ЛЮЦИФЕР

[Лат. lucifer, букв.- светоносный; греч. φωσφόρος, ωσφόρος; слав.  ], в христ. традиции одно из наименований диавола, врага рода человеческого, бывшего до своего отпадения от Бога светоносным ангелом.

В основе отождествления Л. с диаволом лежат несколько библейских текстов; самый ранний из них - обличение царя Вавилонского в Книге прор. Исаии (Ис 14). Говоря о времени, когда Господь помилует народ Израиля, Исаия предрекает гибель его угнетателей. Господь накажет нечестивого царя, от его падения будет радостна вся земля, и даже ад придет в движение, чтобы встретить его. Обитатели преисподней встретят его насмешками: «Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему». Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней» (Ис 14. 12-15). В лат. переводе этого пророчества евр.   (светоносный) передано как lucifer, что привело к широкому использованию этого слова.

Книга прор. Иезекииля содержит обличение царя Тирского (Иез 28), к-рому в наказание за гордость также предречена гибель. Иезекииль уподобляет земную славу царя Тирского пребыванию херувима в райском саду: «Ты находился в Едеме, в саду Божием; твои одежды были украшены всякими драгоценными камнями» (Иез 28. 13). За грехи и за гордость этот «херувим» наказан навечно: «...Я низвергнул тебя, как нечистого, с горы Божией, изгнал тебя, херувим осеняющий, из среды огнистых камней» (Иез 28. 16). Главной причиной такого сурового наказания была попытка считать себя равным Богу: «...за то, что вознеслось сердце твое и ты говоришь: «я бог, восседаю на седалище божием, в сердце морей», и, будучи человеком, а не Богом, ставишь ум твой наравне с умом Божиим» (Иез 28. 2). Упоминание в этом тексте «Едема, сада Божия», осеняющего херувима, дня творения (Иез 28. 13-16) и первоначальной мудрости павшего (Иез 28. 4) отсылает читателя к рассказам о творении мира (Быт 2-3) и становится источником сведений о восстании павшего херувима против Бога.

Центральным для развития христ. представлений о Л. как о враге человеческого рода стал засвидетельствованный в Евангелии от Луки ответ Иисуса Христа 70 ученикам, к-рые после исполнения своей миссии вернулись к Нему с радостью о том, что им «и бесы повинуются». Иисус говорит им: «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию; се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам» (Лк 10. 17-19). В христ. традиции Л., денница, противопоставляется Христу, Который Сам подобен «светильнику, сияющему в темном месте», и «утренней звезде (φωσφόρος) в сердцах» верующих (2 Петр 1. 19). В кн. Откровение Иоанна Богослова, говорящей о последних временах, Иисус свидетельствует о Себе, что Он «корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя» (Откр 22. 16; ср.: 2. 28).

Отголосок библейского рассказа о падении денницы встречается в ветхозаветной апокрифической Еноха первой книге. Тайновидец повествует о том, как звезда, упавшая с небес, вступила в стадо пасущихся коров; за ней последовали мн. др. звезды, также присоединившиеся к коровам, к-рые после этого стали рождать слонов, верблюдов и ослов. Внутри стада возникла вражда, одни животные начали пожирать других, и все стадо внушало ужас «сынам земли», к-рые трепетали перед ним, пытаясь скрыться (1 Енох 86). В другой части книги падение ангелов описывается как схождение небесных стражей к земным женщинам (ср.: Быт 6. 1-4); их ждет наказание, и грех этот не может быть прощен (1 Енох 12).

Первым из христ. авторов отождествил царя Тира из пророчества Иезекииля с диаволом Тертуллиан: «Ведь под именем князя Сора (Тира) подразумевается диавол: «И было ко мне слово Господа, гласящее: Сын человеческий, начни плач о князе Сора и скажи: Это говорит Господь; ты - то, в чем распечатывается подобие, т. е. ты снял печать с непорочности образа и подобия, венец красоты». Это сказано ему как самому выдающемуся из ангелов, как архангелу, как мудрейшему из всех» (Tertull. Adv. Marcion. II 10. 3). Тертуллиан объясняет, что обличение пророка не могло относиться к земному царю, «потому что никто из людей не был рожден в Божьем раю, даже сам Адам, который туда, скорее, был перенесен; и никто не был поставлен вместе с Херувимом на святой горе Божьей, т. е. на небесной вершине, о падении сатаны с которой свидетельствует Господь» (Ibidem). Речь, по его мнению, идет об ангеле, к-рый был «мудрейшим до своего превращения в дьявола» и «настолько благ по установлению, насколько порочен по своей воле» (Ibid. II 10. 2).

