«ДЬЯКОНОВЫ ОТВЕТЫ»

Вопрос об авторстве «Д. о.» не вполне прояснен. Керженская традиция закрепила за книгой имя Александра, к-рый подал ее еп. Питириму, хотя руководитель дьяконова согласия, судя по его свидетельствам, прямого отношения к тексту не имел. И в «грамотках» игум. Питириму 1716 г., и в «Прошении» 1720 г. Александр неоднократно указывал на трудности подготовки ответов и нигде не упоминал о своем непосредственном участии в создании текста; кроме того, на завершающем этапе составления книги, с дек. 1718 г., он, находясь «под караулом» в Успенском мон-ре, не имел возможности редактировать текст.

«Д. о.» - плод коллективного творчества старообрядцев дьяконова согласия и Выголексинского общежительства. Для восстановления истории написания «Д. о.» и установления круга источников текста важны сведения из Жития Андрея Денисова, написанного Андреем Борисовым в 80-х гг. XVIII в. с использованием свидетельств очевидцев и сохранявшихся в Выговской пуст. рассказов о 1-м киновиархе. В Житии, в гл. «О написании блаженным отцем Андреем Дионисиевичем «Нижеградских ответов»» (РГБ. Егор. № 1208. Л. 227-230 об.), говорится о знакомстве Андрея Денисова (см. ст. Денисовы) в Москве «с единым весма добрым человеком из согласия, нарицаемаго поповщина, с которым они весма потщателно многия обыскаша вещи, иже зело подкрепление дающе древлецерковному святому благочестию». Когда же керженские старообрядцы оказались перед необходимостью дать ответы игум. Питириму, они обратились за помощью к своему благодетелю-москвичу, но тот, «ведая их всех немощь в писменном руководстве» и будучи уверен, «яко ко оному составлению непременно быть надлежит грамматическому правописанию, и риторическому искусству, и непогрешению» в богословии и в Свящ. Писании, обратился к Андрею Денисову, давая ему все «нужнопотребное к написанию их ответов».

Москвичом, к-рый выступил в качестве посредника между керженскими дьяконовцами и Выговским общежительством, по-видимому, был живший в Москве идеолог дьяконова согласия Т. М. Лысенин. Беляева выявила ряд сборников, созданных в дьяконовской среде и содержащих корпус текстов, к-рые были подобраны Лысениным. Эти тексты представляют собой приведенные в систему свидетельства в пользу старых рус. обрядов, почерпнутые из рукописных и старопечатных книг, икон, предметов церковного искусства. В сборниках, к-рые Лысенин называл «книги» и датировал 1706-1713 гг., он сумел охватить значительный круг вопросов, составлявших предмет полемики между сторонниками и противниками богослужебной реформы. Наиболее полно им были разработаны вопросы формы перстосложения при крестном знамении и иерейском благословении, сугубой аллилуии, написании имени Спасителя. По-видимому обратившись за помощью при составлении ответов к Андрею Денисову, Лысенин передал выговскому киновиарху свои наработки. Установлено, что 2 дьяконовских сборника с подборками Лысенина (РГБ. Егор. № 383, 1040) имеют вставки и пометы, выполненные ранними выговскими почерками, что подтверждает факт их раннего бытования на Выге. Анализ «Д. о.» и близких к ним «Поморских ответов» показывает, что в том и в др. сочинении были использованы доказательства, собранные Лысениным. Из «книг» этого начетчика была заимствована большая часть ссылок на древние рукописи и иконы; мн. доказательства перешли в «Д. о.» в той же последовательности, в к-рой приводились в подборках Лысенина. Помимо материалов Лысенина составители «Д. о.» (и «Поморских ответов») использовали старообрядческие апологетические сочинения, созданные в XVII в., в частности «Сказание о новых книгах» Геронтия (Рязанова), Соловецкого 1667 г.

По отношению к «Д. о.» выговские книжники выступили не только как редакторы, но и как составители. В одних случаях они дополнили свидетельства Лысенина своими, собранными из рукописных и печатных источников, в других - опирались только на собственные материалы (Лысенин не мог предвидеть всех вопросов Питирима). Выговским книжникам принадлежит заслуга разоблачения созданных правосл. апологетами в целях полемики со старообрядцами «Деяния на еретика Мартина» и т. н. Требника митр. Феогноста (по сообщению Жития Андрея Денисова, эти рукописи на Печатном дворе изучал выговский насельник Мануил Петров). Критический анализ этих фальсификаций, впервые изложенный в «Д. о.», затем в «Поморских ответах», дал основание В. Г. Дружинину назвать выговских книжников «первыми палеографами».

Беляева выявила 4 списка «Д. о.», изучение к-рых позволило ей охарактеризовать редакторский труд выговских книжников. В этих черновых списках видна тщательная работа по внесению дополнительных свидетельств и редактированию текста с целью снизить его полемическую направленность. Изучение белового списка «Д. о.» (РГБ. Егор. № 598), в к-ром отразился очередной (неокончательный) этап исправлений текста, привело Е. М. Юхименко к выводу, что в работе помимо Андрея Денисова принимали участие Семен Денисов и Даниил Матвеев. Семен Денисов вернулся на Выг из заключения в Новгороде в марте 1718 г., что позволяет отнести работу над данным вариантом «Д. о.» ко времени после его возвращения (весна-осень 1718).

