БУЛЕВ

[нем. Bulow] (Люев) Николай (ок. 1460? - между 1533 и 1548), католик, врач вел. кн. московского Василия III Иоанновича, переводчик, адепт астрологии, участник богословской полемики.

В рус. источниках фамилия Б. упоминается в летописях (ПСРЛ. Т. 6. СПб., 1853. С. 271; Т. 13. М., 2000. С. 410; Т. 4. Ч. 1. М., 2000. С. 558-559; Т. 34. М., 1976. С. 17-24) и в заметке, сопровождающей одно из сочинений прп. Максима Грека в списке 2-й пол. XVI в. (Максим Грек, прп. Соч. Каз., 1859. Ч. 1. С. 213). В сочинениях прп. Максима Б. именуется Николаем Немчином, Латынянином (Латынином).

Данные о жизни Б. противоречивы. Согласно показаниям одних западноевроп. источников, Б., уроженец Любека, прибыл в Россию в 1508 г., умер в 1548 г. (Pabst E. Nicolaus Bulow, Astronom, Dolmetsch und Leibarzt beim grossfürsten in Russland // BKElK. 1868. H. 1. S. 83-86); по др. сообщениям, Б. в 1494 г. находился в Новгороде. Установлено, что в 1480-1483/84 г. он обучался в ун-те Ростока и получил степень магистра (LECUB. abt. Bd. 1. N 2. S. 1; Raab H. Über die Beziehungen Bartholomäus Ghotans und Nicolaus Buelow's zum Gennadij-Kreis in Novgorod // WZUR, GSWR. 1958/1959, Jg. 8. H. 3. S. 419-422). В документах папской канцелярии хранились сведения о том, что Б. получал ренту от папы, в частности от Юлия II (1503-1513) (Pastor L. Geschichte der Päpste seit dem Ausgang des Mittelalters. Freiburg i. Br., 1899. Bd. 4. S. 734).

В документах московского дипломатического ведомства («цесарских книгах») сообщается, что имперский посол Ф. да Колло в 1518 г. ходатайствовал в Москве за некоего Николая Любчанина, прибывшего на Русь в 1491 г. с послом Г. фон Турном, прося отпустить его на родину, но получил отказ (Памятники дипломатических сношений Древней России с державами иностранными. Т. 1: Памятники дипломатических сношений с империею Римскою. СПб., 1851. С. 46, 416). Л. Н. Майков отождествил Николая Любчанина с Б., однако ряд исследователей (В. С. Иконников и др.) возражали ему, и их сомнения имеют основания. Позже гипотезу Пабста-Майкова принял А. А. Зимин. Н. Ангерман пытался разрешить противоречия, говоря о 2 приездах Б.: в 1490 г. в составе посольства фон Турна, когда Б. сотрудничал с Новгородским архиеп. Геннадием, в частности при составлении пасхальных талиц, и вторично в 1508 г. вместе с московским послом в Рим Ю. Д. Траханиотом; в промежутке Б. служил при папском дворе в Риме. Летописный рассказ о болезни и смерти Василия III в 1533 г. передает слова Б., сказанные перед смертью вел. князя: Б. говорит лишь об одном своем прибытии на Русь в княжение Василия III и о «великом жаловании» (ПЛДР. Сер. XVI в. М., 1985. С. 34-35).

Более достоверные сведения о Б. дают нек-рые его переводы и гл. обр. сочинения правосл. богословов с опровержением Слов и посланий Б., в к-рых он пропагандировал идею «соединения Церквей» (сочинения Б. не сохранились).

Переводы, приписываемые Б., не исследованы, информация о них противоречива. Перевод 8-й ч. трактата о богослужении «Rationale divinorum officiorum» (XIII в.) В. Дюранда сохранился в списке 20-х гг. XVII в. (РНБ. Погод. № 1121), выполнен, как сказано в записи, в 1495 г. «в дому» Новгородского архиеп. Геннадия. Предполагают, что перевод мог быть сделан либо доминиканцем Вениамином (Бенешевич В. Из истории переводной лит-ры в Новгороде конца XV ст. // Сб. ст. в честь акад. А. И. Соболевского. Л., 1928. С. 378-380), либо Б. (Д. О. Святский, А. А. Зимин). А. Д. Седельников утверждал, что Б. не имел никакого отношения к переводческой деятельности геннадиевского кружка (Седельников А. Д. Очерки католического влияния в Новгороде в кон. XIV - нач. XVI в.// Доклады АН СССР. 1929. Сер. В. № 1. С. 16-19). Перевод трактата Самуила Евреина «Rationes breves mani rabi Samuelis, undei nati» (по кёльнскому изд. 1493 г.), сделанный в 1504 г., приписывается и Б., и Д. Герасимову. В соч. прп. Максима Грека «Словеса супротивна противу глав Самуила Евреина» сказано, что их перевел Николай Немчин (Максим Грек, прп. Соч. Ч. 1. С. 55-62). Перевод медицинского трактата «травник» сохранился в ряде списков XVI-XVIII вв.; в записях на нек-рых из них указано, что перевод был сделан «повелением» митр. Даниила в 1534 г., а переводчик - «полонянин литовский, родом немчин, любчанин». Поскольку имя любчанина отсутствует, а достоверных данных о пребывании Б. в плену нет, то вопрос об авторе перевода «Травника» остается открытым.

