НЕКРАСОВ

Некрасов А. И. Фотография. 1949 г.

Некрасов А. И. Фотография. 1949 г.

Главным местом научно-педагогической деятельности Н. в 20-х гг. XX в. оставался Московский ун-т (после 1918 - 1-й МГУ). Он был ведущим специалистом по искусству Др. Руси, особенно в области архитектуры. С 1918 (или 1919) до апр. 1921 г. ученый состоял профессором на кафедре истории и теории искусства историко-филологического фак-та, позднее - также на фак-те общественных наук. Заведовал созданным им музеем при 1-м МГУ, называвшимся в разные годы археологическим, этнографо-археологическим, материальной культуры, художественной технологии (1922-1932); с окт. 1922 г. Н. стал заведующим отд-ниями археологии и искусствознания. В сент. 1923 г. под его руководством начали работу секции археологии и искусствознания. Он занимал должности председателя отд-ния искусствознания на этнологическом фак-те (с окт. 1925), зам. председателя отд-ния теории и истории искусства на фак-те лит-ры и искусства (с февр. 1930), зав. кафедрой рус. искусства (с нояб. 1930). Н. был безукоризненным руководителем. С присущей ему целеустремленностью, преодолевая огромные трудности, он принимал участие в организации и проведении познавательно-исследовательских экскурсий и экспедиций, открывших немало ранее неизвестных памятников, преимущественно архитектуры, в издании трудов (к-рые писал сам или редактировал), впервые ввел в практику обучения историков искусства обязательные поездки по памятникам искусства и музеям вне Москвы - все это способствовало значительному повышению уровня образования студентов. После закрытия исторического фак-та 1-го МГУ (1930) ученый преуспел в борьбе за восстановление вузовского искусствоведческого образования и аспирантуры, став, в частности, членом методологического сектора при Наркомпросе. Т. о., во многом именно благодаря усилиям Н. не был допущен длительный перерыв в подготовке исследователей, буд. музейных деятелей и историков искусства. В кон. 20-х гг. (возможно, и позднее) Н. открыто участвовал в письменных протестах против сноса ряда памятников архитектуры в Москве - сохранилось свидетельство о соответствующем решении, принятом на возглавляемой ученым кафедре 1-го МГУ.

Параллельно Н. преподавал в Московском высшем техническом уч-ще (с 1921), являлся профессором Московской консерватории (до 1923) и 2 вузов в Иваново-Вознесенске: Политехнического (1921-1924) и Педагогического (1922-1923), заведовал подотделом эволюции художественной формы Секции пространственных искусств в Гос. академии художественных наук (с 1925), участвовал в работе др. орг-ций (Госиздата, Ассоциации по изучению производительных сил Центральной промышленной области, Госплана РСФСР).

После закрытия в 1930 г. 1-го МГУ Н. перешел в ГТГ (1931-1937). Здесь он работал ученым секретарем, с 1933 г. консультантом, затем возглавлял сектор (позднее отдел) феодализма, заведовал Кабинетом архитектуры. Он участвовал в комплектовании фондов и тем самым спас немало памятников. В связи с переходом к совр. системе ученых званий Н. был представлен галереей и утвержден в звании ее действительного члена и кандидата наук, а 15 янв. 1936 г. исследователю была присуждена степень д-ра искусствоведения по совокупности трудов. Летом того же года Н. покинул ГТГ из-за занятости в Академии архитектуры, где он являлся зав. научным сектором Музея архитектуры (окончательный уход относится к сент. 1937). Несмотря на разрушение системы научных и культурно-образовательных структур, на тяжелейший идеологический прессинг, на массовое уничтожение памятников архитектуры и искусства (особенно связанных с Церковью), наконец, на уничтожение самих носителей историко-художественных знаний, Н. изыскивал возможности продолжать занятие любимым делом и по мере сил спасать памятники. Так, он стоял у истоков Музея архитектуры (1934-1937), разработав его концепцию; был профессором и зав. кафедрой истории искусств в Ин-те кинематографии (1934-1938), действительным членом Гос. академии истории материальной культуры (1937-1938) и ок. 6 лет - профессором и зав. кафедрой истории и теории искусств в Московском ин-те философии, литературы и истории (1934-1938), в к-ром вновь (после 1-го МГУ) приступили к преподаванию истории искусства. Деятельность Н. была также тесно связана с выявлением и фиксацией ранее не изученных памятников, гл. обр. архитектуры. Знаток искусства Москвы и Московской обл., ученый немало работ посвятил памятникам Новгорода, Пскова, Костромы, Галича, Александрова, Суздаля, Рыбинска, Тулы и др. городов. Страсть к познанию нового порождала гипотезы (слишком многое тогда было неизвестно), к-рые так и не нашли подтверждения.

