КЛАРЕНБАХ

К. происходил из семьи зажиточного крестьянина; он родился на хуторе Бушерхоф, в адм. отношении подчиненном близлежащему г. Леннеп (ныне в составе земли Сев. Рейн-Вестфалия, Германия). Леннеп был владением герцогов Бергских, однако город обладал мн. привилегиями и свободами, позволявшими городскому совету проводить во мн. сферах деятельности независимую политику. Начальное образование К. получил в городской школе Леннепа; его наставлением в христ. вере занималась мать. У К. было 3 брата и неск. сестер; впосл. они стали его религ. последователями и сделали Бушерхоф локальным центром протестант. проповеднической деятельности (Klugkist Hesse. 1929. S. 27-31). Ок. 1511 г. К. приехал в Мюнстер; точно неизвестно, в какой именно из 3 городских школ он учился, однако, вероятнее всего, это была соборная школа (Domschule), преподавание в к-рой в кон. XV в. было реформировано ее руководителем Рудольфом фон Лангеном (1438-1519) в соответствии с гуманистическими принципами. Возможно, именно в кругу мюнстерских гуманистов у К. стала складываться убежденность в необходимости реформирования церковной жизни и возвращения к евангельскому христианству (Ibid. S. 31-37).

В авг. 1514 г. имя К. было внесено в матрикул Кёльнского ун-та (Die Matrikel der Universität Köln / Hrsg. H. Keussen. Bonn, 1919. Bd. 2. S. 732. N 19; ср.: Krafft. 1872. P. 7); он стал студентом бурсы (коллегии) Лауренциана, где обучение происходило преимущественно по сочинениям Альберта Великого (Ɨ 1280). Преподаватели Кёльнского ун-та в этот период были известны своим консерватизмом и верностью католич. традиции; в число учителей К. входили теологи Арнольд фон Тонгерн (ок. 1470-1540) и Иоганн фон Венрадт (Ɨ 1530), впосл. оказавшиеся следователями в его инквизиционном процессе (Klugkist Hesse. 1929. S. 37-46; ср.: Krafft. 1872. S. 7-9). В 1517 г. К. успешно завершил курс гуманитарного и философского образования, получив степень магистра искусств (см. ст. Artes liberales). По неизвестным причинам он не стал продолжать обучение на фак-те теологии или принимать церковный сан; когда впосл. церковные инквизиторы называли его клириком, он всякий раз подчеркивал, что является мирянином (Klugkist Hesse. 1929. S. 54-55). В 1517-1520 гг. К. давал частные уроки в знатных германских семействах; к.-л. подробностей о его деятельности и месте проживания в эти годы неизвестно.

Ок. 1520 г. К. получил место учителя в одной из школ Мюнстера, где преподавал древние языки и классическую литературу. По-видимому, в это время он уже начал проповедовать протестант. идеи в узком кругу, возможно, среди учеников школы. По свидетельству К., содержащемуся в материалах инквизиционного процесса, он не был хорошо знаком с теологией М. Лютера (1483-1546); он настаивал, что его протестант. убеждения сложились не под влиянием сочинений Лютера, а в процессе самостоятельного изучения Свящ. Писания (Kanne. 1822. S. 100; ср.: Klugkist Hesse. 1929. S. 46-53). Вероятно, значительное влияние на формирование его взглядов также оказало общение в Кёльне и Мюнстере с явными и тайными сторонниками церковных реформ. Впосл. в ходе инквизиционного процесса К. отрицал выдвинутое против него обвинение в том, что в Мюнстере он подговорил студентов разбить установленные на церковном дворе в память об усопших светильники, однако, по его признанию, он уже в этот период был противником почитания церковных изображений (Krafft. 1886. S. 13-14; Goebel. 1982. S. 120).

В 1523 г. К. переселился в Везель, куда его пригласил гуманист Иоганн Перинг (Ɨ ок. 1541), руководивший городской лат. школой. В Везеле К. преподавал лат. грамматику и исполнял обязанности конректора; вокруг него сложился круг единомышленников, регулярно собиравшихся для совместного чтения Библии и обсуждения религ. вопросов. Об этих собраниях вскоре стало известно католич. клирикам в Везеле и Кёльне. В апр. 1524 г. они обратились с жалобами к правителю объединенного герц-ства Юлих-Клеве-Берг герц. Иоганну III (1490-1539), во владения к-рого входил Везель. Герцог повелел городскому совету положить конец распространению еретических мнений в городе, однако члены совета выступили в защиту проповедников и ответили, что К. и его единомышленники не сообщают в проповедях ничего, что противоречило бы учению католич. Церкви. В Везеле на сторону К. склонялись нек-рые городские клирики и монахи; у него появились связи с лютеран. проповедниками, действовавшими в окрестных городах и селениях (Klugkist Hesse. 1929. S. 68-72). Дружеские отношения сложились у К. с пресв. Иоганном Клопрайссом (ок. 1500-1535), открыто проповедовавшим протестант. учение в Везеле, Бислихе, Бюдерихе и др. местах. В этот период религ. убеждения Клопрайсса были близки ко взглядам У. Цвингли (1484-1531), однако нек-рые идеи он заимствовал и из лютеран. сочинений; впосл. он стал ревностным сторонником анабаптизма. Обеспокоенный распространением протестант. идей герц. Иоганн в марте 1525 г. повторно потребовал от городского совета изгнать из города учителей и клириков, смущающих народ превратным учением (см.: Krafft. 1886. S. 17-18; Goebel. 1982. S. 120). Городской совет и в этот раз вступился за К., однако его отношения с властями постепенно стали портиться. В сент. 1525 г. К. выступил против францисканского мон. Юргена, прибывшего в Везель из мон-ря в Дорстене, к-рый защищал в проповедях учение о свободе человеческой воли, и пожелал устроить с ним публичный диспут на эту тему. Опасаясь, что диспут приведет к волнениям в городе, власти запретили его проведение и вскоре, 8 сент. 1525 г., предписали К. покинуть Везель (Klugkist Hesse. 1929. S. 74-76).

После недолгого пребывания у друзей в Бюдерихе К. весной 1526 г. обосновался в Оснабрюке; он не смог получить здесь офиц. должности учителя и зарабатывал на жизнь частными уроками. В кругу единомышленников, собиравшихся на устраиваемые им лекции из Кёльна, Везеля и др. близлежащих мест, К. толковал Свящ. Писание. Летом 1526 г. К. читал лекции по Евангелию от Иоанна, а также обсуждал диалектику Ф. Меланхтона (1497-1560); в нояб. того же года он начал цикл проповедей по Посланию к Филимону ап. Павла (Krafft. 1886. S. 23-26; Klugkist Hesse. 1929. S. 82-84, 342). Странный выбор краткого и небогатого богословским содержанием Послания может свидетельствовать о том, что толкование Свящ. Писания К. использовал как благовидный предлог для организации собраний, во время к-рых в действительности проповедовал протестант. учение. В Оснабрюке проповеди К. в скором времени также стали вызывать недовольство у католич. духовенства; по свидетельству нек-рых источников, возмущение особенно усилилось после того, как К., не будучи клириком, по приглашению сторонников произнес проповедь в одном из городских храмов. Весной 1527 г. по настоянию соборного капитула князь-епископ Падерборна и Оснабрюка Эрих (1478-1532) отдал распоряжение об удалении К. из города (Klugkist Hesse. 1929. S. 84).