Бесспорно принадлежит Б. перевод фрагмента астрологического альманаха И. Штефлера и Я. Пфлауме (Almanach nova plurimis annis venturis inservientia / per Joannem Stoeflerinum Justingensem et Jacobum Pflaumen Ulmensem... Venetia, 1507. Fol. 2; соч. неоднократно переизд.), сохранившийся во мн. ранних списках. В альманахе указывалось, что 24 февр. 1524 г. произойдет всеобщее «пременение, изменение и преиначение» (mutatio, variatio, alternatio), что было воспринято как указание на новый всемирный потоп; паника охватила мн. европ. страны, так что даже начали строить ковчеги. В России это предсказание распространял Б., добавляя собственные истолкования, подчиненные его главной идее «соединения Церквей». В перечень предстоящих перемен он включал и церковные преобразования. Б. направил перевод главного фрагмента альманаха псковскому великокняжескому дьяку М. Г. Мисюрю-Мунехину («философли речи Николаевы латынина»), а московскому дипломату Ф. И. Карпову - подробное изложение содержания книги с собственными дополнениями. Эти представители высшей правительственной администрации обратились к авторитетным правосл. монахам - старцу псковского Елеазарова мон-ря Филофею и прп. Максиму Греку с просьбой высказать свои суждения по поводу распространяемых Б. сочинений. В ответе, написанном до февр. 1524 г., старец Филофей далеко вышел за рамки предложенной Б. тематики и впервые изложил идею «Третьего Рима», противопоставив астрологическому лат. прогностику эсхатологическое пророчество; об астрологической части «бумаги» Б. он высказался пренебрежительно: «Сия вся кощуны суть и басни» (подробнее см.: Синицына Н. В. Третий Рим: Истоки и эволюция рус. средневек. концепции. М., 1998. С. 174-182). Прп. Максим Грек в 2 посланиях Карпову против предсказательной астрологии противопоставил детерминизму и фатализму астрологов тезис о свободной воле человека, т. е. перевел полемику в сферу нравственного богословия (Максим Грек, прп. Соч. Ч. 1. С. 399-434, 347-376).

Опровержению католич. учения о Filioque, к-рое распространял Б., посвящены еще 2 послания прп. Максима Грека Карпову, написанные в 1521-1522 г., во время работы над переводом Толковой Псалтири (Там же. С. 235-322). 2 из 4 посланий Карпову, содержащие полемику с Б. (2-е антилат. и 1-е против астрологии), были включены Московским митр. св. Макарием в Великие Минеи-Четьи (в Софийский, Успенский и Царский списки). 2 послания прп. Максима Грека обращены непосредственно к Б. Одно - краткое - написано в начале полемики, др. («Слово списано иноком Максимом Греком святогорском противу льстиваго списаниа Николаа Немчина латынина») примыкает по содержанию к антилат. посланиям Карпову с опровержением тезисов Б. (Максим Грек, прп. Соч. Ч. 1. С. 341-346, 213-234). Как можно судить из сочинения прп. Максима, «списание» Б. было посвящено соединению Церквей («Слово о соединении русом и латыном», вариант «русаком и латином»). Нек-рые положения этого Слова, воспроизведенные прп. Максимом, близки грамоте Флорентийского Собора 1439 г. Еще 2 текста, помещаемые в собраниях сочинений Максима Грека как его послания к Николаю Латинянину, являются, по-видимому, компиляциями 2-й пол. XVI в. (Там же. С. 323-340, 509-539; Иванов А. И. Литературное наследие Максима Грека: Характеристика, атрибуции, библиография. Л., 1969. № 135, 137).

С пропагандой унии католич. и правосл. Церквей Б. обращался и к церковным иерархам - сохранился ответ анонимного автора на послание Б. Ростовскому архиеп. Вассиану (Санину) (Жмакин В. Памятник рус. противокатолической полемики XVI в. // ЖМНП. 1880. Ч. 211. С. 319-332; ср. Данти А. Грамота Флорентийского Собора 1439 г. Флоренция, 1971). В азбуковниках помещена запись беседы неизвестного лица с Б. о символике иконы «Сошествие Святаго Духа». Толкование Б. представляет собой «его собственное произвольное построение», демонстрирующее «неограниченную возможность домыслов по поводу заданного догматикой сюжета» (Ковтун Л. С. Символика в азбуковниках // ТОДРЛ. 1986. Т. 38. С. 228-230; публ. полного текста беседы).