ORIENTALIUM ECClESIARUM

После разделения Церквей отношение в католицизме к армянской, византийской, сирийской, коптской, эфиопской и др. обрядовым и богослужебным традициям христ. Востока было преимущественно прагматичным. Так, папа Римский Бенедикт XIV в конституции «Etsi pastoralis» (1742) и энциклике «Allate sunt» (1755), опираясь на постановления своих предшественников, деяния униональных Лионского II и Ферраро-Флорентийского Соборов, утверждал превосходство и образцовость происходящего из Рима лат. обряда, а иные признавал лишь в качестве средства к унии. В каноническом отношении униатские Церкви в большинстве своем находились в сильной зависимости от Ватикана, назначавшего или утверждавшего их иерархию (Hilberath. 2009. S. 8-9). Попытки добиться внимания и уважения к вост. традиции на Ватиканском I Соборе успехом не увенчались. Редким примером положительной оценки восточно-христианского литургического наследия католич. учительством до II Ватиканского Собора служит энциклика папы Римского Льва XIII «Orientalium dignitas» (1894).

В предсоборный период для пересмотра положения дел была учреждена в 1960 г. комиссия, подготовившая на основе представленных вост. Синодами, специализированными католич. академическими учреждениями (напр., Восточным папским институтом) и ватиканской Конгрегацией по делам Восточных Церквей (см. в ст. Восточные католические Церкви) материалов и предложений схемы «De Ecclesiae unitate» (О единстве Церкви). Начавшаяся работа над документом, затрагивающим тему вост. христианства, вызвала интерес у правосл. иерархов и богословов, в частности привлекла внимание патриарха К-польского Афинагора I. В связи с этим папа Римский Иоанн XXIII поручил провести консультации по определенным вопросам с православными.

На Соборе в комиссию по выработке декрета вошли представители мн. крупных вост. Церквей, включая 6 патриархов. Документ создавался в атмосфере напряженных дискуссий, выявивших глубокие разногласия по нек-рым вопросам в первую очередь между самими униатами. Спорным представлялось, напр., употребление именования «восточные католические Церкви», ввиду того что в нек-рых пунктах «O. E.», первоначально предназначавшихся для декрета об экуменизме «Unitatis redintegratio», речь идет также о вост. христианах-некатоликах; сомнительной казалась и сама необходимость принятия отдельного декрета наряду с догматической конституцией о Церкви «Lumen gentium», как бы ставящая экклезиологию вост. католич. Церквей в разряд своего рода исключения в рамках нормативной лат. традиции (ср. подспудное противопоставление католич. и униатских Церквей во Вступлении и Заключении - CVatII. OE. 1, 30). В то же время для униатов Украины и Румынии, существовавших тогда в условиях коммунистических режимов, необходимость специального соборного изъявления поддержки, признания их обрядовой и церковной идентичности была продиктована политическими обстоятельствами, затрагивавшими проблемы религ. свободы и самосохранения. Составители документа высказывали также противоположные суждения относительно экуменического характера документа (Hilberath. 2009. S. 57-58).

Текст OE претерпел 3 редакции и дорабатывался вплоть до последнего дня перед офиц. обнародованием.

В «O. E.» «торжественно» (sollemniter) отдано должное почтение заслугам вост. Церквей, «священной древности» уклада их духовной и литургической жизни, к-рые относятся к общецерковному достоянию, высказывается пожелание, чтобы они процветали и «пребывали целыми и невредимыми», соответствуя локальным нуждам и запросам душепопечения (CVatII. OE. 1-2, 4-5). В основе такого отношения находится новая экклезиология, подчеркивающая единство Церкви как мистического Тела Христова в многообразии находящихся в общении (communio) традиций, носители к-рых «органически объединены в Святом Духе одной и той же верой, одними и теми же таинствами, одним и тем же управлением», так что «разнообразие внутри Церкви не только не вредит ее единству, но скорее являет его» (Ibid. 2; ср: Ibid. LG. 23; Ibid. UR. 16). Под единым управлением в декрете понимается всеобъемлющая пастырская власть (gubernium pastorale) Римского понтифика, обеспечивающая юрисдикционное и обрядовое равноправие отдельных Церквей (particulares Ecclesiae), пребывающих зачастую на одной территории, c собственными уставами, богослужебным языком, иерархией и приходами (Ibid. OE. 3-5, 23), а также выполняющая наряду с Соборами координирующую и учредительную функции в вопросах относительно общих для них литургических праздников (Ibid. 19).

