ВЛАДИМИР (ВАСИЛИЙ) ВСЕВОЛОДОВИЧ

Мономах (1053/54 - 19.05.1125, Киев), блгв. кн. (пам. в Неделю 2-ю по Пятидесятнице - в Соборе всех святых, в земле Российской просиявших), один из наиболее выдающихся гос. деятелей средневек. Руси, писатель. Сын киевского кн. Всеволода (Андрея) Ярославича (1078-1093) и родственницы (дочери?) визант. имп. Константина IX Мономаха (1042-1055). Был женат трижды: ок. 1073 г.- на Гиде, дочери последнего англо-саксон. кор. Харальда, от этого брака у В. В. были сыновья св. Мстислав (Феодор) Великий, Изяслав, Ярополк и Вячеслав; ок. 1099 г.- на неизвестной, матери сыновей Юрия (Георгия) Долгорукого, Андрея и Романа; в последний раз - после 1107 г. Погребен в киевском Софийском соборе рядом с отцом (ныне погребения утрачены). Известны многочисленные свинцовые печати В. В. с изображением свт. Василия Великого, в честь к-рого князь был крещен, и с греч. или рус. молитвенной надписью: ΣΘΡΑΓ[ΙΣ] ΒΑΣΙΛΙΟ[Υ] ΤΟΥ ΠΑΝΕΥΓΕΝΕΣΤΑΤ[Ο]Υ ΑΡΧΟΝΤΟΣ ΡΟΣΙΑΣ ΤΟΥ ΜΟΝΟΜΑΧΟΥ[ΟΥ] («печать Василия, благороднейшего архонта Росии, Мономаха») и «ГИ ПОМОЗИ РАБОУ СВОЕМОУ ВАСИЛЬЕВИ КНАЗОУ РОУСЬСКОГО [Так!- А. Н.]» или подобное.

При жизни Всеволода политическая деятельность В. В., начавшаяся, по княжескому обычаю тех времен, рано - c 13 лет, в сер.- 2-й пол. 60-х гг. XI в., осуществлялась в рамках политики его отца, в качестве наместника к-рого он занимал последовательно различные княжеские столы: в Ростове, Владимире-Волынском, Турове (60-70-е гг. XI в.), Смоленске (1076/77-1078), Чернигове (1078-1094, с 1093 как самостоятельный князь). Очевидно именно зависимостью от политической линии Всеволода объясняются отдельные действия В. В. этого периода (напр., поход против волынского кн. Ярополка (Петра) Изяславича в 1085), к-рые плохо согласуются с его политическими воззрениями, насколько они вырисовываются в период самостоятельного правления князя, и о к-рых сам В. В. предпочитал умалчивать в подробном каталоге своих военных походов в составе «Поучения к детям». В это время В. В. приходилось исполнять и поручения киевских князей: так, по приказу киевского кн. Святослава (Николая) Ярославича он участвовал вместе с сыном последнего Олегом (Михаилом) Святославичем в походе в Чехию осенью 1075 г., чуть ранее - в 1074 г. заключал мирный договор с польск. кн. Болеславом II.

После смерти отца (13 апр. 1093) В. В., несмотря на свое явное политическое и военное превосходство, отказался занять киевский стол, уступив его двоюродному брату - во всех отношениях менее значительному туровскому кн. Святополку (Михаилу) Изяславичу (киевский князь в 1093-1113). Именно тогда легитимизм впервые отчетливо проявился как одна из характерных черт политического кредо В. В.: Святополк был генеалогически старейшим (его отец киевский кн. Изяслав (Димитрий) Ярославич (1054-1078, с перерывами) был старшим братом Всеволода), что и обусловило его преимущественное право на Киев согласно древнерус. династическим понятиям. Ситуация повторилась и в 1094 г., после тяжелых поражений, понесенных в кон. мая-июле 1093 г. Святополком и В. В. от половцев, когда явившийся под стенами Чернигова с половецким войском др. двоюродный брат В. В.- Олег Святославич, сын черниговского, а затем киевского кн. Святослава Ярославича, вынужденный покинуть Русь после смерти отца,- потребовал вернуть себе отцовский Чернигов. Прочно державшийся здесь после 16-летнего княжения В. В. тем не менее уступил город старшему родственнику, на стороне к-рого было вотчинное право. Князь ушел в свою вотчину Переяславль (Русский) - «съжаливъси хрьстьянскых душь, и сел горящих, и манастырь»,- как впосл. писал сам В. В. в «Поучении».

