ВАРЛААМ

(† 24.03.1533, Спасо-Каменный мон-рь (совр. Вологодская обл.)), митр. Московский (3 авг. 1511 - 17 дек. 1521). По-видимому, из иноков Кириллова Белозерского мон-ря. В июне 1506 г., после того как Вассиан (Санин), игум. московского Симонова Нового мон-ря, был хиротонисан во архиепископа Ростовского, В. в сане архимандрита стал настоятелем Симонова мон-ря. В том же году симоновский настоятель участвовал в числе духовенства во главе с митр. Симоном в ходатайстве перед вел. князем за К. И. Острожского (ДРВ. СПб., 1789. Ч. 5. С. 99-103). 27 апр. 1507 г. вел. кн. Василий III дал В. грамоты, к-рыми предоставлялись определенные льготы владениям Симонова мон-ря в Московском, Владимирском, Коломенском и Переславском уездах и на Белоозере (АФЗХ. С. 11-18. № 4-8), однако привилегии были незначительны - мон-рь не освобождался от уплаты налогов. Щедрым пожалованием была выданная вел. князем 8 янв. 1510 г. проезжая грамота мон-рю, давшая право безналогового провоза 20 видов товаров (Там же. С. 20. № 11). Во время настоятельства В. мон-рь не приобрел новых владений, архимандрит совершил обмен части монастырских земель с П. Розладиным, при этом присутствовали, в частности, «Феодосей да Ондрей Денисьевы дети иконниковы» - дети иконописца Дионисия (АФЗХ. С. 8. № 2; исправление в тексте публикации и интерпретация: Дергачёв В. В. Родословие Дионисия Иконника // ПКНО, 1988. М., 1989. С. 223. Прим. 8). В 1510 г. В. вместе с Коломенским еп. Митрофаном сопровождал вел. кн. Василия III в походе на Псков. В годы настоятельства В. в мон-ре активно переписывались святоотеческие творения, богослужебные книги; в обители жил вернувшийся с Белоозера князь-инок Вассиан (Патрикеев).

Через 3 месяца после кончины митр. Симона В. по воле вел. князя был избран Первоиерархом Русской Церкви, 27 июля наречен митрополитом, хиротонисан Собором рус. епископов 3 авг. 1511 г. За время пребывания на митрополичьей кафедре В. совершил ряд архиерейских хиротоний. В 1515 г., после возвращения Смоленска России и измены Смоленского еп. Варсонофия, митрополит хиротонисал на Смоленскую кафедру Иосифа, бывш. архим. Чудова мон-ря. В 1517 г. поставил на Суздальскую кафедру Геннадия, бывш. архим. владимирского Рождественского мон-ря (10 февр.), и на Рязанскую кафедру - Сергия, бывш. архим. московского Андроникова мон-ря (12 февр.). В 1520 г. было совершено неск. архиерейских хиротоний: на Ростовскую кафедру 9 февр. был поставлен бывший архим. Симоновского мон-ря Иоанн, 14 февр. Коломенским епископом стал бывш. игум. Угрешского монастыря Тихон, 16 февр. на Вологодскую кафедру был хиротонисан из игуменов Соловецкого мон-ря Пимен. В. принимал участие в жизни великокняжеской семьи. В 1518 г. участвовал в отпевании Симеона Иоанновича, брата вел. князя; подпись В. стояла на 1-й духовной грамоте Василия III, составленной в 1509 или 1514 г. и сожженной в 1533 г. (Акты Российского государства: Архивы моск. мон-рей и соборов XV - нач. XVII в. М., 1998. С. 293. № 124). В отличие от митр. Симона В. не получал от вел. князя иммунитетных грамот на имения митрополичьей кафедры, лишь брат Василия III Юрий неск. раз на время освобождал от налогов митрополичьи владения в своем уделе. Митрополичья кафедра при В. приобрела ряд владений в разных уездах, покупая их у местных вотчинников.

Ко времени предстоятельства В. относится возобновление прямых контактов Московской митрополии с К-польским Патриархатом, прерванных в сер. XV в. (после поставления Собором рус. епископов на Московский митрополичий престол свт. Ионы, не признанного Патриархией, и посылки на Русь К-польским Патриархом Дионисием I бывшего униатского Киевского митр. Григория Болгарина, не принятого Русской Церковью). В марте 1518 г. в Москву прибыло большое посольство с Афона и из К-поля во главе с митр. Зихны Григорием, в к-рое входил прп. Максим Грек; посольство оставалось в Москве до 11 сент. 1519 г. (прп. Максим не смог покинуть Россию, в 1556 скончался в Троице-Сергиевом мон-ре). Инициатива возобновления отношений между Русской и К-польской Церквами принадлежала, по-видимому, греч. стороне - прп. Максим писал о том, что в Москве грекам был оказан холодный прием: «Князь великий от Григорья Патрияршеского благословения не принял. А митрополит здешней (В.- Архим. М.) также от Григорья Патрияршеского благословения не принял. И чести ему князь великий некоторые не учинил. А митрополит его с иконами не встретил, разве как пришел к нему, и митрополит его через порог благословил» (Судные списки Максима Грека и Исака Собаки. М., 1971. С. 119). Офиц. рус. летописи, напротив, пишут о благожелательной встрече греков в Москве: вел. князь распорядился разместить посольство в Чудовом мон-ре и кормить «от своея царския трапезы»; В. «к Григорию, митрополиту града Жыхна, и к старцем Святыя Горы великую любовь и честь показуяше, и к себе призывая, и с ними чясто беседуяше о Божественных словесех духовных» (ПСРЛ. Т. 13. Ч. 1. С. 28).

