ЛАДАН

Древнеевр. слово   обозначающее Л., возводят к древнему южноаравийскому   смола деревьев рода босвеллия (boswellia sacra (т. н. ладанное дерево), boswellia carteri и boswellia Frereana), растущих в Хадрамауте (исторической области на юге Аравийского п-ова, включающей территорию совр. гос-ва Йемен) и Сомали (Вост. Африка) (TDOT. Vol. 7. P. 441; Koehler L., Baumgartner W. Hebräisches und Aramäisches Lexikon zum Alten Testament. Leiden, 19743. S. 493). Слово   вероятно, образовано от общесемит. корня   (быть белым) и указывает на цвет застывшей смолы (TDOT. Vol. 7. P. 442). Cлова, обозначающие Л. в арабском и древнеписьменных семит. языках, восходят к древнему южноарав. этимону - непосредственно или через древнеевр.  (Ibidem). В синодальном переводе слово  передается как «ливан» (в текстах, описывающих ритуал), «ладан» (Иер 6. 20; Ис 60. 6; 1 Пар 9. 29; Неем 13. 5, 9; во всех случаях речь идет о поставке или хранении Л., т. е. тексты не описывают конкретные обряды), «фимиам» (Ис 43. 23; 66. 3; Песн 3. 6; 4. 6; во всех случаях, кроме 1-го, термин   не связан с ветхозаветным богослужением; в Ис 43. 23 это слово, хотя и отсылает к храмовому священнодействию, употреблено в контексте обличительной речи). Словосочетание    в Песн 4. 14 передано как «благовонные дерева».

Самым ранним упоминанием о Л. в ВЗ считается Иер 6. 20. Данный текст имеет большое значение не только как древнейшее сообщение об использовании Л. в иерусалимском культе допленной эпохи, но и как указание на регион, из к-рого Л. импортировался,- южноарав. царство Саба (Сава): «Для чего Мне ладан, который идет из Савы, и благовонный тростник из дальней страны? Всесожжения ваши неугодны, и жертвы ваши неприятны Мне» (Иер 6. 20). Более позднее указание на царство Саба как поставщика Л. в Палестинский регион содержится в Книге прор. Исаии (в тексте, относимом к разд. Тритоисаии, датируемому послепленной эпохой): «Множество верблюдов покроет тебя [Иерусалим]… все они из Савы придут, принесут золото и ладан» (Ис 60. 6).

Прор. Иеремия, увещевая соблюдать субботу и закрывать городские ворота в этот день, предсказывает, что в случае соблюдения жителями Иерусалима этого предписания через городские ворота «будут входить цари и князья, сидящие на престоле Давида... и город сей будет обитаем вечно. И будут приходить из городов Иудейских, и из окрестностей Иерусалима, и из земли Вениаминовой, и с равнины и с гор и с юга, и приносить всесожжение и жертву, и хлебное приношение, и ливан, и благодарственные жертвы в дом Господень» (Иер 17. 25-26). Здесь Л. (ливан) упоминается в контексте перечисления видов жертв, очень близкого к перечню, представленному в Лев 1-3 (жертва всесожжения, хлебное приношение, мирная жертва; жертва за грех и жертва повинности не имеют аналога в Иер 17. 26). В свете данной параллели упоминание Л. вместе с хлебным приношением ( ), возможно, подразумевает тот же ритуал, что и Лев 2. 1-2: «Если какая душа хочет принести Господу жертву приношения хлебного (   ), пусть принесет пшеничной муки, и вольет на нее елея, и положит на нее ливана». Вероятно, та же комбинация и схожий ритуал подразумеваются в 3-м свидетельстве прор. Иеремии использования Л. в Иерусалимском храме: «На другой день по убиении Годолии, когда никто не знал об этом, пришли из Сихема, Силома и Самарии восемьдесят человек с обритыми бородами и в разодранных одеждах, и изранив себя, с дарами и ливаном в руках для принесения их в дом Господень» (Иер 41. 4-5). Подобный ритуал засвидетельствован и в относительно раннем небиблейском источнике по истории древнеевр. культа: в документах из евр. военной колонии в Элефантине (V в. до Р. Х.) слово   употребляется вместе с   (*  ).