После непродолжительного, но чрезвычайно кровопролитного конфликта В. В. и Святополка с Олегом в 1096-1097 гг., вызванного отказом последнего от совместных действий против половцев и от заключения общерус. междукняжеского договора, в окт. 1097 г. в днепровском г. Любече состоялся княжеский съезд, идейным вдохновителем к-рого, несомненно, был В. В. Согласно Любечскому договору, земельные владения всех членов княжеского рода (Ярославичей) были признаны их наследственной собственностью (они были получены в 1054 по завещанию вел. кн. Ярослава (Георгия) Владимировича Мудрого, а также в результате раздач волостей, предпринятых покойным киевским кн. Всеволодом Ярославичем). Т. о., за В. В. закреплялись владения Всеволода после 1054 г., т. е. Переяславль (Русский) и Ростов, а сверх того Смоленск и Новгород, где сидел старший сын В. В. Мстислав. Результатом этого съезда, похоже, стало также исключение Святославичей (князей Олега и Давида) из числа наследников Киевской земли, что было естественно, поскольку княжение их отца Святослава Ярославича, изгнавшего из Киева своего старшего брата Изяслава, признавалось узурпацией,- еще одно свидетельство легитимизма любечских соглашений и их инициатора В. В. Кроме того, все эти меры по внутриполитической стабилизации Руси были направлены на организацию отпора половецким набегам («имемся в едино сердце и блюдем Рускые земли» - ПСРЛ. Т. 1. Стб. 256).

После 1097 г. на Руси установился «дуумвират» - соправление Святополка и В. В. (к этому времени, вероятно к 1108, относится постройка В. В. крепости в своей Ростовской вотчине - г. Владимире-на-Клязьме). Наиболее характерной чертой этого периода стала организация активного общерус. отпора половецкой опасности - результат любечских соглашений. В результате победоносных походов 1103, 1107, 1111 и (уже после смерти кн. Святополка) 1116 гг. она была устранена на полвека, и половцы надолго заняли подчиненное место союзников тех или иных рус. князей в их междоусобной борьбе. В. В. был главным военным и политическим организатором этих походов; в его глазах они явно имели характер религ. войны. Так, во время похода 1111 г. В. В. «пристави попы своя, едучи пред полком пети тропари и коньдакы Хреста Честнаго и канун Святои Богородици» (ПСЛР. Т. 2. Стб. 266). И в «дуумвирате» со Святополком он играл ведущую роль, не усомнившись выступить вместе со Святославичами против киевского князя, когда тот в нарушение любечских соглашений хотел присвоить себе владения своих двоюродных племянников Ростиславичей (ослепление теребовльского кн. Василия Ростиславича).

После смерти Святополка (16 апр. 1113) В. В. беспрепятственно по призыву киевлян сел на княжение в Киеве, будучи вынужден, однако, подавлять волнения и беспорядки, вызванные притеснениями администрации Святополка и финансовым гнетом, особенно ростовщическим. Пространная редакция «Русской Правды» сохранила нек-рые законодательные установления В. В. («Устав Володимерь Всеволодича»), направленные прежде всего на ограничение ростовщических доходов (точный объем законодательства В. В. в составе «Русской Правды» до сих пор является предметом научных дискуссий).

