ЛУНАЧАРСКИЙ

Анатолий Васильевич (11.11.1875, Полтава - 26.12.1933, г. Ментона, Франция), советский гос. деятель, нарком просвещения в 1917-1929 гг., один из организаторов антирелиг. борьбы. Формально его отцом считался действительный статский советник В. Ф. Луначарский, однако до рождения сына мать Л. ушла от мужа и состояла в связи с действительным статским советником А. И. Антоновым. Согласно воспоминаниям Л., от своего родного отца, «человека радикальных настроений», он получил «первый толчок к атеизму и революционно-демократическому воззрению на окружающее». В 1887-1895 гг. учился в киевской 1-й мужской гимназии, вступил в нелегальный марксистский кружок. В 1895-1896 гг. обучался в Цюрихском ун-те (Швейцария), где прослушал курсы философии и естествознания под рук. Р. Авенариуса, увлекся его доктриной эмпириокритицизма. Сблизился с действовавшими в эмиграции орг-циями рус. социал-демократов. Прервал учебу по семейным обстоятельствам (сопровождал сводного брата на лечение во Францию).

В 1898 г. вернулся в Россию, стал членом подпольного Московского комитета Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). 13 апр. 1899 г. арестован в Москве, заключен в Таганскую тюрьму. После освобождения 8 окт. того же года проживал как подследственный под полицейским надзором в Калуге и в Полтавской губ. 29 апр. 1900 г. был вновь арестован в Киеве, заключен в киевскую Лукьяновскую тюрьму до июня того же года. В февр. 1902 г. приговорен по делу Московского комитета РСДРП к 2 годам ссылки в Вологодскую губ. (жил в Вологде, а с марта 1903 в г. Тотьме). После отбытия срока ссылки вернулся в Киев, в окт. 1904 г. выехал в Зап. Европу. Стал ближайшим соратником В. И Ленина, входил в состав редакций большевистских газет «Вперед» и «Пролетарий». В нояб. 1905 г., во время первой рус. революции, приехал в С.-Петербург. Был арестован в дек. того же года, находился в заключении в петербургской тюрьме «Кресты» до февр. 1906 г. После освобождения продолжал агитационно-публицистическую деятельность, неск. раз привлекался к следствию за революционные выступления в печати. В февр. 1907 г. вновь эмигрировал в Зап. Европу, проживал в основном в Италии. В 1908 г. из-за разногласий по тактике революционной борьбы отошел от большевистской фракции РСДРП. Был членом самостоятельной группы «Вперед» в составе РСДРП (до 1913), при этом не прерывал тесных личных контактов с Лениным. Участвовал в организации межфракционных партийных школ на о-ве Капри и в г. Болонья (Италия). Помимо политической публицистики получил известность как автор работ по философии, эстетике, культурологии, искусствоведению, литературоведению. Выступал как сторонник связи искусства с идеями социализма и революционной борьбы, пропагандист «пролетарского искусства»; написал ряд драматических произведений.

В философских работах Л. марксистское атеистическое мировоззрение совмещалось с элементами эмпириокритицизма. Популяризируя идеи Авенариуса и его ученика Р. М. Гольцапфеля, Л. затрагивал вопросы религиозности как психологического и социального феномена. При характерном для марксизма неприятии религ. веры Л. признавал ценность форм проявления религиозности: «Молитва имеет прямое отношение к искусству, величайшие произведения искусства - молитвы. Если бы вера в бога уничтожалась, то необходимость общественной молитвы, выражающейся в свободных и художественных, драматических, лирических и эпических формах, отнюдь не уничтожилась бы, а с нею и необходимость храмов, украшенных всеми средствами свободной от догматизма красоты архитектурной, скульптурной и живописной» (Новая теория позитивного идеализма // Авенариус Р. Критика чистого опыта: В популярном излож. А. Луначарского. Новая теория позитивного идеализма: (Holzapfel. Panideal): Крит. излож. А. Луначарского. М., 1905. С. 156).