Помимо хлебного приношения (ритуала, предполагающего активное участие в нем израильтян, не являющихся священниками) в Книге прор. Иеремии содержится косвенное указание на чисто священнический ритуал - воскурение Л. в храме. В Иер 52. 19 среди храмовой утвари, вывезенной Навузарданом, чиновником Навуходоносора II, упоминаются   чаши для воскурения ароматических веществ (в синодальном переводе - фимиамники). Это упоминание повторяется в 4 Цар 25. 15 (в синодальном переводе - кадильницы). В 3-й кн. Царств сообщается об изготовлении   для Иерусалимского храма (3 Цар 7. 50).

Еще одним косвенным свидетельством употребления Л. в богослужении в допленную эпоху является неоднократное использование в книгах Царств слов, образованых от корня  - (сжигать, создавать дым). Две наиболее употребительные основы, производные от этого корня,-  - и  -- как правило, разграничивают по их значению:  - означает сжигать (жир и т. д.),  - - «воскурять [фимиам]» (TDOT. Vol. 13. P. 10-11). В подавляющем большинстве случаев образования от корня  указывают в книгах Царств на нелегитимный культ. С использованием фимиама в ветхозаветном богослужении связаны лишь 2 контекста. В 1 Цар 2. 27-28 говорится о том, что Бог избрал род священника Илия для того, чтобы он «воскурял фимиам» (  ); подробнее этот ритуал не описан. В 3 Цар 9. 25 глагол  указывает на воскурение, 3 раза в год совершаемое царем Соломоном на жертвеннике, «который пред Господом» (букв. перевод евр. текста), т. е. на золотом жертвеннике, описанном в 3 Цар 6. 20, 22; 7. 48. Это указание противоречит Священническому кодексу: присутствие светского человека перед кадильным жертвенником невозможно (ср. сообщение во 2-й книге Паралипоменон, написанной в послепленную эпоху, о царе Озии, пораженном проказой именно за попытку совершить курение на этом жертвеннике - 2 Пар 26. 16-23). Возможно, это обстоятельство послужило причиной неточности в синодальном переводе, в к-ром не отражен тот факт, что Соломон совершал всесожжение и мирные жертвы и курения на разных жертвенниках («Соломон три раза в год совершал всесожжения и мирные жертвы на жертвеннике, который он построил Господу, и курение на нем совершал пред Господом»).

Согласно предписаниям Священнического кодекса, Л. должен использоваться: 1) в составе жертвы «минха» (в синодальном переводе - [хлебное] приношение); 2) в составе смеси, сжигавшейся на кадильном алтаре; 3) для воскурения в кадильницах; 4) вместе с хлебами предложения.

Воскурение ладана на жертвенике (Исх 39. 37–38). Гравюра. XX в.

Воскурение ладана на жертвенике (Исх 39. 37–38). Гравюра. XX в.

Ритуал сжигания Л. вместе с мукой или зернами, засвидетельствованный и для более ранних этапов развития израильского культа, подробно описан в Лев 2. Человек, приносящий жертву, поливал муку или зерна маслом и посыпал Л. Священник должен был взять из приношения полную горсть так, чтобы захватить весь Л., и сжечь ее на жертвеннике (Лев 2. 2, 16). Эта горсть имела особое название -   образованное от древнеевр. глагола   (помнить) по арам. модели   (слово   переводится как напоминание). Тем не менее термин   обозначает не абстрактное понятие, а конкретную культовую реалию, поэтому переводы выражения    - и сожжет ее азкару (слово «ее» относится к  ), как «и сожжет сие в память» (Лев 2. 2, 16 в синодальном переводе), неточны. Часть приношения, оставшуюся после сожжения   священник забирал себе. Точный объем Л., использовавшегося в жертвоприношении, неизвестен: вероятно, он зависел от возможностей человека, приносящего жертву (TDOT. Vol. 7. P. 444). В Лев 2 нет указаний о том, нужно ли посыпать Л. пресные лепешки, к-рые могли быть принесены в качестве жертвы   наряду с мукой или зернами (Лев 2. 4-10). При этом по-прежнему подчеркивается необходимость сожжения   в качестве к-рой выступала часть лепешки. Возможно, Л. не использовался при принесении лепешек в качестве   чтобы отделить этот ритуал от обрядов, связанных с поставлением хлебов предложения (подобным образом Л. эксплицитно запрещается использовать при принесении муки в качестве   при испытании супружеской верности - Числ 5. 15).