Во 2-й пол. 30-х гг. XX в. исследователь был обвинен в «формализме» и «вульгарном социологизме», в преклонении перед буржуазной, в частности фашистской, наукой. В марте 1938 г. уничтожающей критике подверглась книга ученого «Очерки по истории древнерусского зодчества XI-XVII в.» (М., 1936). 19 апр. того же года Н. был арестован (вслед за своим старшим братом Александром Ивановичем (1883-1957), механиком-теоретиком, одним из руководителей Центрального аэрогидродинамического ин-та, позднее оправданным и ставшим академиком). Сфабрикованное против Н. обвинение было частью выделенного в отдельное производство из «московского дела» более обширного - «дела русских фашистов» (одного из крупных звеньев кампании, направленной против старой интеллигенции). В течение года Н. находился в тюрьме. По приговору Военной коллегии Верховного суда (20 апр. 1939) он был осужден по статьям 58-7, 11, 8/19 и приговорен к заключению на 20 лет и поражению в правах на 5 лет. Через год по постановлению пленума Верховного суда были изменены статьи наказания (на 58-11, 8/17), срок был сокращен вдвое. Н. отбывал его в лагере, созданном для строительства Воркуты, в частности на угольном комбинате. Нек-рое время Н. трудился на общих работах, потом стал архивариусом и даже читал лекции по истории архитектуры на курсах повышения квалификации архитекторов и строителей. В 1943 г. курс его лекций был издан на правах рукописи. Жить приходилось в бараке вместе с уголовниками. В лагере по памяти им были написаны крупные труды «Московское зодчество: К 800-летию Москвы» (рукопись позднее утрачена) и «Теория архитектуры» (М., 1994).

19 янв. 1948 г., за 3 месяца до истечения 10-летнего срока заключения, ВТЭК определила у 63-летнего ученого старческую дряхлость, эмфизему легких, сердечную недостаточность, отсутствие зубов. Н. была присвоена инвалидность 2-й группы на год. Комиссия пришла к выводу о необходимости его выезда с Севера. В февр. того же года Н. поселился в Александрове (ныне Владимирская обл.), где получил должность внештатного консультанта (без оклада) Александровского музея. Нелегально приезжая в Москву, Н. пытался получить работу, т. к. музей не оплачивал даже поездки по области для изучения памятников. Акад. А. В. Щусев предложил ему написать исследование об Александровской слободе, но после обследования и обмеров памятников, создания альбома чертежей и рукописи большой монографии добиться оплаты автору не удалось. В этот период были написаны 2 статьи, посвященные памятникам архитектуры XVI в.: собору в Киржаче (Собор в Киржаче // Древнерус. искусство XV - нач. XVI в. М., 1963. С. 217-233) и остаткам храма в с. Шимохине. Ученый обследовал архитектуру Переславля-Залесского, составил подробные списки старинных построек Александрова и населенных мест 5 районов Владимирской обл. Кроме того, он систематизировал научную б-ку музея, давал консультации «по вопросам древностей, искусства, книговедения, истории, археологии и проч.». Н. послал в изд-во «Московский рабочий» письмо с планами-проспектами задуманных им популярных книг в целом ряде серий: по древним городам Подмосковья, В. Волги, междуречья Оки и Волги, по мон-рям, усадьбам и отдельным памятникам архитектуры. Им были составлены проспекты монографий о древней архитектуре Москвы, о мемориальных храмах XVI в., о древнерусской ксилографии, об архитектуре раннего барокко, о возникновении русского классицизма, о стиле советского зодчества Москвы. Новый арест последовал 10 февр. 1949 г., заключение длилось 5 месяцев. В ссылке в сент. того же года ученый оказался в с. Венгерове Новосибирской обл. (в 600 км от Новосибирска). Там он поступил на должность консультанта (без оклада) по кустарным изделиям на местном промышленном комбинате. Подготовил записку по вопросу об организации производства художественной керамики, работал над пересмотром на основе новейшей лит-ры приготовленных к печати собственных трудов по истории рус. искусства для представления их в АН СССР. Работы, не опубликованные им до 1938 г., а также написанные в Воркуте и Александрове, составили 9 томов, тогда же были напечатаны на машинке, дополнены и выверены (большинство из них остаются в рукописях). Н. похоронен в с. Венгерове, посмертно реабилитирован в 1956 г.

