ПРИСЁЛКОВ

П. происходил из известного рода потомственных священно- и церковнослужителей Тверской епархии. Отец - Дмитрий Александрович (20 окт. 1848 - 21 сент. 1909), протоиерей (1886). Выпускник Кашинского ДУ, тверской муж. гимназии и СПбДА (1873; по 1-му разряду, со степенью кандидата с правом на получение степени магистра без нового устного испытания). Направлен преподавателем в Псковскую ДС, затем служил в церквах С.-Петербурга: священником ц. Сошествия Св. Духа на Б. Охте (14 февр. 1875-1880), ц. во имя вмч. Пантелеимона при бывшей партикулярной верфи (1880-1888), священником (1888-1898) и настоятелем (6 окт. 1898 - 6 февр. 1903) собора Владимирской иконы Божией Матери в Придворных слободах, священником церквей Волкова кладбища (6 окт. 1898 - 21 сент. 1909). Член С.-Петербургской духовной консистории, комитета Александро-Невского дома призрения бедных духовного звания, председатель Тверского благотворительного об-ва в С.-Петербурге (1902-1909). Мать - Вера Ивановна († после 1917). Известен также дядя П.- Александр Александрович Присёлков (10 авг. 1847 - 29 нояб. 1887), и. о. доцента кафедры патристики СПбДА (1873-1884, 1887), выпускник Кашинского ДУ, Тверской мужской гимназии и СПбДА (1873; по 1-му разряду, со степенью кандидата с правом на получение степени магистра без нового устного испытания), автор кн. «Обозрение посланий святого Климента, епископа римского, к коринфянам. Вып. 1: Обозрение первого послания» (СПб., 1888; публ. посмертно).

П. окончил с.-петербургскую 3-ю мужскую гимназию (1899) и историко-филологический фак-т С.-Петербургского ун-та (1903). Оставлен при ун-те на кафедре рус. истории для подготовки к получению ученой степени (1903-1905, с продлением до 1907). В 1905 г. сблизился с А. А. Шахматовым. Готовил диссертацию, очевидно, формально под рук. зав. кафедрой истории Церкви И. Д. Андреева, но своим учителем считал именно Шахматова.

Преподавал в гимназии Видемана (1905), 1-м кадетском корпусе (1907-1917; с 1909 штатный преподаватель), в младших классах имп. Александровского лицея (1914-1917); профессор С.-Петербургских высших женских (Бестужевских) курсов (1914-1919), Психоневрологического ин-та (с 1918 2-й Петроградский ун-т) (1914-1919, с 1918 ректор), Петроградского ин-та высших коммерческих знаний (с 1917 Петроградский коммерческий ин-т, Петроградский ин-т народного хозяйства в 1916-1917, 1919-1923).

В 1909-1929 гг. преподавал в С.-Петербургском (с 1914 Петроградском) ун-те (с 1924 - ЛГУ): приват-доцент кафедры истории Русской Церкви (1 июля 1909-1917), доцент кафедры истории Русской Церкви (1917-1918), доцент (с 1918) и профессор (нояб. 1918 - окт. 1927) кафедры рус. истории, секретарь (с 1919) и декан (1920-1921) фак-та общественных наук (в 1922/23 уч. г. объединен с Петроградским археологическим ин-том, с 1925 фак-т языка и материальной культуры), проректор ун-та (1920), профессор географического фак-та (1925-1929). Руководил просеминарием, читал лекции, вел практические занятия. На географическом фак-те вел семинарий по истории российской культуры.

П. как представитель Петроградского ун-та участвовал в работе Поместного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. В апр. 1922 г. арестован по сфабрикованному делу митр. сщмч. Вениамина (Казанского) в связи с сопротивлением изъятию церковных ценностей и содержался под стражей в доме предварительного заключения на ул. Шпалерной в Петрограде, однако 2 июня был освобожден.