Ориген, рассуждая о «тех начальствах, против которых наша брань» (Orig. De princip. I 5. 3; ср.: Еф 6. 12), обращается к библейским свидетельствам о них и излагает, «что содержит Священное Писание относительно злых сил». Об обличении царя Тирского из Книги прор. Иезекииля он говорит, что «оно таково, что его ни в каком случае не должно понимать о человеке, но о какой-то высшей силе, ниспавшей с неба и низверженной в преисподнюю и в худшее состояние. Это пророчество представляет яснейшее доказательство того, что противные силы не созданы и не сотворены такими по природе, но от лучшего перешли к худшему и обратились к злу» (Orig. De princip. I 5. 4). Ориген отвергает возможность приложения этого пророчества «к кому-нибудь из людей или святых - не говорю уже о князе Тирском»; по его мнению, оно «относится к противной силе и весьма ясно свидетельствует о том, что эта сила была прежде святою и блаженною, потом же, когда обрелась в ней неправда, она пала и была низвержена на землю, но все же не была такою по самой природе и по созданию» (Ibidem).

Толкуя обличение царя Вавилонского из Книги прор. Исаии, Ориген однозначно относит его к врагу человеческого рода: «Это пророчество весьма ясно показывает, что с неба ниспал тот, кто прежде был денницею и восходил утром. Если же он был существом мрака, как думают некоторые, то как же тогда говорится, что он был прежде денницею? Или каким образом мог восходить утром не имевший в себе ничего светоносного? Притом и Спаситель научает нас о дьяволе, говоря: «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию» (Лк 10. 18). Следовательно, дьявол был некогда светом». Слова Христа о сатане Ориген приводит как доказательство первоначального пребывания его на небе: «Он сказал это с тою целью, конечно, чтобы показать, что и сатана был некогда на небе и имел место между святыми, и участвовал в том свете, в котором участвуют все святые, и вследствие которого ангелы делаются ангелами света, и апостолы называются Господом светом мира. Таким образом, и сатана был некогда светом и только потом совершил измену и ниспал в это место, и слава его обратилась в прах, как это свойственно вообще нечестивым, по выражению пророка» (Orig. De princip. I 5. 4). Ориген сравнивает павшего денницу с христианами, отрекшимися от веры в период гонений: «И, хотя кто в среде христианских общин и блистал, и казался им утреннею звездою, потому что блистал он перед людьми своими добрыми делами, но, если после того в великом противоборстве потерял право на победный венок, ниспосылаемый со столь высокого престола, все же услышит: Как упала ты с неба, рано на заре восходящая звезда утра? Раздробилась о землю» (Idem. Exhort. ad martyr. 18). Ориген прямо отождествляет Л. и со змием, искусившим первых людей в раю, и с сатаной, противником Иова из одноименной библейской книги (Idem. In Ezech. hom. I 3).

Свт. Кирилл Иерусалимский, говоря о диаволе, «отце зла» (ср.: Ин 8. 44) и виновнике греха, приводит обличение царя Тирского из Книги прор. Иезекииля и слова Христа из Евангелия от Луки. По мнению свт. Кирилла, денница, «будучи архангелом, после уже, по причине клеветы своей, назван диаволом, и, быв добрым служителем Божиим, получил себе свойственное имя сатаны, поскольку сатана означает противника» (Сyr. Hieros. Catech. 2. 4).

Пространное толкование обоих ветхозаветных текстов дается в «Книге о семи правилах для исследования и нахождения смысла Священного Писания» христ. автора кон. IV в. Тихония Африканского. Тихоний полагает, что пророчество Исаии в какой-то мере говорит о Навуходоносоре как историческом персонаже (напр., в нем упом., что вавилонский царь «опустошил землю Господню и избил народ»), однако основное содержание обоих пророчеств относится к диаволу (Tychon. Afr. Lib. de sept. reg. 7 // PL. 18. Col. 55-66).

Падение ангелов, по мнению блж. Августина, можно уподобить слепоте глаза, к-рый из-за этой слепоты оказывается лишен света: «Как слепота глаза представляет собою порок, и порок этот указывает, что глаз сотворен для того, чтобы видеть свет, а потому и в самом своем пороке глаз является для прочих органов органом, способным к восприятию света... так и природа, наслаждавшаяся Богом, свидетельствует, что была сотворена наилучшей, самим своим повреждением, когда злополучна собственно потому, что не наслаждается Богом, Который свободное падение ангелов подверг правосуднейшему наказанию вечным лишением блаженства, а ангелам, устоявшим в высшем благе, саму эту твердость обратил как бы в награду, дабы они были уверены, что эта их твердость пребудет без конца» (Aug. De civ. Dei. XXII 1. 2). Как ослепший глаз лишен лицезрения света, так и падший денница отлучен от лицезрения Бога.

Толкуя свидетельство Иоанна Крестителя об Иисусе Христе («Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня» - Ин 1. 15), блж. Августин привлекает пророческий стих Пс. 109, где говорится о Л. (в синодальном пер.: «...из чрева прежде денницы подобно росе рождение Твое»; в слав. пер., соответствующем тексту Септуагинты и Вульгаты: «...прежде денницы родих Тя» - Пс 109. 3), и объясняет, что Сын Божий, родившийся прежде Л., всех озаряет (Qui ante Luciferum genitus est, omnes ipse illuminat - Aug. In Ioan. 3. 7). О самом Л. блж. Августин говорит, что он пал, был некогда ангелом, а стал диаволом (Ibidem).