КОНСТАНТИН V

Практически все тексты о К., дошедшие до наст. времени, в той или иной степени неблагожелательны по отношению к нему, поэтому верификация сведений, относящихся к его богословским взглядам, церковной, внутренней и внешней политике, а также к его деятельности как полководца, представляет собой очень сложную источниковедческую задачу. По-видимому, между 775 и 784 гг. было составлено историческое сочинение антииконоборческой направленности, описывавшее царствование Льва III и К., фрагменты которого сохранились в «Бревиарии» и «III Антирретике» патриарха К-польского Никифора I, «Хронографии» прп. Феофана Исповедника и «Краткой хронике» Георгия Амартола. Несмотря на ярко выраженную полемическую направленность, последнее произведение претендовало на правдивость (Theoph. Chron. P. 413), благодаря чему стала известна важная информация о победах К. над болгарами и арабами. Наиболее объективным источником считается «Бревиарий» патриарха Никифора, доведенный до 767 г.

К. род. в сент. 718 г. у имп. Льва III Исавра и его жены Марии и был крещен на Рождество того же года патриархом К-польским свт. Германом I. Согласно позднейшему преданию (негативно передающему факты биографии К.), во время крещения младенец обмарался в купели, за что и получил прозвище Копроним (Ibid. P. 400). 31 марта 720 г. К. был коронован как соправитель отца. Ок. 731/2 г. женился на хазарской принцессе Чичак (Цветок), получившей при крещении имя Ирина. От этого брака у К. 25 дек. 750 г. род. сын Лев (впосл. имп. Лев IV, коронован как соправитель 6 июня 751). После смерти Ирины К. женился на Марии († 751). Неизвестно, были ли дети от этого брака. От 3-го брака с Евдокией у К. было 6 детей: Христофор, Никифор, Никита, Анфим, Евдоким и Анфуса (см. Анфуса Омонийская, прп.).

В 740 г. К. вместе с отцом участвовал в разгроме арабов при Акроине (Ibid. P. 411). После смерти имп. Льва III К. стал правящим императором, однако, когда он 27 июня выступил в поход против арабов, его зять Артавазд, опираясь на фемы Опсикий и Фракия, поднял восстание и захватил К-поль, где был провозглашен императором. К. бежал в Аморий, откуда вместе с войсками фем Анатолик и Фракисий двинулся на столицу. Не добившись результата, он перезимовал в Амории. В мае 742 г. К. разбил Артавазда около г. Сарды, а в авг. сын узурпатора Никита потерпел поражение при Модрине. В сент. следующего года К. блокировал столицу, где вскоре начался голод, и 2 нояб. захватил город (возможно, блокада началась еще осенью 742). Патриарх Анастасий, короновавший Артавазда и его сыновей, был подвергнут публичному бичеванию и с позором проведен по ипподрому - И. Д. Андреев подвергает эту информацию сомнению (Андреев И. Д. Герман и Тарасий, патриархи Константинопольские. Серг. П., 1907), но оставлен на кафедре, что явилось демонстрацией пренебрежительного отношения к клиру. В 768 г. К. возвел своих сыновей от Евдокии - Христофора и Никифора - в сан кесарей, а Никиту - в сан новелиссима. В том же году он женил сына Льва на Ирине (впосл. визант. императрица). Позднее новелиссимом был назначен и Анфим. К. умер от язвы на ноге, воспалившейся во время очередного похода на болгар, к-рый он начал в авг. 775 г.

