КОЛЛОКВИУМЫ

Религ. собеседования, объединяемые исследователями под общим названием «коллоквиумы», в источниках XVI-XVII вв. не имеют единого устойчивого наименования. В офиц. документах Свящ. Римской империи и др. гос. и церковных актах они обозначаются на нем. языке как «переговоры» (Gespräch), «обсуждения» (Handlung, Unterredung), «собеседования» (Collation), «диспуты» (Disputation), на лат. языке - как «собрания» (sуnodus, conventus), «совещания» (colloquium), «соборы» (сoncilium) и т. п. В лат. и нем. источниках этого периода понятия «коллоквиум» (colloquium) и «религиозное собеседование» (Religionsgespräch) употреблялись как в широком и неопределенном значении, служа наименованиями для любых религиозных переговоров и для многочисленных разновидностей публичного обсуждения спорных религ. вопросов, так и в узком значении, указывая на специальные религ. совещания, официально созывавшиеся гос. властями. Большинство совр. ученых употребляют лат. понятие «коллоквиум» исключительно в узком смысле, тогда как его нем. аналог «религиозное собеседование» (Religionsgespräch) используется менее строго, нередко сохраняя первоначальное неопределенное значение (см., напр.: Fuchs. 1995; Scheib. 2009). В научной лит-ре XX в. были выделены свойства К., позволяющие объединять их в особую группу и отделяющие их от других форм церковно-общественного обсуждения спорных религ. проблем: 1) в отличие от церковных Соборов, синодов, совещаний и др. собраний К. имели не внутриконфессиональный, а межконфессиональный характер; их созыв предполагал признание факта существования по меньшей мере 2 религ. общин (церквей), не состоявших в церковном общении, объявлявших о полной адм. независимости друг от друга и о наличии между ними разногласий по принципиальным вероучительным вопросам; 2) в отличие от церковных Соборов К. созывались не церковными, а светскими властями (императорами Свящ. Римской империи, королями, князьями и т. д.); их проведение получало формальную санкцию Римских пап лишь в некоторых случаях; 3) целью К. в отличие от религ. диспутов признавалось не определение того, какая из 2 альтернативных позиций по некоему вопросу является истинной, но достижение компромиссного богословского консенсуса, на основе которого было бы возможно последующее восстановление христианского церковного единства; 4) предметом обсуждения на К. по большей части были не церковно-административные разногласия, а богословские и вероисповедные проблемы; 5) каждую из сторон представляли не высшие лица церковной администрации, а наиболее уважаемые и авторитетные духовные лидеры и богословы (подробнее о понятии «коллоквиум» см.: Dingel. 1997. S. 654-657; ср. также: Fuchs. 1995). Уже в XVI в. наиболее важной отличительной особенностью К. признавался их мирный и дружественный характер. Так, ведущий католич. полемист XVI в. И. Экк (1486-1543), принимавший участие в неск. К., противопоставлял диспуты (disputationes) и «мирные собеседования» (amicum colloquium); он давал положительную оценку К., одобряя их как свидетельство готовности протестантов идти на определенные уступки католикам (см.: Replica Io. Eckii aduersus scripta secunda Buceri... Ingolstadii, 1543. Fol. 46v; ср.: Pfnür. 1996. P. 375).

На раннем этапе развития реформационного движения в Европе в 1-й четв. XVI в. одной из основных форм публичного заявления протестант. лидерами о своем несогласии с теми или иными вероучительными положениями католицизма стал религ. диспут. По форме религ. диспуты продолжали традицию средневек. университетских диспутов, однако в отличие от них имели ярко выраженный полемический и публичный характер. Перед диспутом его участники определяли время, место и порядок обсуждения спорных проблем; соглашались относительно экспертов, которые должны были вынести заключение о правоте одного из участников; подготавливали список положений (тезисов), выносимых на обсуждение. Важную роль в организации религ. диспутов играли светские власти, к-рые обеспечивали общественный порядок во время диспутов, гарантировали личную безопасность его участникам, а также нередко в зависимости от итогов диспута принимали решение о необходимости проведения церковных реформ на подведомственных им территориях. В 10-20-х гг. XVI в. многочисленные диспуты стали одной из основных форм выявления богословских расхождений между католиками и протестантами. Важное значение для формирования протестант. вероучения и популяризации протестантизма имели проходившие при значительном стечении наблюдателей Лейпцигский диспут (1519) М. Лютера (1483-1546) и А. Карлштадта (1486-1541) с Экком, Цюрихские диспуты (1523) У. Цвингли (1484-1531) и мн. др. диспуты. В случае наличия у властей твердого желания реформировать церковную жизнь публичные диспуты оказывались удобной формой начала реформационных процессов. Однако постепенно для тех представителей светской власти, к-рые были противниками церковного разделения и были убеждены в возможности достижения компромисса между католиками и сторонниками церковных реформ, стали очевидны существенные недостатки диспута как формы обсуждения богословских проблем. Поскольку целью диспута было выявление победителя, диспуты заведомо не могли иметь примирительного характера. Учитывая это, сторонники церковного единства стремились, взяв от диспута внешнюю форму обсуждения избранных богословских тезисов, подчинить это обсуждение определенным правилам, которые были призваны гарантировать равноправие участников дискуссии и обеспечивать их совместное движение к достижению согласия. Т. о., переход от диспутов к К. с внешней стороны был вызван признанием светскими властями католиков и протестантов равноправными участниками религ. диалога. Руководствуясь представлением о необходимости достижения церковного единства, гос. деятели брали на себя организацию переговорного процесса, целью к-рого было уже не выявление победителей, но достижение максимально возможного сближения противоположных позиций вовлеченных в обсуждение сторон.

С содержательной т. зр. появление К. как средства обсуждения религ. проблем стало возможным после того, как протестант. богословие начало складываться в качестве цельной системы взаимосвязанных религ. идей. Ранняя полемика между католич. богословами и лидерами протестантизма разворачивалась вокруг отдельных актуальных богословских тем и не имела систематического характера. Католич. и протестант. полемисты нередко уделяли намного больше внимания личным нападкам и риторическим упрекам, чем строгим богословским рассуждениям. В кон. 20-х - нач. 30-х гг. XVI в., отстаивая право на религ. свободу в переговорах со светскими властями, лидеры нем. протестантизма были вынуждены четко сформулировать основные тезисы протестант. богословия и последовательно указать на существенные пункты расхождения между католицизмом и протестантизмом. Наиболее значимой вехой на этом пути была выработка Аугсбургского исповедания (1530), в котором протестант. вероучение излагалось в 28 положениях, охватывавших весь идейный спектр христ. богословия. Поскольку богословские оппоненты протестантизма, в т. ч. Экк (ср. его письменный отзыв: Schirrmacher. 1876. S. 203-208), признали, что ряд положений Аугсбургского исповедания согласны с католич. вероучением, а др. тезисы не являются однозначно еретическими и нуждаются в обсуждении и уточнении, нек-рые присутствовавшие на Аугсбургском сейме (1530) европ. и герм. князья, допускавшие возможность достижения религиозного согласия в процессе богословского диалога, выступили с инициативой проведения консультаций между католич. и протестант. богословами.

Отвечая на настоятельные просьбы князей, в сер. авг. 1530 г. имп. Карл V распорядился образовать специальную комиссию, поставив перед ней задачу «мирно и благочестиво» сравнить и по возможности согласовать богословские позиции протестантов и католиков (см.: Ibid. S. 211-213). В состав комиссии было включено 14 чел.; каждая сторона была представлена 2 князьями, 2 юристами и 3 теологами. Со стороны католиков в заседаниях принимали участие: Генрих Младший (1489-1568), герц. Брауншвейг-Вольфенбюттельский; Кристоф фон Штадион (1478-1543), еп. Аугсбургский; теологи И. Кохлеус (1479-1552), К. Вимпина (ок. 1460-1531) и Экк. Протестантов представляли: Иоганн Фридрих (1503-1554), герц. Саксонский (с 1532 курфюрст Саксонский); Георг (1484-1543), маркграф Бранденбург-Ансбах-Кульмбахский; теологи Ф. Меланхтон (1497-1560), Й. Бренц (1499-1570) и Э. Шнепф (ок. 1495-1558). Наиболее подробные сведения о работе комиссии сохранились в записках юриста И. Вея (1484-1544), представителя католич. стороны (публикацию и анализ см.: Honée. 1988; общий обзор и указание других источников см.: Schirrmacher. 1876. S. 211-349).