Правление В. В., продолженное княжением его сына Мстислава (1125-1132), было временем очевидной внутриполитической стабилизации. В. В. объединил в своих руках господство над большей частью Руси за исключением Чернигова, Полоцка и поначалу Волыни. Попытки вооруженного протеста против этого господства со стороны минского кн. Глеба Всеславича (1101-1119) и волынского кн. Ярослава Святополчича (1117-1118 и 1123) закончились для них неудачно: оба князя утратили свои владения и трагически погибли. Победы над мятежными князьями еще более укрепили положение В. В., приобретшего Волынскую землю. Черниговские Святославичи, Давид и Олег, вынуждены были поддерживать тесный союз с В. В., скрепленный, впрочем, уступкой Чернигову в Северской земле Курского Посемья. Демонстрацией единства этих 3 сильнейших князей Руси под верховенством В. В. стало торжественное перенесение мощей св. мучеников Бориса и Глеба из деревянной церкви в каменную в Вышгороде под Киевом, достроенную кн. Олегом (см. ст. Борисоглебская церковь в Вышгороде), в присутствии митр. Никифора I, ряда епископов и игуменов киевских мон-рей 2 мая 1115 г. (под этим днем память о событии вошла и в церковные месяцесловы).

Важнейшим элементом внутриполитической программы В. В. стало урегулирование киевского наследства. Его замысел сводился к сохранению этого княжения в руках Мстислава Владимировича и его потомства (см. статьи: Всеволод (Гавриил) Мстиславич, блгв. кн., Изяслав (Пантелеимон) Мстиславич). Этот шаг следует рассматривать как попытку спасти любечские принципы ценой нек-рого их формального нарушения - ограничения числа отчичей Киева, т. к. со временем увеличение их числа грозило политическим хаосом (последующие события XII в. оправдали эти опасения). Для осуществления своего плана В. В. в 1117 г. перевел Мстислава из Новгорода под Киев, в Белгород, настояв одновременно на заключении соответствующего договора между Мстиславом и следующим по старшинству Владимировичем - Ярополком. Эти слишком радикальные преобразования и вызвали упомянутое возмущение Ярослава Святополчича, поскольку именно к нему Киев должен был перейти после В. В. по традиц. праву. Выступление Ярослава было подавлено, но в полной мере планы В. В. оказались неосуществимыми, разбившись во время правления в Киеве его сына Ярополка (1132-1139) о сопротивление младших Мономашичей - Юрия Долгорукого и Андрея Доброго.

Внутренняя стабилизация Руси при В. В. сопровождалась обострением внешнеполитических противоречий. Еще в 1112 г. вел. князь выдал свою дочь Евфимию за кор. Кальмана, но вскоре брак был расторгнут венг. стороной. Борьба с Ярославом Святополчичем вылилась в конфликт с Венгрией и Польшей, правители к-рых Иштван (Стефан) II и Болеслав III Кривоустый поддержали бывш. волынского князя. Конфликт завершился гибелью Ярослава под стенами Владимира-Волынского в 1123 г. Сложнее обнаружить конкретные причины войны с Византией, вспыхнувшей в 1116 г. Вероятно, Киев стремился к контролю за Н. Подунавьем - районом, традиционно важным для Руси (и соседней с ней Византии) как в торговом, так и военно-стратегическом отношениях, особенно после того как в кон. XI в. Русь потеряла Тмутараканское княжество. Визант. самозванца Льва Псевдо-Диогена, выдававшего себя за сына бывш. имп. Романа IV Диогена, В. В. женил на своей дочери (или сестре?) Марице (возможно, еще ок. 1095), поддержал его выступление против имп. Алексея I Комнина. После скорой гибели Льва рус. гарнизоны заняли ряд нижнедунайских городов, ранее предавшихся Льву. Однако главную визант. крепость в этом районе - Доростол (совр. Силистра, Болгария) взять не удалось. Мир, условия к-рого неизвестны, был заключен не позднее 1121-1122 гг., когда в Византию «за ц(еса)рь» (предположительно за Алексея, старшего сына и соправителя Иоанна II Комнина, а не за Андроника, как часто считается в историографии) была выдана замуж дочь Мстислава Владимировича, а В. В. заложил в Киеве ц. во имя Иоанна Предтечи, в к-рой, по всей вероятности, была положена доставленная из К-поля реликвия - перст святого. Это событие отразилось в древнерус. проложном сказании о «пренесении честнаго прьста Иоанна Крестителя, десныя его руки, в Русь от Царьграда… при князи Володимере Мономасе» (Никольский Н. К. Мат-лы для истории древнерус. духовной письменности // СбОРЯС. 1907. Т. 82. № 4. С. 56-57); церковь находилась на Сетомли «у Купшина монастыря», по др. источникам неизвестного.