Многочисленные труды Н., его педагогическая деятельность (включавшая руководство аспирантами) стали неотъемлемой частью процесса формирования советского искусствознания, особенно в разделах о древнем и народном рус. художественном наследии, эпохе барокко и классицизма. Работы ученого, такие как «Русское народное искусство» (М., 1924), «Очерки по истории древнерусского зодчества XI-XVII в.», «Древнерусское изобразительное искусство» (М., 1937), стали 1-м систематическим изложением предмета в науке и, в частности, выполняли роль учебников для студентов. Крупный теоретик и аналитик, знаток широчайшего круга явлений в искусстве России и Европы, Н. внес весомый вклад в методологию искусствознания. Принцип историзма соединялся в его работах с оригинально понятым стилистическим анализом. Научный поиск Н. был проникнут пафосом воссоздания единого художественного мировоззрения минувших эпох во всех видах художественной деятельности. Налет упрощенного социологизма и во многом связанная именно с ним категоричность суждений, присущие его трудам 20-30-х гг. XX в., были в основном данью господствующим взглядам эпохи и не составляли сути историко-художественных концепций исследователя, хотя уже с кон. 30-х гг. XX в. неизбежно снижали их значение для читателей. Н. одним из первых применил стилистический анализ (нередко весьма лаконичный), самостоятельно разработанный им на основе опыта европ. и отечественного искусствознания. При определении стиля исследователь опирался на формальные и технические признаки. В книге 1937 г. впервые была предложена цельная стилистическая концепция древнерус. искусства, к-рой был присущ определенный схематизм, предполагающий имманентное развитие искусства - смену крупных стилей: графического, пластического, живописного. Однако поиски ученого означали принципиально новый этап в изучении материала. Серьезный вклад в познание архитектуры вносит система теоретических построений Н. о существовании специфических математических закономерностей в создании архитектурных форм в рамках крупных исторических периодов, а внутри них - в пределах различных типологических подсистем. Этот анализ был неотделим от глубоко разработанных принципов изучения внутреннего пространства, к-рые опирались на по-своему осмысленные художественные категории числа, массы, пространства и т. д. и на соответствующий им понятийный ряд (напр., «синтетическое» и «дифференцированное», рациональное и иррациональное пространство, цельное, упругое, динамичное и др.). В теории архитектуры, созданной ученым, пространство выступало как мировоззренческая и формообразующая категория; были удачно найдены соотношения пространства с массой и конструкцией, с реальным функционированием зданий. Если в работах 20-30-х гг. XX в. Н. не часто поднимал тему образной природы архитектуры (исследование данной проблемы еще не стало одной из важнейших задач науки), то в 40-х гг. XX в. эта проблематика стала органичной частью его трудов.

Московская школа искусствознания была в значительной степени достижением ума, таланта и энергии Н. Эта школа во многом определила особенности совр. этапа в изучении искусства, она представлена именами В. Н. Лазарева, М. В. Алпатова, Г. В. Жидкова, Н. И. Брунова, А. Н. Греча, М. А. Ильина, В. М. Василенко, Е. А. Некрасовой (однофамилицы Н.), М. М. Постниковой-Лосевой, В. И. Антоновой и др. учеников Н. Попытки историографического осмысления научного наследия ученого почти не предпринимались до кон. 80-х гг. XX в., за исключением 2 работ Т. Д. Зубовой (1977) о его месте среди современных ему историков рус. народного искусства. Попытка анализа стилистической концепции ученого была предпринята в кн. Г. К. Вагнера «Канон и стиль в древнерусском искусстве» (1987). Начиная с 90-х гг. XX в. ряд исследователей восстановили основные факты научной биографии Н. на основе архивных материалов и воспоминаний современников, опубликовали неск. рукописей Н., а также нек-рые важные документы; в те же годы были изданы воспоминания, в к-рых содержатся гл. обр. краткие сведения об ученом.

Интерес к трудам Н. определяется не только тем, что многие описанные и проанализированные им памятники были позднее утрачены, но и тем, что ряд его идей находит подтверждение в работах совр. авторов. Такова в первую очередь мысль о тесной связи искусства Руси с западноевроп. художественной практикой. В архивах сохранились монографии и статьи Н. (всего 15 неизд. рукописей), в т. ч.: «Очерки архитектурной проблематики в историческом аспекте» (1942), «Очерки по истории древнерусской гравюры на дереве» (1948), «Очерки по истории московского зодчества» в 4 т. (1948), «Шапка Мономаха» (1948), «О свенской иконе Божией Матери» (40-е гг. XX в.), «История моего описания архитектурных памятников Александровской слободы Ивана Грозного» (1949), «O некоторых декоративных мотивах храма Василия Блаженного» (1950), «Из области московской художественной промышленности» (1950), «Архитектурный фрагмент XVI в.» (1950), «Из области московской художественной промышленности XIV в.» (1950), «Мемориальное значение церкви в Дьякове» (1950), «Статуя Николы Можайского» (1950), «Русское зодчество раннего барокко (до Растрелли)» (б. г.), «Жанр в искусстве домонгольской Руси» (б. г.). Под редакцией Н. вышел ряд важных трудов: Барокко в России. М., 1926; Мат-лы по истории рус. искусства. М., 1928. [Вып. 1]: Искусство XVI в.; [Вып. 2]: Искусство XVIII в.; Тр. Кабинета истории материальной культуры I МГУ. М., 1930. Вып. 5.