Неск. заседаний комиссии состоялось во 2-й пол. авг. 1530 г. При обсуждении 21 положения 1-й ч. Аугсбургского исповедания католич. члены комиссии придерживались ранее выработанного католич. теологами общего заключения о том, что 8 положений (1, 3, 9, 13, 16, 17, 18, 19) могут быть признаны истинными и не нуждаются в дальнейшем обсуждении. В отношении еще 7 положений (2, 4, 5, 6, 7, 8, 10) протестантские богословы дали разъяснения, после которых католические члены комиссии признали, что эти положения не содержат ложного учения. В частности, в отношении 2-го положения было разъяснено, что первородный грех лютеране понимают не как актуальный грех каждого человека, но как общее повреждение природы, распространяющееся на всех людей; такое понимание не вызвало возражения у католиков. Кроме того, протестант. теологи признали соответствующим их убеждениям католич. учение о том, что после крещения устраняется лишь формальная часть греха, а именно вина, тогда как материальная часть, т. е. составляющее содержание греха вожделение, появившееся у людей после первородного греха, при крещении не уничтожается. При обсуждении положений 4-6, содержащих учение об оправдании, протестанты согласились отказаться от учения о том, что оправдание совершается «одной верой» (sola fide), и признали корректной католич. формулировку, согласно которой оправдание формально совершается «освящающей благодатью (per gratiam gratum facientem) и верой», а инструментально - Словом Божиим и таинствами. Касательно положений 7-8 было высказано общее согласие с тем, что в земную Церковь входят не только святые, но и грешники, а также с тем, что недостоинство отдельных служителей Церкви их звания не лишает саму Церковь и церковные таинства благодати. Обсуждая содержание 12-го положения, лютеране и католики согласились признать 3 части таинства Покаяния: сокрушение, исповедание грехов и принесение удовлетворения; однако по вопросу о том, необходимо ли принесение удовлетворения для отпущения причитающегося за грех наказания, согласия достигнуто не было. Не удалось достичь согласия также в отношении учения о значении добрых дел (20-е положение Аугсбургского исповедания); протестанты согласились с тем, что добрые дела необходимы для спасения и угодны Богу, однако отказались признавать, что они могут рассматриваться как заслуги, которыми приобретается спасение. Связанное с 21-м положением учение о святых также стало источником разногласий: протестанты согласились с тем, что святые предстоят на небесах перед Богом, и признали допустимость дней памяти святых, однако настаивали на недопустимости обращения к святым с молитвами. Рассмотрение еще неск. положений, касавшихся церковно-обрядовых вопросов и выделяемых протестантами злоупотреблений, якобы имевших место в католич. Церкви, было отложено до следующих заседаний, на к-рых рассматривались имевшие такую же тематику 7 положений 2-й ч. Аугсбургского исповедания. По большинству этих положений достижение согласия оказалось невозможным: протестанты настаивали на необходимости причащения под двумя видами, на допустимости брака для священников, на правомерности упразднения светскими властями епископских судов и монашеских общин. Горячие споры вызвало также учение о Евхаристии: лютеране не соглашались принять учение о том, что смысловым центром Евхаристии является жертва, приносимая ex opere operato, убежденным сторонником к-рого был Экк. Поскольку споры не приводили к к.-л. положительным результатам, было принято решение формально завершить К. (см.: Schirrmacher. 1876. S. 217-223, 229-240; ср.: Pfnür. 1996. P. 376). При этом дискуссии между отдельными теологами и поддерживавшими их князьями продолжались до офиц. завершения Аугсбургского сейма осенью 1530 г.

Католическая т. зр. на итоги К. отражена в декрете имп. Карла V от 19 нояб. 1530 г. (см.: Schirrmacher. 1876. S. 333-335). В документе подтверждаются все принципиальные пункты католич. вероучения и отвергаются противоречащие им положения Аугсбургского исповедания, в т. ч. и нек-рые из тех, в отношении которых теологам ранее удалось достичь компромисса. Запрещая протестантам самовольное изменение содержания вероучения и церковных обрядов, имп. Карл указывал, что церковное учение должно оставаться неизменным до буд. обсуждения на Вселенском Соборе католич. Церкви. Подобное бескомпромиссное решение императора оказалось созвучным настроению многих радикальных сторонников протестантизма, которые осуждали Меланхтона и др. протестант. участников К. в Аугсбурге за чрезмерную готовность идти на уступки. Указывая на непреклонность императора, радикальные реформаторы подчеркивали бессмысленность любых переговоров с католиками и призывали протестант. князей единым фронтом выступить против имперской религ. политики и защитить церковные реформы. Этот призыв был услышан и привел к формированию Шмалькальденского союза германских протестантов (1531). В 30-х гг. XVI в. как католики, так и протестанты неохотно вступали в богословские переговоры. Каждая из сторон рассчитывала на то, что законно созванный Вселенский Собор католич. Церкви изменит ситуацию в ее пользу и приведет к церковному единству на выгодных ей условиях. Хотя имп. Карл V был сторонником скорейшей организации Собора и неизменно требовал его созыва, Римские папы, опасаясь того, что неподконтрольные им заседания Собора приведут к необратимым изменениям в католич. Церкви, ограничивались лишь декларациями и обещаниями, блокируя все практические меры по организации Собора. После ряда безуспешных попыток силовыми методами заставить протестант. князей вернуться к католицизму имп. Карл V, нуждавшийся в поддержке протестантов для борьбы с тур. угрозой, принял решение организовать новые переговоры между католич. и протестант. богословами. Формально это решение было закреплено во Франкфуртском мирном договоре (Frankfurter Anstand) от 19 апр. 1539 г. В договоре объявлялось о намерении католич. и протестант. князей на время прекратить все враждебные действия друг против друга, а также подтверждалось намерение императора способствовать организации представительного религ. К.

В апр. 1540 г. имп. Карл V оповестил протестант. князей о созыве К., заседания к-рого должны были начаться в кон. мая в Шпайере, однако из-за эпидемии чумы были перенесены в Хагенау (полная публикация актов и документов К.: ADRG. Bd. 1. Hbd. 1-2). Императора на К. представлял его брат кор. Фердинанд, эрцгерцог Австрии (с 1556 имп. Свящ. Римской империи Фердинанд I). Интересы папы Римского Павла III (1534-1549) отстаивал нунций Дж. Мороне (1509-1580), формально не являвшийся участником К. вслед. непризнания папой Павлом такой формы религ. переговоров, однако неформально оказывавший значительное влияние на позицию представителей католич. стороны. На заседаниях К. присутствовали мн. католич. и протестант. немецкие князья с секретарями, помощниками и юристами; отказавшиеся по различным причинам от личного участия в К. князья направили представительные делегации (перечень основных участников см.: Dingel. 1997. S. 658-659; ADRG. Bd. 1. Hbd. 1. S. XII-XVI). Для участия в К. были приглашены известные католические теологи и полемисты, в т. ч. Экк, Кохлеус, Ф. Наузеа (ок. 1496-1552), И. Гроппер (1503-1559). Особое место среди католических теологов занимал убежденный противник церковных реформ и неутомимый полемист с протестантами И. Фабри (1478-1541), еп. Венский, бывший доверенным советником кор. Фердинанда и оказывавший определяющее влияние на многие решения короля. Протестантскую сторону представляли теологи М. Буцер (1491-1551), Й. Бренц, У. Регий (1490-1541), Ф. Миконий (1491-1546), А. Озиандер (1498-1552) и др.; на заседаниях присутствовал также приглашенный Буцером Ж. Кальвин (1509-1564), в этот период еще только начинавший реформаторскую деятельность и не имевший значительного авторитета среди протестантов. Меланхтон, также приглашенный на К., не смог приехать в Хагенау из-за болезни.

После офиц. открытия заседаний К. участники приступили к обсуждению процедурных вопросов. Это обсуждение выявило наличие между сторонами непримиримых разногласий, безуспешные попытки преодоления которых продолжались вплоть до офиц. объявления перерыва в работе К. 28 июля 1540 г.; т. о., в Хагенау не удалось перейти к обсуждению собственно богословских проблем. Основные разногласия состояли в следующем: 1) католики предлагали использовать в качестве основы для дискуссии формулировки, согласованные во время К. в Аугсбурге в 1530 г.; протестанты считали, что обсуждать нужно не эти положения, а непосредственно Аугсбургское исповедание; 2) протестанты настаивали на том, чтобы единственным критерием истинности вероучения было заранее признано Свящ. Писание, и отказывались согласиться с принятием в качестве авторитетных источников мнений oтцов Церкви, постановлений церковных Соборов и норм канонического права католич. Церкви; 3) протестанты не соглашались принять в качестве процедурной нормы заявление о том, что результаты К. получат законную силу лишь после их утверждения императором и папой Римским. 15 авг. 1540 г. имп. Карл V, недовольный отсутствием положительных результатов работы К., в письме его участникам объявил о том, что заседания К. должны продолжиться после перерыва 28 окт. 1540 г. в Вормсе. Император согласился, чтобы предметом обсуждения было Аугсбургское исповедание и составленная Меланхтоном Аугсбургского исповедания апология (1531). С целью более эффективной организации работы К. имп. Карл принял решение назначить специального представителя, ответственного за решение всех процедурных вопросов, которым стал один из его наиболее приближенных советников - нем. гос. деятель и дипломат Н. Перено де Гранвель (1486-1550).

