ДЕМОКРИТ

Атомы и пустота - первоначала бытия, согласно учению Д. Атом (ἄτομος - неделимый) есть мельчайшее тело, неизменное и неделимое, поскольку внутри него нет пустоты. Пустота (κενόν) существует как пространство, к-рое разделяет атомы между собой и в к-ром они движутся. Введение понятия атома считается реакцией на проблему деления до бесконечности, обсуждавшуюся Зеноном Элейским; если бы атомов не было, процесс деления любого физического тела был бы бесконечен, и мы получили бы одну конечную вещь, состоящую из бесконечного количества частей, что абсурдно. Пустоту Д. именовал также «небытием», отказавшись от элейского постулата о несуществовании небытия. При этом бытие и небытие Д. считает существующим «на самом деле» (ἐτεῇ); благодаря такому подходу реальность признавалась Д. и за бытием, и за пустотой (небытием). Атом понимается как бытие, нечто, тело, полнота (Fr. 197). Пустота обозначается понятиями «небытие», «ничто», «бесконечность». Атомы и пустота, бытие и небытие существуют на равном основании: «Бытие существует не более, чем небытие» (Fr. 7; то же: Arist. Met. I 4). Этот принцип «исономии» (букв.- равноправия) является универсальным в системе Д.

Число атомов бесконечно, и они вечно движутся; даже внутри твердых тел они совершают колебательные движения. Первопричиной этого движения являются соударения атомов, начавшиеся в вихревом космогенезе,- космос Д. механистически детерминирован.

Друг от друга одинаково плотные атомы отличаются 3 свойствами: «фигурой», «размером» и «поворотом»; 4-я отличительная характеристика - «порядок» - относится к способу соединения атомов друг с другом, вслед. чего составленные из атомов макротела обладают разнообразными качествами. Формы атомов бесконечно разнообразны, ибо, согласно принципу исономии (Fr. 147), нет основания предпочесть одну форму другой и ограничить, т. о., количество форм атомов. При этом все рассуждения о формах атомов умозрительны, ибо атом недоступен чувственному восприятию (ἀπαθής). Д. называл атомы ἰδέαι (виды), введя этот термин еще до Платона для обозначения сущности, усматриваемой лишь мыслью (Fr. 198).

Возникновение и уничтожение сложных тел осуществляется путем соединения и разъединения атомов - в согласии с универсальным принципом античной философии: «из ничего ничего не происходит». 4 стихии физического мира - огонь, воздух, вода и земля - тоже состоят из атомов. Только атомам огня Д. приписывал определенную форму - шарообразную, об остальных 3 стихиях известно, что форма их атомов одинаковая, но величина разная: наибольшая у атомов земли, наименьшая у воздуха; они представляют собой смесь атомов всех форм и по этой причине могут взаимопревращаться: путем выделения из тел с более крупными атомами возникают тела с более мелкими, так, из земли возникает вода, из воды - воздух. Это воззрение Д. критиковал Аристотель, указывая, что в таком случае процесс возникновения скоро прекратится (Arist. De cael. III 4).

Бесконечные по числу атомы непрерывно движутся в бесконечной пустоте; сталкиваясь и сцепляясь друг с другом благодаря неровностям своих форм, они «переплетаются» и образуют бесчисленные миры. Наш космос образовался благодаря некоему спонтанному «вихрю» (δίνη), в к-ром произошла первичная сортировка атомов - подобных к подобным, причем более крупные атомы оказались в центре, и из них произошла Земля. Вокруг нее первоначально вращалась «влажная и грязеобразная» оболочка, которая постепенно высыхала; влажная материя уходила вниз, а сухая от трения воспламенялась, и из нее формировались звезды. Земля находится в центре космоса, согласно принципу исономии - «нет причины, почему бы она устремилась скорее в одну, чем в другую сторону» (Fr. 379, 403).

Д. указал на зависимость качеств вещей от нашего восприятия. Все понятия, составляющие язык описания внешнего мира, не соответствуют ничему «поистине», оттого все наше познание по существу конвенционально. «По обычаю сладость, по обычаю горечь, по обычаю холод, цвет, теплота, на самом же деле - атомы и пустота» (Fr. 90, 55). В таком же значении слово νόμος (соглашение, узаконенный обычай) до Д. использовал и Эмпедокл, говоря о том, что принятые в натурфилософии понятия «рождение» и «гибель» условны, поскольку первоэлементы на самом деле вечны (DFV. B. 9). По Д., поскольку у атомов нет цвета, запаха и вкуса, то этих качеств нет и на самом деле, ибо «из ничего ничего не бывает». Все качества сводимы к формально-количественным различиям атомов: тело, состоящее из «круглых и умеренно больших» атомов, кажется сладким, а из «округленных, гладких, косых и малых по величине» - горьким и т. д. (Fr. 497). Качества образуются в ходе акта восприятия, причина их возникновения - взаимодействие атомов души и так или иначе развернувшихся атомов предмета. Поэтому различия в восприятии обусловлены изменчивостью не только предмета, но и самих восприятий: на самом деле мы ничего ни о чем не знаем (Fr. 49).