В 745 г. К., воспользовавшись гражданской войной в Арабском халифате, захватил г. Германикию (ныне Кахраманмараш), откуда родом был его отец и где жили родственники по матери. Христ. монофизитское население переселили во Фракию. В 746 г. император направил против араб. флота стратига фемы Кивирреоты, который нанес флоту сокрушительное поражение в гавани Керамия на Кипре. В 751 г. К. захватил Феодосиополь (ныне Эрзурум) и Мелитину (ныне Малатья) в Армении, арм. и сир. население из этих городов он впосл. также переселил во Фракию. Болгары потребовали от К. уплатить дань за строительство крепостей. Не получив ее, они атаковали войска ромеев у Длинных стен К-поля, однако были разбиты (Niсeph. Const. Brev. hist. P. 144). В 759 г. К. завоевал часть земель македон. славян, а в следующем году, несмотря на неудачу близ ущелья Веригава, разбил болгар у Маркелл (Lombard. 1902. P. 43-45). В 763 г. К. удалось добиться успеха в борьбе с Болгарией, где в результате переворота к власти пришел хан Телец, что сразу вызвало бегство части славян в Византию (их расселили на юж. побережье Чёрного м.). 26 июня К. двинул на Болгарию войско и флот и разбил лагерь возле г. Анхиала. Хан Телец, собрав войско, в т. ч. из окрестных племен, атаковал ромеев 30 июня. Битва продолжалась неск. часов и окончилась разгромом и бегством болгар, хотя и византийцы понесли серьезные потери (Niceph. Const. Antirrh. Col. 508). Возможно, именно это сражение упоминается в новелле, к-рая впосл. послужила основой для Жития Николая Воина (Афиногенов Д. Е. Повесть о Николае Воине: Семейная этиологическая легенда? // Индоевропейское языкознание и классическая филология - 10: Мат-лы чт. СПб., 2006. С. 9-12). К. устроил триумфальное шествие в К-поле. В Болгарии в результате последовавших беспорядков хан Телец был убит, а его преемник Савин бежал к византийцам. На следующий год К. заключил мир с преемником Савина Паганом. Посланная императором экспедиция захватила вождя славян-северян Склавуна и предводителя разбойников (скамаров) Христиана. В 764/5 г. К. вновь предпринял вторжение в Болгарию, вмешавшись в распри болгарской знати, и опустошил страну (Niсeph. Const. Brev. hist. P. 151-152). В 773 или 774 г. К. вновь напал на Болгарию, дойдя до Варны с флотом, состоявшим из 2 тыс. кораблей. Болгары предложили заключить мир, но, пока шли переговоры, К., узнав о том, что противник отправил войско из 12 тыс. чел. против славян-верзитов, сделал вид, что отправляется в поход на арабов, а сам, отпустив болг. послов, двинулся вслед за ними и, неожиданно напав на болгар у Лифосории, одержал «великую победу» (Theoph. Chron. P. 447) и «взял богатую добычу». Затем К. отметил триумф в К-поле, назвав свою кампанию «благородной», поскольку ни один христианин не был убит. Вскоре после этого хан Телериг будто бы обманул К. с помощью простой уловки: притворившись, что хочет перебежать к византийцам, он попросил императора открыть ему имена визант. агентов в Болгарии, а потом казнил их. Неизвестно, насколько достоверен этот рассказ, однако результаты, достигнутые К. в его планомерных усилиях по ослаблению Болгарского гос-ва, очевидны: желание хана перейти на сторону Византии нисколько не удивило императора. Активная политика на балканском направлении стала возможной благодаря относительному спокойствию, к-рое К. удавалось поддерживать на вост. границе, осаждая крепости или побеждая в столкновениях с противником (Ibid. P. 444-446). К. якобы приказал ромеям не вступать в открытую схватку с арабами независимо от их численности, а нападать только в то время, пока те сражаются между собой (Niceph. Const. Antirrh. // PG. 100. Col. 508). Умело используя внутренние распри как среди болгар, так и среди арабов, К. добился здесь успехов, на западном направлении его политика была не столь активной и успешной. В 751 г. лангобарды заняли визант. Равеннский Экзархат, и папа Римский Стефан II, отчаявшись получить помощь из К-поля, обратился к франк. кор. Пипину Короткому, которого он помазал на царство в Сен-Дени в 754 г. В 756 г. Пипин отвоевал Равенну у лангобардов и передал ее папе, т. о. на время выведя Экзархат из номинальной политической зависимости от Византии. Как показывают письма преемника Стефана папы Павла I (757-767), в последующие годы, особенно в 759-м, ему пришлось неоднократно опасаться военных акций со стороны византийцев (Codex Carolinus / Ed. E. Grundlach // MGH. Epp. T. 3. P. 515, 521, 529). Однако эта угроза так и не была реализована. В 764-767 гг. К. вел интенсивные дипломатические переговоры с франк. двором и Папским престолом, но ничего не добился, поскольку союз Рима с Каролингами оставался незыблемым, как и их неприятие иконоборчества. К., однако, поддерживал хорошие отношения с лангобардским кн. Беневента Арихисом. Сын последнего лангобардского кор. Дезидерия Адельгис бежал в Византию после падения королевства.

