(ранее 1624 - 14.04. 1682, Пустозерск), Соловецкий, деятель раннего периода старообрядчества, духовный отец протопопа Аввакума, писатель. Источниками основных сведений о Е. являются его автобиографические Записка (составлена в 1665-1666) и Житие (написано между 1667 и 1676), а также основанные на предании сочинения писателей Выголексинского общежительства, созданные в 1-й трети XVIII в. Е. происходил из крестьянской семьи (писал о себе в Житии: «Родился я в деревне»). Его мирское имя, время и место рождения неизвестны. В 1638 г., после смерти родителей, переселился «во град некий зело велик и многолюден» (по предположению Я. Л. Барскова и А. Н. Робинсона, в Москву). В 1645 г. пришел в Соловецкий в честь Преображения Господня монастырь, где 7 лет пробыл в трудниках и в 1652 г. принял монашеский постриг от архим. Илии. Нек-рое время Е. был келейником старца Мартирия, у к-рого в 1649-1651 гг. находился «под началом» Арсений Грек, впосл. активный помощник патриарха Никона (Минова) в деле богослужебных реформ. Е. был кандидатом на рукоположение во иерея, однако он, видимо, не счел себя достойным (в Житии он воспроизводил слова, обращенные им к себе самому: «На обещании в Соловецком монастыре в попы ставили - и ты не стал» - Житие протопопа Аввакума. 1994. С. 100) (учитывая церковные каноны, согласно к-рым ставленник в священники не должен быть моложе 33 лет, можно предположить, что Е. род. до 1624, по-видимому, он был сверстником Аввакума).
В окт. 1657 г. в Соловецкий мон-рь были присланы новопечатные книги (12 экз. Служебника издания 1655, 1656 и 1657 гг. и Скрижали издания 1656 г.), однако по распоряжению архим. Илии они не были переданы в храмы для богослужения, но стали предметом рассмотрения монастырских соборных и книжных старцев. Решением монастырского собора 8 июня 1658 г. новопечатные Служебники были отвергнуты (см.: Чумичева О. В. Соловецкое восстание 1667-1676 гг. Новосиб., 1998. С. 26-27). Эти обстоятельства нарушили внутренний мир в обители (как писал Е. в Житии, «святии отцы и братия начаша тужити и плакати горько» - Житие протопопа Аввакума. 1994. С. 73), Е. разделял эти настроения. Немного времени спустя, по всей видимости в кон. 1657 г., «от тоя тоски и печали» он покинул мон-рь по благословению своего духовного отца Мартирия, взяв с собой «книги и иная нужная потребная пустынная». Ок. года Е., как он сообщает в Житии, прожил в «Андомской пустыне» у прп. Евфросина Куржеского (Курженского) (Там же. С. 87; по-видимому, речь идет о Курженской пуст.- месте подвигов прп. Евфросина, которая находилась на острове Курженского оз. в Вытегорском у., у истока р. Андомы (ныне Вологодская обл.), и в 60-х гг. XVII в. являлась одним из центров старообрядчества). Затем Е. отправился «в дальнюю пустыню» на Виданский о-в на р. Суне, где ок. 7 лет прожил вместе с иноком Кириллом Сунарецким (Сунским) в Троицком Сунарецком мон-ре.
В автобиографической Записке и в Житии Е. описывает обстоятельства своего пустынножительства. Неоднократно он испытал нападения бесов, в борьбе с вражескими искушениями его укрепляли явления Пресв. Богородицы, прп. Евфросина Куржеского, свт. Филиппа, митр. Московского, в пустыни инок обрел умную Исусову молитву. После 1659 г. Е. было видение умершего к тому времени соловецкого архим. Илии, к-рый велел ему «книги писать на обличение царю и на обращение его ко истинней вере Христовой святей, старой». Следуя этому знамению и вдохновившись почерпнутыми из Житий примерами св. отцов, явивших «подвиги о благочестии», Е. приступил к этой работе (можно предположить, что какие-то материалы могли быть им принесены с Соловков). Судя по словам автора («начах писати от Божественных словес евангельских, апостольских, по чину поставляя, и во уряд полагая, и из иных книг присоединяя благопотребнейшая... на подкрепление себе же и ближнему, сиречь правоверному», оппонентам же «на обличение»), «книга» (текст ее не сохр.) содержала разбор основных пунктов расхождений между старыми и новыми обрядами и осуждение богослужебной реформы (подобно созданным в те же годы Пятой соловецкой челобитной, Челобитной Никиты Добрынина, сочинениям Вятского еп. Александра). Сохранилось свидетельство Е. о творческой истории «книги»: «С трудом многим и зелным, вчерне первие написуя, и исправя, и набело преписав, устроих книжицу» (Карманова. 1999. С. 260). Черновой вариант «книги» Е. показывал Кириллу Сунарецкому и поселившемуся неподалеку также выходцу из Соловецкого мон-ря иноку Варлааму, по благословению к-рых бывш. соловецкий инок отправился в Москву для «обличения новолюбителей». По всей видимости, Е. владели эсхатологические настроения: он не одобрил желание инока Кирилла основать мон-рь, сказав (согласно выговскому Житию Кирилла Сунарецкого), что «церкви строити и монастыри возграждати не нынешняго времене есть дело, понеже настоит мира сего князь».
