КАППАДОКИЙСКАЯ ШКОЛА

богословское направление 2-й пол. IV в., представленное свт. Василием Великим, свт. Григорием Нисским и свт. Григорием Богословом (т. н. великими каппадокийцами) - отцами Церкви, осуществившими философско-богословское обоснование догмата о Св. Троице. Наименование дано по месту их служения в малоазийской пров. Каппадокия. Иногда к представителям К. ш. причисляют свт. Амфилохия Иконийского («четвертого каппадокийца»). Время жизни и деятельности отцов-каппадокийцев характеризуется значительным подъемом в греч. богословии, связанным прежде всего с победой христианства над язычеством и с активным изучением христианами классической античной лит-ры (отцы-каппадокийцы в своих творениях широко и творчески использовали достижения античной философии и науки). Др. особенность этого времени, непосредственным образом сказавшаяся на развитии К. ш., состояла в более полном освоении лит. наследия Оригена, влияние к-рого на каппадокийцев было обусловлено также живым преданием: через прямого ученика Оригена - свт. Григория Чудотворца, еп. Неокесарийского, во 2-й пол. III в. христианство широко распространилось в Понте (малоазийской области), откуда происходили предки свт. Василия Великого и его брата свт. Григория Нисского (свт. Григорий Чудотворец был духовным наставником их бабки по линии отца - св. Макрины Старшей). В сочинениях каппадокийцев имеются свидетельства о том, какое влияние на их религ. образование имел Символ веры свт. Григория Чудотворца (Basil. Magn. Ep. 204; Greg. Nyss. De vita Greg. Thaum.). Вероятно, свт. Григорий Чудотворец пробудил у каппадокийцев интерес и к самому Оригену. По свидетельству древних историков, свт. Василий Великий и свт. Григорий Богослов составили выборку из творений Оригена - «Филокалию» (Socr. Schol. Hist. eccl. IV 26; Sozom. Hist. eccl. VI 1). Вместе с тем Ориген по-разному влиял на представителей К. ш.: свт. Василий Великий, наиболее критичный, менее подвергся этому влиянию; значительно больше оно отразилось на свт. Григории Богослове и особенно на свт. Григории Нисском. В то время как влияние Оригена определило общий характер и дух богословия К. ш., а также сообщило ему ряд понятий и терминов, содержание богословского учения К. ш. было основано на никейском вероопределении. Отсюда проистекала связь К. ш. с богословием свт. Афанасия I Великого, главного защитника никейской веры в предшествующий период, а через него - с малоазийским богословием (преимущественно сщмч. Иринея Лионского). Влияние малоазийского богословия удерживало каппадокийцев от одностороннего увлечения метафизическими проблемами и побуждало проявлять внимание к религиозно-практическим вопросам (этому способствовало также церковное служение каппадокийцев).

Свт. Афанасия Великого обыкновенно относят к «староникейцам», тогда как представителей К. ш. называют «новоникейцами». Св. отцы-каппадокийцы, следуя общей линии церковной полемики с арианством и его модификациями, отстаивали единосущие Отца и Сына, Отца и Св. Духа. Их задачей было не просто показать единосущие, что уже было представлено «староникейцами», но и объяснить, как возможно синтезировать в одном исповедании единство и троичность. Такое объяснение, разработанное К. ш., стало ее важнейшей исторической заслугой. В то время не хватало терминов для того, чтобы закрепить троичность, реальность бытия Лиц Св. Троицы, терминов столь же твердых, как и термин «единосущие», выражавший единство. К. ш. сделала существенный шаг вперед в обосновании и употреблении новой терминологии в учении о Св. Троице, положив конец прежней неопределенности в этом вопросе. Терминологическая работа К. ш. сосредоточивалась гл. обр. на разграничении понятий «сущность» (οὐσία) и «ипостась» (ὑπόστασις). С помощью этих понятий каппадокийцы стремились выразить неизреченное единство Трех, реальность одновременно и единства и троичности. Эти термины не были новшеством: они уже использовались в полемике вокруг никейского вероопределения. Понятие «ипостась» для различения Трех в Св. Троице использовал Ориген. Однако слово «ипостась» в богословском употреблении (в т. ч. в богословии «староникейцев») означало практически то же, что и сущность. Разграничение этих понятий встречается у неоплатоников, определявших взаимное отношение Единого, Ума и Души через понятие трех ипостасей, до к-рых развивается божественная сущность. Однако, в чем конкретно состояло различие между терминами «сущность» и «ипостась», не было ясно. Четкое различие между ними впервые было проведено каппадокийцами. Задача каппадокийцев заключалась в строгом и ясном закреплении значения, смыслового разграничения и соотношения друг с другом этих понятий. Необходимо было, с одной стороны, опираться на опыт предшествующего их использования, а с другой - очистить их от прежних ассоциаций, дабы они могли быть использованы для выражения тайны Божественного бытия. По аналогии с учением Аристотеля о первой и второй сущности каппадокийцы определили различие между сущностью и ипостасью как между общим и частным (κοινόν и ἴδιον) (Basil. Magn. Ep. 214. 4; 236. 6; Greg. Nyss. De diff. essent. et hypost.). Вместе с тем в понятие ипостаси не вкладывалось значение лишь совокупности индивидуальных свойств предмета: в богословии К. ш. понятие «ипостась» фактически заменило недостаточный в догматическом смысле термин πρόσωπον (лицо, облик, маска) и сделалось выражением реально существующих Лиц Св. Троицы. Свт. Григорий Нисский, сравнивая взаимоотношение Ипостасей в Боге с отношением слова и дыхания в человеке (Greg. Nyss. Or. catech. 2), показывал тем самым, что Слово и Св. Дух не являются случайными признаками (акциденциями) Божественной сущности, но суть постоянные и неизменные моменты ее существования. Обладая полнотой бытия, они тем не менее неотделимы от Божественной сущности, в которой они существуют. Ипостаси - лишь способы бытия Божия и означают не существо Божие в себе самом («что есть» - τί ἐστιν), но только то, как оно существует («как есть» - τὸ πῶς εἶναι). Также и понятию сущности каппадокийцы придавали значение не просто аристотелевского «общего», не имеющего своего отдельного бытия и осуществляемого только в частном, но нерасторжимого единства Божественного бытия и жизни: «сущность» есть «существо». В то время как в тварном мире сущность проявляется в индивидах и как бы разделена между ними, в Божестве она в каждый момент и одновременно принадлежит всем Ипостасям и является не только логически постигаемой, но и реальной основой их бытия. Свт. Григорий Богослов, отвечая на возражение «не одно ли Божество и у язычников, как учат те, которые совершеннее других философствовали», проводит следующую мысль: «Но там, хотя общность имеет единство, представляемое только мысленно, однако же неделимых много и они разделены между собой временем, страстями и силой... Не таково наше учение; напротив, каждое из Них (из Лиц Божества) по тождеству сущности и силы имеет единство с Соединенным не менее, чем с самим Собой» (Greg. Nazianz. Or. 31. 16). Т. о., сущность в языческих богах, согласно свт. Григорию, усматривается лишь логически, в Боге же она пребывает реально, конкретно. В Св. Троице каждая Ипостась содержит Божественную природу во всей полноте. Ипостасные свойства Св. Троицы каппадокийцы определяли исходя из способов существования Ипостасей. Ипостась Отца они определяли как нерожденность, Сына - как рожденность и Св. Духа - как исхождение (Idem. Or. 25. 16; 29. 2). Каждое из этих свойств составляет отличительный признак Ипостаси, принадлежит только одной из них и не может быть приписано другой. Эта формула остается неизменной в правосл. богословии.