После поражения революции 1905-1907 гг. Л. пришел к идеям богостроительства, пытаясь дополнить марксизм заимствованными у религии этическими идеалами, к-рые могли бы привлечь к революционной партии рабочие массы. Свои богостроительские идеи Л. изложил в статьях «Будущее религии» (Образование. СПб., 1907. № 10. Отд. 2. С. 1-25; № 11. Отд. 2. С. 30-67), «Атеизм» (в сб.: Очерки по философии марксизма. СПб., 1908. С. 107-161), «23-й сборник «Знания»» (в сб.: Литературный распад. СПб., 1909. Кн. 2. С. 84-119). Главным исследованием Л. на религ. тематику в тот период стал фундаментальный труд «Религия и социализм». Основное содержание книги составлял критический анализ различных религ. учений, при этом особое внимание уделялось христианству. В работе Л. декларировал собственный атеизм: «...я первый заявляю, что я не религиозен, и что научно мыслящий социал-демократ не может быть религиозен» (Религия и социализм. 1908. Ч. 1. С. 49) - и демонстрировал глубокую враждебность к христ. вере. Вместе с тем Л. не соглашался с принятым в марксизме представлением о религии как о простом «обмане церковников», трактуя религиозность более широко: «Религия есть такое мышление о мире и такое мирочувствование, которое психологически разрешает контраст между законами жизни и законами природы» (Там же. С. 40).

Помимо собственно религ. культов Л. рассматривал в качестве «религий» и различные философские доктрины, завершая развитие идеи религиозности научным социализмом К. Маркса и Ф. Энгельса: «Я склонен считать,- что и марксизм, как философия, является новой последней глубоко критической, очистительной и вместе синтетической религиозной системой» (Там же. 1911. Ч. 2. С. 213). Отрицая прежнюю религ. веру, Л. выступал за построение новой религии, освобожденной от какой бы то ни было идеи Бога. «Решение религиозной проблемы мира предполагает допущение высшей силы, родственной индивиду, близкой ему, на которую он может возложить свои упования. Для старого религиозного человека это - духи, боги или бог, они выражают собою сверхиндивидуальный элемент религии. Для новорелигиозного человека существует лишь то, что он находит в опыте, сверхопытное он отвергает. Но в опыте даны две великие сверхиндивидуальные величины: космос и человечество. На них и останавливается новая религиозная мысль» (Там же. Ч. 1. С. 43-44). Л. полагал, что в будущем, благодаря прогрессу, веру в сверхъестественные силы заменит вера в неограниченные творческие способности «сверхчеловека», «борца-титана» победившего «сверхколлектива», к-рый станет властелином природы.

Богостроительские идеи Л. подверглись острой критике со стороны других социал-демократов. В июне 1909 г. на совещании расширенной редакции центрального печатного органа большевиков «Пролетарий» во главе с Лениным была принята резолюция «О богостроительских тенденциях в социал-демократической среде». В ней осуждались «попытки... придать научному социализму характер религиозного верования». Богостроительство - «течение, особенно ярко пропагандируемое Луначарским», согласно резолюции, рассматривалось как «порывающее с основами марксизма и приносящее... вред революционной социал-демократической работе по просвещению рабочих масс». В резолюции утверждалось, что «ничего общего с подобным извращением научного социализма большевистская фракция не имеет» (КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 19708. Т. 1. С. 222). Впосл. Л. был вынужден публично отказаться от своих религиозно-философских построений, однако после прихода большевиков к власти в России марксистская идеология действительно превратилась в подобие псевдорелигии, причем в гораздо более примитивных, чем предполагал Л., окарикатуренных формах.

