ИОАНН

является сквозной для творчества И., в мировоззрении к-рого представления о господстве диавола над совр. миром и о скором пришествии антихриста занимали важное место. В этом можно видеть влияние на И. широко распространившегося к кон. XVI в. в Речи Посполитой среди диссидентов отождествления антихриста с институтом папства (идея зародилась среди протестантов). Однако И. не отождествляет папу с антихристом и неоднократно подчеркивает, что пришествие последнего хотя и близко, но еще не состоялось (см. ниже). Поэтому более верным кажется предположение, что представление о господстве диавола в мире было отчасти заимствовано И. из труда Скарги «O rządzie y iedności Kościoła Bożego...», полемике с к-рым И. посвятил неск. сочинений. Истинность католич. Церкви Скарга доказывал не в последнюю очередь ее процветающим состоянием, в то время как угнетенное положение в Османской империи правосл. Церкви свидетельствовало, по мнению иезуита, о ложности последней, поскольку ее одолели врата адовы («брамы пекелные веру грецкую премогли»). Представляется, что полемическим ответом И. на отождествление Скаргой Османской империи с адом стало утверждение православного писателя, что областью «диавола-миродержца» является также Речь Посполитая, где правосл. Церковь подвергалась гонениям, по мысли И., даже более жестоким, чем в Турции. И. считал, что силы зла господствуют в Польской земле, но Православие «брамы пекелные не премогли и премочи не могут» (Послание кн. Острожскому - Соч. 1955. С. 21; в сочинениях И. неоднократно встречается утверждение, что «латынский род давно уже с своим Костелом адовыми враты затворен и на погибель вечную запечатован»; см., напр.: Там же. С. 156).

Важнейшими признаками власти диавола над миром для И. являются остро ощущавшиеся писателем несправедливость общественной жизни в Польско-Литовском гос-ве и упадок веры: «Где бо ныне в Лядской земли вера, где надежда, где любов, где правда и справедливост суда... где хранения заповедей, где непорочное священство, где крестоносное житие иноческое, где простое благоговенное и благочестивое христианство? ...Все смертоносный грех, все пеклом, адом и геенною вечною смердит» («Писание до всех обще в Лядской земли живущих...» - Там же. С. 45, 49). Предисловие к «Книжке...» И. начинает словами о «лжи, которая над истинною у вашей земли царствует» и далее пишет: «Несть незбожнейшее, хулнейшее, и несправедлившее, и нечистшее земле ни в поганьстве, якже ваша земля» (Там же. С. 7). В «Писании до всех обще в Лядской земли живущих...» И. описывает результаты господства диавола в Польской земле: нечестие ослепленных миролюбием священнослужителей, как католических, так и православных: первые «смешают истинное слово Божие со лжею... и человекоугождением», вторые живут не для служения Церкви, но для личного обогащения; светские власти «закону Божию не покаряются - обещницы татем, любяще мзду, гоняще за посулами»; землевладельцы ради больших доходов жестоко эксплуатируют зависимых от них крестьян. Все правящие слои подвергаются гневной критике И.: как католики (власти, шляхта, духовенство), из-за к-рых в Польской земле царят «вместо... суду и правды несправедливост, лъж, крывда, прехитреня, препрене, потвар (клевета.- Авт.), лицемерие, лест и кгвалт (насилие.- Авт.) антихристов», так и православные (архиереи и дворяне), не желающие ничего сделать для поддержки христианства и гонимой правосл. Церкви (Там же. С. 45-49).

Из представления о господстве диавола И. делает вывод о том, что все общественные отношения в Польско-Литовском гос-ве - производственные, имущественные, судебные и даже семейные - служат укреплению власти «князя века сего», поэтому жизнь в таком мире для христианина невозможна или чрезвычайно трудна. По мнению И., отказом от Христа является не только присоединение к правящим слоям общества: принятие епископского сана в католич. Церкви, получение должностей и титулов (в т. ч. королевского) в системе светского управления, но и любые попытки упрочить свое место в обществе: стремление обзавестись семьей и имуществом, желание ремесленника усовершенствовать мастерство ради увеличения дохода. В сочинениях И. жизненное благополучие, в Польско-Литовском государстве доступное преимущественно католикам, противопоставлено истинной вере и Божию благословению, присущим, по мнению И., только православным: «Благословение Божие на домех православных христианских почивает, а на прелестных верах мира сего щястя (благополучие.- Авт.) панует» («Порада…» - Там же. С. 34-35). Как ни радикально звучат эти полемически заостренные высказывания писателя, нельзя не признать их определенную историческую справедливость. Направляемая католич. Церковью политика Польско-Литовского гос-ва в отношении правосл. населения, заключавшаяся в постоянном ужесточении гонений, имела целью маргинализацию православных в гос-ве, снижение их социального статуса и уменьшение числа. Это привело, в частности, к тому, что к нач. XVIII в. в стране не было ни одного крупного правосл. землевладельца, почти не осталось правосл. объединений горожан (торговцев, ремесленников), Православие исповедовали зависимое крестьянское население и казачество. Т. о., призыв И. к полному отречению от мира, которым управляет диавол, в значительной мере был выражением резкого отрицания частью правосл. населения социального и религ. строя Польско-Литовского гос-ва.