Вскоре после изгнания из Оснабрюка К. благодаря посредничеству друзей получил предложение стать проповедником или диаконом в протестант. общине Мельдорфа (ныне в земле Шлезвиг-Гольштейн, Германия). К. охотно согласился, однако пожелал сперва провести нек-рое время с родными. Т. к. его визит на родину затянулся на 4 месяца, приглашение потеряло актуальность и К. не смог им воспользоваться (Goebel. 1982. S. 121-122). С апр. по июль 1527 г. К. жил в родительском доме и проповедовал в близлежащих городах и селениях. Его деятельность вызывала сильное недовольство у местных монахов, в частности у насельников относившегося к ордену Святого Креста (Orden vom Heiligen Kreuz) мон-ря Штайнхаус (Steinhaus) в Байенбурге. Монахи подавали на К. многочисленные доносы местным властям, обвиняя его среди прочего в том, что он совершает церковные таинства, не будучи законно рукоположенным пресвитером. Впосл. эти обвинения были предъявлены К. инквизиторами; он отрицал, что когда-либо совершал Вечерю Господню и др. таинства, заявляя, что на проводимых им собраниях лишь читались обычные молитвы и произносилась проповедь (Klugkist Hesse. 1929. S. 90-91). Под влиянием католического духовенства живший в Байенбурге кёльнский дворянин и каноник граф Франц фон Вальдек (1491-1553; впосл. князь-епископ Мюнстера, Оснабрюка и Миндена), имевший властные полномочия в Людингхаузене, Радеформвальде и др. окрестных городах, передал К. распоряжение немедленно прекратить всякую публичную деятельность. В июне 1527 г. К. ответил на обвинения в свой адрес в 2 письмах к графу, где почтительно, но твердо заявлял, что во всем покорен светским властям и не проповедует ничего, кроме простого евангельского учения (текст см.: ActaClarenb. P. [35-39]; ср.: Klugkist Hesse. 1929. P. 343-345). Граф под угрозой ареста запретил К. появляться в подчиненных ему городах; поскольку К. по рождению являлся гражданином Леннепа, который не был подчинен кёльнской юрисдикции, никаких более серьезных мер против К. граф предпринять не мог. После этого К. пытался проповедовать в Эльберфельде (ныне в составе г. Вупперталь, Германия) и основал в городе небольшую протестант. общину. Однако наместник Эльберфельда Готхард Кетлер (1480-1556) выступил против К. и распорядился арестовать его при появлении в городе; лишь благодаря предупредившим его друзьям К. смог избежать ареста (Krafft. 1886. S. 29-31; Klugkist Hesse. 1929. S. 90-95). Не имея возможности продолжать проповедническую деятельность на родине, К. провел кон. 1527 и нач. 1528 г. в странствиях по городам региона Сев. Рейн; нек-рое время он жил в Бюдерихе, где вновь встретился с проповедовавшим там Клопрайссом (Goebel. 1982. S. 122).

Желая ответить на многочисленные обвинения в проповеди ложного учения, оправдать свои религ. взгляды и изложить собственное понимание того, каким должно быть содержание истинной евангельской веры, К. в 1527 г. (либо еще находясь в родных местах, либо уже в Бюдерихе) составил и распространил письмо, адресованное бургомистру, городскому совету и всем гражданам Леннепа (текст см.: ActaClarenb. P. [4-11]). В нем К. рассказывал о многочисленных преследованиях, которым подвергался в разных городах со стороны монахов и подстрекаемых ими светских властей. Он заявлял, что, будучи лишен возможности проповедовать на родине публично, решил составить «артикулы веры» для всех христиан, желающих научиться истинной вере и благочестию на основании Свящ. Писания, а не на основании «негодных папистских выдумок» (Ibid. S. [8]). К. отдельно подчеркивал в письме, что чтение и изучение Свящ. Писания является обязанностью всякого христианина, который лишь благодаря этому может устоять в истине и избежать «диавольских обманов»; он побуждал граждан приобретать Библии на нем. языке и отдавать детей в школы, чтобы они могли выучить евр., греч. и лат. языки, знание которых необходимо для полноценного изучения Свящ. Писания (Ibid. S. [9-10]).

Присоединенный к письму текст «артикулов веры» имеет следующее заглавие: «Некоторые артикулы и положения, извлеченные из Священного Писания, объясняющие, в чем состоит различие между Законом и Евангелием, и каковыми должны быть жизнь и поведение христианина» (Etliche Artickel und puncten auss der heiligen Schrifft gezogen, was under scheyds zwischen dem gesetz und Euangilio sey, und warinne ein Christlich leben unnd wandel gelegen sey // ActaClarenb. S. [11-35]; переизд.: Klugkist Hesse. 1930). Предлагая в этом сочинении краткое исповедание веры и делая при этом особый акцент на практической стороне христ. жизни, К. излагал основные положения, отличающие протестант. веру от традиц. католицизма, и добавлял к ним для их подтверждения ссылки на Свящ. Писание. К. призывал всех обвиняющих его в ереси прочесть это исповедание и убедиться, что он ни в чем не отступает от Евангелия, и завершал его обращением к своим противникам: «Пусть знают, что даже если они отнимут у меня жизнь, они не смогут отнять у меня Христа, вечную Жизнь, и не могут погубить Его» (ActaClarenb. S. [34-35]). «Некоторые артикулы...» - единственное сохранившееся религ. сочинение К.; оно является важным источником, предоставляющим сведения об идейных особенностях ранней Реформации в зап. областях Германии.

С т. зр. структуры «Некоторые артикулы...» разделяются на 2 части: в 42 артикулах 1-й части К. предлагал учение о христ. жизни, представляя последовательное движение христианина по пути спасения в 5 взаимосвязанных подразделах: «Закон», «Евангелие», «вера», «надежда», «любовь»; в 30 артикулах 2-й части он критиковал церковную практику католицизма. Учение К. о соотношении Закона и Евангелия весьма близко к соответствующим представлениям Лютера. Согласно К., хотя все люди являются грешниками, они не могут своими силами прийти к осознанию этого и нуждаются во внешней помощи заповедей, указывающих им на их виновность перед Богом. Как подчеркивал К., своими силами человек не может понять смысл заповедей и начать исполнять их; лишь под воздействием благодати он начинает постигать полный смысл заповедей. Однако в результате этого понимания он приходит к убеждению, что в Законе «предписываются вещи, невозможные для природы». Закон не может примирить человека с Богом, поскольку человек осознаёт, что он не может оправдаться перед Богом исполнением заповедей. Только после того как Закон уничтожит в человеке всякую надежду на свои силы, его совесть становится готовой к принятию Евангелия, к-рое «восставляет человека, избавляет его от осуждения и приводит к жизни» (Ibid. S. [12]). Вера в Евангелие и в Иисуса Христа как Спасителя - это единственное условие, необходимое для спасения. Напротив, все добрые дела, как предписанные в заповедях, так и «придуманные» людьми, не могут привести к спасению и не делают человека праведным. Вера, согласно К., есть «живое движение» (lebendige bewegung), «уверенность в Слове Божием и в благодати» (zuversicht uff gottes wort und gnad). Сила истинной веры столь велика, что имеющий ее человек «скорее согласится тысячу раз умереть, чем усомниться в божественном обещании», т. е. в обещании, что плодом его веры станет вечное спасение (Ibid. S. [14]). Истинная вера есть дар Божий; она возникает у тех, кому Бог изволяет ее даровать, когда они слышат проповедь Слова Божия. Утверждением веры являются 2 установленных Иисусом Христом таинства, которые К. назвал также «печатями» (siegeln) и «знаками» (zeychen): Крещение и Вечеря Господня. От веры, согласно К., берут начало все душевные качества христианина и все подлинные добродетели. Внутренними плодами веры являются душевный мир, радость и надежда, а ее высшее внешнее проявление - любовь (Ibidem). Любовь и происходящие от нее добрые дела - это «надежные знаки и свидетельства веры»; т. о., не вера проистекает из дел, но дела любви возникают благодаря вере, как «добрые плоды доброго дерева» (Ibid. S. [15-16]). Вера, надежда и любовь задают все содержание жизни христианина, поэтому, как отмечал К., все внешние предписания, лишенные внутренней связи с этими высшими добродетелями души, являются пустыми и бесполезными для спасения.