Одно из направлений деятельности К.- репопуляция визант. территорий, в частности Фракии и К-поля после опустошительной чумы 747/8 г. В столицу были переселены семьи с островов Эгейского м., из Эллады и «нижних областей», славяне - в М. Азию. Ок. 767 г. К. вызволил из слав. плена 2500 христиан с о-вов Имброс, Тенедос и Самофракия, предоставив им полную свободу с определением места жительства на территории Византии. К. занимался строительными проектами, главнейшим из к-рых было восстановление акведука Валента в 766-767 гг. Для этого было собрано ок. 7 тыс. рабочих как из М. Азии, так и из Фракии и Эллады. В К-поле была отстроена ц. св. Ирины и отремонтирован храм Св. Софии; на болг. границе возводили крепости. Расходы на строительство покрывали из казны, в которой, несмотря на это, скапливался существенный резерв (прп. Феофан Исповедник и патриарх К-польский Никифор говорят о «тезаврации» золота). Гос. доходы росли скорее благодаря строгому взиманию налогов в денежной форме, нежели их повышению (возможно, имело место перераспределение части платежей из натуральных в денежные). Это вызвало падение цен в К-поле: за номисму можно было купить 60 модиев (свыше 500 л) пшеницы или 70 - ячменя. Патриарх Никифор (Niceph. Const. Antirrh. // PG. 100. Col. 513) упоминал о разорении крестьян и даже о случаях самоубийства среди них.

Имп. Константин V Копроним приказывает разрушить храм. Миниатюра из Хроники Константина Манасси. XIV в. (ГИМ. Син. № 38. Л. 48?)

Имп. Константин V Копроним приказывает разрушить храм. Миниатюра из Хроники Константина Манасси. XIV в. (ГИМ. Син. № 38. Л. 48?)

В 766 г. против К. был организован разветвленный заговор, в к-ром оказались замешаны 19 высших сановников во главе с братьями Константином и Стратигием Подопагурами, соответственно патрикием и бывш. логофетом дрома, и доместиком экскувитов. Угроза была тем более велика, что исходила от представителей новой знати, выдвинувшейся уже при Исаврийской династии, командиров важнейших воинских формирований. К., однако, удалось вовремя узнать о заговоре, и он принял жесткие меры: после публичного поругания Подопагуры были обезглавлены, а остальные участники ослеплены и сосланы. В связи с этим же заговором были казнены прмч. Стефан Новый и патриарх К-польский Константин II. Больше К. с внутренней оппозицией не сталкивался. Его наиболее твердой опорой оставались реорганизованные им и значительно усиленные тагмы - гвардейские полки, расквартированные в К-поле, к-рых можно было перебрасывать на любое место военных действий.