С 1911 г. Л. жил в Париже, а в 1915 г., во время первой мировой войны, переехал в нейтральную Швейцарию. После Февральской революции 1917 г. в России примкнул к большевикам, в мае вернулся в Петроград, проехав с разрешения нем. властей через территорию воюющей с Россией Германии. Был избран от большевиков гласным Петроградской городской думы. Вел активную пропагандистскую деятельность против Временного правительства. 22 июля арестован после 1-й, неудачной попытки большевиков взять власть. До 8 авг. находился в петроградской тюрьме «Кресты». После свержения Временного правительства назначен 26 окт. 1917 г. народным комиссаром просвещения. 2 нояб., узнав о произведенном большевиками во время захвата власти в Москве артиллерийском обстреле Кремля и храмов в центре Москвы, ушел в знак протеста с поста наркома, однако уже на следующий день отозвал свое решение. Занимал в дальнейшем должность руководителя Наркомата народного просвещения (Наркомпроса) РСФСР в течение почти 19 лет.

Одной из главных своих задач Л. ставил «освобождение школы от влияния церкви», фактически же речь шла об изгнании религии из сферы образования. Уже 29 окт. 1917 г. в обращении к населению Л. заявил, что новая система образования должна и будет строиться на принципах «единой для всех граждан абсолютно светской школы». 11 дек. того же года Л. подписал вместе с Лениным постановление Совнаркома о передаче в ведение Наркомпроса всех духовных учебных заведений. Это постановление имело целью уничтожение духовного образования в стране. Ликвидации или преобразованию в светские образовательные учреждения подлежали «все церковно-приходские (начальные одноклассные, двухклассные) школы, учительские семинарии, духовные училища и семинарии, женские епархиальные училища, миссионерские школы, академии и все другие носящие различные названия низшие, средние и высшие школы и учреждения духовного ведомства». В дек. 1917 - янв. 1918 г. Л. входил в состав комиссии по подготовке декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», вводившего запрет на преподавание религ. вероучений во всех общеобразовательных школах (тем не менее подпись Л. под текстом утвержденного 20 янв. 1918 Совнаркомом и подписанного всеми др. наркомами документа отсутствует). 17 февр. того же года Л. подписал постановление Совнаркома и Наркомпроса об упразднении в образовательных учреждениях должностей законоучителей.

Запрещение преподавания Закона Божия в школах вызвало недовольство большинства учительского состава и родителей учеников. Из-за многочисленных протестов часть местных советских работников (напр., в Архангельской, Олонецкой, Смоленской губерниях) выступала за возможность разрешить школьное преподавание основ религии в добровольной форме. Однако Л. был решительным противником к.-л. уступок в этом вопросе, называя Закон Божий неприемлемым для школы. 16 окт. 1918 г. вступил в силу декрет ВЦИК «О единой трудовой школе РСФСР»; его 6-я глава подтверждала запрет «преподавания в стенах школы какого бы то ни было вероучения и исполнения в школе обрядов культа». Руководство Наркомпроса в справке, составленной по итогам 1-го года работы наркомата, верно оценивало отношение большинства населения к отмене преподавания Закона Божия: «Отношение это, вне сомнения, отрицательное». Однако на заседании коллегии Наркомпроса 15 апр. 1919 г. было заявлено, что отделение школы от Церкви стало «наиболее удавшейся частью общей школьной реформы».

При этом первоначально Л. старался избегать непосредственного вовлечения своего ведомства в активную антирелиг. борьбу. Характерна его позиция по вопросу организации при Наркомпросе «отдела по борьбе с религиозными предрассудками». Такое предложение было сделано в нач. 1920 г. бывш. членом редакции газ. «Коммуна» Н. Семёновым в обращении к Ленину, к-рый попросил высказаться по этой теме наркома просвещения. Л. выступил решительно против: «Борьба с церковью в дальнейшем может идти через еще более нормальную постановку школы... Никаких особых комиссариатов или подкомиссариатов, по моему мнению, совершенно не нужно. Это только навлекло бы на нас разные нарекания, не принесло бы никакой пользы, а может быть, даже в тех или других местах укрепило бы предрассудки, как якобы подвергающиеся гонению…». Внешкольный отдел Наркомпроса под рук. зам. наркома просвещения Н. К. Крупской, жены Ленина, также высказался против специального антирелигиозного отдела: «Создание такого органа является излишним и нецелесообразным: излишним потому, что антирелигиозная пропаганда есть неотъемлемая часть всей просветительной работы Наркомпроса; нецелесообразна такая особая организация потому, что несознательными массами может быть истолкована как гонение на религию, что, конечно, может только подогреть религиозный фанатизм» (Луначарский А. В. Об атеизме и религии. М., 1972. С. 452-454).