Предписания относительно хлебов предложения тесно связаны с обрядом принесения   Согласно Лев 24. 5-9, перед завесой Святого Святых в субботу следует ставить 12 лепешек ( ) в 2 ряда; каждая лепешка должна быть посыпана Л. По истечении недели лепешки забирают священники, Л. же сжигают в качестве   (последнее обстоятельство неясно из синодального перевода).

В Исх 30. 34-38 подробно описан ритуал воскурения Л. на особом жертвеннике, стоявшем перед завесой Святого Святых. Л. был одним из 4 компонентов, входивших в состав ароматической смеси: «Возьми себе благовонных веществ: стакти, ониха, халвана душистого и чистого ливана, всего поровну, и сделай из них искусством составляющего масти курительный состав, стертый, чистый, святой, и истолки его мелко, и полагай его пред [ковчегом] откровения в скинии собрания, где Я буду открываться тебе: это будет святыня великая для вас» (Исх 30. 34-36). Изготовлять подобную смесь в профанных целях запрещалось под страхом смерти (Исх 30. 37-38), что, в частности, должно было разграничить религ. и нерелиг. употребление Л. (о том, что Л. использовался в косметических целях, может свидетельствовать Песн 3. 6).

В Священническом кодексе неоднократно упоминаются кадильницы ( ), при этом их богослужебное использование лишь однажды прописано эксплицитно - в ритуале в День очищения (Йом Киппур): «И возьмет [первосвященник] горящих угольев полную кадильницу с жертвенника, который пред лицом Господним, и благовонного мелко истолченного курения полные горсти, и внесет за завесу; и положит курение на огонь пред лицом Господним, и облако курения покроет крышку, которая над [ковчегом] откровения, дабы ему не умереть» (Лев 16. 12-13). Др. упоминания о кадильницах в Священническом кодексе связаны с 2 повествованиями о нарушении обрядовых предписаний: историей Надава и Авиуда (Лев 10. 1-2) и Корея, Дафана и Авирона (Числ 16. 6, 17-18). Надав и Авиуд положили в кадильницы «огонь чуждый», т. е. угли, взятые не из кадильного жертвенника, за что были наказаны смертью. Возможно, данное повествование подразумевает тот же ритуал, о котором можно косвенно судить по сообщению Книги прор. Иеремии и 3-й и 4-й книг Царств о храмовых  . В истории Корея, Дафана и Авирона кадильницы выступают символом их притязаний на священническое достоинство.

В эпоху Римской империи Л. повсеместно использовался в медицине (в составе различных лекарственных средств) и для санитарной обработки помещений: считалось, что дурные запахи провоцируют различные заболевания. Кроме того, Л. наряду с живыми цветами использовался для повседневной дезодорации помещений; воскурением Л. сопровождались различные семейные торжества и похороны; Л. также приписывалась способность отгонять демонов (подробнее см.: Caseau. 2007).