Участники К. собрались в Вормсе в окт. 1540 г., однако из-за задержки де Гранвеля офиц. открытие заседаний состоялось лишь 25 нояб. 1540 г. (полное собрание актов и документов К.: ADRG. Bd. 2. Hbd. 1-2; отдельные письма и документы см. также: CR. Vol. 3-4). Прибывший в Вормс в кон. окт. Меланхтон представил протестант. богословам подготовленную им исправленную версию Аугсбургского исповедания (Confessio Augustana variata); в процессе переговоров, проходивших с 8 по 18 нояб., все протестант. участники согласились подписать этот документ, что позволило им в дальнейшем выступать против католиков с общих идейных позиций. Помимо Меланхтона к присутствовавшим ранее на заседаниях К. в Хагенау протестант. теологам в Вормсе присоединились В. Ф. Капито (ок. 1480-1541), Я. Штурм (1489-1553), В. Линк (1483-1547), М. Фрехт (ок. 1494-1556) и др. Из католич. теологов в Вормсе присутствовали Экк, Кохлеус, Наузеа, Гроппер, Ю. фон Пфлуг (1499-1564), А. Пеларг (ок. 1493-1561) и др. (списки участников см.: CR. Vol. 3. Col. 1160-1162, 1217-1219). По просьбе имп. Карла V папа Павел III направил в Вормс в качестве нунция Т. Кампеджио (ок. 1483-1564), еп. Фельтре, который не был участником дискуссий, однако выступил с приветственной речью на 1-м заседании (текст и ответ протестантов см.: Ibid. Col. 1192-1199) и наблюдал за ходом заседаний, отправляя соответствующие донесения в Рим. На начальных заседаниях К., проходивших в дек. 1540 г., вновь обсуждались процедурные проблемы, преимущественно вопрос о том, каким образом стороны должны быть представлены в обсуждениях и при голосовании. После долгих дискуссий 5 янв. 1541 г. было решено, что от каждой из сторон будет выступать один представитель: Экк - от католиков и Меланхтон - от протестантов. В результате 1-й серии публичных прений Экка и Меланхтона, проходивших с 14 по 18 янв. 1541 г. (протокол см.: Ibid. Vol. 4. Col. 33-78), было достигнуто согласие по 2 начальным положениям Аугсбургского исповедания и сформулировано принятое обеими сторонами учение о первородном грехе: «Мы согласно признаём, что все происходящие от Адама по общему закону рождаются с первородным грехом и потому подвержены гневу Божию. А первородный грех есть соединенная с вожделением лишенность той первоначальной праведности, которая должна быть присуща человеку. Также мы согласны с тем, что при крещении благодаря заслуге Христовых страданий отпускается вина в первородном грехе вместе со всеми прочими грехами. Однако, наученные не только апостольскими писаниями, но и собственным опытом, мы полагаем, что [после крещения] остаются вожделение, поврежденность природных сил и болезненность [природы]. Учитывая эту болезненность в возрожденных [крещением], мы говорим, что формальное содержание первородного греха устраняется в крещении, однако материальное содержание остается. Итак, материальным грехом мы называем грех, происходящий от греха и склоняющий к греху, а также саму поврежденность человеческой природы...» (Ibid. Col. 32-33).

Параллельно с публичными заседаниями К. по инициативе де Гранвеля в кон. 1540 г. собирались тайные заседания согласительной группы, на к-рых протестантов представляли Буцер и Капито, а католиков - Гроппер и имперский секретарь Г. Вельтвик (ок. 1505-1555). Предметом обсуждения группы были основные спорные вероисповедные вопросы; Буцер в дискуссии опирался не на Аугсбургское исповедание, а на составленные им ранее для протестантов Страсбурга вероисповедные документы и принимал мн. предлагаемые ему обтекаемые трактовки вызывавших разногласия пунктов вероучения; со своей стороны Гроппер был готов идти на серьезные уступки в обрядовых вопросах. Сторонам удалось выработать общие формулировки по всем вопросам, в т. ч. согласовать учение о спасении и оправдании, а также представления о таинствах и обрядах. По итогам заседаний была составлена «Вормсская книга» (Wormser Buch) - собрание тематически упорядоченных вероучительных положений, которые участники группы считали приемлемыми и для католиков и для протестантов (совр. публикация лат. и нем. текста: ADRG. Bd. 2. Hbd. 1. S. 573-700). Вскоре после завершения работы над «Вормсской книгой», 19 янв. 1541 г., де Гранвель, несмотря на успешный итог 1-й серии прений между Меланхтоном и Экком, объявил перерыв в работе К. и оповестил участников, что его следующие заседания будут проходить в Регенсбурге весной 1541 г. одновременно с имперским сеймом. Причина этого решения, вероятно, заключалась в том, что де Гранвель и его католические советники считали бесперспективным долгое обсуждение Аугсбургского исповедания, содержание к-рого не могло быть целиком принято католиками, и рассчитывали, что до возобновления К. в Регенсбурге Буцеру удастся убедить других протестантских теологов поддержать гораздо более компромиссную «Вормсскую книгу». В нач. 1541 г. «Вормсская книга» была представлена имп. Карлу V и некоторым нем. князьям. Ее текст стал также известен Лютеру (никак не прокомментировавшему его) и Меланхтону; последний, недовольный тем, что согласованная втайне от него «Вормсская книга» предлагается в качестве альтернативы составленному им Аугсбургскому исповеданию, критически оценивал содержание документа в переписке и оставил на 1-й странице собственного экземпляра насмешливую пометку: «Государство Платона» (politia platonis; т. е. умозрительная конструкция, нереализуемая в действительности; ср.: Pfnür. 1996. P. 377).

4 апр. 1541 г. в Регенсбурге в присутствии имп. Карла V начались заседания имперского сейма; 21 апр. император объявил о возобновлении работы К. и огласил список назначенных им представителей-теологов для каждой из сторон: протестантов представляли Меланхтон, Буцер и И. Писторий Старший (1504-1583); католиков - Пфлуг, Экк и Гроппер (полное собрание актов и документов К.: ADRG. Bd. 3. Hbd. 1-2; списки участников К. см.: Ibid. Bd. 3. Hbd. 1. S. 78-80). Ведущую роль при выработке согласованной позиции католич. теологов сыграл направленный в Регенсбург в качестве папского легата кард. Гаспаро Контарини (1483-1542), еп. Беллуно (подробнее о роли Контарини см.: Brieger. 1870). Еще до начала заседаний К. группа католич. участников К. под рук. Контарини, в к-рую входили Пфлуг, Экк, Гроппер, Гранвель и советник Контарини теолог Т. Бадиа (1483-1547), обсудила содержание «Вормсской книги» и внесла в нее ок. 20 поправок. Несмотря на протесты Экка и Меланхтона, именно версия «Вормсской книги» с поправками была официально объявлена основой для богословских дискуссий К., заседания к-рого возобновились 27 апр. 1541 г. (текст согласованной в ходе К. версии с позднейшими замечаниями участников К. см.: Hergang. 1858). Перед участниками была поставлена задача последовательно рассмотреть 23 раздела «Вормсской книги», подтвердить согласие с содержащимися в ней формулировками, а в случае несогласия предложить альтернативные вероисповедные положения.

Первые 4 раздела, в к-рых было изложено учение о творении человека, о первоначальном состоянии человеческой природы, о свободе воли, о причине греха и о первородном грехе, после недолгого обсуждения были приняты обеими сторонами. Уже на этом этапе обозначились противоречия среди католич. теологов: Экк высказал недовольство чрезмерно расплывчатым богословским языком формулировок Гроппера, однако не стал настаивать на своих возражениях. Содержание 5-го раздела, посвященного учению об оправдании, к обсуждению которого участники К. приступили 28 апр. 1541 г., было признано неудовлетворительным и Экком и Меланхтоном; после того как каждый из них подал собственные предложения по изменению формулировки, католич. теологи при участии Контарини составили полностью переработанную версию раздела, к-рая была принята католиками и протестантами 2 мая 1541 г. В этой версии было сохранено протестант. учение об оправдании верой, однако оно было истолковано особым образом с целью исключить радикальное лютеранское представление о спасении одной только верой: «Мы считаем верным и здравым учение о том, что грешник оправдывается живой и действенной верой, поскольку именно благодаря такой вере мы становимся угодными Богу ради Христа... Итак, живая вера - это вера, которая принимает милосердие во Христе и верует, что праведность, заключенная во Христе, вменяется ей по благодати, и которая вместе с этой праведностью получает излияние Святого Духа и любовь...» Хотя различие между вменяемой праведностью Иисуса Христа и личной праведностью человека, связанной с совершаемыми им добрыми делами, не проводится прямо, оно неявно подразумевается. Добрые дела объявляются совместным действием Бога и человека, поскольку «они совершаются по вере и проистекают от Святого Духа, Который действует в нас при содействии нашей свободной воли как частичного деятеля»; признаётся, что за добрые дела, являющиеся свидетельством веры и любви, человек получает награду на небесах, к-рая в зависимости от степени добродетельности человека может быть большей или меньшей (см.: Hergang. 1858. S. 98-106; подробнее см.: Lexutt. 1996).