Выступая с критикой католич. Церкви, К. заявлял, что истинные христиане совершают всякое дело по любви, тогда как «паписты совершают все дела либо ради награды, либо из-за страха наказания, либо чтобы добиться похвалы» от людей (Ibid. S. [33]). Поскольку все эти дела не происходят от любви к Богу и к ближнему, они, согласно К., ссылающемуся на слова ап. Павла (см.: Рим 14. 23), не только не являются добродетелью, но, напротив, являются грехом (ActaClarenb. S. [33-34]). Справедливость этого общего положения К. пытался продемонстрировать на конкретных примерах, разбирая отвергаемые протестантами элементы католич. религ. практики. Достаточно подробно он останавливался на католич. учении о мессе (см. в ст. Евхаристия). Согласно К., католич. священники «превратили святую Вечерю (Nachtmal) Господа Иисуса Христа в мелочную рыночную торговлю (grempelmarckt)»; они уподобляются Иуде, т. к. продают Тело и Кровь Христовы, требуя от участвующих в мессе пожертвований и совершая приватные мессы для богатых жертвователей. К. считал целиком ошибочным представление о том, что во время мессы повторно приносится жертва за грехи, к-рая становится принимаемым Богом удовлетворением за грех для участвующих в мессе или для поминаемых умерших, и отмечал, что священники, утверждающие, будто они на алтаре приносят Иисуса Христа в жертву, тем самым отождествляют себя с Его убийцами: Пилатом, Иродом, первосвященниками и др. (Ibid. S. [18-19]). К. считал порочной и вредной практику причащения мирян только Телом Христовым, разделяющую мирян и духовенство на 2 класса, и отмечал, что Иисус Христос ясно установил причащение под двумя видами в словах о евхаристической чаше: «Пейте из нее все» (Ibid. S. [19]; ср.: Мф 26. 27). Говоря о покаянии как о подготовке к Евхаристии, К. отрицал необходимость ежегодной индивидуальной исповеди перед духовником (die oren beycht), к-рую узаконил в католич. Церкви Латеранский IV Собор (1215). Согласно К., истинное покаяние - это признание человеком своей греховности перед Богом и ближним, для чего не требуется посредника; если тяжелый грех мучает совесть человека, он может исповедовать его другому христианину, получить от него наставление и совершить с ним совместную молитву (ActaClarenb. S. [27-29]). Покаяние как испытание собственной совести, по словам К., является единственной подготовкой, необходимой для участия в Вечере Господней. Говоря о смысле Евхаристии, К. отмечал, что ее видимая сторона отражает невидимую и без нее лишена всякого смысла. Ссылаясь на слова ап. Павла, призывающего «рассуждать о Теле Господнем» (ср.: 1 Кор 11. 29), К. отмечал, что подлинно приобщается Телу Христову лишь тот, кто понимает, что это не материальная, а духовная пища, т. е. тот, кто всецело верует в совершённое Иисусом Христом спасение и тем самым «принимает таинство духовно»; в этом случае «он пребывает во Христе и Христос в нем» (ActaClarenb. S. [29-31]). Вместе с тем К. понимал евхаристическое приобщение как реальное причастие Телу и Крови Иисуса Христа и основание единства всех верующих во Христе, утверждая: «Когда мы становимся причастными (teylhafftig) Телу и Крови Христа, мы все становимся одним хлебом и одним телом, как о том свидетельствует апостол Павел» (Ibid. S. [31-32]). Причастие есть приобщение вечной жизни Иисуса Христа, и потому - залог будущего воскресения.

Из 7 принятых в католической Церкви таинств К. признавал истинными таинствами лишь Евхаристию и Крещение. В Крещении, согласно К., ветхий человек, приобщаясь смерти Иисуса Христа, умирает и погребается, а приобщаясь Его воскресению,- становится новым человеком и обретает новую жизнь во Христе (Ibid. S. [14]). Покаяние, по утверждению К.,- это не особое таинство, а неотъемлемая часть повседневной внутренней жизни христианина. Католич. таинства конфирмации, Елеосвящения и Священства К. называл «папистскими выдумками» и говорил, что они придуманы лишь ради дохода, который приносят священникам (Ibid. S. [32]); о таинстве Брака К. в «Некоторых артикулах...» не упоминал. Не принимая традиц. католич. учение о молитве и посте, К. со ссылками на тексты НЗ (напр.: Мф 6. 7-8, 16-18; 15. 17-20; 23. 23-28; Кол 2. 16-23; 1 Тим 4. 4-5) утверждал, что истинный пост состоит не в различении видов пищи и соблюдении дней поста, но в постоянном подчинении телесных потребностей и желаний духу и в умении довольствоваться необходимым и не искать излишнего; что молитва должна заключаться не в многочисленных словах и торжественных церемониях, а в постоянном внутреннем «пламенном стремлении сердца к Богу» (ActaClarenb. S. [21-22]). К. считал ошибочной практику обращения к Пресв. Богородице и святым с молитвами, в к-рых испрашивается их предстательство перед Богом, поскольку такие молитвы, по его мнению, являются оскорбительными по отношению к Иисусу Христу, Который есть единственный Посредник между Богом и людьми и Который обещал Своим ученикам: «... о чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам» (Ibid. S. [23-24]; Ин 16. 23). Истинное почитание святых, по словам К.,- это признание их «примером веры и благодати» и стремление к подражанию им. Приравнивая почитание церковных изображений к идолопоклонству, К. призывал светских правителей, взяв пример с израильских царей, боровшихся с идолами, «запретить идолопоклонство и уничтожить все идолы» (ActaClarenb. S. [24-25]).

Рассуждая о последних судьбах человека, К. отвергал католич. учение о чистилище, утверждая, что оно происходит от ошибочного представления о добрых делах и заслугах как о необходимых основаниях для спасения. Согласно К., после смерти никакого неопределенного состояния между спасением и осуждением нет: «Всякий умирающий либо умирает в вере и становится святым, либо умирает в неверии и осуждается» (Ibid. S. [25-26]). Подобно ряду др. протестант. проповедников его времени, К. считал, что после смерти человека и до всеобщего воскресения души праведников и грешников пребывают в состоянии «сна и покоя», однако если души праведников покоятся «в надежде и уверенности», то сон душ грешников полон неуверенности, тревоги и предвкушения будущего окончательного осуждения (Ibid. S. [26]). На основании учения о покое душ К. отрицал возможность реального посмертного явления душ умерших живым людям, считая все подобные явления «диавольским обманом» (Ibid. S. [27]).

Богословские воззрения К. в «Некоторых артикулах...» выражены неполно и фрагментарно, мн. важные темы христ. богословия остаются здесь незатронутыми или рассмотренными недостаточно подробно. Тем не менее некоторые исследователи XIX-XX вв. предпринимали попытки на основании доступной информации определить место К. в идейном пространстве протестант. богословия 1-й четв. XVI в. Наибольшее влияние на К. оказали идеи Лютера, однако он не был лютеранином в собственном смысле слова и рассматривал Лютера лишь в качестве талантливого толкователя Свящ. Писания. Хотя мн. формулировки К. близки к лютеровским, его рассуждения в целом являются в большей степени ориентированными на практическую христ. жизнь, на «следование Христу». Из богословских идей, характерных для лютеранства, К. принимал учение о рабстве человеческой воли и полной поврежденности природы человека. Соглашаясь с лютеровским учением о спасении только верой, К. вместе с тем противопоставлял веру не вообще добрым делам, но лишь тем делам, которые не основываются на христ. любви. Указывая на практический характер богословия К., К. Ремберт считал его одним из идейных союзников раннего анабаптизма (см.: Rembert. 1899). К. общался со мн. проповедниками, впосл. присоединившимися к анабаптизму; как и анабаптисты, К. считал недопустимой клятву, учил о «сне души», призывал к предельному упрощению церковной обрядности и уничтожению церковных изображений. Однако в ряде существенных пунктов К. расходился с анабаптистами: нет свидетельств, что он призывал к перекрещиванию и отрицал благодатность католич. крещения; он проявлял полную лояльность к светской власти и признавал ограниченную юрисдикцию светских властей в церковных вопросах; он не был сторонником радикальной реформации и не призывал к перемене системы общественных и политических отношений; он не претендовал на наличие у него откровений от Бога. Тенденция к проведению евангельских бесед и собраний в узком кругу единомышленников и нежелание открытого противостояния с католической Церковью свидетельствуют о том, что К. по складу характера и фундаментальным убеждениям являлся сторонником «народного евангелизма», ярко представленного в деятельности и воззрениях братьев общей жизни, с общинами к-рых мог быть связан К. При этом, проповедуя в условиях жесткой идейной борьбы между католицизмом и протестантизмом, К. был вынужден не только излагать положительное учение о евангельском благочестии, но и выступать с критикой католицизма, сближаясь в ней с лютеранами и анабаптистами (см.: Klugkist Hesse. 1929. S. 97-119, 146-172; Beeck. 1981. S. 63-70; Goebel. 1982. S. 124-128; Finger. 1996. S. 55-57).

