ЕВЕРГЕТИДСКИЙ ТИПИКОН

евергетидского Ипотипосиса в 60-х гг. (или, возможно, в 80-х) XI в. связано с деятельностью прп. Тимофея Евергетидского, преемника прп. Павла Евергетидского, основателя мон-ря (о преподобных Тимофее и Павле подробно говорится во 2-3-й главах). Описанные в Ипотипосисе порядки представляли собой в значительной степени новый подход к устроению монастырской жизни (в лит-ре нередко встречаются такие выражения, как «евергетидская реформа» или «евергетидское движение»), а также утверждение о создании Ипотипосиса прп. Тимофеем (см.: BMFD. 2000. P. 454-468), однако А. М. Пентковский указал на вероятную зависимость Ипотипосиса от несохранившегося (но известного по косвенным свидетельствам) Ипотипосиса основанного прп. Лазарем Галисийским мон-ря Воскресения Христова на Галисийской горе около Эфеса (Пентковский. 2003. С. 327-330)). В сохранившейся форме евергетидский Ипотипосис содержит следы неск. правок и переработок (в т. ч., вероятно, разделения на главы) и датируется нач. XII в. (см.: Pargoire. 1907. P. 158; BMFD. 2000. P. 454-467; Пентковский. 2003. С. 335).

Содержание литургического евергетидского Синаксаря в значительной степени соответствует послеиконоборческим к-польским литургическим Синаксарям: кафедральному (т. н. Типикон Великой ц.) и монастырскому (студийскому), но описанное в Е. Т. богослужение характеризуется рядом особенностей, не имеющих параллелей в совр. к-польских памятниках и происходящих из палестинской и малоазийской традиций. Тем самым богослужебная часть Е. Т. не является непосредственной переработкой к-польских источников, но представляет собой свидетельство малоазийской редакции студийского Синаксаря. Как показал Пентковский, в основе евергетидского Синаксаря лежит несохранившийся литургический Синаксарь мон-ря Воскресения Христова на Галисийской горе (Пентковский. 2003. С. 326-329); время создания евергетидского Синаксаря - посл. треть XI в. (Там же. С. 334).

подробно регламентирует внутреннюю жизнь мон-ря, а также говорит о его экономическом и церковно-правовом статусе, причем последний характеризуется как «свободный [от налогов], независимый и самоуправляемый» (гл. 12). Этот статус мон-рь имел благодаря имп. хрисовулам, гарантировавшим освобождение от налогов и право собственности на земельные участки и недвижимость (см.: BMFD. 2000. P. 460; Пентковский. 2003. С. 330-334). Доходы с пожалованных мон-рю ктиторами земель, наряду с различными пожертвованиями (в т. ч., если не в первую очередь, за поминовение усопших; предписаниям о поминовении усопших ктиторов, братий и жертвователей мон-ря отведено особое место как в евергетидском Синаксаре, так и в Ипотипосисе (главы 35-36)), были основными средствами мон-ря к существованию (см.: BMFD. 2000. P. 462-464). Е. Т. дозволяет принимать в мон-рь столько братий, сколько можно прокормить на эти средства (гл. 23). Е. Т. строго осуждает любое расточительство собственности мон-ря: запрещается отчуждение монастырских земель и недвижимости (впрочем, в нек-рых наиболее трудных ситуациях это все же дозволяется), а также священных предметов (сосудов, облачений, икон, книг; гл. 19), не допускается присвоение монахами к.-л. монастырской собственности (гл. 42), казначею предписывается вести точный учет всех поступлений и расходов (гл. 20), за воровство монахи немедленно исключаются из мон-ря (гл. 22). Игумен освобожден от финансового контроля со стороны др. монахов (очевидно, во избежание нестроений в руководстве мон-рем), в связи с чем составитель Е. Т. указывает на то, что за проступки игумену предстоит отвечать перед Судом Божиим (главы 18, 32).