Глава совета (1922-1923), хранитель (1923-1924), заведующий (1924-1930) историко-бытовым отделом, с янв. 1925 г . член правления Русского музея. Историю быта П. рассматривал как «новую по методам изучения дисциплину» (Присёлков М. Д. Историко-бытовые музеи: задачи, построение, экспозиция. Л., 1926. С. 11). Считал, что для создания историко-бытовых экспозиций в большей степени подходит «быт частный… обиход разных слоев городской среды» (Там же. С. 8). По мнению П., главную ценность сохранившихся дворцов и особняков составляли личные жилые комнаты, к-рые он считал «документами недавнего прошлого» (Там же. С. 12). Настаивал на необходимости изучения прошлого городской среды «как во всей ее толще, так и в каждом ее слое» (Там же. С. 9).

Член Об-ва древней письменности и искусства (см. Общество любителей древней письменности; с 1924), Постоянной историко-археографической комиссии АН СССР (с 1927).

Вторично арестован 13 авг. 1930 г. по «Академическому делу» (т. н. делу Платонова-Тарле) как якобы член Всенародного союза борьбы за возрождение свободной России и организатор нелегальных кружков для подготовки молодых ученых к антисоветской работе. Постановлением тройки ОГПУ от 10 февр. 1931 г. П. был осужден на 10 лет исправительно-трудовых работ и направлен в СЛОН, где работал счетоводом. Постановлением тройки при Полномочном представительстве ОГПУ по Ленинградскому военному окр. от 15 дек. 1931 г. заключение в лагере было заменено высылкой на 5 лет в Западно-Сибирский край с проживанием в Новосибирске. 21 авг. 1932 г. постановлением Коллегии ОГПУ высылка была заменена запретом проживать в 12 крупных городах страны, после чего П. переехал в Галич, где работал бухгалтером. Возвращению П. в Ленинград, по всей видимости, способствовало обращение В. Н. Бенешевича к директору Государственного литературного музея В. Д. Бонч-Бруевичу (за к-рого в 10-х гг. XX в., когда он был заключен в тюрьму, хлопотал Шахматов) с просьбой помочь вернуть П. из ссылки.

Постановлением ЦИК СССР от 17 дек. 1935 г. П. разрешалось вернуться в Ленинград. По возвращении вновь был принят в ЛГУ: профессор (с 1936) и с 1940 г. зав. кафедрой истории СССР, и. о. декана исторического фак-та (1940-1941). Вел практические занятия по истории СССР, палеографии, возобновил чтение специального курса по истории рус. летописания. В 1936 г. принял активное участие в выработке проектов плана нового издания «Полного собрания русских летописей», к-рое было задумано в созданном в том же году Ленинградском отд-нии Ин-та истории СССР АН СССР, однако проект плана, составленный П., не был поддержан в Москве. 18 янв. 1941 г. представители ЛГУ обратились в Комиссию по частным амнистиям ЦИК СССР с просьбой снять судимость с П., однако из-за его смерти дело рассмотрено не было.

Среди учеников П.- А. Н. Насонов, К. Н. Сербина, Я. С. Лурье.

Награжден орденами св. Станислава 3-й (1907) и 2-й (1913) степени, Анны 3-й (1910) и 2-й (1915) степени, св. Владимира 4-й степени (1914).

Был женат (с 17 мая 1915) на Екатерине Дмитриевне Богдановой (урожд. Богородская; 1878 - не ранее 1941).

Скоропостижно скончался от саркомы. Похоронен на Волковском православном кладбище. Посмертно реабилитирован в 1953 г.

Архивный фонд П. хранится в С.-Петербургском филиале Архива РАН (Ф. 1060), отдельные материалы - в ЦГИА СПб.