Учением о Троице как о единстве в различии и различии в единстве К. ш. сделала существенный шаг вперед в богословии, освободив богословскую мысль от прежних терминологических и философских трудностей. Учение каппадокийцев о Боге едином по существу и троичном в Ипостасях не оставляло места субординационизму, имевшему место в триадологии нек-рых более ранних христ. богословов: Лица Божества составляют одно абсолютное бытие, наделенное всеми высочайшими свойствами, и обладают ими в нераздельной полноте и совершенстве. Ипостаси не отделены от Божественного существа, будучи вечными и неизменными формами его существования и реального проявления. Бог Отец в таком учении, хотя и остается источником и началом других Лиц, есть только один из способов существования (τρόποι ὑπάρξεως), обладающий с другими Лицами общими абсолютными свойствами.

К. ш. принадлежит также решающая роль в отрицании ереси пневматомахов, учивших о тварности Св. Духа, и в утверждении божественности Св. Духа, закрепленном Вселенским II Собором (см. подробнее в ст. Духоборчество).

Полемизируя с Евномием, дерзновенно утверждавшим, что человек способен постичь Божественную сущность наряду с иными тварными сущностями, каппадокийцы настаивали на абсолютной непознаваемости Бога в Его сущности (см. Апофатическое богословие). Непознаваемость Божественной сущности не означает непознаваемости Бога вообще: Бог, хотя и непостижим в глубинах Своего бытия (в сущности) в силу абсолютной отличности нетварного естества от естества тварного, тем не менее открывает Себя человеку в Своих действиях (см. Катафатическое богословие). Богословие К. ш. как созерцание и исповедание Св. Троицы соединяет апофатический и катафатический пути. Отец открывает Себя через Сына в Духе Святом, и это откровение Св. Троицы всегда является откровением домостроительным. Путь боговедения, по классическому определению свт. Василия Великого, «от единого Духа через Единородного Сына к единому Отцу. И обратно, естественная благость, природная святость, царское достоинство от Отца, через Единородного простираются на Духа» (Basil. Magn. De Spirit. Sanct. 18). Каппадокийцы полемизировали с аномеями, придававшими гипертрофированное значение человеческим словам и концепциям. Отстаивая непостижимость Божества, св. отцы дают классическую формулировку: Бог непостижим по сущности, но постигаем в Своих действиях (энергиях). Отсюда все человеческие слова имеют характер условных знаков, задача которых - выразить безусловный опыт. Поэтому всякое использование языка становится аналогией, а все земные образы, словесно-выразительные и изобразительные ресурсы - метафорическими. С учетом всего этого каппадокийцам удалось, используя высшие возможности человеческой рациональности, выразить парадоксальность христ. веры в Бога, Который одновременно Три и Один. С одной стороны, они прояснили и закрепили понятия сущности и ипостаси, использованные ими для выражения троичности Лиц и единства бытия Божия, подчеркивая при этом их специфически богословский категориальный статус, не привязанный ни к какой философской системе, с др. стороны - создали единое исповедание таинства Св. Троицы, хотя и исходящее из аналогий окружающего мира и пользующееся выразительными средствами человеческого языка, но всецело устремленное к Тому, Кто за пределами всякой тварности. В К. ш. было создано классическое богословие - то, что стало именоваться собственно «богословием» (Θεολογία; в отличие от домостроительства (οἰκονομία) - учения о творческой, промыслительной и искупительной деятельности Бога),- свидетельство о Боге в Его «собственном» бытии. Учение о Св. Троице, обретшее классические формы у св. отцов-каппадокийцев, стало образцом для богословия последующих веков. Подробнее см. в статьях Бог (разд. «Каппадокийский синтез»), Богопознание, Ипостась, Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий, еп. Нисский.