Весной 1528 г. К. отправился в Кёльн; он сопровождал Клопрайсса, к-рый под угрозой ареста был вызван в церковный суд по обвинению в проповеди еретических мнений. 3 апр. 1528 г. Клопрайсс по распоряжению городского совета Кёльна был арестован на улице города (см.: Groten. 1988. S. 499. N 227); К., сопровождавший его до тюрьмы и выразивший протест против действий властей, был также задержан и помещен в кёльнскую тюрьму Франкентурм, где содержались светские преступники (Sommer. 2000. S. 178). Через неск. дней, 6 апр. 1528 г., Клопрайсс был передан церковным властям Кёльна и переведен на время расследования обвинения в ереси в церковную тюрьму. К. при попытке передать его церковным властям заявил протест, сославшись на то, что он не является клириком и как гражданин Леннепа должен быть судим светским судом. В ответ представители городского совета указали ему, что он обвиняется в ереси, т. е. в церковном преступлении, поэтому подпадает под юрисдикцию церковной инквизиции Кёльна (см.: ActaClarenb. S. [40-41]). Формально для процесса и суда над К. властям Кёльна требовалось согласие Иоганна III, герцога Юлих-Клеве-Бергского, подданным к-рого был К. Впосл. курфюрст и архиеп. Кёльнский Герман фон Вид (1477-1552; архиеп. Кёльна с 1515 по 1547) в письменном обращении к Имперскому камеральному суду заявлял, что такое согласие было получено (см.: Krafft. 1874. S. 220), однако документальных подтверждений этого нет. Вместе с тем, как отмечают исследователи, даже неформальной просьбы герц. Иоганна было бы достаточно для того, чтобы К. был освобожден и передан для суда ему, однако за все время процесса герцог никак в него не вмешался, что может свидетельствовать о его нежелании открыто защищать К., обвиненного в распространении «лютеранской ереси», и о молчаливом согласии на его осуждение (Idem. 1886. S. 74-75; Beeck. 1981. S. 70-73).

Все следственные действия в процессе К. проводились совместно городским советом Кёльна и церковными лицами, выступавшими от имени архиеп. Г. фон Вида. Светские власти были представлены канцлером города Петером Беллингхаузеном и судебными заседателями из числа членов городского совета. Со стороны церковных властей в процессе принимали участие: архиепископский официал (т. е. руководитель церковного суда) Арнольд Бройхшмидт (Ɨ ок. 1531); архиепископский инквизитор (Ketzermeister) диоцезов Кёльн, Трир и Майнц мон.-доминиканец Конрад Кёллин (ок. 1476-1536); папский инквизитор в Кёльнском архиеп-стве Арнольд фон Тонгерн (в «Актах» должности Кёллина и Тонгерна перепутаны; см.: ActaClarenb. P. [40]; ср.: Klugkist Hesse. 1929. S. 365. Not. 53); офиц. обвинитель Иоганн Трип; теологи Кёльнского ун-та пресвитеры Иоганн фон Венрадт и Иоганн фон Буско (Ɨ 1543); мон.-доминиканец Иоганн фон Ромберх (ок. 1480-1532/33); а также др. клирики и теологи, включавшиеся в процесс на разных этапах (см.: ActaClarenb. S. [40]; Klugkist Hesse. 1929. S. 199-217; Sommer. 2000. S. 178-179).

Первый допрос К. состоялся 15 апр. 1528 г. Канцлер задал К. неск. вопросов о его проповеднической деятельности, в частности действительно ли он был изгнан герцогом Клевским Иоганном из Везеля. К. ответил, что он всегда вел себя «как подобает благочестивому христианину» и потребовал очной ставки с теми, кто обвиняют его в неких преступлениях. Канцлер возразил, что нет нужды вызывать свидетелей, поскольку К. обвиняется не в конкретных преступлениях, а в том, что он проповедует «новое лютеранское учение» (newer lutherischen handlung). На прямой вопрос канцлера, является ли он единомышленником «новых толкователей Писания» или следует церковным Соборам и древним учителям Церкви, К. ответил: «Я не занимаю ничью сторону, но следую лишь Христу, от Которого я получил имя христианина. Когда древние толкователи [Писания], Соборы или лютеране согласны с Господом Христом и Его учением, я присоединяюсь к ним; если же они в чем-то с Ним не согласны, в этом я им не следую». На дальнейшие настоятельные требования канцлера признаться, к какой из 2 «сект» (secten), старой (т. е. католич. Церкви) или новой (т. е. последователям Лютера), он принадлежит, К. заявлял, что он следует не сектам, но «надежному слову Христова учения» (ActaClarenb. S. [41-43]). 17 апр. 1528 г. прибывшие в Кёльн братья К. подали городскому совету Кёльна ходатайство городского совета Леннепа, чтобы К. был освобожден или передан судьям Леннепа; ходатайство было отклонено (Krafft. 1874. S. 181. N 9; Groten. 1988. S. 502. N 261; текст ходатайства и ответа: Krafft. 1874. S. 198-199).

Во время 2-го допроса, происходившего 21 апр. 1528 г., канцлер повторно обратился к К. с требованием «объявить, какова его вера». К. уклонился от ответа и продолжал требовать светского суда, ссылаясь в т. ч. и на пример подобного требования со стороны ап. Павла, засвидетельствованный в Деяниях св. апостолов (см.: Деян 22. 23-30; 23. 23-35; 25. 10-12). После того как к допросу присоединился И. фон Венрадт, К. все же дал ответ на вопрос о собственном вероисповедании, заявив, что его вера выражена в Апостольском Символе веры; он начал читать его и затем сказал, что верует во все, во что верует святая вселенская Церковь (ActaClarenb. S. [43-45]). Недовольный уклончивостью К. инквизитор А. фон Тонгерн задал ему вопрос, является ли, по его мнению, Римский папа главой Церкви. К. неск. раз пытался уклониться от ответа, заявляя, что он не ученый теолог и не изучал этого вопроса, однако под нажимом инквизиторов вынужден был дать прямой ответ: «Я верую, что Главой святой Церкви является Христос; если бы таким главой был еще и папа, то Церковь была бы чудовищем (eyn monstrum) с двумя головами» (Ibid. S. [46]). На вопрос инквизитора, следует ли проявлять послушание церковным властям, К. ответил: «Когда они проповедуют и заповедуют то, что согласно со Словом Божиим, им нужно покоряться, как Самому Христу; однако если они не делают этого, покоряться им не нужно» (Ibidem). Заключительная часть допроса была посвящена обсуждению допустимости клятвы; по мнению К., поскольку клятва прямо запрещена в НЗ (см.: Мф 5. 33-37), она во всех случаях является для христианина недопустимой (ActaClarenb. S. [47-49]). Третий допрос, состоявшийся 21 мая 1528 г., имел сходное содержание; инквизиторы вновь спрашивали К. о его вероисповедании и об отношении к клятве. В заключение допроса А. фон Тонгерн предложил К. принять артикулы веры, к-рые составят инквизиторы, и принести клятву, что он верует так же, как католич. Церковь; К. твердо отказался делать это. В тот же вечер он был переведен в тюрьму Эренпфорте, где находился до янв. 1529 г. (Klugkist Hesse. 1929. S. 196). Городской совет Кёльна распорядился поместить К. в одиночную камеру и запретил ему связи с внешним миром, чтобы он не мог вступить в сговор с единомышленниками-«лютеранами» (Groten. 1988. S. 518. N 409). До июля 1528 г. происходили лишь редкие допросы К. начальником тюрьмы, о содержании к-рых сведений нет. 23 июля 1528 г. К. подал городскому совету ходатайство, в к-ром указывал, что уже 16 недель находится в заключении и просил дать ему возможность предстать перед светским имп. судом (текст см.: Krafft. 1874. S. 200-201); в ответ городской совет постановил провести заключительный допрос К. с целью последующего предъявления ему офиц. обвинения (Ibid. S. 183. N 19; Groten. 1988. S. 536. N 599).