Л. принимал активное участие в организации антирелиг. пропаганды. Так, в окт. 1918 г. он прочитал в Петрограде (Л. оставался там и после переезда советского правительства в Москву до нач. 1919) курс лекций для инструкторов политпросветработы «Введение в историю религии» (изданы отдельной книгой в 1923). Читая курс в разгар «красного террора», Л. завершал его следующими утверждениями: «Вот сущность новейшего социализма - ему не нужно христианство для формулировки его положительных идеалов. Ему не только не нужно оно, ему оно враждебно, поскольку оно диктует пассивность и терпение... Террор - ужасная вещь, ненавистная вещь; мы должны с отвращением это дело делать, с величайшим внутренним содроганием, но мы должны его делать, как нужно осушить грязную яму, если яма эта отравляет наших детей. Это - жестокая работа, но она должна быть выполнена для того, чтобы наступило лучезарное время подлинного равенства и братства» (Луначарский. Религия и просвещение. 1985. С. 199-200). При этом Л. призывал слушателей не забывать и о мирной, просветительской работе.

Л. считал борьбу с Церковью важнейшей задачей Советского гос-ва: «Партия должна стремиться не только сама, не только своими силами бороться с религиозными предрассудками и устарелыми верованиями, но и использовать для этой цели как можно шире государственный просветительный аппарат. В понятие народного просвещения должно быть неукоснительно введено стремление выбросить из народной головы религиозный хлам и заменить его светом науки» (Об антирелигиозной пропаганде // РиЦ. 1919. № 1. С. 13-16). Рассматривая стратегию и тактику антицерковной борьбы, Л. выступал как против «издевательств, вульгарных наскоков на христианство», так и против попыток его «улучшения» в нужном для большевиков русле: «Пропаганда против религии не должна, прежде всего, носить ни малейшего характера насилия. Это бесспорно для всех нас. Борьба с предрассудками путем насилия, прежде всего, не рациональна. Она не приводит к ослаблению предрассудков, а лишь укрепляет их; истина, что угнетаемая всякого рода гонениями религия приобретает притягательную силу и закаляется,- факт, проверенный многократно. С другой стороны, оппортунистические формы борьбы с религиозными предрассудками, потворство им, стремление постепенно переводить сумеречные умы путем почти незначительного перехода может привести к нежелательным результатам. Оно может закрепить религиозное сознание, очистив его от наиболее нелепых черт, освободив его от влияния духовенства, налета реакционности, словом, способствовать замене идейной революции в деревне реформацией».

Если в нач. 1919 г. Л. высказывал мнение, что «лить воду на мельницу людей реформации в России мы никоим образом не должны», то через некоторое время его взгляды по этому вопросу полностью изменились. В кон. 1920 г. он обратился к Ленину с предложением о возможной негласной поддержке части духовенства, готовой «привести к признанию со стороны церкви принципов: 1) Богоустановленности советской власти. 2) Правильности принципа отделения церкви от государства. 3) Полной согласованности коммунистического идеала с истинным христианством». Как писал Л. в докладной записке: «Конечно, это обновленное православие с христианско-социалистической подкладкой совсем не сахар, в конечном счете оно нам, разумеется, не нужно, оно изживется, выветрится, но как резкая оппозиция черносотенному патриарху и его клевретам, как прямая борьба с официальным поповством, она может сыграть свою роль» (РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 16341. Л. 1-1 об.; Ф. 5. Оп. 1. Д. 120. Л. 12-13). В связи с обращением наркома просвещения Ленин предложил высказаться руководству др. ведомств, ответственных за религ. политику. Глава 8-го отдела по проведению в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» Наркомата юстиции П. А. Красиков выступил категорически против предложения Л.: «Способствовать созданию хотя бы бутафорской реформации считаю невыгодным для революции». Не поддержал наркома просвещения и председатель Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) Ф. Э. Дзержинский: «Церковь разваливается, этому нам надо помочь, но никоим образом не возрождать ее в обновленческой форме». Однако негласно ВЧК в это время уже вела работу по подготовке раскола внутри Церкви и организации обновленчества, что вполне соответствовало предложениям Л.