3 мая 1541 г. участники К. перешли к рассмотрению разделов, посвященных изложению учения о Церкви и о таинствах. Большинство положений разделов 6-9, в которых говорилось о свойствах Церкви, о церковной юрисдикции и авторитете, о роли Церкви как источника истинной проповеди Слова Божия и о дарованной Церкви власти отпускать грехи, были приняты обеими сторонами без существенных возражений, однако при обсуждении 9-го раздела, содержавшего учение о Церкви как о непререкаемом авторитете в области толкования Свящ. Писания, протестанты отказались принимать формулировку «Вормсской книги» и предложили альтернативное письменное изложение своих взглядов (впосл. все альтернативные формулировки, предлагавшиеся протестант. теологами, были собраны и опубликованы Меланхтоном под общим названием «Артикулы»; текст см.: Hergang. 1858. S. 224-339). Согласно протестант. богословам, истинная Церковь обладает тройственным авторитетом по отношению к Свящ. Писанию: 1) она подтверждает апостольское происхождение книг Свящ. Писания и отличает их от сочинений, ложно приписанных апостолам (апокрифов); 2) она имеет власть толковать Свящ. Писание и толкует его истинно, однако лишь в том случае, если ее толкования опираются на контекст самого Свящ. Писания и консенсус ранней апостольской традиции; 3) она вправе формулировать на основании Свящ. Писания вероучительные положения, принятие к-рых обязательно для всех членов Церкви. Однако, по заявлению протестантов, авторитет Церкви не тождествен совокупному авторитету членов Церкви, поэтому церковные Соборы, являющиеся собранием тех или иных живых членов Церкви, не обладают безусловным авторитетом; поскольку на Соборах может быть больше нечестивых людей и заблуждающихся еретиков, чем истинных благочестивых членов Церкви, любой Собор может заблуждаться (см.: Ibid. S. 246-250).

Признав, что по данному разделу согласие не было достигнуто, 4 мая 1541 г. участники К. обратились к обсуждению разделов 10-17 «Вормсской книги», в к-рых предлагалось учение о таинствах в целом и о каждом из принимаемых католич. Церковью 7 таинств в отдельности. Без возражений обеими сторонами были приняты общее определение таинства как «видимого знака невидимой благодати Бога», при совершении к-рого происходит реальное внутреннее воздействие Божественной силы на человека (Ibid. S. 141-142), а также разделы о крещении и о рукоположении. Протестанты согласились принять также разделы о таинствах Конфирмации, Последнего помазания и Брака, однако сделали оговорку, что они являются «не необходимыми, но полезными и спасительными священными символами, предназначенными для поддержки и исцеления человеческой немощи», и настояли на включении в протоколы замечания о том, что они согласны принять связанные с этими таинствами обряды лишь после того, как из них будут устранены суеверные злоупотребления (ср.: Pfnür. 1996. P. 378-379). При рассмотрении таинства Покаяния (разд. 15) протестанты согласились в целом признать допустимость практики частной исповеди, однако наряду с этим сформулировали дополнительный артикул, в котором утверждали, что перечисление на исповеди всех грехов не является необходимым для их прощения, поскольку от кающегося требуется лишь внутреннее общее сокрушение о совершенных грехах и искреннее раскаяние в них. Кроме того, протестанты заявили, что внешние удовлетворения, приносимые за грехи, а также церковные наказания не связаны напрямую с прощением грехов и очищением человека от вины за грехи, но являются исключительно средствами церковной дисциплины (см.: Hergang. 1858. S. 256-299). Наиболее сильные разногласия и продолжительные споры были связаны с разделом о таинстве Евхаристии (разд. 14). В «Вормсской книге» была предложена компромиссная формулировка, в целом совпадающая с учением Виттенбергского согласия (1536), принятого лютеранами и нек-рыми др. нем. и швейцар. протестантами: «После освящения истинное Тело и истинная Кровь Господа истинно и сущностно (substantialiter) присутствуют и приемлются верующими под видом Хлеба и Вина». Однако по настоянию Контарини к этой формулировке было добавлено разъяснение, которое протестанты принять не могли: «Это означает, что Хлеб и Вино раздаются верующим после того, как они преложились (transmutatis) и пресуществились (transsubstantiatis) в Тело и Кровь Господа» (Ibid. S. 154-155). Поскольку учение о евхаристическом пресуществлении прямо отвергалось в Виттенбергском согласии, после 9 дней безрезультатных обсуждений протестанты отказались принимать согласительную формулу и составили артикул, в к-ром утверждали, что «Тело и Кровь Христовы присутствуют истинно и реально (realiter) вместе с Хлебом и Вином», поэтому никакого изменения сущности Хлеба и Вина в Евхаристии не происходит (Ibid. S. 252-257; подробный анализ обсуждения Евхаристии и др. таинств во время К. см.: Schultheis. 2012).

При рассмотрении заключительных разделов 18-23 «Вормсской книги», содержащих учение о церковных установлениях и обрядах, сторонам не удалось достичь согласия почти ни в чем. В частности, обсуждая 19-й раздел, протестанты согласились с тем, что иерархия выполняет в Церкви ряд важных адм. функций, однако отвергли положение, согласно к-рому единство иерархии необходимым образом связано с единством истинной Церкви. По утверждению Меланхтона, служители Церкви призваны прежде всего быть «служителями Евангелия», поэтому в том случае, когда они проповедуют учение, отличающееся от евангельского, они теряют всякий авторитет, свойственный их сану, и не могут считаться членами истинной Церкви (см.: Hergang. 1858. S. 298-305). Протестанты признали в общем виде корректным утверждение раздела 20 о том, что уже в древние времена существовали общепринятые положения учения, которые в явном виде не представлены в Свящ. Писании и утверждены авторитетом Церкви. В «Вормсской книге» к их числу были отнесены общепринятые Символы веры и догматические постановления Вселенских Соборов, а также нек-рые др. богословские истины, в т. ч. тезисы о необходимости крещения младенцев, о первородном грехе, о допустимости почитания святых, их мощей и изображений, о том, что Евхаристия является приносимой Богу духовной жертвой. Не соглашаясь с включением в корпус истинного церковного учения последних пунктов, протестанты в артикулах объявили ложным представление о том, что Бог помогает людям благодаря заслугам святых; согласно мнению протестантских теологов, непозволительно прямо и лично обращаться к святым с молитвой (Ibid. S. 306-309). Решительно отвергнув как суеверие учение о том, что месса есть жертва, действенная ex opere operato, которая может быть приносима не только за любых живых членов Церкви, но и за умерших, протестанты в составленном ими артикуле подчеркнули, что Евхаристия является спасительным средством, изглаживающим грехи, лишь для тех, кто лично и с истинной верой принимают в ней участие (Ibid. S. 310-315). Непреклонными протестанты остались и в области обрядовой стороны совершения Евхаристии: при обсуждении 21-го раздела «Вормсской книги» они подтвердили, что считают обязательным, чтобы богослужение совершалось не на латыни, а на понятном народу языке, а также чтобы все присутствующие на мессе участвовали вместе со священником в приобщении; кроме того, вновь было акцентировано положение о необходимости причащения мирян под двумя видами (Ibid. S. 316-329). В отношении содержания раздела 22, в котором излагалось учение о церковной дисциплине, протестант. теологи подготовили артикул, в к-ром отвергали целибат и монашеские обеты как не имеющие апостольского происхождения человеческие установления (Ibid. S. 328-339). Положения 23-го раздела, в к-ром говорилось о пользе существовавшей в древней Церкви практики общего публичного покаяния, а также о том, что вопросы постов, праздников и мн. др. обрядовые вопросы являются второстепенными и должны решаться в соответствии с принципом умеренности «благочестивыми и учеными мужами» (см.: Ibid. S. 220-225), были приняты без возражений обеими сторонами.

22 мая 1541 г. обсуждение «Вормсской книги» было завершено. В течение следующей недели католические теологи подготовили версию «Вормсской книги» с учетом всех согласованных в ходе К. исправлений в тексте; эта версия известна под названием «Регенсбургская книга» (Regensburger Buch; совр. научное издание текста см.: Acta reformationis Catholicae ecclesiam Germaniae concernentia saeculi XVI: Die Reformverhandlungen des deutschen Episkopats von 1520 bis 1570 / Hrsg. G. Pfeilschifter. Regensburg, 1974. Bd. 6. S. 21-88). 31 мая 1541 г. «Регенсбургская книга» вместе с содержавшими возражения против ее отдельных разделов протестант. «Артикулами» была представлена имп. Карлу V и собравшимся на сейм князьям в качестве итогового документа К. Ни император, ни сейм не высказали офиц. отношения к содержанию документа, ограничившись лишь общим заявлением о том, что итоги работы К. должны быть оценены на буд. Вселенском Соборе католич. Церкви, а в том случае, если такой Собор не будет созван,- на Соборе нем. Церкви или на буд. сейме (ср.: Pfnür. 1996. P. 379-380).

