ДИАСПОРА

[греч. διασπορά - рассеяние], первоначально так называлась в грекоязычной иудейской среде совокупность евреев, переселенных или добровольно переселившихся за пределы Палестины и оказавшихся в окружении язычников (Втор 28. 25; 30. 4), особенно со времени вавилонского пленения (Иер 41. 17 (34. 17); Ис 49. 6; Иудифь 5. 19). Начиная с I в. по Р. Х. этим словом стали именовать единоверцев, живших вне церковных общин, христиане.

В Новое время слово «Д.» вошло в употребление для обозначения, с одной стороны, национальных групп, проживающих вне мест компактного проживания соответствующего этноса в окружении инонационального большинства, с др. - религ. или конфессиональных меньшинств, оказавшихся в аналогичном положении. Т. о., можно говорить, напр., о рус., польск. или арм. Д. во Франции либо о католич., лютеран. или конфуцианской Д. в России. При этом слово «Д.» в соответствии с первоначальным его употреблением не используют по отношению к религ. общине, проживающей хотя бы и в качестве религ. меньшинства, но на своей исторической родине, а не в эмиграции. Напр., православные в Великобритании составляют Д., потому что там они переселенцы или потомки переселенцев из правосл. стран - России, Греции, Румынии и др., не считая присоединенных к правосл. Церкви англичан. Однако в Турции православные, также оказавшиеся в меньшинстве в результате завоевания мусульманами Византии, на значительной части территории которой находится совр. Турция, и из-за частичного обращения в ислам местного христ. населения, не представляют собой Д., потому что они здесь не эмигранты, а коренные жители.

В XX в. в правосл. канонической лит-ре слово «Д.» стало употребляться в качестве термина в значении более специфическом, чем при его обычном употреблении, обозначая совокупность правосл. общин в странах, находящихся за каноническими границами территорий исторических Поместных Православных Церквей.

Д. в каноническом значении этого термина представляет наряду со ставропигией и метохами, или подворьями, одно из 3 правомерных исключений из действия территориального принципа церковного устройства. В нормальных условиях правосл. христиане любой национальности, проживающие на одной территории, составляют один приход, окормляются одним епархиальным епископом и входят в состав одной поместной Церкви, ибо, по слову ап. Павла, во Христе «нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного» (Кол 3. 11). По Ап. 34, «епископам всякаго народа подобает знати первого в них», однако, согласно контексту, «народом» в правиле называется не к.-л. этнос, а народ церковный, безразлично - этнически монолитный или разноплеменный, проживающий на определенной территории, точнее в границах одной провинции Римской империи. И неоднократно предпринимавшиеся в истории попытки поставить в качестве принципа церковной организации, в частности в определении сферы юрисдикции поместной Церкви, не территориальный, а этнический или языковой фактор канонически неправомерны и всегда вызывали серьезные осложнения и нестроения. К-польский Собор 1872 г. справедливо осудил этнофилетизм как посягательство на канонический церковный строй.

Территориальный принцип церковного устройства предполагает естественным образом существование границ между территориями приходов, епархий, поместных Церквей. Прямые и косвенные указания на существование церковных территориальных границ дают канонические правила: IV Всел. 17 и Трул. 25 устанавливается 30-летняя давность существования границ между епархиями для признания их законности. Но правосл. общины существуют и вне территориальных канонических границ к.-л. из поместных Церквей. В наст. время в Зап. Европе вне канонических границ правосл. Поместных Церквей проживает примерно 2 млн православных. Правосл. общины существуют также в Юж. Америке, Австралии, Нов. Зеландии, в странах Вост. Азии. Они и составляют правосл. Д. Ввиду их нахождения вне границ Поместных Церквей в Д. не может со всей строгостью соблюдаться территориальный принцип канонического устройства Церкви и на одной территории могут сосуществовать приходы и даже епархии разных Поместных Церквей. Канонически необходимое территориальное размежевание здесь часто ограничивается минимумом - разными титулами епископов, принадлежащих к разным поместным юрисдикциям, но при этом порой даже имеющих резиденцию в одном городе. Такие города правосл. Д., как Лондон или Париж, являются резиденциями неск. правосл. архиереев, но с разными титулами. Проблема канонически правомерного размежевания юрисдикции Поместных Церквей в Д. приобрела особую остроту в XX в., когда правосл. Д. в Зап. Европе многократно возросла как вслед. переселения православных, так и в меньшей мере в результате присоединения к Православию инославных христиан.