Первоначально занимался вопросами церковно-политической истории Др. Руси, в 1913 г. опубликовал кн. «Очерки церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв.» (19 янв. 1914 защищена в С.-Петербургском ун-те как магистерская диссертация). Рассматривал историю Др. Руси как длительную борьбу 2 «партий»: греческой, за к-рой стояли киевские князья, и антигреческой (патриотической, или «национальной»), к-рую представлял Киево-Печерский мон-рь. П. полагал, что из-за давления со стороны К-поля («греческого засилья») после Крещения Руси в Киеве отказались от подчинения К-польскому Патриархату, в связи с чем вплоть до правления блгв. Киевского кн. Ярослава (Георгия) Владимировича Мудрого и митр . Феопемпта Русь находилась в церковном подчинении автокефальной Охридской архиепископии, однако эта гипотеза П. не получила поддержки. Критики (в т. ч. Шахматов) обратили внимание на обилие в работе П. и др., не всегда обоснованных гипотез, были отмечены и элементы модернизации прошлого. Так, П. отождествлял митр. свт. Илариона с прп. игум. Никоном Киево-Печерским (см. Никон Великий); считал, что первоначально (в период связей с Охридской архиепископией) рус. Православие носило характер, далекий от аскетизма и пронизанный радостью жизни в новых условиях после Крещения Руси. Со всеми этими идеями связан получивший позднее развитие интерес П. к истории летописания, центром к-рого был Киево-Печерский мон-рь.

После защиты магистерской диссертации П. по совету Шахматова обратился к изучению в составе рус. летописей ханских ярлыков рус. митрополитам, опубликовав посвященное этому вопросу исследование («Ханские ярлыки русским митрополитам». Пг., 1916).

В 1915 г. выпустил учебник по рус. истории для 7-8-х классов муж. гимназий и 7-х классов реальных уч-щ (Пг., 19172).

В нач. 20-х гг. XX в. П. обратился к самостоятельному изучению рус. летописания. В 1923 г. опубликовал научно-популярную кн. «Нестор-летописец», во многом обобщив свои прежние исследования по истории Русской Церкви и по истории древнейшего летописания. В первых статьях по летописанию П. определил основные направления своих интересов: владимирские и московские летописные своды XII-XV вв., соотношение Лаврентьевской и Троицкой летописей. По всей видимости, ок. 1924 г. подготовил к печати реконструкцию Троицкой летописи и курс университетских лекций «История русского летописания XI-XV вв.», в к-ром обобщил основные выводы Шахматова, построив изложение по хронологическому принципу (к-рого Шахматов никогда не придерживался). По мнению Лурье, рукописи обеих работ погибли при аресте П. и в кон. 30-х гг. XX в. были подготовлены им заново. Текст курса «История русского летописания XI-XV вв.» лег в основу докторской диссертации, к-рую П. защитил 17 июня 1939 г. (опубл.: Л., 1940).

В разделе курса, посвященном древнейшему летописанию, П. внес неск. поправок в схему истории летописания по Шахматову. Так, П. считал, что 3-я редакция «Повести временных лет» опиралась не только на редакцию свт. Сильвестра, но и на первоначальный текст прп. Нестора Киево-Печерского. По мнению исследователя, в «Повести временных лет» отразилась борьба Русской Церкви против греч. церковных властей. Кроме того, П. работал над историей древнейшего летописания, основываясь на «политических суждениях» составителей сводов, к-рые, как он считал, в угоду политическим установкам скрывали нек-рые сведения, тенденциозно освещали события, редактировали имевшийся у них материал под определенным углом зрения, а о Киево-Печерском мон-ре П. писал, что тот «недешево продал свое перо». Такое мнение о политической ангажированности составителей летописей, характерное для ранних работ П., отличает раздел курса о древнейшем летописании и гораздо меньше присуще анализу истории летописания более позднего времени. В целом П. более четко, чем Шахматов, выразил мысль последнего о том, что «рукою летописца» управляли мирские страсти и политические симпатии.

