного реликвария с мощами. Росписи в часовне включают сцены «Крещение(?)», «Распятие», «Воскресение Христово», «Успение Пресв. Богородицы», сохранилось изображение прп. Саввы; на стенах апсиды - архангелы Михаил, Рафаил, Гавриил (идентифицируются по инициалам). Время создания фресок неясно.

№ 28. Комплекс (общая длина 22 м) включает 2 часовни, расположенные одна над другой. Нижняя часовня, с апсидой на зап. стене (1,8×2,7 м, толщина стен - 0,7-0,8 м, апсида - 0,3×0,45 м), была построена из обработанных камней, хорошо сохранились входы, окна и перекрытие. Полукупол апсиды стоял на опорах, украшенных грубо вырезанными капителями. Частично сохранились настенные фрески (лик святого, медальон). Состояние верхней часовни хуже, не считая остатков напольной мозаики с геометрическими мотивами (поврежденные участки отреставрированы мраморными и битуменовыми плитками).

№ 29. Башня Иоанна Молчальника - в 200 м на северо-восток от мон-ря, встроена в вертикальную шахту на вост. склоне Кедронского ущелья. Состоит из жилой келлии, цистерны и часовни, высеченной в скале. Местная традиция, основанная на сохранившейся греч. надписи, связывает этот комплекс с прп. Иоанном Молчальником. Часовня на 2-м ярусе - 2,8×4 м (увеличена в размерах до 3,9×4 м) с апсидой (2,25 м × 2,5 м), примыкающей с юго-вост. стороны,- изначально вырезана в скале, затем выстроена из камней. На оштукатуренных стенах апсиды различимы фигуры 3 святых: Анании, Азарии (или Захарии?), Мисаила (Три отрока в пещи огненной?), к-рые не раз поновлялись, но ныне большая их часть сбита. Фрагментарно сохранился написанный в той же технике крест. Время создания фресок неясно.

№ 34. Двухъярусный комплекс для проживания 2-3 монахов (2,25 м высотой) в юж. части мон-ря, на север от часовни праведных Иоакима и Анны (№ 35). При ремонте сохранен изначальный облик.

№ 35. Часовня праведных Иоакима и Анны проходом связана с исихастерием прп. Саввы. Возможно, наиболее ранняя из сохранившихся построек; была отремонтирована в совр. период. Сохранился поздний иконостас с образами праведных Иоакима и Анны, прп. Саввы в нижнем ярусе и Деисусом - в верхнем. На полах - остатки византийской мозаики. Исихастерий прп. Саввы (1,25×1,3×1,5 м) представляет собой пещеру с окном. Стены покрыты изображениями крестов, оставленными паломниками в разное время.

№ 37. Пещера прп. Саввы (3,2×5,5×2,7 м) на юго-востоке от мон-ря - согласно традиции, место изначального поселения прп. Саввы, указанное ему ангелом. К ней ведет дорожка от нижних монастырских ворот. В пещеру можно попасть только с помощью приставной лестницы; в недавнее время келлия неск. раз поновлялась.

№ 43. Обитель прп. Иоанна, сына прп. Ксенофонта (см. в ст. Ксенофонт, Мария, Аркадий и Иоанн). В основном помещении сохранилась напольная мозаика (изображение 2 сандалий, геометрические мотивы), найдены фрагменты оконницы (?) - оштукатуренного окна с круглыми небольшими стеклами. К северу от этого помещения расположена часовня (2,3×3,2 м).

№ 45. Башня Аркадия. Согласно традиции, здесь жил еще один сын прп. Ксенофонта. В их Житии сохранилось упоминание о пребывании Аркадия с отцом и братом в С. О. л. (их мощи почитаются в монастыре), но, по мнению исследователей, они должны были находиться в лавре прп. Харитона еще до основания С. О. л. (Patrich. 1994. P. 168-169ff, 88*-89*). В келлии сохранились граффити паломников. Часовня - с 3 нишами на сев.-вост. стене. В период самых ранних разведок еще были различимы фигуры 7 святых, время создания фресок неясно.