К., воспитанный в иконоборческом духе, несколько изменил церковную политику своего отца и к решительным мероприятиям перешел лишь через много лет после воцарения. Общий источник Феофана, Никифора и Георгия утверждает, что Артавазд восстановил св. иконы, однако данных о контрмерах К. в первые годы после возвращения к власти нет. П. Шпек тем не менее считал, что основные мотивы религиозно окрашенной пропаганды, направленной против К., восходят именно к мятежу Артавазда (Speck. 1981). Лишь под 6244 г. (751/2, точнее 752/3) Феофан сообщил о том, что К. «коварно убеждал народ следовать его мнению, подготавливая предстоящее свое совершенное нечестие» (Theoph. Chron. P. 427). Никифор, описывая события, связанные со смертью патриарха Анастасия, отметил, что «Константин же, сразу замыслив поругание Церкви и уже воюя с благочестием...» (Niсeph. Const. Brev. hist. P. 142), назначил созыв Собора в Иерии (ныне Фенербахче). Т. о., источники датируют начало иконоборческой активности К. периодом, непосредственно предшествующим Собору 754 г. По-видимому, К., как и его отец, стремился консолидировать свою власть, прежде чем переходить в наступление в церковной сфере. Созыв Собора при вакантном К-польском престоле следует считать сознательным шагом, направленным на умаление престижа Патриаршества (И. Рохов полагает, что память патриарха Анастасия в синаксаре К-польской ц. (архетип кон. X в.) под 10 или 12 февр. соответствует дню его смерти, однако совпадение с датой открытия Собора скорее указывает на то, что именно в этот день епископы почтили память патриарха, скончавшегося в том же году (Rochow I. Anastasios (730-754) // Die Patriarchen der ikonoklastischen Zeit / Hrsg. R.-J. Lilie. Fr./M., 1999. S. 27-28)). Собор также должен был стать ответом на заявление патриарха Германа Льву III: «Без Вселенского Собора мне невозможно вносить новшества в вероучение» (Theoph. Chron. P. 409). Иерийский Собор заседал в загородном имп. дворце с 10 февр. 754 г. 338 епископов славословили императора как «освободившего их от идолов», и это с т. зр. имперской идеологии явилось утверждением верховного авторитета императора в вопросах вероучения. Поставление нового патриарха стало очередной ступенью в умалении институционального престижа К-польского Патриархата. Из текста Феофана известно, что после заключительного заседания Собора во Влахернском храме К-поля (754) К. вышел на амвон, держа за руку (Георгий Амартол по ркп. Paris. Coislin. 305. F. 333) мон. Константина, бывш. еп. Силлейского, и, помолившись, возгласил: «Константину, Вселенскому патриарху, многая лета!» (Theoph. Chron. P. 428). В Житии Стефана Нового утверждается, что К. сам облачил нового патриарха Константина II в диплоиду (видимо, фелонь, но с аллюзией на Пс 108. 29: «...как одеждою (διπλοΐδα), покроются стыдом своим») и омофор и воскликнул: «Аксиос!» (Auzépy. 1997. P. 120-121). При этом автор Жития, Стефан Диакон, считал, что рукоположение Константина состоялось до созыва Собора. Хотя Иерийский Собор предал анафеме всех, кто почитали, изготовляли или держали у себя иконы, причем предусматривались и санкции со стороны светских властей, в течение еще 10 лет о к.-л. жертвах гонений на иконопочитателей сведений нет, за исключением забитого до смерти на ипподроме мч. Маманта и прмч. Андрея Критского (в Криси), к-рый обличал императора, называя его новым Валентом и Юлианом (Theoph. Chron. P. 432, под 6253 г. (760/1)). Первым сигналом изменения позиции К. стала ссылка прп. Стефана Нового в сент. 763 г. (Auzépy. 1997. P. 247, not. 334). Прп. Стефан поддерживал отношения со мн. знатными людьми, в т. ч. с приближенными императора, нек-рых из них он убедил принять монашество. Еще 2 года К. различными способами пытался заставить старца прекратить эту деятельность, но тот остался непреклонен и был отдан на растерзание толпе 20 нояб. 765 г. Непризнание Иерийского Собора не было здесь главным фактором. Далее религ. политика К. развивалась параллельно с политическим кризисом 765-767 гг. Вначале гнев императора обрушился на монашество вне явной связи с иконопочитанием. 21 авг. 766 г. по ипподрому провели монахов, каждый из к-рых должен был держать за руку женщину, в то время как зрители издевались над ними. Уже через 4 дня там же состоялось публичное поругание заговорщиков, так что эти события, очевидно, были частью единого плана. Источники выделяют 2 направления репрессий, начавшихся в 765 или 766 г.: против «сановников и воинов», почитающих иконы (Theoph. Chron. P. 437), и против монахов. К. потребовал, чтобы его подданные принесли присягу в том, что они не будут почитать иконы. Даже поставленный иконоборческим Собором патриарх К-польский Константин II должен был поклясться в этом на Честном Древе Креста Господня с амвона Св. Софии. Впрочем, это не спасло его от расправы, поскольку выяснилось, что он участвовал в диффамационной кампании против императора, целью к-рой было представить К. еретиком. Как подчеркивают источники, по решению императора вместо Константина II патриархом стал малообразованный евнух-славянин Никита, пресвитер ц. св. Апостолов. Монахов побуждали отречься от обетов и вступить в брак, им выдирали бороды или поджигали их, предварительно намазав смолой, подвергали членовредительским наказаниям. Других соблазняли деньгами, обещанием должностей и проч. материальными благами. Тогда же пострадали прп. Петр Столпник и, по-видимому, прп. Феодосия К-польская (Afinogenov D. A Mysterious Saint: St. Theodosia, the Martyr of Constantinople // ХВ. 2000. Т. 2. С. 3-13), от к-рой требовали отказаться от почитания икон и признать решения Собора 754 г. Монахов К. называл «непоминаемыми» (ἀμνημόνευτοι), а их одежду - «образом тьмы» (σκοτίας σχῆμα). Феофан писал, что К. предавал смерти представителей знати, осмелившихся принять монашество (Theoph. Chron. P. 443). Гонения начались также на почитание мощей: в частности, рака с мощами вмц. Евфимии Всехвальной была брошена в море. Стратигами некоторых ведущих фем К. назначил своих сторонников, к-рые должны были проводить жесткую иконоборческую и антимонашескую политику. Так, в 771 г. стратиг фемы Фракисий Михаил Лаханодракон вывел монахов и монахинь своей фемы на поле для игры в мяч в Эфесе и приказал им вступить в брак и облачиться в белые одежды под угрозой ослепления и ссылки на о-в Кипр. На следующий год он распродал в пользу казны все монастырское имущество, а святоотеческие книги и мощи святых, по сообщению Феофана, сжег (Ibid. P. 446). Т. о., во Фракисии не осталось ни одного мон-ря, за что Михаил получил особую благодарность от императора. Подобным же образом поступали и др. стратиги. Некоторые мон-ри были разорены или превращены в казармы и конюшни и в К-поле, однако данные источников не совпадают в том, какие именно; Феофан называет Далматский, Каллистрата, Дия и Максимина (Ibid. P. 443), Никифор - Каллистрата и Флора (Niceph. Const. Antirrh. // PG. 100. Col. 493). Тем не менее, как показывают подписи настоятелей под деяниями VII Вселенского Собора, монашество в столице и ее окрестностях существенного ущерба не понесло. По-видимому, репрессии коснулись монастырей, связанных с заговорщиками. Повсеместно в храмах уничтожали или заштукатуривали мозаики и фрески, вместо к-рых изображали различные орнаментальные мотивы, в частности сцены охоты. В целом размах и последствия мероприятий К. против монахов сильно преувеличены иконопочитательскими источниками. Причины враждебности императора к монашеству в историографии объясняли различным образом: как стремление присвоить монастырскую земельную собственность, пресечь отток боеспособного контингента из армии и т. п. Все эти гипотезы, однако, не отвечают на вопрос о том, почему к антимонашеским мерам К. прибег лишь на 25-й год своего правления в контексте политического кризиса 765-767 гг., основной движущей силой к-рого выступила высшая военная и гражданская знать. Во всяком случае эти меры следует рассматривать отдельно от иконоборчества К.