По дороге в столицу Е. остановился у инока Корнилия Выговского и прожил с ним 2 года, сначала на р. Водле в каменной пещере, а затем в келье на Кяткозере. О. Я. Карманова полагает, что Е. обратился к этому авторитетному старцу за советом и здесь, у Корнилия, доработал свою «книжицу», переписал ее набело и составил как предисловие к ней автобиографическую Записку - обоснование своего права на создание обличительного труда (изложенный в Записке опыт подвижничества Е. должен был свидетельствовать об истинности его позиции). Здесь же Е. решил оформить свою «книжицу» как челобитную царю: «Умыслив же и царю иную, с тое списав, подати. Аще вразумится, то благо; аще ли же ни - то аз без вины о сем» (Там же). Е. призывал Корнилия пойти вместе в Москву, т. к. «приспе время благочестия ради страдати», но выговский старец, получив др. знамение, отказался. Перед поездкой Е. 6 недель постился, «прося от Бога извещения, еже и получи. И благословися и, радуяся, пойде, имеяше и челобитную с собою» (Брещинский. 1985. С. 85).
Е. появился в Москве осенью-зимой 1666/67 г., по мнению С. А. Зеньковского, он остановился в доме Ф. П. Морозовой, где познакомился с иноком Авраамием (автором «Христианоопасного щита веры против еретического ополчения», в составе к-рого дошла Записка Е.). Свою обличительную «книгу» (в форме челобитной) Е. подал царю во время работы Большого Московского Собора в 1667 г., хорошо зная, какие суровые меры Собор принял против нераскаявшихся старообрядцев (Никиты Добрынина, протопопа Аввакума, диак. Федора) в мае 1666 г. Согласно «Житию инока Епифания», созданному в Выговском общежительстве в 30-х гг. XVIII в., Е. на площади перед Успенским собором читал свои обличения «на патриарха Никона» и подал царю Алексею Михайловичу челобитную («книгу»). Карманова считает, что Е. подал царю «книгу» 8 июля, в день празднования Казанской иконы Божией Матери (Карманова. 1996. С. 410-416). Этот поступок привел к аресту и заключению Е. По решению Собора 17 июля 1667 г. Е. «по премногом увещании… проклятию предаша», он был лишен иночества («иночества обнажиша и острищи повелеша») и вместе с Аввакумом и Лазарем предан светскому суду (МДИР. 1876. Т. 2. С. 181-182). На последнем допросе 5 авг. того же года Е. вновь заявил о несогласии с богослужебными реформами, ссылаясь на «книгу», к-рую подал царю. 26 авг. Аввакум, Е., Лазарь и симбирский свящ. Никифор были приговорены к ссылке в Пустозерск, 27 авг. над Е. и Лазарем на Болотной пл. в Москве была совершена казнь - отсечение языка.