Поскольку Л. приносили в качестве жертвы не только в ветхозаветном богослужении, но и в языческих культах, раннехрист. авторы высказывались резко против его использования. Так, напр., мч. Иустин Философ пишет, что христиане служат Богу не через кровавые жертвы (имеется в виду принесение в жертву животных), возлияния и сжигание Л. (θυμιαμάτων), но через молитву и благодарение (Iust. Martyr. I Apol. 13; ср.: Idem. Dial. 41). В др. месте он же говорит, что языческим жертвоприношениям, возлияниям и сжиганию Л. (θυμιαμάτων) людей научили падшие духи, чтобы отвратить от истинного богопочитания (Idem. II Apol. 5). Афинагор отмечает, что Богу не требуются в качестве жертвы ни кровь, ни сжигаемый жир, ни запах цветов или Л. (θυμιαμάτων); как и мч. Иустин, богоугодной жертвой он считает молитву (Athenag. Legat. pro christian. 13). Тертуллиан пишет, что христиане приносят Богу чистосердечную молитву, а не зерна Л. (grana turis) или смолу арав. деревьев (Tertull. Apol. adv. gent. 30. 5-6); он также говорит о запрете для христианина заниматься продажей Л. для идолослужения (Idem. De idololatr. 11. 7), но при этом отмечает, что христиане, как и их современники-язычники, иногда используют Л. в медицинских или санитарных целях (в т. ч. в гробницах) (Ibid. 11. 2). По его словам, принято сжигать «нечто из Аравии» (Arabiae aliquid incendo) для дезодорации помещения, но этот обычай не имеет ничего общего с тем, как отправляют свой культ язычники (Idem. De corona. 10. 5 // CCSL. 2. P. 1054). Климент Александрийский свидетельствует, что для христианина истинным жертвенником является праведная душа, а Л. (θυμίαμα), к-рый на него возлагается,- молитва (Clem. Alex. Strom. 7. 6). О том же говорит и Ориген, ссылаясь на Пс 140. 2: Л.- это молитвы святых (Orig. Contr. Cels. 8. 17; Idem. Hom. 13. In Lev. 5 // PG. 12. Col. 550).

Еще в нач. IV в. Арнобий Старший писал, что христиане не используют Л. в качестве жертвы (Arnob. Adv. nat. 6. 1; 7. 26 // PL. 5. Col. 1162, 1253). Но уже в кон. IV в. появляются ясные свидетельства использования Л. и в христ. богослужении: по словам паломницы Эгерии, в Иерусалиме во время воскресного богослужения в храм вносили кадила (thiamataria) (Eger. Itiner. 24). Свт. Иоанн Златоуст также упоминает наполнение храма «фимиамом» (θυμιάματα) (Ioan. Chrysost. In Matth. 84. 4 // PG. 59. Col. 781).

В Liber Pontificalis сообщается о том, что св. имп. Константин подарил еп. Сильвестру I золотые кадила для Латеранской базилики (LP. Vol. 1. P. 177), но историческая достоверность этого сообщения небесспорна. Косвенное указание на каждение престола во время литургии содержится в толковании на Евангелие от Луки свт. Амвросия Медиоланского (Ambros. Mediol. In Luc. Exp. 1. 28 // PL. 15. Col. 1625).

К сер. V в. Л. использовался в христ. богослужении повсеместно, о чем косвенно свидетельствует запрет, содержащийся в Кодексе Феодосия, на отправление языческих культов и, в частности, сооружение жертвенников для принесения в жертву Л. (CTh. XVI 10. 12).

В последующей традиции использование Л. получает символическое истолкование. Согласно одной из редакций толкования литургии, известного как «Церковная история», авторство которого приписывается свт. Герману I К-польскому († до 754), Л. символизирует ароматы, к-рые принесли жены-мироносицы, дары волхвов Младенцу Иисусу, а также чистую молитву (PG. 98. Col. 400). В творениях свт. Симеона, архиеп. Фессалоникийского (Ɨ 1429), Л. и кадильный дым истолковываются гл. обр. как символы присутствия и благоухания благодати Св. Духа (Sym. Thessal. De sacr. 62 // PG. 115. Col. 224; Idem. De sacr. Lit. 95 // Ibid. Col. 285; Idem. De div. templ. 19 // Ibid. Col. 705). Комментируя каждение в начале утрени, он проводит аналогию между дымом сгорающего Л. и облаком, к-рое было над ветхозаветной скинией (Idem. De sacr. templ. 124 // Ibid. Col. 329), а также облаками как жилищем Бога (Idem. De sacr. precat. 309 // Ibid. Col. 561); в связи с пением на вечерне Пс 140 каждение Л. ассоциируется также с искренней молитвой (Ibid. 347 // Ibid. Col. 629).

В Требнике митр. Петра (Могилы) имеется чин благословения Л. (фимиама или кадила): после обычного начала и Пс 95 над Л. произносится молитва, в к-рой сделан акцент на его действии против нечистых духов, в конце чина совершается окропление Л. св. водой (Требник Петра (Могилы). Т. 2. С. 226-227). Об употреблении Л. см. также ст. Каждение.