Систематическое очернение К. в иконопочитательских источниках, вероятно, также восходит к кризису 765-767 г., когда оно составляло идеологический аспект подготовки переворота. Диффамация велась по 2 направлениям: «еретическим» богословским взглядам К. и его развратному образу жизни. Ему приписывали гомосексуальные наклонности (Theoph. Chron. P. 443), занятия магией, участие в языческих обрядах и даже в человеческих жертвоприношениях (Ibid. P. 413; Auzépy. 1997. P. 165; ср.: Georg. Mon. Chron. Vol. 2. P. 752). Подчеркивали его любовь к музыке, пирам, непристойным разговорам и пляскам (Theoph. Chron. P. 442), а также жестокость и жадность. Георгий Амартол называет К. «хрисианином» (от χρυσός - золото) и «златослужителем» (Paris. Coislin. 305. Fol. 331v). Память о том, что К. велел своим подданным брить бороды, сохранилась даже спустя много веков в Соборнике 1647 г.: «Сей первие умысли брады брити, якоже правила сказуют» (Л. 375, схолия на левом поле, ср.: Auzépy. 1997. P. 233. N 252). На монетах, впрочем, К. изображен с бородой. Агиографы создавали более или менее типизированный облик свирепого тирана и гонителя. Однако в Liber Pontificalis отношение к К. весьма сдержанное и в одном случае он назван princeps serenissimus («тишайший или светлейший государь» - LP. Vol. 1. Cap. 93. P. 432). Сир. источники знают К. как мудрого правителя и сторонника правой веры (Mich. Syr. Chron. Vol. 2. P. 521), внушавшего страх врагам (Anonymi auctoris Chronicon. 1937. P. 262-263). В «Деяниях епископов Неапольских» К. побеждает дракона, охранявшего акведук, а у арм. историков он удачливый охотник на львов (Rochow. 1994. S. 127-129). Нек-рое время у К. сохранялось немало приверженцев и в Византии, особенно среди воинов и ветеранов тагм. В июне 813 г., непосредственно перед битвой при Версиникии, во время молебна в храме св. Апостолов, неизвестные люди устроили так, что двери героона (склепа) Юстиниана, в к-ром был похоронен К., распахнулись как бы сами собой, и они ринулись туда, призывая императора воскреснуть и помочь государству (Theoph. Chron. P. 501). Патриарху Никифору пришлось специально опровергать тех, кто противопоставляли долголетнее успешное правление К. череде неудач императоров-иконопочитателей (Niceph. Const. Antirrh. // PG. 100. Col. 500-525; см. также: Alexander. 1958. P. 111-125). В конце концов ок. 852 г. патриарх К-польский свт. Игнатий приказал выбросить кости К. из храма и публично сжечь (Rochow. 1994. S. 138-139).