Последующая рецепция «Регенсбургской книги» в Германии свидетельствует о том, что этот документ не удовлетворил ни католиков, ни протестантов. Имп. Карл V, богословы Римской курии, а также мн. католич. князья и церковные деятели полагали, что католич. теологи в Регенсбурге пошли на чрезмерные уступки протестантам и в ряде случаев исказили католич. вероучение ради компромисса. Протестант. князья и их религ. советники указывали на то, что согласованные разделы не были спорными и до К., и в силу этого их изложение в «Регенсбургской книге» не имеет практического смысла, тогда как по спорным вопросам протестанты остались на позициях, закрепленных в Аугсбургском исповедании. Впосл. ведущие участники К. 1540-1541 гг. выпустили издания материалов дискуссий, в т. ч. и «Регенсбургской книги», в сопровождении собственных критических замечаний и комментариев. Так, Меланхтон подготовил издание актов К. в Регенсбурге и добавил к ним предисловие, содержавшее апологию позиции протестантов и критическое рассмотрение принципиальных утверждений католич. теологов, отраженных в «Регенсбургской книге» (Acta in conventu Ratisbonensi. [Viteberge, 1541]). При последующих переизданиях Меланхтон составлял новые предисловия сходного содержания (обзор см.: ADRG. Bd. 3. Hbd. 2. S. 719-742); в личной переписке он и др. лидеры лютеранства отзывались о «Регенсбургской книге» крайне негативно, называя ее «гиеной» и «талмудом», а также отмечая, что в ней смешано без разбора «истинное, ложное, сомнительное и превратное» (см.: Hergang. 1858. S. 51). Участвовавший в составлении первоначальной версии «Регенсбургской книги» Буцер опубликовал ее с собственным комментарием, содержавшим разбор «искажений», внесенных в документ католич. теологами в ходе обсуждения на К. (Bucer M. Alle Handlungen und Schrifften, zu vergleichung der Religion, durch die Key. Mai., Churfürsten, Fürsten, und Stände, aller theylen, Auch den Päbst. Legaten, auff jüngst gehaltnem Reichstag zu Regenspurg, verhandlet, und einbracht, Anno D. MXLI. [Strassburg, 1542]; совр. переизд.: Idem. Deutsche Schriften. Gütersloh, 2007. Bd. 9. Tl. 2: Religionsgespräche. S. 229-428). С ответом Буцеру выступил Экк, к-рый, неудовлетворенный представленными в «Регенсбургской книге» богословскими формулировками Гроппера, подверг критике как позицию протестантов, так и многие католические компромиссные формулировки (см.: Еck J. Apologia pro reverendiss. et illvstriss. princibus Catholicis, ac aliis ordinibus Imperii adversus mucores et calumnias Buceri super actis Comiciorum Ratisponae. Coloniae, 1542). Собственную критическую оценку итогов К. высказывал также в небольших трактатах и письмах Кальвин (обзор и подборку свидетельств см.: ADRG. Bd. 3. Hbd. 2. S. 886-901).

Поскольку ожидаемый католиками и протестантами Вселенский Собор католич. Церкви в нач. 40-х гг. XVI в. так и не был созван, а разногласия между католич. и протестант. князьями все более усиливались, имп. Карл V на сейме 1544 г. вновь высказал намерение организовать религ. К. Большинство правителей католич. земель Германии относились к идее нового К. скептически и побуждали императора вместо переговоров начать военные действия против протестантских членов Шмалькальденского союза. Тем не менее при активном участии Фридриха II (1482-1556), курфюрста Пфальца, было принято решение о созыве К., который предполагалось провести одновременно с имперским сеймом в нач. 1546 г. (о политических предпосылках и об обстоятельствах созыва К. см.: Vogel. 2009. S. 41-268).

Заседания К. начались в Регенсбурге 27 янв. 1546 г. Согласно утвержденному имп. Карлом V распорядку, каждая из сторон была представлена 2 председательствующими дворянами и 4 богословами-полемистами: от католиков в К. принимали участие Кохлеус, кёльнский теолог Э. Биллик (1499-1557), Й. Хоффмайстер (ок. 1510-1547) и испан. теолог П. де Мальвенда (ок. 1505 - ок. 1561), придворный капеллан имп. Карла V; от протестантов - Буцер, Шнепф, Бренц и Г. Майор (1502-1574), ученик Меланхтона, отказавшегося лично приехать на К. Задачей К. была объявлена выработка согласованной позиции по принципиальным богословским вопросам; при этом основой обсуждения вновь стали положения Аугсбургского исповедания. Кроме того, перед католич. делегатами была поставлена задача убедить протестантов признать законной инстанцией для обсуждения всех религ. разногласий Тридентский Собор, созванный папой Павлом III в 1545 г., на к-рый протестант. князья отказывались посылать делегации. После обсуждения процедурных вопросов, проходившего с 28 янв. по 3 февр. 1546 г., участники К., признав, что относительно первых 3 положений Аугсбургского исповедания разногласий между католиками и протестантами нет, 5 февр. 1546 г. обратились к рассмотрению 4-го положения и начали долгие прения о том, каким образом следует понимать оправдание верой. Игнорируя компромиссные формулировки, принятые ранее в Вормсе и в Регенсбурге, Мальвенда отстаивал схоластическое представление об оправдании, противопоставляя лютеран. учению о спасении одной только верой и об однократном акте оправдания через веру традиц. концепцию совместного действия человеческой воли и божественной благодати в оправдании, которое является длительным актом, происходящим на протяжении всей человеческой жизни. В ответных выступлениях Буцер подчеркивал, с одной стороны, суверенность акта подаяния оправдывающей благодати, которую Бог уделяет избранным Им людям, руководствуясь не их заслугами, но исключительно собственной волей, а с др. стороны, указывал на важность личного акта веры, осуществляя который, человек приобретает уверенность в собственном спасении и избавляется от власти греха. Дискуссии теологов продолжались без всякого положительного результата до 23 февр. 1546 г. (анализ богословской аргументации сторон см.: Vogel. 2009. S. 355-428). В кон. февр. имп. Карл V направил участникам К. распоряжение поклясться, что они будут держать в строгом секрете все происходящее на заседаниях и никому не сообщат о содержании дискуссий. Отказавшись исполнять это распоряжение, протестант. представители в нач. марта покинули Регенсбург, после чего заседания К. прекратились. Каждая из сторон обвиняла в неудаче К. оппонентов: император был убежден, что причиной неудачи является исключительно упорство протестантов, а протестант. участники дискуссий в изданных после К. трактатах называли католиков «врагами Христовыми» и обвиняли их в том, что они намеренно превращали К. в бесплодный схоластический диспут и требовали поступков, противоречащих христ. совести (подробнее см.: Ibid. S. 430-479). Разочаровавшись в переговорных процессах, имп. Карл V принял окончательное решение начать вместе с союзниками военные действия против протестант. князей Шмалькальденского союза. Военные действия продолжались с перерывами с 1546 г. до заключения Аугсбургского религиозного мира в 1555 г.; в этот период богословский диалог между католиками и протестантами продолжался на уровне отдельных гос-в и земель, однако в масштабах Свящ. Римской империи каждая из сторон стремилась силой принудить оппонентов к смене религ. убеждений.

По условиям Аугсбургского религиозного мира принявшие Аугсбургское исповедание протестант. князья и дворяне получили возможность свободно исповедовать свою веру и были наделены равными правами с католиками; т. о., имперская власть в лице имп. Фердинанда I фактически признала разделение Германии на католич. и протестант. земли. В условиях свободы вероисповедания проведение религ. переговоров между протестантами и католиками уже не было политической необходимостью; вместе с тем имп. Фердинанд не терял надежды на то, что в результате К. удастся добиться восстановления религ. единства Германии. Большинство католиков скептически относились к этому предприятию, разделяя офиц. позицию папы Римского, в соответствии с к-рой спорные вопросы вероучения должны обсуждаться на законно созванном папой Римским Вселенском Соборе католич. Церкви, а не на инициируемых светскими властями местных совещаниях богословов. Среди лютеран к этому времени возник раскол, вызванный спорами по поводу принятия Лейпцигского интерима (1548); однако обе враждующие партии согласились направить представителей на К. В делегацию каждой из сторон входили 6 теологов-диспутантов (collocutores). Католическую сторону представляли: М. Хельдинг (1506-1561), еп. Мерзебургский, И. Дельфий (1524-1582), викарный еп. Страсбургский, П. Канизий (1521-1597), член ордена иезуитов и близкий советник имп. Фердинанда, доктора богословия Лувенского ун-та Й. Равестейн (1506-1570) и М. Ритовий († 1583), нем. теолог и полемист Ф. Стафил (1512-1564). Интересы протестант. стороны защищали: Меланхтон, Шнепф, Бренц, Писторий, Г. Карг († 1576), Я. Рунге (1527-1595). Председателем К. был назначен Ю. фон Пфлуг, еп. Наумбургский. К. начал работу 11 сент. 1557 г.; на заседаниях предполагалось обсуждение содержания Аугсбургского исповедания (акты опубл.: Förner. 1624; ср.: Pfnür. 1996. P. 380-381).

