ГРИМЛАК

Гримла́к [Гримлаик; лат. Grimlacus, Grimolaicus, Grimlaicus] (рубеж IX и X вв.), зап. церковный писатель, автор монашеского устава для затворников, известного под названием «Regula Solitariorum» (Иноческое правило).

О личности самого Г. достоверных сведений нет. Традиционно он отождествляется с одноименным пресвитером, о к-ром упоминает Флодоард Реймсский в «Истории Реймсской Церкви» в связи с просьбой кор. зап. франков Карла III Простоватого, обращенной к архиеп. Фулькону Реймсскому, предоставить пресв. Гримлаку епископскую кафедру (Flodoardus. Hist. Eccl. Remensis. IV 3 // PL. 135. Col. 269В). В свою очередь устав адресован также некоему пресв. Гримлаку, поэтому неясно, кого из них упоминает Флодоард - автора «Иноческого правила» или его адресата. Знакомство автора устава с правилом для каноников Амалара Симфозия (Amalarius. Regula canonicorum. 108, 115 // PL. 105. Col. 897С, 914А), имевшим ограниченное территориальное распространение, а также приводимый в тексте устава пример св. Арнульфа, еп. Мецского (Regula Solitariorum. 1), указывают на то, что Г. подвизался либо в Мецском еп-стве, либо в Лотарингии.

Наряду с цитатами из Библии в уставе Г. присутствуют выдержки из посланий блж. Иеронима, творений папы Григория I Великого, «Жизни отцов пустынников», соч. Померия «О созерцательной жизни», известное Г. как произведение, приписываемое Просперу Аквитанскому, а также из Устава прп. Венедикта Нурсийского. Влияние последнего сказывается гл. обр. в области теоретических, а не практических предписаний. Г. тщательно указывает все источники, к-рыми пользовался в тексте правила или на полях.

Автор «Иноческого правила» выделяет 2 типа иноков-отшельников (solitarii): пустынники (анахореты, еремиты) и киновиты; под последними он подразумевает не бенедиктинских общежительных монахов, а затворников, к-рые ведут уединенный образ жизни в мон-рях. Хотя устав Г. адресован и тем и другим отшельникам, автор уделяет больше внимания описанию жизни монастырских затворников. Согласно правилу Г., к затворничеству, к-рое автор рассматривает как самую возвышенную и совершенную форму монашеского подвига, следует приступать только после длительного испытания в общежитии. Обретя опыт борьбы со страстями, помыслами и диавольскими искушениями, монах может удалиться в затвор или пустынь, где, будучи лишен братского утешения, он сможет рассчитывать лишь на Божественную благодать и свои силы (Ibidem). Но и отшельник, даже тот, кто достиг определенных высот в созерцательной жизни, не обладает еще абсолютным совершенством и лишь стремится к нему, наслаждаясь видением небесных благ, но самих благ, как и всей полноты совершенства, монах достигнет только после смерти (Ibid. 12-13). Согласно Г., отшельники, отвергшие все, в т. ч. и самих себя, ради Христа, не будут судимы при конце света, но будут оправданы без суда (Ibid. 3). Поэтому, если мирянам и киновитам достаточно исполнять заповеди Божии, то отшельник, стремящийся к совершенству, должен не только их исполнить, но и превзойти.

Затворничество, согласно правилу Г., было строгим и связано с требованием сурового умерщвления плоти. Пост у затворника должен быть более строгим, чем у обыкновенного киновита. Нельзя забывать и о покаянной стороне затвора: уходя в затвор, монах как бы сам себя заключает в темницу, неся наказания за грехи (Ibid. 14). Хотя затворник, по уставу Г., должен был участвовать в литургической жизни монастырской братии и постоянно причащаться, основное место в его подвиге уделялось личной, а не общей молитве, предписанной Уставом прп. Венедикта Нурсийского. Желательно, чтобы затворник, не покидая кельи, участвовал в богослужении, наблюдая через оконце, выходящее из кельи в храм (в этом случае келья затворника должна была быть пристроена непосредственно к зданию церкви). 2-е оконце выходило из кельи на улицу, через него он общался с приходящими. При келье мог быть также небольшой крытый дворик, где затворник мог выращивать овощи. Г. отмечает, что поскольку никто не может постоянно пребывать в созерцании, то затворник не должен оставлять и деятельного образа жизни (Ibid. 9). Хотя основным занятием была созерцательная молитва, согласно правилу Г., затворники не должны забывать традиц. монашеских занятий, предписанных прп. Венедиктом. Познания в области Свящ. Писания и церковного вероучения нужны были затворнику не только для пользы собственной души, но также и для того, чтобы обучать народ. По выражению Г., свет, исходящий от отшельника, должен светить людям. Затворнику предписывалось наставлять всякого приходящего к нему за советом (Ibid. 20-21), более того, позволялось жить с ним вместе в келье 2-3 ученикам из числа монастырской братии, к-рые готовились в будущем принять тот же подвиг (Ibid. 17). Однако число учеников не должно быть значительным, и затворник не должен устраивать из своей кельи школу (Ibid. 52). Допуская к себе лишь избранных, он обязан обучать и наставлять всех людей. Затворник не должен отказываться, если его призовут к церковному (в частности, к епископскому) служению для блага ближних, в чем также проявляется отречение от самого себя, от своей воли и желаний.

Г. стремился подчеркнуть преемственность и связь с традицией зап. и вост. монашества с целью упорядочить жизнь отшельников на основе определенного правила. Хотя практические предписания в правиле Г. отходят на 2-й план по сравнению с их теоретическими обоснованиями, тем не менее там описываются подробности, касающиеся повседневной жизни монашества эпохи Каролингов. Так, затворники были духовными наставниками народа, в то время как бенедиктинские киновиты все более занимались хозяйственными делами и внутренней жизнью монашеской общины и отдавали предпочтение общему богослужению, к-рое заменило у клюнийцев все проч. формы монашеской деятельности.

Правило Г. не получило широкого распространения, но интерес к нему проявлялся в различных кругах зап. монашества. Дискуссионным остается вопрос о его влиянии на ордены камальдулов (в частности, на основателя этого ордена св. Ромуальда, а также Петра Дамиани) и картузианцев. Правило Г. в средневек. рукописной традиции часто включалось в «Книгу уставов» св. Бенедикта Анианского, в составе к-рой оно было найдено в одной кёльнской рукописи Л. Хольстеном и опубликовано впосл. в Риме в 1661 г. Самостоятельное издание правила сделано Ж. Л. д'Ашери (P., 1653). В 1667 г. появился перевод на франц. язык (La Solitude Chrétienne, ou La règle des Solitaires / Éd. G. Le Roy. P., 1667).