Управление мон-рем было полностью сосредоточено в руках игумена, который мог отлучаться из мон-ря лишь в самых необходимых случаях, его ближайшим помощником был монастырский иконом, к-рый за достойное несение службы становился его преемником (главы 13-14); важную роль имели должности скевофилакса (хранителя священных предметов), казначея и хранителя тканей и одежд (гл. 30); в Е. Т. также упоминаются эпистимонарх (благочинный), трапезарь (гл. 31) и смотрители монастырских владений (гл. 34); проч. братия выполняла те или иные работы внутри или вне мон-ря (гл. 33). Поставление на монастырские должности происходило в храме, сопровождалось молитвой и имело форму обряда принятия ключей, лежащих у икон Спасителя и Божией Матери (при поставлении игумена - принятия Типикона, лежащего на св. престоле; в Е. Т. не упом. хиротесия игумена епископом), что должно было подчеркнуть священный характер и ответственность принимаемых служений (главы 13-14, 29).

Е. Т. настаивает на равенстве братий вне зависимости от положения, к-рое они занимали в миру, и размера внесенных при поступлении в мон-рь пожертвований (гл. 37), указывает на необходимость для всех одинаковой одежды (главы 25-26) и одной и той же пищи (главы 9, 26), запрещает монахам иметь собственных слуг (гл. 24). Тем не менее «более образованные» (т. е. в первую очередь происходившие из аристократических семей) монахи имели преимущества перед «менее образованным» большинством в вопросах управления мон-рем (главы 13, 33) и в отношении ежедневной исповеди (гл. 7); кроме того, в случае принятия аристократов в число братии Е. Т. дозволяет сокращать 6-месячный испытательный срок (гл. 37), а для женщин из знатных семей даже отменяет обычный запрет (см. Аватон) на вход в мон-рь (гл. 39).

Жизнь монахов проходила в молитве и труде; братия была обязана посещать все совершавшиеся в храме службы суточного круга (включавшие 9-й час, вечерню, паннихис, повечерие, утреню и 1-й час) и Божественную литургию (когда она совершалась), а по кельям прочитывать полунощное правило и дневные (3, 6 и 9-й) часы (всей общиной дневные часы читались только Великим постом и в навечерия Рождества Христова и Богоявления (в храме) и в малые посты (в притворе); то, что в Е. Т. указано келейное совершение части суточных служб, несмотря на его строго киновиальный характер, обращает на себя особое внимание, свидетельствуя о связи с келлиотской традицией) (главы 4-6); от посещения богослужений могли частично освобождаться лишь те, кто имели особые послушания (гл. 33).

Неотъемлемой частью духовной жизни монахов, согласно Е. Т., была ежедневная исповедь, к-рую принимал игумен после утрени, а в случае большой численности братии - также после повечерия (Е. Т. дозволяет игумену назначать к.-л. из иеромонахов, иеродиаконов или даже не имеющих сана монахов себе в помощники для принятия исповеди); исповедь кому-либо еще, кроме игумена или назначенных им братий, не допускалась (главы 7, 15); особый характер носила исповедь послушника накануне его монашеского пострига, к-рую мог принимать только игумен (главы 7, 37). Достойным монахам Е. Т. предписывает приступать к Св. Таинам трижды в неделю; находящимся в плену страстей - раз в неделю или вовсе не приступать. В любом случае вопрос о частоте Причащения всегда оставляется на усмотрение игумена и перед Причащением необходима исповедь; Е. Т.- один из самых древних визант. памятников, упоминающих также особое Правило ко Св. Причащению (гл. 5). Монахи разделяли общую трапезу после Божественной литургии (когда она совершалась) и после вечерни; вкушение собственной пищи, как и обладание частной собственностью, запрещалось (гл. 22; в 27-й гл. игумену предписывается периодически обходить кельи монахов и конфисковывать любые найденные частные вещи).

В кельях монахи жили по двое (гл. 24). В мон-ре имелся бассейн для омовений (Е. Т.- древнейший визант. Типикон, упоминающий монастырскую баню); мыться монахам дозволялось лишь трижды в год - на Рождество Христово, Пасху и Успение (по желанию игумена к этим дням могли добавляться и др.), однако на больных и старых это ограничение не распространялось (гл. 22). Для больных братий существовала лечебница (гл. 41); мон-рь заботился и о страждущих людях в миру - ежедневно у врат неимущим раздавалось подаяние, мон-рь также принимал странников и недужных (гл. 38).