О церковной деятельности В. В. имеются лишь отрывочные сведения. Возможно, именно ему принадлежал замысел создать епископию в Смоленске, до конца доведенный в 30-х гг. XII в. уже его внуком - смоленским кн. св. Ростиславом (Михаилом) Мстиславичем; но первым шагом на этом пути было дарование В. В. Переяславскому еп. Симону (в юрисдикции к-рого тогда находился Смоленск) холма в Смоленске под кафедральный храм и заложение князем на нем ц. в честь Успения Пресв. Богородицы. В посмертной похвале В. В. в Лаврентьевской летописи князь прославлялся как щедрый храмоздатель, к-рый «не щадяше именья своего… цьркви зижа и украшая» (ПСРЛ. Т. 1. Вып. 2. Стб. 294). Кроме уже названных смоленского Успенского собора и Предтеченской ц. в Киеве сохранились известия о построении им в 1117 г. Борисоглебской ц. на р. Льте (Альте) под Переяславлем (Русским) - месте, где, по преданию, погиб св. кн. Борис (В. В. любил бывать здесь, здесь и скончался), и дубового кафедрального собора в честь Успения в Ростове (сгорел в нач. 60-х гг. XII в.), в меру Успенского собора Киево-Печерского мон-ря в память об исцелении В. В. через золотой пояс варяга Шимона (см. Симон варяг, прп.), к-рым (поясом) отмерялись размеры Печерского храма (КПП. Слово 4). По археологическим данным, В. В. после 1115 г., вероятно, построил еще каменную ц. Спаса на Берестове под Киевом (Раппопорт П. А. Рус. архитектура X-XIII вв.: Кат. памятников. Л., 1982. С. 23. № 32).

Автор похвалы вменяет в заслугу В. В. «велику веру… к Богу и сродникома своима, к святыма мученикама Борису и Глебу». Известно о том, что по повелению В. В. в 1102 г. раки святых были окованы серебром и золотом. После перенесения мощей св. князей в 1115 г. «комары», в к-рых были установлены раки, благодаря В. В. были украшены кованными по золоту и серебру изображениями св. князей Бориса и Глеба, а также драгоценными светильниками, сенью и проч. В киевское княжение В. В. и, очевидно, не без влияния с его стороны была создана окончательная редакция Сказания о святых Борисе и Глебе.

Многочисленные данные рисуют образ В. В. как правителя, не только в выдающейся степени обладавшего достоинствами христ. государя, но также гос. мыслителя и писателя. Сохранились 2 послания к В. В. митр. Никифора I (1104-1121), содержание к-рых характеризует их адресата как человека весьма образованного и скромного до аскетизма в быту. В 1-м послании митрополит излагает князю учение о посте и воздержании. Митр. Никифор хвалит вел. князя за его равнодушие к мирским благам: В. В. спит на голой земле и «сиротину носит одежку» и только, «в град входя, власти деля», облачается в княжеские одежды; правитель дает своим приближенным богатые пиры «величества ради княжеского», сам же питается хлебом и водой, «седя и позоруя (наблюдая.- А. Н.)». 2-е послание является ответом на вопрос В. В. об уклонениях «латинян» от Православия, к-рый, вполне возможно, был вызван желанием князя сообразовать политические и матримониальные связи со своими католич. партнерами с церковным учением. С учетом всех этих сведений выглядит вполне логичным желание В. В. оказать влияние на основные тенденции летописания, хотя гипотеза А. А. Шахматова о создании в 1116 г. по инициативе восшедшего на киевский стол В. В. т. н. 2-й редакции ПВЛ (именно с этой целью летописание было якобы переведено из Киево-Печерского мон-ря в фамильную обитель В. В. Выдубицкий Всеволож во имя арх. Михаила муж. мон-рь под Киевом), несмотря на свою популярность, остается дискуссионной. Вместе с тем факт редактирования текста ПВЛ (в том виде, как он дошел до нас) в благоприятном для В. В. духе вряд ли подлежит сомнению.