Четвертый допрос К. членами городского совета и инквизиторами состоялся 27 июля 1528 г. Следуя регламенту, официал трижды призвал К. согласиться принести клятву и трижды получил отказ (ActaClarenb. S. [57]). Затем А. фон Тонгерн предложил ему ответить на вопросы из 2 списков: 1-й список, подготовленный церковными инквизиторами, содержал 39 вопросов, 2-й список, предъявленный К. от имени городского совета Кёльна, насчитывал 40 вопросов. Целью вопросов 1-го списка было выяснение отношения К. к Лютеру и основным положениям лютеранского богословия; инквизиторы справедливо рассчитывали, что К. выскажет мнения, совпадающие с лютеранскими, и тем самым заведомо окажется виновным в ереси и подпадающим под церковное отлучение. Отвечая на 1-ю группу вопросов (список 1, вопросы 1-14), К. заявил, что лично с Лютером не встречался и связей с ним не поддерживает, однако много о нем слышал. Он признал, что читал нек-рые сочинения Лютера, в частности «Краткое толкование 10 заповедей» (Eine kurze Erklarung der 10 Gebote, 1518), «О христианской свободе» (Von der Freiheit eines Christenmenschen, 1520), «Против небесных пророков» (Wider die himmlischen Propheten, 1525), «Толкование в проповедях на песнь Симеона» (Der Gesang Simeonis oder «Nunc dimittis» gepredigt und ausgelegt, 1526). Говоря об отношении к осуждению Лютера Римским папой, К. заявил, что не знает, справедливое оно или нет, однако сам он в прочитанных им сочинениях Лютера ересей не обнаружил (ActaClarenb. S. [60-64]). Следующая группа вопросов касалась отношения К. к таинствам и обрядам католич. Церкви (список 1, вопросы 15-22). Говоря о Евхаристии, К. отметил, что он признаёт евхаристические Дары «истинным Телом и истинной Кровью Христа», однако отказался отвечать на вопрос, сохраняются ли после освящения Даров хлеб и вино в своей сущности, сославшись на его богословскую сложность (Ibid. S. [64-65]). Отвечая на вопросы о покаянии, К. утверждал, что покаяние может быть принесено не только священнику, но и любому христианину, отвергал католич. учение о необходимости принесения личного удовлетворения за грехи и заявлял, что добрые дела сами по себе безразличны для спасения и имеют значение лишь как внешние проявления веры (Ibid. S. [65-66]). На вопросы, касавшиеся почитания Пресв. Богородицы и святых (список 1, вопросы 23-29), К. отвечал, что он считает такое почитание противоречащим Свящ. Писанию и недопустимым (Ibid. S. [66-67]). Вопросы заключительной группы (список 1, вопросы 30-39) касались различных частных разделов вероучения, по к-рым лютеран. учение не совпадало с традиц. католическим. В ответах на них К., в частности, заявлял, что всякий человек имеет право проповедовать Слово Божие своим ближним; отвергал учение о чистилище, утверждая, что всякий христианин спасается верой и не нуждается в принесении посмертного удовлетворения; и соглашался с учением Лютера, что воля человека после грехопадения всегда склонна к злу, в силу чего учение о свободе воли является ошибочным (Ibid. S. [67-69]). Вопросы второго списка имели не богословский, а церковно-правовой характер и были направлены на установление фактической вины К. как проповедника еретических мнений. Отвечая на вопросы 1-й группы (список 2, вопросы 1-10), К. признал, что ему известно об осуждении Лютера как еретика и о папском, императорском и архиепископском запретах на чтение книг Лютера и распространение его идей (Ibid. S. [69-71]). Все дальнейшие вопросы (список 2, вопросы 11-40) были связаны с деятельностью К. как учителя и проповедника; в ответах на них он признавал, что в различных городах читал с учениками и друзьями Евангелие, а также проводил по нему беседы, однако отрицал, что распространял книги Лютера или публично обсуждал их содержание. Отрицал К. и ряд конкретных обвинений, напр., в том, что он призывал уничтожать изображения святых и отказаться от молитв за умерших, публично высмеивал монахов, совершал бракосочетание и т. п. (Ibid. S. [71-80]). В заключение допроса К. потребовал, чтобы судебный писец засвидетельствовал в протоколе, что он отвечал на все вопросы без подготовки, поэтому допускает, что мог высказать нечто ошибочное в ответах и готов признать свои ошибки, если некто «положит на середину Библию и прочтет из нее нечто», опровергающее его мнения (Ibid. S. [80]). На основании протоколов 4 допросов инквизиторы составили список из 23 еретических положений (текст см.: Ibid. S. [86-87]); в сер. сент. 1528 г. они передали этот список К. и предложили осудить все содержащиеся в нем еретические мнения. В источниках ничего не сообщается о реакции или ответе К. на список, однако из дальнейшего хода событий ясно, что он не стал отрекаться от своих убеждений (ср.: Klugkist Hesse. 1929. S. 217-223).

По-видимому, после последнего допроса тюремный режим К. несколько смягчился; в сер. 1528 г. он смог через посредников обменяться письмами с Клопрайссом, заключенным в церковной тюрьме Петерслох, которая находилась в Кёльнском соборе (текст писем см.: Krafft. 1873. S. 117-127). В письме К. Клопрайсс заявлял, что их страдания - это видимый знак милости Бога, избравшего их Своими свидетелями, и призывал стойко переносить все тяготы заключения, надеясь на Бога, обращающего зло в добро, и подражая Иисусу Христу. Он отмечал, что церковные следователи пытаются любыми путями убедить его принести клятву, чтобы затем поймать на лжесвидетельстве и осудить (Ibid. S. 120). В ответном письме К. свидетельствовал, что возлагает всю надежду на Бога и призывал Клопрайсса к тому же, отмечая: «Наша скорбь, будучи временной и легкой, создает для нас вечную и несомненную радость, поскольку надежда наша не на видимое, но на невидимое» (Ibid. S. 122-123). К. сообщал, что он отказался давать клятву, и приводил список мест Свящ. Писания, которые, по его мнению, ясно свидетельствуют о недопустимости клятвы для христианина (Ibid. S. 125-126).

В тюрьме К. неск. раз посещал монах-доминиканец И. фон Ромберх, пытавшийся в ходе долгих бесед убедить К. в ошибочности его взглядов и побудить его принести покаяние. Первоначально К. был благожелательно настроен по отношению к Ромберху и охотно беседовал с ним; сохранилось лат. письмо К. Ромберху, написанное 29 авг. 1528 г. (текст см.: Ibid. S. 129-135). Отвечая в нем на несохранившееся письмо Ромберха, К. подробно излагал и обосновывал свое убеждение в недопустимости клятвы. В 1530 г. это письмо К. было опубликовано его сторонниками с предисловием, в котором Ромберх объявлялся «злейшим врагом христианства» (см.: Ibid. S. 129). Желая представить свою т. зр. на процесс К., Ромберх издал ответный памфлет в виде письма к своему другу под названием «Письмо Иоганна Ромберха... к Иоганну Ингенвинкелю, препозиту в Ксантене... в котором излагается вся трагическая история о пленении, допросе, осуждении и причинах смерти Адольфа Кларенбаха» (Epistola Iohannis Romberch Kyrspensis theologi atque divini verbi praeconis: Ad R. P. et D. Iohannem Ingenwynckell, Praepositum Xanctens. etc. In qua narratur universa tragoedia de incarceratione, examinatione, condemnatione, causis ac rationibus mortis Adolphi Clarenbach una cum Petro Flysteden nuper Coloniae exusti. S. l., 1530). Памфлет долгое время считался утраченным, однако в кон. XIX в. был найден и переиздан (Bratke, Carsted. 1898. S. 41-57). Важность памфлета как исторического источника обусловлена тем, что это единственный документ, предлагающий оценку дела К. его участником с католической стороны (анализ содержания см.: Paulus. 1896; Bratke, Carsted. 1898. S. 28-40; Klugkist Hesse. 1929. S. 226-250). Согласно Ромберху, он и К. после личной встречи обменялись несколькими письмами (из которых сохранилось лишь письмо К.). В сент. 1528 г. по просьбе К. Ромберх передал ему копию списка 23 еретических положений. Первоначально К. обещал вернуть ее, однако затем сказал, что потерял список; т. к. вскоре список был опубликован вместе с протоколами допросов К., Ромберх решил, что К. в действительности передал список своим сторонникам. Поскольку сторонники К. могли получить список не от него, а из того же источника, из которого они получили копии протоколов, обвинение Ромберхом К. в намеренной лжи совр. исследователи признают надуманным (Klugkist Hesse. 1929. S. 237-244). Еще 2 встречи Ромберха с К. состоялись 10 февр. и 27 сент. 1529 г. По свидетельству Ромберха, во время 1-й встречи он обличил К. во лжи, на что тот будто бы язвительно ответил, что несправедливо заключенному в тюрьму человеку позволительно лгать ради своей пользы (см.: Ibid. 244-250); в ходе 2-й, последней встречи Ромберх убеждал К. принести покаяние хотя бы перед смертью и признать свои заблуждения, однако К. остался непреклонным (Ibid. S. 291-292).