Чувственное восприятие Д. объяснял с помощью истечений от тел: от поверхности тел отлетают имеющие форму воспринимаемого тела «образы» (εἴδωλα); они проникают в глаз, а затем в душу, в к-рой отпечатываются,- так возникают наши представления (аналогичное учение о материальных истечениях было у Эмпедокла). Чаще всего эти образы попадают к человеку во сне через поры тела.

Душа, как и огонь, состоит из мельчайших атомов шарообразной формы, поэтому она придает телу тепло и движение (ибо шар - наиболее подвижная из всех фигур); при этом атомы души и тела «перемешаны». Д. не вводил специальных различий между душой и умом; процессы мышления и чувственного восприятия он объяснял через «отпечатывание образов». После смерти тела атомы души рассеиваются в окружающем воздухе, но поскольку этот процесс происходит не мгновенно, то даже мертвые тела, по мнению Д., обладают какой-то способностью ощущения (Fr. 586). Д. интересовался феноменом смерти и умирания и посвятил ему соч. «О том, что в Аиде». Сохранилось предание, что он проводил наблюдения на кладбищах, изучал посмертные изменения, происходящие с телами, и советовал сохранять трупы в меду (Fr. 588).

Д. допускал существование богов, считая их состоящими из атомов разумными существами, очень большими и очень долго живущими, однако не вечными (Fr. 472а; то же: Sext. Adv. math. IX 19). От них, как и от всего телесного, также исходят образы, причем одни «добрые», а другие «злые»; они предвещают будущее, их можно видеть и слышать (Ibidem). Д. полагал, что на самом деле богов бояться не следует, но попросить о благотворном влиянии -весьма предусмотрительно. Такое объяснение бытия богов, по замечанию Цицерона, граничит с отрицанием их существования (Fr. 472а), и в античности у Д. была устойчивая репутация атеиста, тем более что традиц. веру в богов он объяснял суевериями, страхом смерти и ужасом перед небесными явлениями (Fr. 581, 583).

Этика Д.- продолжение его атомистической физики: подобно атому, к-рый есть полное и самодостаточное бытие, человек также является самодостаточным бытием, тем более счастливым, чем более замкнутым на себе самом. Для выражения своего понимания счастья Д. использовал неск. терминов: «благодушие» (εὐθυμίη - эвтюмия), «благосостояние» (εὐεστώ), «бесстрашие» (ἀθαμβίη), «невозмутимость» (ἀταραξία - атараксия); использовал также и традиц. термины «гармония» и «размеренность» (Fr. 742). Центральное понятие его этики - «эвтюмия», к-рой была посвящена отдельная книга. Учение об эвтюмии связано с критикой Д. традиц. религии и верований в судьбу. Неологизмы εὐθυμία и εὐεστώ подчеркивали его отказ от устойчивого мнения, что счастье даровано либо богами (εὐδαιμονία), либо удачным случаем (εὐτυχία); в результате сам принцип счастья приобретал не внешнюю, а внутреннюю обусловленность. Значение термина прежде всего связано с понятием меры и самоограничения по отношению к телесным удовольствиям: «Эвтюмия возникает благодаря умеренности в удовольствиях и размеренной жизни» (Fr. 657). Обладающий благодушием человек умеет радоваться тому, что имеет, не завидуя чужому богатству и славе; он стремится к справедливым и законным делам, отчего «и во сне и наяву» радостен, уравновешен и поистине здоров; он трудится в меру сил - «всякий труд приятнее бездеятельности, если знаешь, ради чего трудишься» (Fr. 771),- однако остерегается быть «слишком деятельным в частных и общественных делах» (Fr. 737). Отчетливый мотив радости, передаваемый термином εὐεστώ (благосостояние), не означает отождествления эвтюмии и удовольствия (ἡδονή): «Эвтюмия не тождественна удовольствию, как ошибочно полагают некоторые; она есть такое состояние, при котором душа спокойна и неколебима, не терзается никакими страхами, суевериями или прочими переживаниями» (Fr. 735).