Отчетливее всего нравственные и государственно-идеологические установки В. В. проявились в его собственных писаниях: «Поучении к детям» и Послании к кн. Олегу Святославичу. Этот корпус текстов, к-рый завершается собранием кратких молитв, сохранился в единственном списке, местами неисправном, в составе т. н. Лаврентьевской летописи (в статье 1096). «Поучение» состоит из собственно наставления детям, написанного, вероятнее всего, ок. 1100 г., и добавленного к нему тогда же и дополненного в 1117 г. или несколько позднее списка «путей» - военных походов и адм. поездок В. В. Список несомненно основан на каких-то ведшихся князем или сопровождавшими его лицами летописно-дневниковых записях и содержит ряд сведений, дополняющих или уточняющих летописи. «Поучение» начинается призывом В. В. к своим преемникам «не ленитися… и тружатися первое Бога деля и душа своея», иметь «страх Божии в сьрдци своем и милостыню творя неоскудну, то бо есть начаток всякому добру». Вот почему князь не хотел участвовать в предложенной ему др. князьями клятвопреступной (нарушавшей любечские соглашения) войне против своих двоюродных племянников - сидевших на юге Волыни сыновей кн. Ростислава Владимировича (старшего внука вел. кн. Ярослава Мудрого). От нахлынувших грустных мыслей князь ищет утешения в Псалтири, давая пространную подборку цитат. В житии свт. Василия Великого Псевдо-Амфилохия Иконийского (А. Вайан, Л. Мюллер) В. В. привлекают слова о скромности и послушании старшим (слав. перевод жития известен по рус. списку 2-й пол. XIV в., но, вероятно, имел хождение в древнерус. минейной лит-ре уже в XI-XII вв.). Последующие нравственные сентенции В. В. оказываются, как показал Н. В. Шляков, парафразом одного из поучений свт. Василия Великого, вошедшего в Пролог под 21 янв. («Научися, верныи человече, быти благочестно делатель» и проч.), и паремийных чтений в 1-й день Великого поста («Избавите обидима, судите сироте, оправдаите вдовицю» и т. д.). В. В. переходит к мысли о величии Божием и Его творения, к-рая также подтверждается многочисленными цитатами не только из Псалтири, но и из Постной Триоди, в основном из песнопений 1-й великопостной недели. Содержание этой части, по-видимому, выказывает знание В. В. «Шестоднева» Иоанна, экзарха Болгарского, хотя прямых заимствований установить не удается.

Завершающая часть «Поучения» (перед списком «путей») - собственно текст В. В., где наиболее ярко проявились его авторские черты. Текст представляет собой своего рода «княжеское зерцало» - свод нравственных и практических заповедей правителя. В начале следует заповедь индивидуальной молитвы на всякое свободное время («Аще и на кони ездяче, не будеть ни с кым орудья (дела.- А. Н.), аще инех молитв не умеете молвити, а Господи помилуи зовете бес престани втаине, та бо есть молитва всех лепши, нежели мыслити безлепицю ездя»); затем - краткие и емкие наставления о покровительстве слабым, недопустимости убийства «ни права, ни крива», об осмотрительности в клятвах и необходимости блюсти крестоцелование, о почитании и покровительстве «епископам, и попам, и игуменам», о погибельности гордыни, лжи, пьянства и блуда («в том бо душа погыбаеть и тело»). По мнению В. В., князь должен и в доме своем, и в походе дозирать о всем сам, не полагаясь «ни на тивуна, ни на отрока», ни «на воеводы», следить за тем, чтобы воины не делали «пакости» «ни своим, ни чюжим ни в селех, ни в житех, да не кляти вас начнуть», почитать иноземных купцов и послов («ти бо мимоходячи прославять человека по всем землям»), да и всех привечать («человека не минете не привечавше»), учиться («его же не умеючи, а тому ся учите, якоже отьць мои дома седя изумеаше 5 язык, в том бо честь есть от инех земель») и т. п.; венец же всему - «страх Божии имеите».