Составление «Д. о.» дало выговским старообрядцам опыт, к-рый оказался востребованным через 3 года, при написании «Поморских ответов». Дружинин считал «Д. о.» «черновиком «Ответов поморских»», к этому мнению присоединяется Беляева. Однако проблема соотношения данных текстов требует уточнения. «Д. о.» и «Поморские ответы» опираются на обширный общий пласт фактического материала, но организация материала в памятниках различается: в «Поморских ответах» используется иной принцип систематизации, в к-ром сказались такие отличительные черты выговской культуры, как фундаментальность и стремление к научной систематизации.

В рукописной традиции «Д. о.» разделены, как правило, на 2 части: 1-я включает 130 вопросов и ответов на них, а также переписку Александра с Питиримом, 2-я, намного меньшая по объему, содержит дополнительные статьи, не поданные к «разглагольству» «страха ради»; в нек-рых списках имеется предисловие «К читателю», предшествующее дополнительным статьям (см.: Бубнов. 2001. С. 64-65).

Вопросы и ответы, содержащиеся в 1-й ч. «Д. о.», связаны с основными разногласиями между сторонниками и противниками богослужебной реформы сер. XVII в.: относительно формы перстосложения для крестного знамения и для благословения, сугубой или трегубой аллилуии, вида креста (8- или 4-конечный), редакций Символа веры и Иисусовой молитвы, количества просфор, на к-рых служится литургия (5 или 7), хождения «посолонь» или против солнца и др. Часть вопросов сформулирована т. о., чтобы заставить старообрядцев открыто высказаться о том, признают ли они Русскую Церковь православной или впавшей в ересь (вопросы 1, 2, 4-6). В большинстве случаев авторы «Д. о.» уклоняются от прямых ответов на такого рода вопросы. Однако в ответе на 4-й вопрос (Что в правосл. Церкви «бытии отставлено и приложено»?) авторы «Д. о.» подробно излагают свои расхождения с правосл. Церковью и причины их появления. Один пункт разногласий между старообрядцами и православными может повторяться в неск. вопросах: так, в вопросах 57, 91, 92 выясняется мнение оппонентов еп. Питирима относительно новой редакции Иисусовой молитвы - считают ли старообрядцы ее еретической или нет? Авторы «Д. о.» или уклоняются от ответа, или отвечают вопросом: почему нельзя произносить эту молитву в старой редакции? Вопросы 11 и 12 выясняют отношение дьяконовцев к Соловецкой челобитной и к сочинениям отцов старообрядчества - Аввакума, Никиты Добрынина и Лазаря. Авторы «Д. о.» пишут, что они не видели этих сочинений. Последующие вопросы касаются авторитетности для старообрядцев некоторых рус. сочинений, подтверждающих истинность старых рус. обрядов (Житие прп. Евфросина Псковского, «Слово о крестном знамении» прп. Максима Грека, решения Стоглавого Собора и статьи «Кирилловой книги» (М., 1644)). В неск. вопросах выясняется отношение дьяконовцев к беспоповцам и к др. поповским согласиям, в частности к ануфриевщине и сафонтиевщине (вопрос 122). По этому поводу авторы «Д. о.» пишут, что учение названных течений они «не определяют в ересь или раскол» и согласуются с их последователями в приверженности к старопечатным книгам. Часть пунктов связана с церковной дисциплиной, в частности, спрашивается, исповедуются ли дьяконовцы при смерти у «попа нашего вероисповедания» (вопрос 55). Авторы «Д. о.» отвечают, что это для них «сумнительно», т. к. священники грешат «неразборством».

2-я часть «Д. о.» делится на 3 статьи. В 1-й статье объединены вопросы о священниках, принимаемых дьяконовцами из правосл. Церкви, об их перекрещивании при присоединении к старообрядчеству, о том, откуда старообрядцы берут св. миро (вопросы 38-44). Признавая в ответе на 120-й вопрос неканоничность нек-рых своих обрядов, старообрядцы отмечают, что «по нужде у нас сицевая творятся»; пишут, что используют св. миро дониконовского освящения, добавляя в него елей. Вопросы, помещенные во 2-й статье, относятся к старообрядцам на Ветке, напр.: «От коего архиерея прияли [они] благословение?» (вопрос 34). Отвечать на этот пункт авторы «Д. о.» не стали, сославшись на то, что дела заграничных старообрядцев им неизвестны. 3-я статья содержит вопросы, касающиеся богослужебной практики дьяконовцев в связи с отсутствием у них архиереев и сравнения ее с практикой древней Церкви. Ответы на эти вопросы коротки и уклончивы, старообрядцы советуют Питириму самому заняться разысканиями в области церковной истории. На упрек Питирима о несоединении их с правосл. Церковью авторы «Д. о.» отвечают, что «еже соединится в вере» возможно для них при одном условии: «паки устройте Великороссийскую Церковь, якоже бе прежде, и в ней утвердите древнее ея содержания».

В целом авторы «Д. о.» стремились избегать ответов на наиболее острые вопросы и зачастую отговаривались некомпетентностью. Можно предположить, что и диспут дьяконовцев с еп. Питиримом проходил сходным образом, что дало основание последнему заявить о своей победе. Материал «Д. о.» еп. Питирим учел при подготовке окончательной редакции «Пращицы».