В Пустозерский острог узники прибыли 12 дек. 1667 г., там их разместили поодиночке в крестьянских избах, 20 апр. 1668 г. сюда же был привезен Федор Иванов. Лит. деятельность Е. и др. пустозерских узников, рассылка ими по стране обличительных писем и челобитных привели к тому, что 14 апр. 1670 г. в Пустозерск прибыл из Москвы стрелецкий полуголова И. Елагин, совершивший по царскому указу новую казнь над ссыльными: Е., Лазарю и Федору вторично резали языки и рубили кисти правых рук, после чего они были заключены в земляных тюрьмах. Однако и эти наказания не прервали их писательской и проповеднической деятельности. Именно тогда Е. и его духовный сын Аввакум по взаимному соглашению и «понуждению» приступили к работе над собственными Житиями, которые переписывались в совместные пустозерские сборники. Е. всецело подчинился влиянию Аввакума, стал его близким другом и единомышленником. В период догматических споров Аввакума с Федором Е., несмотря на осуждение им сомнительных с т. зр. правосл. догматики рассуждений Аввакума (см. Аввакумовщина), не порвал с ним дружеских уз. Е. читал послания Аввакума, занимался редакторской правкой его сочинений, в т. ч. его Жития, вместе с Аввакумом, Лазарем и Федором заверял копии Пустозерских сборников, пересылавшихся для этого переписчиками из Центр. России в пустозерскую тюрьму.
Помимо писательского таланта Е. обладал искусством резьбы по дереву. Судя по словам Е., приведенным во 2-й ч. его Жития (написана ок. 1676), о том, что он изготавливает резные деревянные изделия ок. 30 лет, этим традиц. для монаха рукоделием инок начал заниматься еще в Соловецком мон-ре, но особенно предавался ему во времена пустынножительства: «А живя я в пустыни, сподобил мя Бог питатися от рукоделия». На р. Суне он выстроил келью-пятистенку, одно из помещений к-рой предназначалось «рукоделия ради и покоя», и, когда эта келья сгорела, Е. сетовал: «Где рукоделию быти и от того питатися, по Христову словеси и святых отец?» (Житие протопопа Аввакума. 1994. С. 80, 76). Этот вид декоративно-прикладного искусства был весьма распространен на Русском Севере: помимо деревянной бытовой утвари (ведер, ящиков и т. п.) Е. резал кресты малые тельные («воротовые») и большие поклонные (такой крест стоял перед его кельей в Виданской пуст.: «Многажды бо правило по книге на улице у креста болшово говорил»; с просьбой изготовить крест туда к нему приехал и некий христианин на лошади, «а на дровнях у него брусье изготовлено на большей крест» - этот крест под двускатной кровлей был им сделан за 2 дня (Там же. С. 84-87)). Можно предположить, что Е. мог также изготавливать популярные на Севере иконы и кресты с изображением Распятия или Голгофского креста. По его словам, им было «больше пяти или шести сот зделано крестов». О том, какое важное место занимало в жизни Е. это рукоделие, свидетельствует его Житие, в к-ром он подробно рассказывает о случившихся с ним после казни 1670 г. 2 чудесах, благодаря к-рым к нему вернулась возможность резать кресты (Там же. С. 101-107). Рисунки Голгофских крестов Е. помещал и в переписываемые им вместе с др. пустозерскими узниками сборники. В топорищах стрелецких бердышей Е. делал тайники, с помощью к-рых «на Русь» переправлялись публицистические послания и рисунки пустозерских узников.
За причастность к выступлениям московских старообрядцев во время крещенского водосвятия 1681 г., когда разбрасывались «свитки, богохульныя и царскому достоинству безчестныя», Аввакум, Е., Федор и Лазарь были приговорены царем Феодором Алексеевичем к сожжению в срубе. В старообрядческом предании о казни пустозерских узников говорится, что останки Е. не были найдены на пепелище, но многие видели «из сруба пламенем отца Епифания на воздух вознесенна вверх к небеси» (Барсков. 1912. С. 392-393).