Послание В. В. к кн. Олегу Святославичу относится к 1097 г. Оно является откликом на события в Муроме 6 сент. 1096 г., когда в битве с Олегом был убит один из старших сыновей В. В.- кн. Изяслав. Послание поражает чистотой и искренностью интонации: В. В. прощает кн. Олегу (вина к-рого усугублялась тем, что юный Изяслав был его крестником) гибель сына («дивно ли, оже мужь умерл в полку, ти лепше суть измерли роди наши»), призывает черниговского князя к миру, удивляется тому, что кн. Олег не кается в своем грехе, и указывает на суетность земных приобретений («а мы что есмы чьловеци грешнии, лиси, дьнесь живи, а утро мьртви, дьнесь в славе и в чти, а заутра в гробе и бес памяти, ини собранье наше разделять»). В заключительных молитвах к Пресв. Троице, Христу, Богоматери и свт. Андрею, архиеп. Критскому автор обильно использует цитаты из Постной Триоди и Великого покаянного канона свт. Андрея. Заключительная молитва («Помилуи мя, Господи, помилуи, егда хощеши судити, не осуди мене в огнь» и след.) буквально совпадает с окончанием 9-й песни Канона молебного свт. Кирилла Туровского (Макарий. История РЦ. Кн. 2. С. 596), что дало повод отрицать принадлежность молитв В. В., считая их более поздней припиской (Р. Матьесен и др.). Однако по тону они весьма близки «Поучению», и осторожнее было бы предположить, что В. В. и свт. Кирилл независимо друг от друга процитировали какой-то 3-й, пока еще не выявленный источник.

Эпохальное значение политической фигуры В. В. в полной мере отразилось и в том, что память о нем, порой в гиперболизированной или мифологизированной форме, сохраняли долгие годы мн. поколения рус. людей. Так, В. В. как усмиритель степняков стал героем эпического сказания, к-рое цитировал в 1-й пол. XIII в. галицко-волынский летописец: победив половецких ханов Отрока и Сырчана, «Володимер Мономах пил золотом шоломом Дон, приемши землю их всю и загнавши оканьныя агаряны» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 716; сюжет о Мономахе, Отроке и Сырчане отразился затем в балладе А. Н. Майкова «Емшан» и в былине Б. В. Шергина с тем же названием). Автор созданного, по-видимому, между 1238 и 1246 гг. «Слова о погибели земли Русской» ностальгически замечал, что именем В. В. половци «дети своя полошаху в колыбели, а литва из болота на свет не выникываху, а угры твердяху каменые городы железными вороты, абы на них великыи Володимер тамо не вьехал, а немци радовахуся, далече будучи за Синим морем… а кюр Мануил цесарегородскыи [анахроническое упоминание наиболее воинственного визант. имп. Мануила I Комнина (1143-1180).- А. Н.] опас имея, поне и великыя дары посылаша к нему, абы под ним великыи князь Володимер Цесарягорода не взял». Т. о., очевидно, что уже в домонг. время появилась основа для формирования панегирического предания о визант. царских дарах В. В., к-рое в 1-й пол. XVI в. в «Сказании о князьях Владимирских» приобрело законченную форму - о визант. происхождении т. н. шапки Мономаха как коронационной инсигнии Русского гос-ва.

О церковном почитании

Иконография