Сочинения К. в оригинальном виде не сохранились, однако об их существовании можно судить по сообщениям авторов-иконопочитателей IX в. Феостирикт, автор Жития прп. Никиты Мидикийского (создано до 843), сообщает, что читал 13 лишенных какого бы то ни было смысла «словес» (λογύδρια), к-рые К. опубликовал в течение всего лишь 2 недель (ActaSS. Apr. T. 1. P. XXVIIIE). О содержании этих кратких пропагандистских работ, возможно зачитывавшихся в ходе ежедневных встреч-силенциев (σιλέντια), предшествовавших созыву иконоборческого Иерийского Собора (Theoph. Chron. P. 427), ничего не известно.

Др. сочинение К., носящее условное название «Вопрошания» (Πεύσεις или Προβλήματα), реконструируется благодаря богословско-полемическим творениям патриарха К-польского Никифора I. Фрагменты «Вопрошаний» без к.-л. существенной редакторской правки были включены Никифором с целью опровержения в «Антирретики», 2-ю часть обширного трактата, содержащего также «Большое защитительное слово» и «Возражение против Евсевия и Епифанида». Это сочинение обычно датируется 818-820 гг. (Alexander. 1958. P. 188), однако весьма вероятно, что работа над ним началась несколько раньше, еще до иконоборческого Собора 815 г. (Chryssostalis. 2012. P. 34-38). Однако уже к этому моменту текст «Вопрошаний» был доступен патриарху Никифору не в оригинальной форме, а в виде выписок, не всегда позволявших восстановить логику рассуждения К. (Gero. 1977. P. 40-41; Луховицкий. 2011. С. 135-136).

Первые попытки вычленения фрагментов «Вопрошаний» в тексте Никифора были предприняты уже в сер. IX в. Наиболее ранний список (Paris. gr. 911), предположительно созданный в окружении патриарха К-польского Мефодия, снабжен особыми пометами, выделяющими цитаты из текста К. и не совпадающими с теми, что используются для маркировки цитат из сочинений других еретиков (Chryssostalis. 2012. P. 146, 290-291). Научные реконструкции «Вопрошаний» предложили Б. М. Мелиоранский (1901), Г. А. Острогорский (1929), Г. Хеннепхоф (1969) и И. Рохов (1994). Согласно Мелиоранскому, Острогорскому и С. Геро (Gero. 1975. S. 5; Idem. 1977. P. 37), оригинальные цитаты из «Вопрошаний» содержатся только в 1-м и во 2-м «Антирретиках», а иконоборческие аргументы, опровергнутые в 3-м «Антирретике» отражают воззрения иконоборцев не VIII, а IX в. Хеннепхоф, Рохов и Л. В. Луховицкий (Луховицкий. 2011. С. 136-138) полагают, что источник, рассматриваемый патриархом Никифором в 3-м «Антирретике», также принадлежал К.