С авг. 1528 г. в процессе К. возник перерыв, вызванный тем, что его братья, получив от кёльнского городского совета отказ освободить К., решили обратиться с апелляцией в Имперский камеральный суд в Шпайере, который принял жалобу к рассмотрению. 10 сент. 1528 г. Имперский суд издал от имени имп. Свящ. Римской империи Карла V (1519-1556) постановление, предписывавшее городскому совету Кёльна освободить К., чтобы он предстал перед независимым судом, или сообщить имперским судьям веские основания для его дальнейшего пребывания в заключении в Кёльне (текст см.: Krafft. 1874. S. 202-203). Увидев в этом решении посягательство на права церковных и светских судей Кёльна, городской совет принял решение не исполнять постановление, т. к. оно прекращало уже начатый законный процесс против К., и направить в Шпайер своего представителя для апелляции (Groten. 1988. S. 556. N 772; S. 557. N 777; S. 561. N 812). Разбирательство в Шпайере между К., интересы которого представляли его брат Франц и юрист Леопольд Дик, и городским советом Кёльна, от лица к-рого дело вел юрист Фридрих Райфшток, длилось до мая 1529 г. (мат-лы процесса см.: Krafft. 1874. S. 200-229). Беспокоясь, что в Шпайере будет принято невыгодное для Кёльна решение, 3 нояб. 1528 г. Кёллин обратился с письмом к архиеп. Г. фон Виду, призывая его вмешаться в процесс и повлиять на имперских судей; 13 дек. 1528 г. с такой же просьбой к архиеп. Г. фон Виду обратился городской совет Кёльна. Видя в действиях Имперского суда опасное вторжение в судебные действия в архиеп-стве, способное создать нежелательный для него прецедент, архиеп. Г. фон Вид направил письмо судьям, в к-ром отмечал, что в случае К. «дело идет о вещах, относящихся к христианской вере», относительно к-рых Имперский суд не имеет юрисдикции. Архиепископ требовал предоставить возможность инквизиции беспрепятственно рассмотреть дело К. и вынести решение (текст письма см.: Ibid. S. 219-221). В Шпайере дело складывалось неблагоприятно для К. и без вмешательства архиепископа: еще до получения его письма, 18 дек. 1528 г., Имперский суд постановил отозвать прежнее постановление и направил в Кёльн новое, в к-ром предписывалось подвергнуть К. суду непредвзятых судей и не затягивать его процесс; т. о., фактически дело было передано кёльнским судьям. Хотя в 1529 г. в Шпайере состоялось еще неск. заседаний суда по апелляции К., судьи неск. раз откладывали вынесение решения и слушания завершились безрезультатно (см.: Idem. 1886. S. 88-91; Klugkist Hesse. 1929. S. 251-266; Sommer. 2000. S. 179-187).

Апелляция К. негативно отразилась на отношении к нему членов городского совета Кёльна: если первоначально они были равнодушны к его делу и лишь оказывали необходимую поддержку церковным властям, после апелляции они стали активно добиваться осуждения К. и побуждали инквизиторов ускорить следствие. Дополнительный повод для недоброжелательного отношения к К. дало бегство Клопрайсса из церковной тюрьмы, состоявшееся в ночь с 31 дек. 1528 на 1 янв. 1529 г. Власти заподозрили, что в организации побега принимал участие Фабриций, а также др. кёльнские гуманисты, ранее выступавшие в защиту К.; находясь под постоянным надзором и подвергаясь допросам, сторонники К. в Кёльне не могли оказать ему сколь-либо действенной поддержки (Klugkist Hesse. 1929. S. 269-270). 21 янв. 1529 г. К. был переведен в тюрьму Гревенкеллер (Grevenkeller; букв.- подвал греве), находившуюся при доме Хильгера фон Шпигеля, кёльнского греве (Greve), т. е. фактического председателя кёльнского светского суда (номинальным председателем был архиепископ как бургграф, однако в процессах он не участвовал). Это означало, что церковное следствие по делу завершено; инквизиторы передали К. светским властям, чтобы после объявления церковного приговора на него было наложено соответствующее светское наказание (см.: Groten. 1988. S. 589. N 66). В этой тюрьме находился еще один заключенный, также обвиняемый в ереси - Петер Флиштеден, уроженец сел. Флиштеден между городами Бергхайм и Пульхайм (ныне в составе земли Сев. Рейн-Вестфалия, Германия). В 1527 г. Флиштеден в Кёльне во время мессы при обряде возвышения гостии покрыл голову, повернулся спиной к алтарю и сплюнул на пол; впосл. на допросах он пояснил, что т. о. хотел обратить внимание присутствующих на то, что «надлежит поклоняться Богу, а не таинству» и заявить о своем несогласии с католич. учением о пресуществлении и евхаристической жертве (протоколы допросов Флиштедена и обвинения против него см.: Krafft. 1873. S. 114-117). Церковный суд признал Флиштедена еретиком и поместил его в тюрьму Гревенкеллер; здесь в период с янв. по сент. 1529 г. Флиштеден имел возможность постоянно общаться с К. (см.: Klugkist Hesse. 1929. S. 112, 135-141).

4 марта 1529 г. инквизиторы в тюрьме Гревенкеллер объявили К. о признании его виновным в ереси и провели церемонию отлучения его от католич. Церкви, к-рую возглавил Кёллин (соответствующее постановление инквизиторов было готово еще в сент. 1528 г., однако городской совет откладывал его оглашение из-за апелляции; см.: Groten. 1988. S. 558. N 792). Перед церемонией Кёллин предложил К. отречься от заблуждений и покаяться; в ответ К. в очередной раз заявил, что суд над ним незаконен, поскольку нарушено его право быть судимым императором. Согласно «Актам», Кёллин, отметив, что само желание К. быть судимым в духовных вопросах императором является еретическим, огласил постановление об отлучении на лат. языке, которое завершалось словами: «Мы отлучаем Адольфа Кларенбаха от Церкви как заблудшую овцу и как дурной и гнилой член, и передаем его светским властям, ходатайствуя, чтоб были пощажены его тело, жизнь и кровь» (ActaClarenb. S. [82-86]). Подобное ходатайство о неприменении смертной казни было обычным завершением церковных приговоров; оно редко исполнялось, однако, с одной стороны, оно оставляло светским судьям пространство для проявления милосердия, а с др. стороны - формально освобождало церковный суд от вины в лишении человека жизни. После приговора К. оставался в тюрьме Гревенкеллер. Здесь весной-летом 1529 г. его посещали мн. светские и духовные лица, побуждавшие его принести покаяние, чтобы избежать смерти, и пытавшиеся убедить его в ошибочности его религ. взглядов; в «Актах» передается содержание его разговоров с кёльнским соборным викарием и с пресвитером из Леннепа (Ibid. S. [89-92]; ср.: Klugkist Hesse. 1929. S. 286-290).

Хотя городской совет Кёльна имел полномочия вынести окончательное решение о судьбе К. на основании церковного приговора самостоятельно, первоначально он уклонился от этого и постановил, чтобы дело К. рассмотрел высший светский суд, к-рый состоял из греве и 10 шёффенов; при этом для вынесения смертного приговора требовалось присутствие на заседании не менее 7 человек и их единогласное решение. По-видимому, суд не смог вынести смертный приговор, поскольку в архивах Кёльна исследователи не обнаружили никаких свидетельств его существования; в «Актах» также не сообщается об оглашении перед казнью К. светского приговора, хотя это было необходимым процессуальным действием в случае его наличия (Klugkist Hesse. 1929. S. 276-279). Нерешительность городского совета и шёффенов объясняется мн. причинами: во-первых, у К. были сторонники среди кёльнских гуманистов, использовавшие свое влияние на членов городского совета для затягивания окончательного приговора; во-вторых, городской совет опасался, что публичная казнь приведет к возмущению простого народа и беспорядкам в городе; в-третьих, в марте-апр. 1529 г. на рейхстаге в Шпайере неск. герм. князей открыто поддержали протестантизм и выступили с Протестацией, направленной против попыток католической реакции. Власти Кёльна опасались, что в такой обстановке казнь сторонников протестантизма может приобрести сильный резонанс, негативно отразиться на политическом положении города и испортить его отношения с протестант. землями. Возможно, именно руководствуясь этими мотивами, городской совет Кёльна в июле 1528 г. направил советникам архиеп. Г. фон Вида предложение о проведении не публичной, а тайной казни К. и Флиштедена (их намеревались утопить в Рейне; см.: Krafft. 1872. S. 48-49; Idem. 1874. S. 195; Groten. 1988. S. 629. N 456); предложение было отклонено (Klugkist Hesse. 1929. S. 279-282; Sommer. 2000. S. 188).