Основная часть сохранившихся фрагментов Д. относится именно к этике, но в настоящем виде эти тексты являются результатом долгого процесса составления и редактирования, так что неясно, насколько близко каждое высказывание передает слова самого Д. Признается, что собрание моральных наставлений у Стобея содержит в основном аутентичный материал Д., хотя оно помещено под именем «Демократ». Это яркие образцы афористической моралистики, пользовавшиеся устойчивой популярностью на протяжении веков: «Лучше думать перед тем, как действовать, чем после»; «Любящие порицать неспособны к дружбе»; «Быть верным долгу в несчастье - великое дело» и т. д., всего ок. 480 кратких изречений.

Атомизм в целом, являясь материалистическим, механистическим и антирелиг. учением, был предметом критики уже для основных философских школ античности - платоновской, перипатетической и стоической. Основные аргументы этой полемики перешли в сочинения христ. авторов. Обычно Д. упоминается в ряду др. атомистов вместе с Левкиппом, Эпикуром, Лукрецием. Ссылки на Д. можно встретить у составителей подробных обзоров философских источников - Климента Александрийского, Немесия Эмесского, Евсевия Кесарийского, Феодорита Кирского, сохранивших ряд цитат из его сочинений, а также у критиков языческой философии. Наиболее резко отзывался о Д. Лактанций (III в.), к-рый критикует Д. за отрицание провидения, за учение о возникновении человеческого рода из земли «наподобие червячков» и др., называя его учение «пустословием» и «глупостью» (Fr. 218, 235; то же: Lact. Div. inst. 3. 17). В нек-рых полемических контекстах адекватный образ Д. и его учение могут быть восстановлены лишь после историко-философской критики текста. Так, у блж. Августина в соч. «Послание к Диоскору» критикуется представление Д. о богах как материальных телесных истечениях, а также учение об образах (Fr. 471, 472а, 303), однако он безосновательно приписывает Д. мнение о бестелесности души (Fr. 471; то же: Aug. Ad Diosc. 29); он находит различие между Д. и Эпикуром в том, что первый признавал наличие «некоей животной и духовной силы» в сочетании атомов (Fr. 472а; то же: Aug. Ad Diosc. 27), а второй считал единственным началом вещей сами атомы. Исидор Севильский считает Д. «магом» (Isid. Hisp. Etymol. VIII 9. 2), опираясь, очевидно, на богатую псевдодемокритовскую - алхимическую, магическую, техническую и медицинскую - лит-ру, возникшую в период со II в. до Р. Х. по V в. по Р. Х. Первые образцы этой лит-ры были известны уже Плинию Старшему, в «Естественной истории» он представил Д. «усерднейшим после Пифагора учеником магов» (Plin. Sen. Natur. hist. 24. 160; ср. 30. 8).

Вместе с тем, поскольку демокритовская школа, в отличие от эпикурейской, была для христ. авторов не совр., а скорее «книжным» противником, их отношение к Д. в целом более снисходительно, чем к Эпикуру. Это объясняется и более осторожными высказываниями Д. о религии (он признавал не только существование богов, но и их вмешательство в жизнь людей, оправданность обращения к ним в молитве, предсказание будущего, толкование снов), а также отсутствием у него учения о том, что телесное удовольствие является благом. Данте в «Божественной Комедии» помещает Д. в 1-м круге ада, называя его «тот, кто мир случайным полагает, философ знаменитый Демокрит» (Ад. IV 135). Эпикур находится гораздо глубже, в 6-м круге (Ад. X 12).

Имеются ссылки на Д. в древнерус. сборнике назидательных изречений «Пчела», к-рый часто оказывался источником различной, в т. ч. и философской, информации. Некоторые изречения приобрели лит. историю. Так, из «Пчелы» архиеп. Ростовский Вассиан I (Рыло) процитировал Д. в «Послании на Угру» (1480) к вел. кн. Иоанну III Васильевичу: «И слыши, что глаголет Димокрит, философом первый: князю подобает имети ко всем временным ум, а на супостаты крепости, и мужество, и храбрость, а к своей дружине любовь и привет сладок» (ПСРЛ. Т. 26. С. 269) (ср.: Fr. 617 и его древнерус. перевод из «Пчелы»: «Князю (ἄρχων) подобает имети к временным ума, на супостаты крепость, а к дружине любовь» - цит. по: Лурье, 1970. С. 580). Опираясь на послание архиеп. Вассиана, в 1563 г. архиеп. Новгородский Пимен (Чёрный) использует в послании к царю Иоанну IV Васильевичу Грозному то же изречение, сознательно изменяя текст Д.: «...а к своим боярам и воеводам и ко всему христолюбивому своему воинству милость и любовный привет» (ПСРЛ. Т. 13. Ч. 2. С. 352).