описанное в Е. Т., относится к послеиконоборческому визант. монастырскому типу, хорошо известному по многочисленным сохранившимся памятникам Студийского и Иерусалимского уставов. По сравнению с описанным в текстах первоначальной студийской традиции оно имеет ряд особенностей, позволяющих отнести евергетидский Синаксарь к самостоятельной (малоазийской) редакции Студийского устава. Эти особенности в первую очередь касаются системы круга суточных служб в целом, а также состава воскресной и праздничной утрени.

Важным отличием евергетидского круга суточных служб от студийского было наличие паннихис, особой службы в начале ночи. Эта служба включала начальные молитвословия, Пс 50, один или неск. гимнографических канонов с небольшими песнопениями и, возможно, ектениями после 3-й и 6-й песней и ектенией в конце. Обычно паннихис совершалась сразу после вечерни; за ней следовали вечеря (вечерняя трапеза) и повечерие (Е. Т. описывает его начинающимся с шестопсалмия - иными словами, оно соответствует позднейшему великому повечерию, но в нек-рые дни Е. Т. предписывает начинать повечерие с Пс 90, т. е. примерно с середины; аналогичная практика зафиксирована и в др. студийских памятниках). Однако в будние дни многодневных постов с пением «Аллилуия» на утрене, когда трапеза поставлялась лишь вечером, однажды в сутки, эта трапеза следовала за вечерней, а канон паннихис включался в состав повечерия. Наконец, накануне праздников паннихис открывала всенощное бдение характерного только для Е. Т. и родственных памятников состава, тогда как вечерня, вечеря и повечерие имели место в обычное время (см.: Дмитриевский. Описание. Т. 1. С. 458-467). Накануне праздников и дней почитаемых святых на паннихис пелись специально предназначенные для этих дней каноны; вечером по пятницам - заупокойные каноны текущего гласа; в будние дни, как правило,- покаянные каноны текущего гласа; для паннихис воскресных дней Е. Т. указывает 3 канона, но сообщает о содержании лишь 2 из них - покаянного и Божией Матери; по 6-й песни канона паннихис в большинстве случаев исполняется богородичен Προστασία τῶν χριστιανῶν̇ (  ) (Там же. С. 257, 607-608 и др.). В лит-ре паннихис Е. Т. обычно считается производной от известной из памятников к-польского кафедрального обряда одноименной службы, однако состав евергетидской и кафедральной паннихис не имеют между собой почти ничего общего. Гораздо вероятнее происхождение евергетидской паннихис из малоазийской литургической традиции - служба с тем же названием упоминается в жизнеописаниях малоазийских святых (напр., в написанном ок. 640-641 гг. Житии прп. Феодора Сикеота - см. главы 13, 62, 163, 168, 169). Можно также отметить, что порядок евергетидской паннихис в целом близок к порядку помещаемых в позднейших правосл. богослужебных книгах (включая совр. печатные издания) последований общего молебна и панихиды.

Следующей отличительной чертой Е. Т., как уже было отмечено, является практика совершения всенощных бдений особого состава, включающих паннихис, великое чтение, утреню и 1-й час (Там же. С. 607-609 и др.; в позднейшей богослужебной практике правосл. Церкви подобная служба сохр. в пасхальную ночь - евергетидской паннихис здесь соответствует т. н. пасхальная полунощница, но чтение совершается до нее).