Неожиданным фактором, оказавшим решающее влияние на участь К. и Флиштедена, стала жестокая эпидемия в авг. 1529 г. в Кёльне англ. потливой горячки (лат. sudor anglicus), инфекционной болезни неясного происхождения с крайне высоким уровнем смертности. В городе стали распространяться слухи, что болезнь является наказанием от Бога жителям за снисходительное отношение к еретикам; в этих условиях городской совет постановил более не откладывать исполнение приговора и 27 сент. 1529 г. распорядился организовать на следующий день церемонию казни через сожжение на костре (Krafft. 1872. S. 49-50; Idem. 1874. S. 197; Groten. 1988. S. 652. N 678; ср.: Klugkist Hesse. 1929. S. 282-286). Исследователи указывают, что окончательное решение, вероятнее всего, было принято непосредственно архиеп. Г. фон Видом, без санкции которого публичная казнь еретиков была невозможна, однако документальных свидетельств, подтверждающих вмешательство архиепископа, обнаружено не было (Sommer. 2000. S. 188-189).

Казнь А. Кларенбаха и П. Флиштедена в Кёльне. Гравюра из кн. Historien der Heiligen. Strassburg, 1554. Bd. 2. Fol. CLXXXIII

Казнь А. Кларенбаха и П. Флиштедена в Кёльне. Гравюра из кн. Historien der Heiligen. Strassburg, 1554. Bd. 2. Fol. CLXXXIII

В «Актах» содержится подробное описание 2 последних дней жизни К. и Флиштедена, их пути на казнь по Кёльну, а также самого процесса казни, состоявшейся за городскими воротами Кёльна в районе Мелатен, в специально отведенном месте на пустыре, неподалеку от располагавшихся здесь лепрозория и кладбища (см.: ActaClarenb. S. [96-131]). Поскольку повествование, представленное в «Актах», имеет агиографический характер и содержит многочисленные прямые параллели с актами древних христианских мучеников и популярными в средние века описаниями крестного пути Иисуса Христа, оно должно восприниматься не как надежный исторический источник, но как идеализация, в к-рой фактическое основание не может быть отделено от художественного вымысла. В «Актах» сообщается, что во время шествия по Кёльну К. и Флиштеден обращались друг к другу со словами ободрения и поддержки, неск. раз просили остановить процессию и преклоняли колени для молитвы, а также вступали в беседу с различными лицами, сопровождавшими их (см.: Klugkist Hesse. 1929. S. 295-305). По прибытии на место казни К. и Флиштеден добровольно взошли на подготовленное возвышение; палач связал им руки, привязал их к столбу и развел огонь. К. палач привязал на шею мешочек с порохом, возможно, желая тем самым облегчить его страдания, т. к. порох взорвался при нагревании, что привело к быстрой смерти К. (ср.: Goebel. 1982. S. 124; Sommer. 2000. S. 189). Согласно «Актам», К. до последних минут беседовал с окружавшими место казни людьми, свидетельствуя о своей невиновности, о готовности пострадать за истину и предать свою жизнь Богу, о вере в Иисуса Христа, «победившего смерть, диавола и ад»; он скончался со словами: «Господи, в руки Твои предаю дух мой» (ActaClarenb. S. [130-131]; ср.: Klugkist Hesse. 1929. S. 305-312).

О том, какое впечатление казнь К. и Флиштедена произвела на сочувственно относившихся к протестантизму жителей Кёльна, можно судить по рассказу о казни, содержащемуся в письме Иоганна Лумпа, доктора права Кёльнского ун-та, его другу марбургскому гуманисту Герману фон дем Буше (1486-1534), написанном через 3 дня после казни (опубл.: Briefe und Documente aus der Zeit der Reformation. 1875. S. 59-61). В нем Лумп подтверждал версию о том, что эпидемия в Кёльне была использована клириками и монахами как повод для казни протестантов, а также то, что светские судьи не выносили приговора по делу К. Он рассказывал о пути К. и Флиштедена на казнь, отмечая, что К. «говорил по пути с гражданами города, приводя многие слова из Писания о царстве Божием, о правде и о пути к [небесному] Отцу» и «не переставал проповедовать Евангелие». Согласно Лумпу, уже на следующий день в народе стало распространяться недовольство случившимся, и мн. жители «злословили теологов и монахов», говоря, что те несправедливо осудили святых мужей (Ibid. S. 60-61; ср.: Klugkist Hesse. 1929. S. 312-313). Еще одно сходное по содержанию свидетельство представлено в письме Меланхтону гуманиста Иоганна Кесария (ок. 1468-1550), посетившего Кёльн в кон. 1529 г. (опубл.: Briefe und Do-cumente aus der Zeit der Reformation. 1875. S. 62). Кесарий сообщал, что католич. монахи и теологи рассчитывали с помощью столь жестокого наказания запугать сторонников протестантизма в Кёльне, однако он наблюдал, что, напротив, «все больше людей ревностно стремятся слушать евангельских проповедников». О к.-л. реакции на казнь К. со стороны Лютера и др. лидеров нем. протестантизма неизвестно; краткое упоминание о ней содержится лишь в письме Меланхтона Г. Спалатину (1484-1545) от 1 янв. 1530 г. Меланхтон отмечал, что «воспоминание о тех событиях, которые произошли в Кёльне» является для него крайне мучительным и при одной только мысли о Кёльне он «содрогается всем телом» (Philippi Melanthonis Opera quae supersunt omnia. Halis Saxonum, 1835. Vol. 2. P. 9. (СR; 2); ср.: Klugkist Hesse. 1929. S. 312-316). Косвенное свидетельство того, что казнь К. считали несправедливой не только гуманисты и представители образованных кругов, но и простые жители Кёльна, содержится в протоколах городского совета: 26 июня 1530 г. были арестованы и помещены в тюрьму некий Йоахим Мутценмахер и его сын, которые публично заявляли, что К. казнен без надлежащего рассмотрения его дела светским судом (Klugkist Hesse. 1929. S. 278, 369).

Оценивая роль К. в распространении протестантизма в Германии, совр. исследователи отмечают, что его проповедническая деятельность длилась недолго и не привела к формированию устойчивых протестант. общин. В значительной мере это объясняется отсутствием у К. всякой поддержки со стороны светских властей, т. к. именно такой поддержкой были обусловлены мн. крупные успехи Реформации на раннем этапе. Вслед. этого с исторической т. зр. влияние К. ограничивается предварительной подготовкой жителей нек-рых городов и земель к принятию протестантизма и формированием благоприятной среды для последующих проповедников; при этом по различным причинам заложенный К. потенциал не везде оказался впосл. реализованным. Вместе с тем с идейной т. зр. влияние К. является намного более сильным и важным. Хотя К. был лишь одним из мн. проповедников, действовавших в Кёльне и близлежащих землях, и не выделялся среди своих собратьев и единомышленников особыми лит., богословскими или организаторскими талантами, долгий процесс и жестокая казнь сделали его имя известным сторонникам Реформации не только в Германии, но и в др. европ. гос-вах и способствовали постепенному формированию среди протестантов и сочувственно относившихся к протестантизму жителей Бергской земли и др. областей региона Сев. Рейн идеализированного образа К. как основоположника местного протестантизма и героического мученика за веру (см.: Beeck. 1981. S. 73-66; Finger. 1996. S. 54-55; Goeters. 2002. S. 21-23, 44).