Большинство исследователей отмечали незаурядный лит. талант Е. Творческое наследие Е. представлено 2 автобиографическими сочинениями - Запиской и Житием - и посланием. Краткая Записка заканчивается явлением Е. в Виданской пуст. соловецкого архим. Илии, повелевшего иноку оставить рукоделие и заняться составлением обличительной «книги». В Житии подробный рассказ об отшельнической жизни Е. в Виданской пуст. продолжен повествованием о перенесенных Е. «темничных страданиях» и казнях. Важным представляется вопрос о соотношении 2 текстов. Записка сохранилась в единственном списке в составе сборника инока Авраамия «Христианоопасный щит веры...» (ГИМ. Син. № 641. Л. 40 об.- 46; опубл. по этому списку: Материалы для истории раскола. 1885. Т. 7. С. 53-63; Карманова. 1999. С. 255-260). Зеньковский и Робинсон пришли к выводу о независимом возникновении данных текстов. С иной т. зр. выступила Н. Ф. Дробленкова, к-рая считала, что Записка представляет собой «почти полный черновой набросок, основную канву... будущего Жития», созданного в Пустозерске (Пустозерский сборник. 1975. С. 186-195). Карманова, изучавшая творчество Е., поддержала т. зр. Зеньковского и Робинсона и убедительно доказала, что Записка, созданная как текст исповедального характера, в к-ром автор описывает этапы нелегкого пути к созданию «книги», является своего рода предисловием к этой «книге». Житие было написано Е. и бытовало в рукописной традиции в виде 2 самостоятельных частей, представляющих 2 пространных послания к старообрядцам. 1-я часть, над которой автор работал в 1667-1671 гг., сохранилась в 2 автографах: БАН. Дружин. № 746 и ИРЛИ. Оп. 24. № 43. 2-я часть, созданная ок. 1676 г., также представлена 2 автографами: ИРЛИ. Собр. Амосова-Богдановой. № 169 и ИРЛИ. Оп. 24. № 43. Как автографы, так и списки Жития Е. посылались из Пустозерска разным лицам: Михаилу и Иеремии, Афанасию Максимовичу, Симеону (Сергию (Крашенинникову)).
Главной темой Записки и Жития является описание внутренней жизни Е.: сначала монаха-пустынника, проходившего трудный путь аскезы, затем узника, претерпевавшего тяжкие страдания и желавшего, несмотря на периоды уныния и сомнения, сохранить верность своим убеждениям. Большое место в сочинениях отведено видениям Пресв. Богородицы и святых, к-рые имел Е., и бывшим ему чудесным знамениям. Рассказывая о многообразных бесовских искушениях, случавшихся с ним в Виданской пуст., и о тяжких страданиях в заключении (после казней Е. долго болел из-за «горких и лютых ран», в земляной тюрьме «многажды умирал от дыма», потерял зрение), Е. пишет, как он находил силы в молитве, как помощь свыше укрепляла его и давала облегчение в скорбях и болезнях.
Известно небольшое послание Е. к Антониде Афанасьевне (Бороздин. 1889. С. 240). Старообрядческий писатель Павел Любопытный в «Хронографическом ядре староверческой церкви» указывал на послание Е. о браке, написанное в ответ на вопрос Морозовой «и с ней вкупе нескольких ревностных христиан». Др. источниками это сообщение не подтверждается (Смирнов. 1898. С. LIV-LV).
Е. почитался в старообрядческой среде как мученик за веру. Личность Е. привлекала к себе внимание не только современников, но и старообрядческих писателей более позднего времени, в особенности книжников Выголексинского общежительства, насельникам которого Е. был близок как инок чтимого ими Соловецкого мон-ря и как келейник и соратник имевших прямое отношение к истории Выговской пуст. иноков Корнилия Выговского и Кирилла Сунарецкого. Уже в нач. XVIII в. сложилась практика молитвенного обращения к пустозерским узникам. Первый уставщик общежительства Петр Прокопьев, явившись после смерти В. Угарковой, поведал ей о том, что «без задержания» прошел воздушные мытарства благодаря заступничеству «новых страдальцев, и мученик, и исповедник» протопопа Аввакума, священноиерея Лазаря, диак. Федора и инока Е., к-рых он «в животе своем в пустыни живучи, по вся дни… поминал панахидами, и канонами, и молением и всегда их призывал в молитвах себе на помощь» (Филиппов И. История Выговской старообрядческой пустыни. СПб., 1862. С. 161). В нач. XVIII в. на Выге была «малая книжица» - сборник типа Пустозерского, включавший Житие протопопа Аввакума и 1-ю ч. Жития Е., написанную, что особо отмечалось выговскими книжниками, его собственной рукой.