Одним из важнейших показателей господства в мире диавола для И. было гонение на Православие - истинную веру во Христа, осуществлявшееся в Речи Посполитой католич. Церковью при поддержке королевской власти. Свидетельства о гонениях на православных со стороны католиков в сочинениях И. многочисленны. Осуждая католич. учение о чистилище, И. противопоставляет ему стойкое терпение православными преследований за веру в земной жизни, что является, по мнению полемиста, истинным путем к спасению в отличие от ложной надежды католиков получить избавление от грехов в чистилище: «Нашее то веры пуркгаториум (чистилище.- Авт.) - от бед антихристового слуги папы Рымского и его угодников плывемо и очищаемося» (Послание кн. Острожскому - Там же. С. 21). «Се есть пуркгаториум наш христианский, которого ради веры верныи (одни межу языки, не знающими Бога, другии от латины, познавших Бога, и паки гордостию отпадших, и едино с неверными мудрствующих)... очищаются наши християне: безчестием, поруганием, поносами, клеветами, лжеглаголанием, посмеянием, гонением, беднотворением, уничижением, томлением, биением, в темницах затворением, мучением - антихристового наследия, папежские веры, пуркгуются (очищаются от грехов.- Авт.) наши християне истинныи в жизни сей» («Извещение краткое о латинской прелести…» - Там же. С. 118).

В «Извещении кратком о латинской прелести...» как бы от лица католиков И. исторически точно описал формы преследования православных, практиковавшиеся в Речи Посполитой: «Имете их (православных.- Авт.) и мучите досадами и бедами. Вы, войтове, бурмистрове, ланвойтове, власт мирская, градская и повсюду, не дадете Руси ни едино пространство в жизни их, в судех по Руси не поборяйте, паче же и крывдите, в суседстве любви не показуйте, ниже с ними ся общете, паче же их ненавидите. В куплях, торгах, ремеслах русин с папежником волности единой да не имат. В цехах ремесницких русину быти не достоит, доколе ся не попапежит. На власти войтовства и бурмистровства и прочиих строительств от русского народа да ся не поставляють, доколе ся у папежа не уверуют. Аще же сим Руси не досадите и своей христянское веры отступити и папе идолопоклонитися не хощут, набоженство (богослужение.- Авт.) им разорете, на праздники старого календаря звонити не дадете, новый же святити и празновати с силою понудете... Аще же и еще не послушают, Сакрамент Христов (Св. Таины.- Авт.) обезчестете, на землю пролейте, и ногами поперете, и потопчете, церкви запечатуйте, и от всех стран бедно творете, и досаждайте, да поне сими бедами и досадами повинутся поклонитися папе и Костелови Римскому. Аще же... сими досадами им не одолеете, в темницах затворяйте и без вин вины на них налагайте, бийте, безчестете и убийте в имя найсвятейшего папы - прощение и разрешение от него приймите и в чистцю (чистилище.- Авт.) за то и за вся беззакония по смерти очиститеся» (Там же. С. 119). В «Краткословном ответе Петру Скарге...» И. обвиняет польск. короля в том, что он «гвалтом (насилием.- Авт.) правоверных до латынства власти светской приводити понуждает» (Там же. С. 137). Полемист сопоставляет короля с Навуходоносором, приказавшим бросить в печь 3 вавилонских отроков за исповедание веры в единого Бога. В сочинениях И. отроками выступают «убогие русинцы», не желающие поклониться идолу - папе Римскому, католиков И. часто сравнивает с языческими императорами, преследовавшими христиан. Писатель считает, что в гос. управлении «стосугубней... турки честнейшие ест пред Богом в суде и правде якой-такой, нежели крещеные ляхи» («Писание до всех обще в Лядской земли живущих…» - Там же. С. 46). При этом И. во мн. произведениях высказывает свою уверенность в стойкости православных в делах веры: «Не надейтеся, власт мирская, короле, и всякое преложенство (начальство.- Авт.), и всяк послушник папы Римского, як з вами ни в чом ся соглашати православные не хощут и папе поклонитися не изволят» («Писание к утекшим от православное веры епископом...» - Там же. С. 95).