Из особенностей чина утрени следует отметить широкое употребление т. н. праздничного окончания утрени с пением великого славословия в кафедральной редакции и опущением стиховных стихир утрени (в первоначальной студийской традиции утреня имела подобное окончание лишь в Великую субботу), а также возможность включения в состав праздничной и воскресной утрени элементов, происходящих из палестинской литургической традиции: полиелея, а зимой в воскресные дни - еще и непорочных с соответствующими тропарями (при этом полиелей не является обязательной частью утрени воскресений и праздников - после кафизм и седальнов праздничной утрени все еще могут, как и в первоначальной студийской традиции, сразу следовать степенны, прокимен, «Всякое дыхание» и Евангелие). Во время 1-го часа аналогично студийской практике читались огласительные слова; соответствующий сборник огласительных слов (равно как и др., более известный святоотеческий сборник - 4-томный «Евергетинос»), включавший сочинения прп. Максима Исповедника, прп. Макария Великого, Евагрия Понтийского, преподобных Марка Подвижника и Феодора Студита, был составлен основателем мон-ря прп. Павлом (см.: Дмитриевский. Описание. Т. 1; Leroy. 1957).

По заимствованному из келлиотской традиции обычаю в Е. Т. предписывалось совершать 3 службы дневных часов не в храме, а по кельям. В храме часы совершались только в многодневные посты, в Великий - в самом храме, в Апостольский и Рождественский - в притворе; во время последних по кельям вместо часов совершались междочасия (Дмитриевский. Описание. Т. 1. С. 314-315), причем лишь при отсутствии полной литургии (к 9-му часу тогда присоединялось последование изобразительных). В дни совершения Божественной литургии изобразительны совершались по кельям, но на литургии, за исключением неск. дней в году, имевших праздничные антифоны, пелись изобразительные антифоны с особыми тропарями на блаженнах. Великим постом полную литургию служили лишь по субботам и воскресеньям (Е. Т. указывает то же распределение литургий святителей Василия Великого и Иоанна Златоуста по дням года, что и позднейшие памятники), тогда как по будням в Великий пост (а также в сырные среду и пятницу и Великие понедельник, вторник, среду и пятницу) ежедневно служилась литургия Преждеосвященных Даров (Там же. С. 508-510, 515 и др.). В Рождественский и Апостольский посты Божественная литургия совершалась по субботам, воскресеньям и дням, когда пели «Бог Господь»; в дни же с пением «Аллилуия» Божественная литургия обычно отсутствовала, однако в дни святых, особо почитаемых, а также тех, чьи св. мощи имелись в мон-ре, и в дни заупокойных поминовений могли служить литургию; в последнем случае она совершалась непосредственно перед 9-м часом (тогда как в обычные дни литургия начиналась спустя нек-рое время после 1-го часа; см. там же. С. 314-315).

указывает памяти на все дни церковного года (тогда как, напр., Студийско-Алексиевский устав пропускает ряд второстепенных дней; евергетидский Синаксарь отличает от др. литургических Синаксарей студийской традиции не только подробная регламентация всего литургического года, но и разработанная система уставных чтений - см.: Виноградов. 1914). Многие из этих памятей не являются празднуемыми и имеют службу с «Аллилуия» - как внутри многодневных постов (Е. Т. знает только 3 таких поста - Великий, Рождественский и Апостольский; Успенского поста, а также однодневных постов на праздники Усекновения главы св. Иоанна Предтечи и Воздвижения Креста Господня в нем еще нет), так и вне их. Гимнографические книги, упоминаемые в Е. Т.,- те же, что и в др. послеиконоборческих визант. монастырских уставах: Октоих, Минея и Триодь. Собственную гимнографию имеет примерно половина дней неподвижного годового цикла; упоминаемый в Е. Т. корпус гимнографических текстов в целом достаточно близок к содержащемуся в позднейших изданиях литургических книг. Памяти Е. Т. с собственной гимнографией можно разделить на 4 категории: 1. С чтением Евангелия на утрене (если не считать воскресные дни (к к-рым относятся в т. ч. праздники Входа Господня в Иерусалим и Пятидесятницы), это праздники Рождества Христова, Богоявления, Сретения, Преображения и Вознесения Господних, Рождества, Введения во храм, Благовещения и Успения Пресв. Богородицы, Воздвижения Креста, а также апостолов Петра и Павла (29 июня), Усекновения главы св. Иоанна Предтечи (29 авг.), Бесплотных сил (8 нояб.) и освящения главного храма мон-ря (29 дек.)) и пением великого славословия в кафедральной редакции. 2. С пением великого славословия в кафедральной редакции, но без чтения Евангелия на утрене (это ок. 20 памятей святых, в позднейших Типиконах многим из них усвоены службы с полиелеем или бдением). 3. С совершением утрени с пением «Бог Господь» и вседневным окончанием. 4. С совершением службы с «Аллилуия», но с наличием собственной гимнографии.