В 20-х гг. XX в. Л. регулярно выступал с антирелиг. лекциями, был опубликован ряд его работ по этой теме: «Кому принадлежит церковное имущество?» (М., 1922), «Почему нельзя верить в бога?» (М., 1925), «Религия и просвещение» (Л., 1925, публикация выступления на I съезде Союза безбожников (с 1929 Союз воинствующих безбожников)). Антирелиг. пропаганду Л. воспринимал как часть просветительской работы: считал необходимым распространение естественно-научных знаний и их трактовку в духе материалистического мировоззрения, изучение истории и разоблачение классовой природы религиозных верований, раскрытие сущности атеизма, объяснение политики большевистской партии и Советского государства по отношению к Церкви и верующим. Л. участвовал в публичных диспутах с представителями различных религ. орг-ций. Наибольшую известность получили диспуты Л. с лидером обновленцев А. И. Введенским (были опубл. их стенограммы: Христианство или коммунизм. Л., 1926; Личность Христа в современной науке и литературе. М., 1928). Значительное внимание Л. уделял вопросам взаимоотношения религии и искусства, этой теме были посвящены его работы: «Боги хороши после смерти» (Известия. 1926. 27 июля), «Почему мы охраняем церковные ценности?» (Красная газ.: Веч. вып. Л., 1926. № 181, 182), «Искусство и религия» (Докл. 1930 г., изд.: Антирелигиозник. М., 1934. № 1. С. 17-23). Л. призывал раскрывать за религиозной формой произведений искусства прошлого подлинные социальные, нравственные и художественные взгляды ее творцов. При поверхностном и вульгарном подходе к искусству, как прежде всего форме художественной пропаганды той или иной идеологии, Л. все же признавал высокую эстетическую ценность религ. памятников и принимал практические меры по сохранению их как важной части историческо-культурного наследия.

В кон. 20-х гг. в стране был снова взят курс на ужесточение антирелиг. борьбы. С одной стороны, Л. поддерживал меры по усилению давления на Церковь и духовенство, в т. ч. адм. методами. 5 июня 1928 г. Наркомпрос принял постановление о взимании повышенной платы за обучение в средней школе детей служителей религ. культов, что фактически лишало семьи священнослужителей права на образование. С др. стороны, руководство Наркомпроса в ряде случаев пыталось отстаивать право самостоятельно вырабатывать методику атеистической работы в школе. Так, зам. наркома просвещения Крупская при поддержке Л. осуждала проявления в школе грубой антирелиг. пропаганды и выступала за сохранение ранее одобренного коллегией Наркомпроса принципа «безрелигиозного воспитания», тогда как сторонники более решительной борьбы с Церковью требовали заменить его принципом «антирелигиозного воспитания».