Работа К. началась с принесения всеми участниками клятвенного обещания не разглашать содержание дискуссий; неск. начальных заседаний К. заняло обсуждение процедурных вопросов. Хельдинг, выступивший затем с вводной богословской речью, подчеркнул в ней непрерывность церковного Предания и призвал участников К. вернуться к здравому церковному учению, которое было принимаемо всеми до начала Реформации. По совету Канизия Хельдинг предложил Меланхтону обсуждать не все подряд положения Аугсбургского исповедания, но лишь 23 избранных спорных тезиса, список которых подготовил Канизий. В ответном выступлении Меланхтон указал, что ссылки католиков на церковную традицию неправомерны, поскольку католики игнорируют значительное число искажений истинного учения и злоупотреблений, возникших в Церкви после апостольских времен. Меланхтон предложил использовать в качестве единственного критерия религ. истины Свящ. Писание, учение к-рого, по его словам, вполне ясно для всякого человека. С ответом Меланхтону выступил Канизий, предложивший сначала отделить вопросы, касающиеся церковных злоупотреблений, наличие мн. из к-рых признается и католиками, от догматических вопросов, к-рые должны обсуждаться и решаться с опорой на учение древней Церкви и свидетельства св. отцов. Отметив, что после принятия Аугсбургского исповедания среди протестантов возникали ожесточенные споры по поводу его содержания (гл. обр. в области учения о Евхаристии), в ходе к-рых оно изменялось и дополнялось, Канизий обратил внимание на то, что все участники этих споров ссылаются на слова Свящ. Писания, и на этом основании оспорил тезис Меланхтона о внутренней ясности Свящ. Писания. Зная о существовании влиятельной группы гнесиолютеран (см. ст. Лютеранство), обвинявших Меланхтона в искажении учения Лютера, Канизий призвал протестант. теологов выделить все артикулы веры Аугсбургского исповедания, в к-рых они согласны с католиками, и осудить всех протестантов, придерживающихся иных взглядов. Развивая эти темы во 2-й речи и намеренно провоцируя раскол между присутствовавшими на К. протестантами, Канизий заявил, что католич. вероучение основывается как на Свящ. Писании, так и на точном и достоверном истолковании Писания, к-рое обеспечивается общим свидетельством отцов и непрестанным согласием Церкви; если отказаться от толкований отцов Церкви в качестве критерия истины, то согласие будет невозможно, как это демонстрируют разногласия среди протестантов. По завершении речи Канизия Хельдинг потребовал от лютеран дать четкий ответ на вопрос об их отношении к последователям Цвингли, Кальвина, Озиандера и ко всем проч. протестантам, вероисповедание к-рых в чем-либо отличается от Аугсбургского исповедания. Это требование привело в замешательство протестантов, среди к-рых возникли споры о том, кого можно и кого нельзя признать «еретиками». Меланхтон обвинил Канизия и др. католич. теологов в неспособности вести богословскую дискуссию. После этого заседания К. прервались из-за возникшего у лютеран раскола: гнесиолютеране под предводительством Шнепфа составили и подали католикам документ с осуждением цвинглиан и др. «еретиков», Меланхтон в ответ добился от протестант. князей указа, запрещавшего гнесиолютеранам принимать участие в К.; в нач. окт. 1557 г. те покинули Вормс. Хотя Меланхтон настаивал на том, что обсуждение разногласий в среде лютеран не является предметом рассмотрения К., и требовал продолжения богословских прений, католич. участники упорно заявляли о том, что прения по существу могут быть начаты лишь после того, как лютеране выскажут свое отношение к тем протестантам, к-рые в чем-либо уклоняются от Аугсбургского исповедания. Поскольку Меланхтон не соглашался произнести осуждение в адрес др. протестантов и возражал против возвращения на К. гнесиолютеран, еп. Ю. фон Пфлуг 29 нояб. 1557 г. был вынужден объявить о прекращении К. (подробный анализ истории и материалов К. см.: Bundschuh. 1988; Slenczka. 2010). К. в Вормсе стал последней попыткой имперских властей примирить католиков и протестантов Германии путем организации богословских переговоров. Оценивая его результаты, католич. участники высказывали удовлетворение тем, что в ходе К. для всех стало очевидным отсутствие единства среди протестантов и выражали надежду, что неудача К. заставит католич. и протестант. гос. деятелей признать, что для решения богословских вопросов необходим авторитет Вселенского Собора католич. Церкви.

В кон. XVI - нач. XVII в. характер К. между протестантами и католиками меняется: из общеимперских они становятся локальными, причем нередко равноправие участников на таких К. являлось лишь номинальным, и в действительности они использовались европ. правителями для публичного оправдания проводимой ими религ. политики. Так, по указанию Якоба III (1562-1590), маркграфа Баден-Хахберга, были организованы К. в Баден-Бадене (1589) и в Эммендингене (1590), в ходе которых обратившийся из протестантизма в католицизм богослов И. Писторий Младший (1546-1608) и др. католич. теологи (гл. обр., иезуиты) полемизировали с лютеран. проповедниками и богословами из Тюбингена и Страсбурга. Хотя формально темами К. объявлялись учения об оправдании и о Евхаристии, в действительности участники спорили о признаках истинной Церкви и об источниках вероучения. Исход К. был предрешен в силу явного благосклонного отношения маркграфа к католицизму; К. позволили ему обосновать собственный отказ от протестантизма и обращение в католицизм. В 1601 г. представительный по числу участников К. был созван в Регенсбурге по договоренности между исповедовавшим католицизм Максимилианом I (1573-1651), герц. Баварским, и лютеранином Филиппом Людвигом (1547-1614), пфальцграфом Нойбурга. В К. принимали участие католич. теологи-иезуиты А. Хунгер (1545-1604), Я. Гретсер (1562-1625) и А. Таннер (1572-1632); на стороне протестантов выступали нойбургский проповедник Я. Хайльбруннер (1548-1618), а также саксон. теологи Э. Гунний (1550-1603) и Д. Рунге (1564-1604). Предметом К. был объявлен вопрос о том, является ли учение Свящ. Писания единственным источником религ. истины, или же наряду с ним необходимо признавать такими источниками Предание Церкви, церковные постановления и консенсус отцов Церкви. Добившись разрешения вести рассуждение в строгой силлогистической форме, теологи-иезуиты получили формальное преимущество перед не имевшими хорошей логической подготовки лютеран. богословами и по итогам дискуссии были признаны победителями. Поскольку как в этом случае, так и в случае ряда др. похожих К. речь шла уже не о достижении согласия и не о выработке общих богословских формул, а о выявлении «правильного» учения, подобные религ. диспуты имеют лишь отдельные признаки К. и могут называться так лишь в условном смысле (подробнее см.: Dingel. 1997. S. 663-665; Scheib. 2009. S. 477-495).

Наиболее известной и представительной попыткой согласовать посредством богословских переговоров религ. позиции католиков и протестантов за пределами герм. земель является К. в Пуаси. Решение организовать переговоры между франц. католиками и протестантами, принятое по совету канцлера М. де Лопиталя (ок. 1504-1573) регентшей Екатериной Медичи (1519-1589), матерью кор. Франции Карла IX (1560-1574), было обусловлено преимущественно политическими причинами. Несмотря на преследование гугенотов во Франции и кровопролитные религ. войны, число приверженцев протестантизма в стране неуклонно увеличивалось; к числу гугенотов принадлежали многие лица королевской крови и влиятельные аристократы. В 1559 г. состоялся тайный синод франц. протестантов, на к-ром были приняты общее исповедание веры и церковный устав; тем самым движение гугенотов было оформлено в качестве самостоятельной религ. конфессии. В условиях беспокойной внешнеполитической обстановки политика религ. компромисса и терпимости представлялась Екатерине Медичи весьма перспективной, поскольку лишь такими методами можно было добиться единства франц. общества и привлечь на сторону юного кор. Карла IX необходимую ему поддержку многочисленных гугенотов. Напряженные отношения Франции с Папским престолом делали привлекательной идею создания единой национальной церковной организации, обладающей фактической независимостью от Рима. Решение о созыве К. было доведено до сведения папы Римского Пия IV (1559-1565), к-рый воспринял его крайне неодобрительно и призвал франц. правительство вместо этого поддержать возобновление работы Тридентского Собора католич. Церкви. Несмотря на нежелание признавать К. законным органом для переговоров католиков с протестантами, Пий IV отправил во Францию в качестве легата кард. Ипполито д'Эсте (1509-1572), архиеп. Миланского, включив в его свиту в качестве теолога-консультанта Д. Лайнеса (1512-1565), генерала ордена иезуитов. Представителям папы было поручено не только наблюдать за ходом К., но и стараться убедить королевский двор и франц. духовенство в бессмысленности и бесперспективности богословских переговоров с протестантами.