И. полагает, что Западная Церковь отпала от Христа, подчинилась «диаволу-миродержцу» и в силу этого отделилась от правосл. Церкви, когда папы начали стремиться к мирской власти более, чем к следованию заповедям Христовым. В соч. «Зачапка...» И. сравнивает отпадение католич. Церкви от Православия с низвержением в ад возгордившегося сатаны. С того времени «Дух Святый от Костела латинскаго отступил... Иж ныне Костел и род латынский, по Павлу апостолу, не по справе Духа Святаго, но по премудрости власти воздушнаго князя тмы века сего живет, и справы живота своего разумные отправляет, и на том ся уфундовал есть» (Там же. С. 196). Папа Римский предстает в сочинениях И. как «князь мирский», ищущий мирового господства, а не праведности, ждущий от своей паствы поклонения и не заботящийся о ее спасении. Обращаясь к папе, полемист пишет: «Не духовное власти и началства (се же есть смирения, уничижения, поносов и безчестия, о благочестии бываемого, такожде правды, алчбы и жажбы блаженства) домагаешися и ищеши, но мирския власти, гордости, тщеславия, властолюбия, чести, величества, началства, господства языческого, да еси над всеми и славою, и силою превосходен, алчеши и жаждеши» («Извещение краткое о латинской прелести...» - Там же. С. 106). Писатель обвиняет католиков в большем почитании папы, нежели Бога, часто использует выражение «папе идолопоклонитися». Неоднократно И. критикует право пап вводить в учение католич. Церкви новые догматы.

Отступление от истинной веры, изменчивость учения, преследование православных, властолюбие, погруженность в мирские дела, отсутствие иноческой аскезы, занятие «внешними науками» - все это в глазах И. свидетельствует об антихристианском - антихристовом - характере католич. Церкви. В сочинениях И. папа неоднократно назван учеником и слугой диавола, антихристовым главой и слугой, католики - «антихристовым племенем и наследием». И. пишет о диаволе как об источнике власти Римских пап. Из католич. Церкви, по мнению И., следует ожидать скорого пришествия антихриста (к-рый будет воспитан в одной из иезуитских коллегий): «Присмотри ж ся, любимы прочитателю, для чего Костел латинский щасливый. Для того, бо юж запевно (истинно.- Авт.) антихристу породитися уготовил... И отступление от православной веры влезло, и чтилище боготворное (папа.- Авт.) на земли явилось и покору и науку Христову збурило (разорило.- Авт.). Знай же, правоверный христианине, что уже быти антихриста» («Зачапка…» - Там же. С. 202-203).

Затрагивая те черты учения (Filioque, чистилище и др.), богослужения, обрядов католич. Церкви, к-рые отличают ее от правосл. Церкви, И. обычно не стремится к их анализу, но исходит из очевидного для него антихрист. характера «латинского Костела» и, следов., заведомой неправильности особенностей его учения и богослужения.

«Диавол-миродержец», который, по мысли И., давно уже полностью подчинил себе «латинскую Церковь и латинский род», с успехом действовал в Речи Посполитой в отношении правосл. священнослужителей и шляхты, к-рые, вместо того чтобы защищать гонимую истинную веру Христову, отступили от нее ради «лихоимства пенежного и достатку мирского». Конечной точкой отступления, по мнению И., стало принятие большинством западнорус. архиереев Брестской унии. Необходимо отметить, что для И. не существовали отдельная от католичества униат. Церковь или «униатская вера», переход в унию он воспринимал как присоединение к «латинству». Т. о., критика унии у И. полностью сливается с критикой католицизма. Единственный раз И. специально пишет об унии в соч. «Зачапка...», называя это явление «унею» и возводя термин к слав. слову «юная»: «По словенскому языку называется юная, молодая; прето я вас, православных христиан, предостерегаю и навпоминаю, абы есте пилне и вседушне от тое молодое стерегли и не лакомилися на ню!» (Там же. С. 174).