Согласно рус. летописям, единственной целью приезда греков была просьба о милостыне, именно об этом идет речь в послании Константинопольского Патриарха Феолипта Московскому митрополиту. Патриарх именует В. «митрополитом Киевским и всея Руси» и «митрополитом Московским и всея Руси», но также одним из «ближних детей» и архиереев «сущей Матери всех православных христиан» Константинопольской Церкви (АИ. T. 1. С. 175). Можно предположить, что эти формулировки означают признание Патриархией автокефалии Русской Церкви, однако, по мнению греков, они не исключают необходимости дальнейшего обсуждения этого вопроса. В частности, прп. Максим вскоре после приезда в Россию высказывал мнение о неканоничности поставления Московских митрополитов Собором рус. епископов и о необходимости подчинения главы Русской Церкви К-полю (Судные списки Максима Грека. С. 119).

Мн. события 1518-1519 гг., подробно описанные рус. летописями, могут быть поняты как ответ рус. стороны на притязания греков и как желание подтвердить и продемонстрировать каноничность существования независимой Русской Церкви. Одним из наиболее важных аргументов русских в этом споре была святость мн. предстоятелей Русской Церкви и продолжение чудотворений в наст. время. Летопись помещает подробный рассказ о совершавшихся в нояб. 1518 - июне 1519 г. в Чудовом мон-ре (т. е. на глазах у греч. посольства) чудесных исцелениях от мощей митр. св. Алексия, в связи с чем было устроено большое торжество. В. и вел. князь «с епископы, и архимандриты, и игумены, и со всеми соборы, весь чин церковный приидоша со псалмопением и со свещами и с кандилы во обитель святаго архангела Михаила к гробу, идеже положено святое тело святителя и чюдотворца Алексиа, и молебная пениа сътворше, и хвалу велику воздающе Всемогущему Богу и угоднику Его и чюдотворцу Алексию… И праздноваша светло, благодаряще Бога и угодника Его святаго чюдотворца Алексиа» (ПСРЛ. Т. 13. Ч. 1 С. 33). Свидетельством неоскудевающей благодатности рус. предстоятелей - законных преемников древних чудотворцев служит летописный рассказ о прекращении непрерывно шедших в июне 1518 г. дождей по молитве В. (Там же. С. 29). По повелению митрополита и вел. князя летом того года в Москву из Владимира были принесены древние визант. иконы Спасителя и Богородицы, к-рым в Москве была устроена торжественная встреча. Иконы оставались в Москве в митрополичьих палатах для поновления, в к-ром самое непосредственное участие принимал В.: «Сам многажды своими руками касаяся и тружаяся к святым иконам... и сребром и златом обложи и украси, и киоты и пелены устрои» (Там же. С. 30). Обладание византийскими святынями должно было зримо свидетельствовать перед греками прямую преемственность благочестия русских от древнего визант. благочестия, когда оно еще не было нарушено заключением унии на Ферраро-Флорентийском Соборе и покорением К-поля турками. Во Владимир поновленные образа были отпущены 15 сент. 1519 г., после отъезда греч. посольства (Там же. С. 35-36), в память об этом событии было установлено совершать ежегодный крестный ход 15 сент. (ДРВ. М., 17882. Ч. 6. С. 174-175). Ранее, в 1514 г., по повелению В. была отреставрирована Владимирская икона Богоматери и было установлено 21 мая совершать с иконой крестный ход к Сретенскому мон-рю.

В. был близок к нестяжателям. В 1515-1517 гг. по благословению митрополита Вассиан (Патрикеев) составлял новую редакцию Кормчей книги. Составителю предписывалось из Кормчей «ничего не выставливати» (РГАДА. Ф. 181. № 1597. Л. 3), однако Вассиан привел в сборнике канонов свою т. зр. с осуждением церковных владений. В послании В. А. Челяднину прп. Иосиф Волоцкий сообщал о «поносных речах» в адрес волоколамских монахов, к-рые князь-инок высказывал в митрополичьих палатах (Послания Иосифа Волоцкого. М.; Л., 1959. С. 227). Несомненно, митрополит знал и о письменных трудах Вассиана, направленных против прп. Иосифа. Разделявший взгляды Вассиана (Патрикеева) прп. Максим Грек по благословению В. в Москве перевел Толковую Псалтирь, затем по просьбе митрополита - отдельные отсутствовавшие в рус. книжности толкования на Апостол. Труды афонского монаха были рассмотрены Собором рус. архиереев во главе с митрополитом.