В жанровом отношении «Вопрошания» представляют собой переходную форму, совмещающую элементы богословско-полемического сочинения в форме вопросоответов и политической апологии. В завершении «второй главы» (ἕτερον κεφάλαιον) своего сочинения К. обращается к собранию епископов и объясняет, что слухи о его вероотступничестве, распространяющиеся «родственниками и близкими», не имеют под собой оснований (Niceph. Const. Antirrh. // PG. 100. Col. 340BC). Этот фрагмент позволяет понять полемические задачи, к-рые ставил перед собой К., а также датировать его сочинение. Некоторые исследователи связывают кампанию диффамации против К., ответом на которую стали «Вопрошания», с фигурой Артавазда (Rochow. 1994. S. 23-24; Brubaker, Haldon. 2001. P. 255); другие полагают, что «Вопрошания» были созданы в период подготовки к Иерийскому Собору (Ostrogorsky. 1929; Gero. 1975. S. 4-5; Idem. 1977. P. 38). Альтернативные гипотезы предлагают датировать «Вопрошания» рубежом 40-х и 50-х гг. VIII в., когда противники К. использовали слухи о его «отступничестве», возникшие еще в годы юности императора (Speck. 1981; Brubaker, Haldon. 2011. P. 179-183), либо видеть в «Вопрошаниях» элемент политического противостояния К. и оппозиции в сер. 60-х гг. VIII в. (Луховицкий. 2011. С. 132-133).

«Вопрошания» К. были дополнены святоотеческим флорилегием, о содержании к-рого можно судить по др. части трактата патриарха Никифора - «Возражение против Евсевия и Епифанида» (Gero. 1977. P. 47-52). Для подтверждения своего учения К. ссылался на творения святителей Василия Великого, Григория Богослова, Афанасия I Великого, Кирилла Александрийского, Иоанна Златоуста и Григория Нисского (Niceph. Const. Contr. Euseb. P. 378-379). Однако самым важным свидетельством в пользу иконоборческого учения К. стало послание к августе Констанции, к-рое приписывалось Евсевию Кесарийскому (Ibid. P. 383-386).

Язык сочинений К. отличает невнимательность к тонкостям богословских формулировок. Использование выражения «из двух природ» (ἐκ δύο φύσεων) вместо традиционного «в двух природах» (ἐν δυσ φύσεσιν) (Niceph. Const. Antirrh. // PG. 100. Col. 232A, 296C) давало повод видеть в его высказываниях монофизитское влияние (Ostrogorsky. 1929. S. 24-26), однако эта гипотеза не нашла подтверждения (Brock. 1977. P. 54-55; Gero. 1977. P. 40). Некоторые положения иконоборческого учения у К. сформулированы более радикально, чем в оросе Иерийского Собора. Так, К., определяя понятие «образ», утверждал, что он должен быть «единосущен» (ὁμοούσιον) изображаемому (Niceph. Const. Antirrh. // PG. 100. Col. 225A), в то время как в определении Иерийского Собора такие формулировки отсутствовали (Gero. 1975. S. 9-10). Доказывая, что истинным образом Христа могут считаться лишь Евхаристические Дары, К. приписывал им «нерукотворность» (ἀχειροποίητον) (Niceph. Const. Antirrh. // PG. 100. Col. 337CD), в то же время в оросе Иерийского Собора этот термин не упоминается (Лурье. 2006).

Сохранившиеся фрагменты сочинений К. опровергают популярные в антииконоборческой лит-ре IX в. сообщения о «радикальном богословии» (термин Геро) К. (Gero. 1977. P. 39-40, 143-151; Луховицкий. 2009). Сообщения визант. хронистов Феофана Исповедника и Георгия Монаха о сомнениях К. в божественной природе Христа и об отказе называть Пресв. Деву Марию Богородицей отражают полемическую традицию VIII в. (Afinogenov. 2010) и не находят подтверждений в тексте «Вопрошаний», где К. называет Деву Марию Богородицей (Niceph. Const. Antirrh. // PG. 100. Col. 216BC). Также вопреки утверждениям авторов Мученичества Стефана Нового (807/9) и полемического памфлета «Против Константина Каваллина» (PG. 95. Col. 337C) К. не отказывался от употребления слова «святой» (Niceph. Const. Antirrh. // PG. 100. Col. 468C-469A). Вопрос о том, отвергал ли К. учение о заступничестве святых пред Богом, остается открытым (Gero. 1977. P. 147-151). В «Вопрошаниях» нет фрагментов, посвященных этой теме, а Иерийский Собор прямо анафематствовал подобные утверждения (Mansi. T. 13. P. 348). Однако косвенные свидетельства позволяют предположить, что К. выступил против учения о способности святых быть заступниками пред Богом уже после Иерийского Собора (Karusmüller. 2015).