Идеальным решением проблемы размежевания юрисдикции Поместных Церквей в Д. было бы образование новых автономных или автокефальных Церквей и определение их канонических территорий исходя из границ Д. Но для этого должны сложиться надлежащие условия: находящиеся в Д. общины должны вырасти и иметь достаточное число епископов. К тому же стремление оказавшихся в Д. правосл. христиан сохранить юрисдикционную связь с Поместной Церковью, к к-рой принадлежат они сами и принадлежали их предки, может препятствовать образованию новых мультинациональных поместных Церквей в Д.

По разным причинам вопрос о размежевании юрисдикции остается сложным, вызывает разногласия и споры внутри правосл. среды. При разрешении подобных споров между автокефальными Церквами следует учитывать ряд обстоятельств. В древности была установлена следующая норма: Церковь, обратившая в христианство нехрист. народ или возвратившая в Православие еретическую или схизматическую общину на территории, не входящей в состав ни одной поместной Церкви, становится для новооснованной Церкви Церковью-Матерью, кириархальной Церковью. В 131(117)-м прав. Карфагенского Собора сказано: «За несколько лет пред сим, в сей Церкви, полным собором определено, чтобы Церкви, состоящия в каком-либо пределе, прежде издания законов о донатистах, соделавшиеся кафолическими, принадлежали к тем престолам, коих епископами убеждены были приобщиться к кафолическому единению...» В 132(118) прав. Карфагенского Собора названы 2 руководящих принципа, относящихся к размежеванию юрисдикции,- территориальная близость и воля самого церковного народа: «О том, како епископы кафолические, и обратившиеся от страны Донатовой, разделят между собою епархии. ...Аще же случится быти единому месту; то да предоставится тому, к которому в большей близости окажется. Аще же будет равно близко к обоим престолам; то да поступит к тому, котораго народ изберет». Что касается территориальной близости, то, как следует из Карф. 24(17), Нумидийский примас потерял юрисдикцию над Церковью Мавритании Ситифенской «по ея отдаленности». В «Пидалионе», в толковании на это правило, говорится о вселенском значении сформулированного в нем принципа (Πηδάλιον. Σ. 386).

При территориальном размежевании Д. определенное значение имеет и этнический принцип, связанный с личным выбором проживающих в Д. правосл. христиан той или иной юрисдикции, к-рые чаще всего, но не всегда, тяготеют к той Церкви, с к-рой связаны родным языком, происхождением и культурными традициями. Свобода выбора юрисдикции в Д. предоставляется в полной мере только мирянам. Епископы и клирики не могут делать такой выбор свободно, и их переход из одной юрисдикции в др. без санкции священноначалия, в частности без отпускной грамоты, квалифицируется как каноническое преступление (см.: Карф. 23(32), 105(118), 106(119-120)).

Особую позицию по вопросу о юрисдикции в Д. занимает К-польская Патриархия, т. зр. к-рой официально поддерживают и нек-рые др. грекоязычные автокефальные Церкви. Эта позиция была впервые обозначена в 1922 г., когда К-польский Патриарх Мелетий IV (Метаксакис) провозгласил доктрину о праве К-польского Патриархата на исключительную юрисдикцию над всей правосл. Д. Это означало распространение юрисдикции К-польского Патриархата на епархии, приходы, мон-ри и миссии, возникшие в результате миссионерского служения иных Поместных Церквей в Д. Патриарх Мелетий распространил свои претензии на юрисдикцию даже на епархии, расположенные на исторически сложившейся единой канонической территории Русской Церкви, оказавшиеся в результате распада Российской империи в новообразованных гос-вах: Польше, Финляндии, Латвии и Эстонии, которые принято было тогда называть лимитрофами. К-польский Патриархат пошел навстречу политическим интересам правительств этих государств, которые побуждали местное священноначалие просить К-польского Патриарха о принятии их в свою юрисдикцию. Так, в 1923 г. в юрисдикцию К-польского Патриархата без согласования вопроса со священноначалием гонимой Русской Церкви были приняты правосл. епархии в Польше, Финляндии и Эстонии. В 1924 г. К-польский Патриарх Григорий VII канонически незаконным образом предоставил автокефалию правосл. Церкви в Польше. В 1935 г. Патриархом Фотием II была принята в юрисдикцию К-польского Патриархата Латвийская Церковь.