В Москве В. освятил храмы: во имя свт. Леонтия Ростовского за р. Неглинной (12 сент. 1519) и Введения во храм Пресв. Богородицы на Сретенской ул. (21 нояб. 1519). Новгородская епархия при В. вдовствовала, и Новгородская летопись сообщает о построении храмов в Вел. Новгороде по благословению Первосвятителя (ПСРЛ. СПб., 1841. Т. 3. С. 247). По его благословению были выданы антиминсы для храмов обители, основанной прп. Ионой Клименецким. По распоряжению В. прп. Корнилий Комельский в 1514/15 г. построил в своем мон-ре большую Введенскую ц., затем ц. во имя Антония Египетского с трапезной. 27 янв. 1512 г. В. дал жалованную тарханно-несудимую грамоту архим. Спасо-Евфимиева мон-ря Кириллу на ц. свт. Василия Кесарийского в Гороховецкой вол. Нижегородского у. (Акты суздальского Спасо-Евфимьева мон-ря, 1506-1608 гг. М., 1998. С. 24-25. № 7; РИБ. Т. 32. Ч. 1. № 83. Стб. 139-140). Митрополит сделал вклад в Троице-Сергиев мон-рь - кодекс библейских книг (Леонид (Кавелин), архим. Сведения о слав. рукописях, поступивших из книгохранилища Св. Троицкой Сергиевой лавры в б-ку Троицкой духовной семинарии в 1747 году. М., 1887. Вып. 2. С. 1).

В 1521 г. крымский хан Магмет-Гирей с войском двинулся на Москву. В городе совершались всенародные моления. Повесть, составленная по повелению митр. св. Макария об избавлении Русской державы от этого нашествия, так рассказывает об этом времени: «Пресвященный же Варлам, митрополит всея Руси, тако же со святители, сущими тогда на Москве, и со всем Собором, и инок множество, и со всем народным достоянием во святых церквах непрестанно Бога моляху» (Макарий. Повести. С. 124). Ростовский архиеп. Иоанн, взяв благословение у В., затворился в приделе Похвалы Пресв. Богородицы Успенского собора «и во вся дни и нощи и во время настоящиа скорби не исходя оттуду, моляся непрестанно. Митрополит же глагола ему: «Сыну, почто не изыдеши оттуду пищу телеси приати, или како ти будет нужная потреба?» Он же глагола ему: «Не дей мене, святый владыко, да не изыду, дондеже мимо идет гнев Господень. О пищи же и о нужной потребе ты дни радети не имам» (Там же. С. 125). Летописи сообщают о видении, бывшем тогда инокине кремлевского Вознесенского мон-ря: Московские святители хотели изнести из Кремля Владимирский образ Богоматери, но были умолены преподобными Сергием Радонежским и Варлаамом Хутынским, и святыня была возвращена, Москва избавилась от разорения (ПСРЛ. СПб., 1913. Т. 21. Ч. 2. С. 600-602). В память избавления Москвы от нашествия татар 21 мая было установлено празднование в честь Владимирской иконы Богоматери.

17 дек. 1521 г. В. оставил кафедру и удалился в Симонов мон-рь, вскоре по повелению вел. князя он был сослан в Спасо-Каменный мон-рь на Кубенском оз. (Тихомиров М. Н. Русское летописание. М., 1979. С. 162). Сразу после вступления на кафедру митр. Даниила (27 февр. 1522) неск. епископов - ставленников В. (Сергий Рязанский, Пимен Вологодский) были удалены из своих епархий. Посол австрийского императора С. Герберштейн, хорошо осведомленный в рус. делах, писал о том, что В. покинул кафедру в знак протеста против нарушения клятвы, данной митрополитом и вел. князем новгород-северскому кн. В. И. Шемячичу, к-рый был арестован в Москве, несмотря на полученные им от Василия III и митрополита заверения в безопасности (Герберштейн С. Записки о московитских делах // Новокомский П. И. Книга о московитском посольстве / Введ., пер. и примеч. А. И. Малеина. СПб., 1908. С. 41). Несмотря на то что сведения Герберштейна неточны, поскольку «поимание» Шемячича произошло в апр. 1523 г., уже при митр. Данииле, участие В. в «деле Шемячича» представляется возможным. Судьбу новгород-северского князя определило его поведение в июле-авг. 1521 г., когда он, имея самостоятельные сношения с крымским ханом, не предупредил Василия III о готовившемся набеге на Москву. Очевидно, вел. князь уже в 1521 г. собирался обманным путем захватить Шемячича и принуждал митрополита способствовать этому, на что В. не согласился (Зимин. Россия на пороге. С. 242-244, 254, 255; Голубинский. С. 698). Др. т. зр. была высказана В. Д. Назаровым. Историк считает, что В., по-видимому, «был не согласен с широкими и жесткими карательными мерами» по отношению к рус. воеводам, к-рые планировал принять вел. князь в связи с набегом крымцев (менее чем через месяц после ухода В. с кафедры вел. князь положил опалу на воевод В. Шуйского, И. П. Перемышльского, Г. Фомина, В. Коробова и Поплевина), и за это митрополит был удален.

Гробница В. в Спасо-Каменном мон-ре не сохранилась.