Выговские старообрядцы старательно собирали сведения о единомышленниках по всей России, особый интерес у них вызывала жизнь «пустозерской четверицы», в т. ч. Е. Уже в 10-х гг. XVIII в. на Выге существовали записки, зафиксировавшие устные сведения о Кирилле, Е. и Виталии, которые в литературно отредактированном виде, как убедительно доказала Н. В. Понырко, были положены в основу кирилло-епифаниевского житийного цикла, созданного выговскими книжниками в 1731-1740 гг. Эти записки нашли также отражение в 2 редакциях Жития инока Корнилия (в редакции инока Пахомия, написанной между 1723 и 1727, и в редакции Трифона Петрова, созданной в 1731), в «Истории об отцах и страдальцах соловецких» Семена Денисова (10-е гг. XVIII в.) (см. Денисовы) и в «Истории Выговской пустыни» Ивана Филиппова. Из слов автора черновых записок явствует, сколь сильно его интересовало все, что было связано с Е. и его сподвижниками, какое большое значение он придавал сбору и письменной фиксации подобных сведений. «Аще еще ми в мире живущу,- читаем в выговском Житии Е.,- слышах от многих достоверных боголюбивых мужей, которыя с ним, отцем Епифанием, часто многажды духовне беседовали и поучалися у оного отца Епифания, как он жил в пустыни на Суне реце, и от его неложных блаженных уст сами слышаху и мне, недостойному, поведаху, и аз, недостойный, на малыя бумашки для памяти писах и держах у себе» (РГБ. Егор. № 1137. Л. 353). Автор записок не только собирал рассказы «многих иных достоверных мужей», но и побывал в Сунарецкой пуст. и «беседовах со оставшими старцы, и совопрошах их о старце Кириле и о житии его. Они же мне со слезами начаша сказати, поминающе онаго старца учение и житие... показующе и келию его и прочих иноков, соловецьких выходцев, Епифания и Варлаама» (Там же. Л. 303 об., 304).
Наиболее ранним известным изображением Е., отражающим его почитание в поморском согласии, является его образ в молении, с нимбом, вместе с иноками Корнилием, Виталием, Геннадием, Кириллом и др. на поморской иконе 1-й пол. XIX в. (ГМИР, см.: Рус. искусство из собр. ГМИР. М., 2006. С. 218. Кат. 321). В одном из созданных в кон. XIX - нач. XX в. в мастерской вологодских крестьян-старообрядцев Каликиных лицевых списков «Истории об отцах и страдальцах соловецких» имеется условное изображение Е. на миниатюре «Сожжение протопопа Аввакума, диакона Федора, Лазаря и Епифания» (ГИМ. Щук. № 690. Л. 81 об.; опубл.: Неизвестная Россия: К 300-летию Выговской старообрядческой пуст.: Кат. выставки. М., 1994. С. 5). К этому же времени относится редкая икона «Священномученик протопоп Аввакум, священномученик Павел, епископ Коломенский, священномученик диакон Федор, преподобномученик инок Епифаний и священномученик иерей Лазарь» (опубл.: Древности и духовные святыни старообрядчества: Иконы, книги, облачения, предметы церк. убранства архиерейской ризницы и Покровского собора при Рогожском кладбище в Москве. М., 2005. С. 166, № 116). Создание данного образа (гуслицкими или московскими иконописцами) отражает давно существовавшую в старообрядческой среде мысль о канонизации пустозерских узников (в беспоповской Выговской пуст. было возможно только их местное почитание).
Канонизация старообрядцами своих первых учителей стала возможна после появления в 1905 г. указа «Об укреплении начал веротерпимости». Однако, несмотря на то что начиная с 1908 г. в старообрядческой периодике появлялись статьи о необходимости канонизации старообрядческих учителей и подобные решения принимались местными съездами, прославление состоялось только 31 мая 1917 г. на Соборе российских старообрядческих епископов, постановившем праздновать память «святых священномученик и исповедник протопопа Аввакума, иерея Лазаря, диакона Феодора и инока Епифания, иже в Пустозерске сожженных» 14 апр. (подробнее см.: Семененко-Басин И. В. Прославление святых в старообрядческой Церкви в 1-й четв. XX в. // Старообрядчество в России (XVII-XX вв.) / Отв. ред. и сост.: Е. М. Юхименко. М. [Вып. 4] (в печати)). В 1929 г. М. А. Волошин создал поэтическое переложение Жития Е. (Робинсон А. Н. Неизданная поэма М. А. Волошина о Епифании // ТОДРЛ. 1961. Т. 17. С. 512-519).