Праздники 1-й категории имеют полный гимнографический формуляр, не соединяемый, кроме праздника Усекновения главы св. Иоанна Предтечи (этот день отличает и отсутствие у утрени праздничного окончания), с песнопениями Октоиха (за исключением - у праздников в честь Божией Матери и святых - воскресных дней); гимнографические формуляры памятей 2-4-й категории содержат неск. меньшее число песнопений и соединяются с песнопениями Октоиха (у праздников 2-й категории нет стихир на стиховне утрени (по причине пения великого славословия в кафедральной редакции), а на стиховне вечерни после стихиры Октоиха поются собственные стихиры Минеи; у памятей 3-4-й категории, как правило, есть стихиры на стиховне утрени, соединяемые с песнопениями Октоиха, но на стиховне вечерни поется только Октоих). Всенощные бдения, кроме воскресных дней, Е. Т. предписывает совершать в те же дни, когда читается Евангелие на утрене (кроме, возможно, Воздвижения Креста), а также в среду Крестопоклонной седмицы Великого поста (Преполовение поста) и на праздник Преполовения Пятидесятницы.

Подготовительный цикл к Великому посту в Е. Т. начинается, как и в позднейших памятниках, с Недели о мытаре и фарисее. Минея Великим постом поется, за исключением Благовещения (для этого праздника в Е. Т. помещен, согласно традиции малоазийских мон-рей, корпус благовещенских глав), только по субботам и воскресеньям, поэтому службы святым, чьи памяти пришлись на будние дни Великого поста, переносятся и поются на вечернях и утренях вместе с последованиями малых святых в период между отданием Богоявления и Неделей о мытаре и фарисее, а после этой Недели - вместо рядового канона на паннихис (Дмитриевский. Описание. Т. 1. С. 501; Е. Т. переносит службы святым и в нек-рых др. случаях - напр., последование прмц. Евгении, чья память приходится на навечерие Рождества Христова (24 дек.), поется 21 дек.). Структура циклов Великого поста и Пятидесятницы - та же, что в совр. и позднейших памятниках; службы Страстной седмицы и Пасхи, как и в др. памятниках, носят совершенно особый характер (Там же. С. 541-561).

Текст Ипотипосиса лег в основу ряда визант. ктиторских Типиконов XII в.: Типиконов к-польских мон-рей Богородицы Благодатной и св. Маманта и др. (см.: BMFD. 2000. P. 456, 1717-1723), а Синаксарь определял порядок богослужения в мон-рях св. Маманта (его ктиторский Типикон прямо говорит об этом - Дмитриевский. Описание. Т. 1. С. 728. Примеч. 1), Христа Человеколюбца (см.: Пентковский. Богослужебный синаксарь. 2004) и др. Во многом этому способствовали связи между Евергетидским мон-рем и имп. фамилией (см.: Пентковский. Евергетидский мон-рь. 2004. С. 80-88). Однако представленная в Е. Т. традиция вопреки распространенному в литературе мнению не вытеснила первоначальную к-польскую студийскую традицию - до XIII в. обе они сосуществовали в богослужении и обычаях визант. мон-рей (см. там же. С. 352-354). Особую роль Е. Т. сыграл в истории слав. богослужения: на рубеже XII и XIII вв. евергетидский Ипотипосис был переведен на слав. язык свт. Саввой Сербским и его помощниками (см.: Карийский Типикон) и после небольшой редактуры принят в качестве Типикона основанного свт. Саввой афонского мон-ря Хиландар; тогда же на слав. язык был переведен и евергетидский литургический Синаксарь, указания к-рого были распределены по отдельным службам Минеи и Триоди; благодаря этому Е. Т. был принят в богослужении Сербской Церкви в XIII в. и продолжал использоваться в XIV в. параллельно с Иерусалимским уставом (см.: Митрович. 2007).