В кон. июля 1561 г. по распоряжению кор. Карла IX в Пуаси были созваны представители католич. духовенства Франции, задачей к-рых помимо обсуждения насущных общецерковных вопросов была выработка общей позиции для последующей дискуссии с протестантами. Ко времени начала заседаний К. в Пуаси присутствовали 6 кардиналов, ок. 40 епископов и 12 католич. теологов; лидером католич. партии был кард. Карл де Гиз (1524-1574). От имени кор. Карла IX приглашения на заседания К. были направлены франц., швейцар. и нем. протестантам. Всего в К. принимали участие 12 франц. и швейцар. протестант. теологов; нем. делегация прибыла в Пуаси уже после завершения работы К. Предводителем протестантов и основным выразителем их идей во время К. был ученик Кальвина и представитель женевской кальвинист. общины Т. Беза (1519-1605), впосл. включивший подробное повествование о работе К., а также тексты выступлений участников и другие документы в опубликованную им в 1580 г. «Церковную историю» (Histoire ecclésiastique des Églises Réformées au royaume de France; переизд.: Béze. 1883). На К. присутствовали также Петр Вермилий (1499-1562), Ф. де Морель, Н. де Галлар и др. Вскоре после приезда в Пуаси в сер. авг. 1561 г. протестанты потребовали, чтобы К. проходил под председательством короля, а не представителей католич. духовенства Франции и чтобы единственным критерием для выяснения истины было признано учение Свящ. Писания; эти условия были приняты королевским двором (см.: Ibid. P. 542-545).

Торжественное открытие заседаний К. состоялось 9 сент. 1561 г. в присутствии кор. Карла IX, Екатерины Медичи и мн. членов королевской семьи. После приветственных речей короля и канцлера де Лопиталя с продолжительной вступительной речью выступил Беза, подробно изложивший основные положения кальвинист. вероучения (текст см.: Ibid. P. 560-578). В заключительной части речи Беза предложил подробное рассуждение о Евхаристии, интерпретируя ее в кальвинист. духе, как исключительно духовное приобщение верующих к Иисусу Христу; возмущенные такой трактовкой католич. участники неск. раз прерывали эту часть речи возгласами: «Он богохульствует!» (Ibid. P. 578). На 2-м заседании К., состоявшемся 16 сент. 1561 г., с ответной речью выступил кард. К. де Гиз (текст см.: Ibid. P. 588-613); указав в 1-й части речи на то, что отвержение протестантами церковного Предания является причиной всех их заблуждений, пространную 2-ю часть речи кардинал посвятил обоснованию католического представления о Евхаристии как о приобщении реальным Телу и Крови Иисуса Христа и учения о евхаристическом пресуществлении. Т. о., центральной темой К. стало учение о Евхаристии. Обсуждение этого учения продолжилось на состоявшемся 24 сент. 1561 г. 3-м заседании К., незадолго до к-рого в Пуаси прибыл папский легат со свитой. Хотя Беза в ответной речи предпринял попытку перейти к обсуждению более общих вопросов и изложил протестант. понимание соотношения Свящ. Писания и церковного Предания как источников вероучения (см.: Ibid. P. 619-639), после непродолжительной дискуссии по различным богословским вопросам кард. К. де Гиз вновь вернулся к учению о Евхаристии и предложил Безе признать истинной лютеран. евхаристическую формулировку: «Мы веруем и исповедуем, что в святейшем таинстве Евхаристии истинно, реально и сакраментально присутствуют, предлагаются и вкушаются приобщающимися истинное Тело Христово и истинная Кровь Христова» (Ibid. P. 651-652). В ответ Беза указал на то, что не все протестанты считают верным лютеран. учение о Евхаристии, и заявил, что лично он и единомысленные с ним теологи оценивают приведенное положение как ошибочное. Поскольку протестанты отказывались принимать лютеран. евхаристическую формулировку, а католич. участники К. не желали обсуждать др. вопросы до выяснения вопроса о Евхаристии, по указанию Екатерины Медичи были организованы приватные консультации между протестант. и католич. теологами с целью выработать формулировку, которую могли бы принять обе стороны. Консультации проходили с 25 сент. по 1 окт. 1561 г.; в них принимали участие кард. К. де Гиз, его советник по богословским вопросам К. Д'Эспенс (1511-1571), Лайнес, Беза, Вермилий и др. На 4-м заседании К., состоявшемся 26 сент. 1561 г., дискуссию о Евхаристии вели Беза и Вермилий с одной стороны и Лайнес с другой стороны; т. к. она завершилась безрезультатно, публичные заседания К. более не созывались. После приватных консультаций теологов к 4 окт. 1561 г. была выработана примирительная евхаристическая формулировка: «Мы исповедуем, что Иисус Христос в святой Вечере истинно представляет, преподает и являет нам сущность Своего Тела и Своей Крови посредством действия Своего Святого Духа, и что мы таинственно, духовно и посредством веры приемлем и вкушаем Его собственное Тело, умершее ради нас, для того чтобы мы стали костью от Его кости и плотью от Его плоти, чтобы мы были оживотворены и чтобы мы получили все, что необходимо для нашего спасения. Итак, веруя Слову Божию... мы признаем присутствие в святой Вечере Тела и Крови нашего Спасителя» (см.: Ibid. P. 678). Эту формулировку согласились принять Беза от лица протестантов и Д'Эспенс от лица католиков. Формулировка была предложена для обсуждения совещанию католич. духовенства, к-рое после недолгой дискуссии отказалось ее утвердить; католич. теологи Сорбонны объявили ее протестант. и еретической (см.: Ibid. P. 679-685). Не видя смысла в дальнейших обсуждениях, протестант. проповедники в сер. окт. 1561 г. покинули Пуаси (подробнее о ходе К. и богословском содержании дискуссий см.: Nugent. 1974; ср. также: Peyrat. 1868; Turchetti. 1993).

Завершившийся без к.-л. результата К. в Пуаси продемонстрировал неготовность обеих сторон к компромиссу. Желание гос. власти примирить католиков и протестантов не нашло поддержки у франц. католич. духовенства и аристократии, вслед. чего политика религ. терпимости потерпела неудачу. Для протестант. стороны единственным положительным итогом К. было офиц. признание гос. властью франц. протестантов в качестве равноправной стороны межконфессионального диалога; вместе с тем это признание основывалось лишь на воле правящего монарха и не могло придать протестантизму легитимный характер в масштабах всей Франции (ср.: Dingel. 1997. S. 662-663).

К кон. 50-х гг. XVI в. в Европе фактически завершилось формирование неск. конфессиональных направлений внутри протестантизма (лютеранства, кальвинизма, цвинглианства, анабаптизма и т. д.), каждое из которых имело собственные авторитетные вероисповедные документы и вероучительные особенности. Поскольку большинство европ. правителей видели в существовании на подчиненных им территориях различных протестант. конфессий потенциальный источник религ. конфликтов, многие из них инициировали созыв локальных богословских К. с целью выработки объединительных вероисповедных формулировок. Нередко такие К. были косвенными следствиями переговоров о взаимном признании, к-рые вели лидеры различных протестант. общин по собственной инициативе, поэтому отделение межпротестант. К. от др. форм межконфессионального диалога часто является весьма условным и основывается лишь на формальном признаке, т. е. на том, что непосредственными инициаторами их созыва были светские власти, а не руководители протестант. общин. Наиболее представительными являлись К., на к-рых сторонами богословских переговоров были лютеране и кальвинисты; однако в форме К. проводились и др. религ. переговоры, в т. ч. между представителями различных направлений внутри лютеранства, между лютеранами и анабаптистами и т. д. (общий обзор см.: Ibid. S. 665-671; Scheib. 2009. S. 447-497).

В 1564 г. приверженец реформатства Фридрих III (1515-1576), курфюрст Пфальцский, созвал К. в Маульбронне для обсуждения лютеран. и реформатскими теологами богословского содержания созданного по распоряжению курфюрста Гейдельбергского катехизиса (1563). Реформатскую сторону на К. представляли авторы катехизиса К. Олевиан (1536-1587) и З. Урсин (1534-1583), а также др. придворные теологи курфюрста; с лютеран. стороны для участия в К. прибыли Бренц, Б. Бидембах (1533-1578), Я. Андреэ (1528-1590), Д. Шнепф (1525-1586) и др. теологи. С 10 по 15 апр. 1564 г. состоялось 10 заседаний К. Первоначально предполагалось, что центральной темой К. будет учение о Евхаристии, являвшееся наиболее серьезным предметом разногласий реформатов и лютеран, однако, поскольку Андреэ попытался обосновать лютеран. понимание Евхаристии с помощью христологических аргументов, большую часть времени теологи обсуждали лютеранскую концепцию телесного вездеприсутствия Иисуса Христа и лишь по требованию курфюрста на последних заседаниях попытались согласовать общую формулировку евхаристического учения. Попытки завершились неудачей, поскольку реформаты настаивали на том, что допустимо говорить лишь о духовном вкушении (manducatio spiritualis) Тела Христова в Евхаристии, тогда как лютеране требовали признать также физическое вкушение (manducatio oralis). Ввиду отсутствия согласия курфюрст распорядился прекратить К.; чтобы подтвердить свою позицию, перед отъездом из Маульбронна каждая из сторон составила письменное исповедание веры.