30 мая 1931 г. К-польский Патриарх Фотий, доказывая право подчинить себе серб. епархии, находящиеся за пределами Югославии, писал Патриарху Сербскому Варнаве, что «все церковные общины какой бы то ни было народности должны в церковном отношении быть подчинены Святейшему Патриаршему Престолу» (ЖМП. 1947. № 11. С. 35). В обоснование этой доктрины К-польский Патриарх приводил 28-е прав. Вселенского IV Собора, в к-ром зафиксированы пределы юрисдикции престола Нового Рима: «...токмо митрополиты областей Понтийския, Асийския и Фракийския, и такожде епископы у иноплеменников вышереченных областей, да поставляются от вышереченнаго Святейшаго престола Святейшия Константинопольския Церкви...» Какое отношение имеют правосл. общины Зап. Европы к иноплеменникам вышеназванных областей - объяснить более чем затруднительно. За всем этим стоит каноническая и географическая несообразность.

Поскольку ссылка на 28-е прав. Халкидонского Собора не является достаточным основанием для этих претензий, главные аргументы К-поль находит в содержании 9-го и 17-го правил того же Собора, где говорится о правах клириков подавать апелляции на суд митрополита «...экзарху великия области, или к престолу царствующаго Константинополя» (IV Всел. 9). На эти правила ссылаются как на подтверждение исключительных прав К-польского Патриархата, из чего затем выводятся его частные преимущества и права, в т. ч. и юрисдикция над Д. Между тем анализ исторического контекста и содержания этих правил показывает, что речь в них идет о клириках К-польского Патриархата, получившего право юрисдикции над Понтийским, Асийским и Фракийским «великими экзархатами» только на Халкидонском Соборе (IV Всел. 28). Иоанн Зонара в толковании на IV Всел. отмечал: «Но не над всеми без исключения митрополитами Константинопольский Патриарх поставляется судьею, а только над подчиненными ему» (Никодим [Милаш], еп. Правила. Т. 1. С. 374).

Т. о., никаких канонически значимых аргументов в обоснование притязаний К-польского Патриархата на исключительное право юрисдикции в Д. не существует, и эти притязания отвергаются большинством автокефальных правосл. Церквей не только теоретически, но и самим фактом осуществления ими параллельной с К-полем юрисдикции в Д. Так, в наст. время Д. РПЦ включает следующие епархии: Корсунскую, Сурожскую, Берлинскую и Германскую, Венскую и Австрийскую, Брюссельскую и Бельгийскую, Гаагскую и Нидерландскую, Аргентинскую и Южноамериканскую, а также не входящие в состав этих епархий приходы в ведении Святейшего Патриарха. В юрисдикцию РПЦ входит также Японская автономная Церковь, канонической территорией которой является Япония.

Каноническую территорию К-польского Патриархата составляют Турция и часть Греции (сев. номы, о-в Крит и нек-рые др. острова). С 1957 г. Русская Церковь признает принадлежность К-польскому Патриархату Финляндской автономной Церкви, хотя ранее территория Финляндии входила в юрисдикцию Русской Церкви. В Д. юрисдикция К-польского Патриархата распространяется на архиепископии Австралийскую и Фиатирскую (на территории Великобритании, Ирландии и Мальты), митрополию Франции, в к-рую помимо Франции входят также Испания и Португалия, митрополии Германии, Австрии, Бельгии, Швейцарии, Италии, Швеции и всей Скандинавии, Буэнос-Айреса, включающую всю Юж. Америку, Панамы (Центр. Америка), Нов. Зеландии, в к-рую включена также Юж. Корея и Гонконг. В юрисдикции К-польского Патриархата находится также Экзархат приходов рус. традиции, преемственно связанный с Экзархатом, к-рый в 30-40-х гг. XX в. возглавлял митр. Евлогий (Георгиевский), отчего его обыкновенно называют евлогианским.

Свои епархии и приходы в Д. имеют и др. автокефальные правосл. Церкви: Антиохийская, Грузинская, Сербская, Румынская, Болгарская, Польская,- кроме тех, в основном грекоязычных Церквей, к-рые считаются с притязаниями К-польской Патриархии на исключительную юрисдикцию в Д. Так, принадлежащие Александрийскому Патриархату приходы на территории Африки, но вне Египта и Ливии, где правосл. христианство восходит к раннехрист. эпохе, могут считаться Д. в расхожем значении этого слова, поскольку они выросли в результате миссионерства в основном уже в XX в. и ни в одной из африкан. стран православные не составляют большинства. Однако если слово «Д.» употреблять как канонический термин, то вся Африка - это каноническая территория Патриарха Александрийского и всей Африки и поэтому Д. не является.

Проблема канонически правомерного размежевания юрисдикции в Д. предварительно включена в программу проектируемого Всеправославного Собора и составляет наряду с темой церковной автокефалии наименее согласованный и поэтому самый трудный из вопросов, к-рые предполагается вынести на Собор.