П. стремился в большей степени, чем Шахматов, к дроблению исследуемого летописного материала, в связи с чем выделял гораздо больше гипотетических сводов. Так, им были выделены Владимирский свод 1177 г. (на основе сопоставления Лаврентьевской и Радзивиловской летописей), своды 1185, 1193 и 1212 гг. (вслед за Шахматовым), свод 1228 г., великокняжеские Ростовские своды 1239 и 1263 гг., а также Переяславский свод 1281 г.- главный источник сведений для Тверского свода 1305 г. При выделении всех этих сводов, в к-рых отразились этапы истории летописания Сев.-Вост. Руси, П. основывался гл. обр. на логическом анализе текста Лаврентьевской летописи, лишь отчасти используя материал др. летописей. В черниговском летописании П. выделял семейный летописец кн. Святослава (Николая) Ольговича 40-х гг. XII в., летописание его сыновей - кн. Олега Святославича († 1180) и Игоря (Георгия) Святославича (1151-1201).

Основная часть курса была посвящена московскому летописанию (новгородские и тверские летописи, за нек-рыми исключениями, П. не рассматривал). Здесь П. внес наиболее значительный вклад в дальнейшую разработку схемы Шахматова, реконструировав текст сгоревшей в 1812 г. Троицкой летописи. Основанием для этого послужило обнаруженное Шахматовым сходство с этим текстом Симеоновской летописи и Рогожского летописца, а также выписки из нее Н. М. Карамзина и 10 листов допожарного издания Лаврентьевской летописи (с вариантами по Троицкой летописи), осуществленного Обществом истории и древностей российских.

П. полагал, что в XIV-XV вв. параллельно существовали, переплетаясь одна с другой, 2 линии летописания: великокняжеская и митрополичья. По мнению П., в Троицкой летописи отразился свод 1408 г. митр. свт. Киприана, восходящий к великокняжескому «Летописцу Великому Русскому» 1389 г., а тот в свою очередь - к своду 1305 г. П. придавал большое значение «Летописцу Великому Русскому» в истории московского летописания, полагая, что он вобрал в себя предшествующую традицию общерус. великокняжеских и митрополичьих сводов времен вел. кн. Владимирского Иоанна I Даниловича Калиты, напр, митрополичьего свода 1340 г., основанного на великокняжеском своде 1327 г.

В нек-рых случаях П. стремился упростить схему летописания, созданную Шахматовым. В частности, он освободил ее от слабых, с его т. зр., звеньев, отказавшись от мнения о т. н. Владимирском Полихроне нач. XIV в. как об общем протографе ряда летописей (Лаврентьевской, Радзивиловской, Ипатьевской, Новгородской 1-й и др.) и показав, что их общие чтения имеют иное объяснение. Эта новация была признана др. специалистами по летописанию.

Придерживался (с нек-рыми новациями) мнения Шахматова о существовании «Полихрона» 1-й пол. XV в. как следующего после свода 1408 г. этапа общерус. летописания. Причислил этот «Полихрон» к митрополичьей линии, предложив называть его «Полихроном Фотия» 1418 г. Его текст он выделял в гипотетическом своде 1448 г., лежавшем, по его и Шахматова мнению, в основе Софийской 1-й и Новгородской 4-й летописей. Дополнил и развил концепцию Шахматова о своде 1448 г. как об общерус. митрополичьем своде.

В 1938 г. опубликовал «Курс русской палеографии», а также издал часть незаконченной работы Шахматова, названной «Обозрение русских летописных сводов XIV-XVI вв.» (по сути справочный материал по составу рус. летописей, накопленный исследователем в течение всей жизни; неопубликованными остались характеристики текста «Повести временных лет» в каждой из летописей, дополнявшие в оригинале разделы рукописи). Подготовил к публикации 2-й том труда Шахматова о «Повести временных лет» (опубл.: ТОДРЛ. 1940. Т. 4).

Сербина в 1950 г. издала осуществленную П. реконструкцию Троицкой летописи. В 1989 г., после доработки О. П. Лихачёвой, Р. М. Мавродиной и Е. К. Пиотровской, опубликован подготовленный к изданию П. текст Радзивиловской летописи с предисловием Лурье (ПСРЛ. Т. 38).