Сведения об инквизиционном процессе и казни К. неоднократно включались в протестант. сборники повествований агиографического характера, мартирологи, хроники и др. религиозно-исторические произведения. Поскольку основным источником для большинства авторов была «История мучеников» Рабуса, с т. зр. содержания повествования протестант. агиографов не дают к.-л. новой информации о К., однако позволяют судить о том, как его образ воспринимался протестантами разных стран Европы. Одно из наиболее ранних историко-агиографических упоминаний о К. встречается в написанном люксембургским протестант. дипломатом и ученым И. Слайданом (1506-1556) соч. «Комментарии о состоянии религиозных и государственных дел при императоре Карле V» (Ioan[nis] Sleidani De statu religionis et reipublicae, Carolo Quinto, Caesare, Commentarii. [Strassburg], 1555). Слайдан сообщает, что К. и Флиштеден «мыслили о Вечере Господней и других догматах иначе, чем паписты», обвиняет в их казни католич. Кёльнского архиепископа, который имел власть отменять любой смертный приговор, и отмечает, что К. и Флиштеден, «будучи уже ведомы на казнь, не прекращали объяснять положения своей веры и подкреплять друг друга свидетельствами из Священного Писания, чем произвели неизгладимое впечатление на всех присутствовавших» (Ibid. P. 97; ср.: Rotscheidt. Sleidan über Clarenbach und Fliesteden. 1928). Более подробно о К. и Флиштедене рассказывается в написанном базельским ученым-энциклопедистом Г. Панталеоном (1522-1595) соч. «История мучеников» (Martyrum historia). Это произведение было опубликовано в 1563 г. как 2-й том, дополняющий трактат об истории христ. мученичества и англ. мучениках англ. историка и протестант. агиографа Дж. Фокса (1516/17-1587), к-рый впосл. стал основой для его главного агиографического труда, известного под условным названием «Книга мучеников Фокса» (Foxe's Book of Martyrs). Прямо ссылаясь на Рабуса и без ссылки цитируя Слайдана, Панталеон приводит краткие биографические сведения о К. и Флиштедене, упоминая и о Клопрайссе, а также описывает обстоятельства казни К. (Pantaleone H. Martyrum historia. Basileae, 1563. P. 66-68; ср.: Rotscheidt. Clarenbach und Fliesteden in der Darstellung des John Foxe. 1928). В англ. изданиях монументального сочинения Фокса «Книга мучеников» начиная с изд. 1570 г. также помещался раздел о К. и Флиштедене, однако весьма краткий; Фокс ссылается на Слайдана как на источник информации о них (см.: Foxe J. The Second Volume of the Ecclesiasticall History, Contaynyng the Actes and Monumentes of Thynges Passed in Every Kynges Tyme in this Realme. L., [1570]. P. 1018). Рассказ о казни К. и Флиштедена представлен в разд. «Шесть славнейших мучеников Германии» популярного в кон. XVI - XVII в. сочинения лидера женевского кальвинизма Т. Безы (1519-1605) «Образы, то есть истинные изображения мужей, знаменитых учением и благочестием» (Beza Th. Icones, id est verae imagines virorum doctrina simul et pietate illustrium. Gen., 1580). По словам Безы, кёльнские теологи, воспользовавшись для собственных целей постигшей город эпидемией, «без устали стали кричать, что гнев Божий не будет смягчен, если не казнить лютеран» и убедили жителей в необходимости предать смерти «юношей, отличавшихся образованностью, благочестием и прочими добродетелями», т. е. К. и Флиштедена, к-рые «утвердили истину своей блаженной смертью», причем их стойкость подвигла к покаянию даже тех, кто первоначально были настроены против них (Ibid. P. [92-93]; ср.: Rotscheidt. Clarenbach und Fliesteden in der Darstellung Theodor Bezas. 1929; изображений К. и Флиштедена Беза не приводит). Сведения о К. и Флиштедене даются также в протестант. мартирологах нидерланд. реформатского историка А. К. ван Хамстеде (1525-1562), женевского книгоиздателя и писателя Ж. Креспена (1520-1572) и в ряде др. позднейших сочинений (Haemstede A., van. De gheschiedenisse ende den doodt der vromer Martelaren. [Antw., 1559]. S. 102-105; Crespin J. Histoire des martyrs / Ed. D. Benoit. Toulouse, 1885. T. 1. P. 269-271; ср.: Rotscheidt. Clarenbach und Fliesteden. 1929; Idem. Clarenbach und Fliestedens Martyrium. 1929).

Alle Acta Adolphi Clarenbach. Strassburg, 1531. Титульный лист

Alle Acta Adolphi Clarenbach. Strassburg, 1531. Титульный лист

Свидетельством того, что протестант. трактаты о К. имели распространение в католич. землях Европы и воспринимались сторонниками католицизма как опасные для веры, является включение их в Индекс запрещенных книг. Впервые имя К. появляется в венецианско-миланском списке книг, опубликованном в 1554 г., где фигурирует дважды: под буквой A помещено название «Акты Адольфа Кларенбаха» (Acta Adelphi [sic!] Clarenbach; см.: Index des livres interdits / Ed. J. M. de Bujanda e. a. Québec, 1987. T. 3: Index de Venise (1549), Venise et Milan (1554). P. 212, 395. N 4), а под буквой L - «Книга о всех актах Адольфа Кларенбаха» (Liber de omnibus actibus Adolphi Clarenbach; см.: Ibid. P. 318, 410. N 388). В рим. Индексах запрещенных книг 1557 и 1559 гг., а также в офиц. утвержденном Тридентским Собором Индексе 1564 г. (Index Tridentinus) присутствует позиция «Адольф Кларембах» (Adolphus Clarembach), причем К. отнесен к авторам 1-го класса, т. е. к осужденным католич. Церковью еретикам, все сочинения которых запрещались по умолчанию. В рукописных комментариях составителей списка 1559 г., к-рые сохранились в архивах Ватикана (Vat. lat. 6207), дается следующий комментарий: «Адольф Кларембах написал Акты, осужденные в венецианском индексе; он был сожжен в Кёльне» (см.: Index des livres interdits. 1990. T. 8: Index de Rome (1557, 1559, 1564). P. 348. N 3). В испан. Индексе запрещенных книг 1583 г. К. приводится также как еретик 1-го класса, с пометкой «opera omnia», указывающей на запрет всех сочинений (Ibid. 1993. T. 6: Index de l'Inquisition Espagnole (1583, 1584). P. 157. N 11). Упоминание К. в различных Индексах запрещенных книг как автора неких сочинений, по мнению исследователей, свидетельствует о том, что составители списков ничего о нем не знали; все упоминания являются переносом с некоторыми изменениями позиции из венецианско-миланского списка. Однако и его составители, вероятнее всего, не читали «Актов», а заимствовали сведения о них из популярного библиографического перечня богословской лит-ры, представленного в соч. «Теологические разделы» швейцар. ученого-энциклопедиста К. Геснера (1516-1565), к-рый описывал нем. издание «Актов» 1531 г. (Gesnerus C. Partitiones Theologicae, Pandectarum Universalium. Tiguri, 1549. Fol. 123v). Впосл. имя К. было перенесено в Индексе запрещенных книг на букву C (см., напр.: Index librorum prohibitorum... Benedicti XIV, pontificis maximi, jussu recognitus, atque editus. R., 1758. P. 56); оно оставалось в нем до его реформы при папе Льве XIII, после к-рой в новые издания Индекса перестали включать книги, запрещенные до 1600 г. (см.: Rotscheidt. Adolf Clarenbach auf dem Index. 1929; Reusch F. H. Der Index der verbotenen Bücher: Ein Beitrag zur Kirchen- und Literaturgeschichte. Bonn, 1883. Bd. 1. S. 239).

Научное исследование жизни и деятельности К. началось в 1-й пол. XIX в., когда были опубликованы обзоры содержания основных источников - трактатов и памфлетов XVI в. (Kanne. 1822; Mohnike. 1835). Наиболее весомый вклад в изучение событий жизни К., а также исторического контекста его деятельности и обстоятельств инквизиционного процесса над ним внес нем. историк и протестант. пастор К. Краффт (1814-1898), в 70-80-х гг. XIX в. опубликовавший мн. недоступные ранее источники, в т. ч. протоколы заседаний городского совета Кёльна и связанную с процессом К. офиц. переписку (см.: Krafft. 1872; Idem. 1873; Idem. 1874; Idem. 1882), а также обобщивший все доступные сведения о К. в монографическом исследовании (Idem. 1886). Большое значение для популяризации идеализированного образа К. в Германии в 1-й пол. XX в. имела деятельность протестант. историка Г. Клюгкиста Гессе (1884-1949), автора наиболее обстоятельной научной монографии о К. (Klugkist Hesse. 1929) и мн. публицистических работ о нем, предназначавшихся для широкого круга читателей, «евангелического народа» (Goebel. 1982. S. 131). В XIX-XX вв. на западе Германии широко отмечались 300-, 400- и 450-летие со дня смерти К. В рамках юбилейных торжеств организовывались памятные собрания и научные конференции, публиковались сборники научных и публицистических статей (см.: Bekenner und Zeugen. 1979; Allein Gottes Wort. 1981), открывались посвященные К. мемориалы в местах, связанных с его жизнью. Так, в 1829 г. на родине К. была установлена увенчанная крестом стелла из белого камня, в надписи на которой К. назван «свидетелем истины»; в 1979 г. на кладбище Мелатен в Кёльне в торжественной обстановке состоялось открытие памятного камня, обозначающего условное место казни К. (Goebel. 1982. S. 130-132; Lauff. 1997. S. 67-78).