Не ставя под сомнение существование древнего института патриаршества, декрет допускает его канонические прерогативы и привилегии, установленные Вселенскими Соборами с учетом «старшинства чести» (praecedentia honoris), только при условии неколебимого верховного примата Римского папы (Ibid. 7-9). Поощряется также в случае необходимости основание высшей церковной властью новых патриархатов (Ibid. 11). Верующим и клирикам вост. Церквей вменяется в обязанность повсеместное хранение, изучение и соблюдение своих обрядов и обычаев, а церковным институтам лат. традиции рекомендовано придерживаться их в случае осуществления деятельности в странах Востока (Ibid. 4, 6, 22).

В «O. E.» высказано настоятельное желание полного восстановления древней дисциплины таинств вост. Церквей, в частности преподания Миропомазания пресвитерами «либо вместе с Крещением, либо отдельно», в т. ч. и верующим лат. традиции, что ранее канонически не дозволялось; возвращения к практике частого приобщения Евхаристии, к рукоположению в чин постоянного диаконата и хиротесиям церковнослужителей (Ibid. 12-15, 17). Одновременно по пастырским соображениям допускаются в равной степени зап. и вост. формы заключения действительного церковного Брака (Ibid. 18), принятие священнослужителями исповеди у католиков любого обряда (Ibid. 16), совершение «божественных Хвалений» (celebrationi divinarum laudum) наряду с Божественной литургией «от Вечерни кануна до конца воскресного или праздничного дня» с целью расширить возможности обязательного участия верующих в праздничных богослужениях (Ibid. 15).

В заключение составители «O. E.» обращаются к межконфессиональной проблематике и, отсылая к принципам соборного декрета об экуменизме «Unitatis redinegratio», возлагают на католич. Церкви Востока особую миссию содействия единству христиан - «прежде всего молитвой, примером жизни, благоговейной верностью древним восточным традициям, взаимным и все более полным познанием друг друга, сотрудничеством и братским уважением ко всему и ко всем» (Ibid. 24), а также поиском единодушия в вопросе совместного празднования Пасхи (Ibid. 20). На этом пути допустим также «по уважительной причине» ради спасения душ и «свидетельства любви» более мягкий порядок общения в нек-рых таинствах и священнодействиях (communicatio in sacris) с вост. христианами, поскольку признается действительность священства (sacerdotium validum) в их Церквах (Ibid. 25, 26, 28). Конкретизируя, декрет устанавливает следующее правило: «Можно преподавать таинства Покаяния, Евхаристии и Елеосвящения больных восточным христианам, отделенным от католической Церкви не по их собственному злому умыслу, если они сами об этом попросят и будут настроены должным образом. Более того: католикам также разрешается просить о тех же таинствах у служителей-некатоликов, в Церкви которых наличествуют действительные таинства, всякий раз, когда того потребует нужда или подлинная духовная польза, а доступ к католическому священнику окажется физически или нравственно невозможен» (Ibid. 27).

Эмансипация вост. литургической и канонической традиции в рамках католицизма была призвана способствовать большей пастырской гибкости в решении практических вопросов, связанных с местными культурными или национальными особенностями католиков (ср.: Ibid. 21). В экклезиологическом отношении это стало шагом в сторону признания самобытности и большей самостоятельности отдельных (локальных) Церквей и, соответственно, нек-рого ослабления рим. централизма, способствовало отходу от «униатской» формы мышления и утверждению модели церковного единства в разнообразии не только в границах католич. Церкви, но и в экуменическом сближении с Православием (История II Ватиканского Собора. 2005. С. 387, 569).

Произошедшие перемены также вызвали к жизни необходимость работы над новым отдельным церковно-правовым кодексом для католиков вост. обряда (CCEO), к-рая длилась с 1972 по 1990 г. Мн. униатские Церкви - особенно на Ближ. Востоке и в Юж. Индии - вскоре после принятия «O. E.» приступили к упразднению несвойственных им дисциплинарных предписаний и богослужебных наслоений лат. происхождения.