В 80-х гг. XVI в. представительный К. между реформатами и лютеранами был организован в Монбельяре по инициативе приверженца лютеранства Людвига (1554-1593), герц. Вюртембергского, и его двоюродного брата Фридриха (1557-1608), гр. Монбельярского. Непосредственной причиной К. было появление в герцогстве Вюртемберг значительного числа кальвинистских проповедников, бежавших из Франции из-за религиозных преследований, активная деятельность к-рых воспринималась властями как угроза чистоте лютеранского учения. Для участия в К. в Монбельяр прибыли представители швейцар. реформатов - Беза из Женевы и А. Мускул (1534-1591) из Берна; лютеран. сторону представляли Андреэ и Л. Озиандер (1534-1604). На К., заседания которого проходили в кон. марта 1586 г., были выделены 3 области, в к-рых расхождения между реформатами и лютеранами оказались непреодолимыми: христология, учение о Евхаристии и учение о предопределении. В христологии лютеране настаивали на существовании «реального общения свойств» (communicatio idiomatum realis) двух природ Иисуса Христа, вслед. к-рого человеческая природа реально приобретает нек-рые свойства божественной; реформаты отвергали эту концепцию. В учении о Евхаристии кальвинисты не соглашались признать физическое присутствие Тела Христова в Св. Дарах и отвергали лютеран. тезис о том, что даже нечестивые люди, приступающие к таинству Евхаристии, вкушают реальное Тело Христово. Принимая вместе с реформатами учение о предвечном избрании и предопределении к блаженству праведников, лютеране отказывались признать истинным учение о предвечном отвержении и предопределении к погибели грешников, убежденным сторонником которого был Беза. Общую позицию стороны не смогли выработать даже по практическому вопросу о допустимости изображений, поскольку реформатские богословы не соглашались принять лютеран. представление о том, что церковные изображения могут приносить педагогическую пользу и их умеренное использование допустимо. Поскольку офиц. протокола К. не велось, после его завершения представители каждой из сторон опубликовали отличавшиеся друг от друга версии актов К., в которых оппоненты были выставлены в невыгодном свете. Т. о., созванный с целью объединения протестантов К. стал ярким свидетельством закрепившегося конфессионального разделения.

В XVII в. наиболее крупной попыткой согласовать лютеран. и реформатское учения по отдельным спорным богословским вопросам был К. в Лейпциге, проходивший с 3 по 23 марта 1631 г. В К. принимали участие преимущественно придворные теологи, к-рые сопровождали протестант. князей Свящ. Римской империи, собравшихся в Лейпциге для выработки согласованной реакции на Реституционный эдикт (1629) имп. Фердинанда II (1619-1637) и для обсуждения мер по противодействию усилению католицизма. Поскольку все участники К. были заинтересованы во взаимопонимании, он проходил в атмосфере терпимости и уважительного отношения ко взглядам оппонентов. Предметом обсуждения стало богословское содержание Аугсбургского исповедания; участниками К. были реформатские теологи Й. Берг (1587-1658), Т. Нойбергер (1593-1656), И. Кроций (1590-1659) и др., лютеран. теологи М. Хё фон Хёнегг (1580-1645), П. Лайзер (1586-1633), Г. Хёпфнер (1582-1642). В ходе К. был поставлен вопрос о соотношении изначальной версии Аугсбургского исповедания 1531 г., которой придерживались лютеране, с версией, измененной впосл. Меланхтоном (Confessio Augustana variata), к-рую были согласны принять реформаты. При обсуждении мн. богословских вопросов лютеране ссылались на принятую большинством лютеран. общин Согласия формулу (1577) и Согласия книгу (1580), ряд положений к-рых вызывал неприятие у реформатов (подробнее см.: Gericke. 1977. S. 32-35). По итогам обсуждений было принято совместное заявление теологов, в к-ром перечислялись основные разделы вероучения, не вызывавшие разногласий, а также обозначались позиции обеих сторон по спорным вопросам. Впосл. этот документ нередко включался в реформатские сборники вероисповедных документов и символических книг (см., напр.: Colloquium Lipsiacum Anno 1631 // Corpus librorum symbolicorum, qui in ecclesia reformatorum auctoritatem publicam obtinuerunt / Ed. J. Augustus. Lipsiae, 18462. S. 386-410). Подробнее всего в заявлении теологов отражено различие мнений по вопросу о вездесущии Иисуса Христа по человеческой природе; отказываясь принимать это лютеран. учение, реформатские теологи заявляли, что человеческая природа Иисуса Христа в силу ипостасного соединения восприняла лишь нек-рые Божественные свойства, к числу которых не относится вездеприсутствие. Кроме того, реформатские теологи подтвердили, что они одинаково с лютеранами признают реальное присутствие в Евхаристии Тела и Крови Христовых, однако отметили, что приобщение к реально присутствующим Телу и Крови происходит не телесным, а исключительно духовным образом. Обе стороны сформулировали собственное понимание учения о предопределении; лютеране связали его с представлением о предведении Бога, а реформаты заявили об абсолютном характере спасающего воления Бога, однако отметили, что решение об отвержении грешников - это не «абсолютное решение» Бога и не произвол Божественной воли, но справедливое следствие всеобщей человеческой греховности. Хотя К. не привел к к.-л. практическим следствиям, он создал важный прецедент взаимоуважительного богословского диалога между лютеранскими и реформатскими теологами. Похожие по тематике и методу обсуждения спорных вопросов К. проводились и впосл.; наиболее значимыми из них являются К. в Касселе (1661) и в Берлине (1662-1663).

Основной целью К., созывавшихся во 2-й пол. XVI в. для обсуждения разногласий внутри лютеранства, было преодоление раскола между последователями Меланхтона и гнесиолютеранами. В результате этого раскола сформировались 2 основные богословские школы внутри лютеранства - виттенбергско-лейпцигская, находившаяся под влиянием идей Меланхтона, и йенская, сторонники к-рой стремились вернуться к изначальному учению Лютера. Разногласия принадлежавших к этим школам теологов обсуждались на К. в Альтенбурге (1568-1569), где в центре дискуссии находился вопрос о роли добрых дел в спасении и о значении свободы воли человека. После принятия в 1577 г. большей частью лютеран. теологов Формулы согласия межлютеран. К. созывались с целью убедить в необходимости этого вероисповедного документа для единства лютеранства тех теологов, к-рые по различным причинам считали его богословски некорректным. Так, в 1582-1583 гг. состоялся К. в Кведлинбурге, в ходе к-рого авторы Формулы согласия Н. Зельнеккер (1530-1592), К. Кёрнер (1518-1594), М. Хемниц (1522-1586) и другие лютеранские теологи пытались обосновать вероучительные положения Формулы согласия в дискуссии с придворными теологами Юлия (1528-1589), герц. Брауншвейг-Вольфенбюттельского, в число которых входили Т. Хесхус (1527-1588), Д. Хофманн (1538-1611) и Б. Заттлер (1549-1624). К. завершился безрезультатно, т. к. теологам не удалось выработать приемлемую для всех оценку Формулы согласия и др. связанных с ней вероисповедных документов.

Хотя ни имперские, ни локальные К. в большинстве случаев не достигали тех целей, к-рые ставили их организаторы, в XVI-XVII вв. К. являлись положительным и прогрессивным фактором религ. жизни Европы, поскольку в отличие от мн. др. форм межконфессиональных отношений они предполагали равенство участвующих в них сторон, способствовали конфессиональной самоидентификации вовлеченных в них христианских Церквей, создавали пространство публичного и взаимоуважительного обсуждения богословских разногласий, укрепляли в общественном сознании высокий идеал христ. единства. Поскольку в большинстве случаев организация К. была обусловлена желанием светских властей способствовать достижению на подчиненных им территориях церковного единства, после окончательного законодательного признания в европ. гос-вах церковного разделения между католиками и протестантами, а также между различными протестант. конфессиями, К. как формы религ. диалога потеряли актуальность. После XVII в. К. не созывались, однако их смысловым продолжением исследователи считают имевшие более локальный и узкий характер межконфессиональные богословские переговоры и собеседования, в т. ч. в рамках сформировавшегося в XX в. экуменического движения, целью к-рых объявлялось достижение христ. единомыслия по различным вероисповедным вопросам.