2 окт. 1928 г. Центральный совет Союза безбожников в резолюции о работе среди детей и юношества подверг позицию Крупской резкой критике. Кроме того, в резолюции говорилось: «Громадный вред делу антирелигиозного воспитания принесло также выступление тов. Луначарского на юбилейном вечере в Яснополянской школе имени Толстого». В следующем году Л. в ст. «Антирелигиозная борьба в школе» (Известия. 1929. 29 марта) выступил с объяснениями по поводу выражения «безрелигиозное воспитание» из методического письма Наркомпроса 1925 г. В новых условиях это выражение признавалось устаревшим: «С тех пор ушло достаточно времени, которым советская власть, партия и пролетариат воспользовались для общего продвижения социалистического строительства, и больше чем пора пересмотреть эти позиции». Изменение ситуации в стране, писал Л., «обязывает нас перейти в наступление, гораздо более решительное». Прежде всего речь шла об очищении школы от верующих учителей: «Наркомпрос отнюдь не провозглашает систематической чистки учительства в смысле немедленного устранения всех верующих учителей, но он твердо заявляет, что верующие учителя в советской школе есть некоторое нелепое противоречие и что отделы народного образования обязаны пользоваться всякой возможностью замены таких учителей новыми, настроенными антирелигиозно». Это, в т. ч., связывалось с возложенной на учительство обязанностью применять «решительные методы борьбы с религией», уклонение от них расценивалось как «дезертирство с антирелигиозного фронта».

Ранее Л. обосновывал умеренную позицию Наркомпроса тем, что «установка на «безрелигиозную» школу дана была никем иным, как В. И. Лениным» (Луначарский. Почему нельзя верить в бога? 1965. С. 309). Однако в июне 1929 г., выступая на II съезде Союза воинствующих безбожников, Л. уже утверждал: «Тогда Владимир Ильич предостерегал нас от установки прямой атеистической пропаганды в школе... Но мы стали сильнее и в учебном персонале, и в смысле прочности власти рабочего класса… Мы стали сильней и в смысле того, что пошатнулась во многом или находится в периоде изменения, эволюции самая твердыня массовой религии. И вот поэтому сейчас больше чем пора (может быть, Наркомпрос виноват, что он упустил срок), сейчас нужно перейти в самое мощное антирелигиозное наступление в области школы» (Там же. С. 330). В том же докладе Л. говорил о 3 методах борьбы с религией: «Один из них, самый главный,- это борьба за социализм, борьба за преобразование бытия, от которого зависит сознание. Второй метод - это широкая пропагандистская работа и антирелигиозное воздействие на сознание. И третий, самый маловажный, но в нек-рых случаях долженствующий быть пущенным в ход,- это путь административной силы». Говоря о допустимости борьбы с религией при помощи «правительственного администрирования... путем закрытия церквей, всякого рода запретов», Л. указывал на недостатки прямых силовых методов и на необходимость просветительской работы: «Когда в некоторых случаях слишком бестактно закрывали церкви, когда нерелигиозное меньшинство шло на религиозное большинство, тогда из этого ничего хорошего не выходило... С этой точки зрения, как вы видите, второй метод пропаганды и агитации чрезвычайно важен».

18 мая 1929 г. Л. был назначен членом Комиссии по проведению отделения церкви от государства при ЦК ВКП(б) (Антирелигиозная комиссия). Комиссия, ранее отвечавшая за всю религ. политику в СССР, в тот период играла уже второстепенную роль и была упразднена в конце того же года. 12 сент. 1929 г. Л. был заменен на должности наркома просвещения А. С. Бубновым, бывш. начальником Политуправления Красной Армии. Одной из причин отставки Л., очевидно, была его недостаточно жесткая позиция в вопросах религ. политики. В отчете инспектора Главполитпросвета И. Пронина в нояб. того же года говорилось: «Состояние антирелигиозной работы в Наркомпросе, на мой взгляд, не отвечает задачам, поставленным партией и общественностью в области антирелигиозной пропаганды и воспитания» (РЦХИДНИ. Ф. 12. Оп. 1. Д. 472. Л. 17 об.). Л. был назначен председателем Ученого комитета при ЦИК СССР (1929-1933). 1 февр. 1930 г. избран академиком АН СССР. Занимал должности директора Ин-та лит-ры, искусства и языка Коммунистической академии ЦИК СССР (1930-1933) и директора Ин-та русской лит-ры (Пушкинский Дом) АН СССР (1931-1933). В сент. 1933 г. получил назначение полномочным представителем (послом) СССР в Испании. По дороге к месту назначения заболел, проходил лечение в г. Ментона (Франция), где и скончался. Урна с прахом помещена в стене Московского Кремля.