Еретичеством для И. является не отступление от Православия в др. конфессии (это для полемиста следствие «прелести еретической»), но поклонение вслед за католиками «князю века сего настоящего» - «духу тщеславному, жизнолюбию и лихоимству». Полемист гневно осуждает равнодушие правосл. дворянства и клириков к вопросам веры и благочестия, ставшее следствием погони за мирскими благами и властью. И. призывает православных в делах веры не надеяться «на панов же ваших руского роду», поскольку «ныне межи ляхи князеве руские все поеретичели и христианства истинное веры отступили» («Порада…» - Там же. С. 33). Занятые заботами о приумножении имений, судами и тяжбами, охотой, но особенно чревоугодием, «русские» дворяне не могут быть верной опорой для гонимой Церкви, поскольку для ее защиты требовались большее благочестие и духовный подвиг, нежели в условиях благополучия и религ. мира. По мнению писателя, «градодержатели и многоселци» на Страшном Суде дадут ответ за то, что они «талант добр, от Бога им данный, в своих похотех и сластех гноя телеснаго погребают, а о размножении же хвалы Божие ничто же дбают (заботятся.- Авт.)» («Извещение краткое о латинской прелести…» - Там же. С. 117). И. осуждает правосл. дворян, ради «щастя» (житейского благополучия) перешедших в католичество, и приводит в пример судьбы князей Слуцких и Острожских, роды к-рых пресеклись после отказа нек-рых представителей этих семей от Православия. И. также очень огорчен и уклонением православной шляхты в др. вероисповедания: «Русине бывший, благочестивый христианин прежде и целомудрец Малое Русии... с ляхи живущий... разделився ныне на папежника, евангелика, нововыкрещенца и суботника» («Порада…» - Там же. С. 39). И. рассказывает, какие добродетели необходимы «властелину»-христианину: смирение, «меншост и последност», «милост, щедрост, добронравие и добродетел», благоговение, подразумевающее в первую очередь почитание монахов - носителей истинного благочестия.

Особенно резко И. критиковал высшее правосл. и униат. духовенство - «безбожных владык» и настоятелей мон-рей, превративших монашеские обители в имения (фолварки), где они «з слуговинами и приателми ся... телесне и скотски переховывают (прячутся.- Авт.)... гроше збирают с тых доходов, на богомолци Христови наданных, девкам своим вено (приданое.- Авт.) готуют, сыны одевают, жоны украшают, слугы умножают... приателе обогачуют». И. пишет о том, что вместо дел благочестия архиереи занимаются судебными тяжбами из-за имений, «над статутами и лжею увесь век свой упражняют». Из-за этого мон-ри подвергаются запустению: «А в манастыре рек и потоков, непрестанно в молитве к небесному кругу текущих иноческого чина по закону церковному, видети несть, и вместо бдениа, песни, и молитвы, и торжества духовнаго пси выют, гласят и ликуют» («Писание до всех обще в Лядской земли живущих…» - Там же. С. 47), монахи («сироты церковные») «алчут и жаждут», монастырские крестьяне страдают от нищеты.

Главной причиной упадка благочестия среди духовенства, в первую очередь среди епископов, И. справедливо считал нарушение канонического порядка при поставлении в сан - хиротонии людей, не подготовленных к служению Церкви, к-рые покупали церковное место (кафедру или приход) у королевской администрации. В «Писании к утекшим от православное веры епископом...» И. восстает против того, что духовный сан принимают люди неблагочестивой жизни, не подготовленные, не имеющие духовного образования, что епископами становятся без предварительного монашеского подвига: «Не днес ли каштеляны, дворяны, жолнерми, войны, кръвопролийцами, прокураторми, курцияны (куртизаны.- Авт.), корчмарами, купцами, медведниками, а утро попами, а поутру бискупами, а поутру утрешнем арцбискупами починилися есте» (Там же. С. 61). Или еще более резко - в «Послании к старице Домникии...»: «Днесь кат (истязатель.- Авт.) - а завтра священник, днесь мучитель - а завтра учитель, днесь корчмар и танцоводец - а заутра богослов и народоводец, днесь убийца - а заутра святитель и епископ» (Там же. С. 165). И. ярко описывает подкуп королевских чиновников с целью получения духовного сана («Писание к утекшим от православное веры епископом…» - Там же. С. 77). Т. о. поставленные архиереи и священники, по мнению писателя, стремятся только к приобретению «именей, маетност, скарбов пеняжных», не собираются отстаивать интересы правосл. Церкви, но желают жить лишь для удовлетворения своих низменных потребностей. О таких священнослужителях И. писал, что они «мирское мудрствуют и... славы... света сего ищут», не заботятся о своей пастве - «словесных овцах», но «волну овечую лупят, дерут, и молоко крвавого их поту пьют, и всегды ся з них насытити ищут, и оных паствою евангелское проповеды истинны... не пасут, и от глада словесныя овца Христовы поморили сут» («Писание к утекшим от православное веры епископом…» - Там же. С. 55, 65, 76). Писатель делал вывод, что такие пастыри «от диавола поставленные, не от Бога званные» («Порада…» - Там же. С. 24).

Принятие большинством правосл. епископов унии и подчинение папе И. резонно объясняет их желанием упрочить свое положение, увеличить доходы и избежать упреков со стороны православных в пренебрежении интересами Церкви. В «Пораде...» И. как бы от лица епископов-униатов объясняет причины перехода под власть папы: «Вемы бо, коли мы толко веры своее отступимо, тот князь мирский, папа, наши скриниска (сундуки.- Авт.) наполнит, тот наше прагненя (жадность.- Авт.) ненасычоное утолит, тот наши похоти, безпрестани кипячие, установит... Тогда будемо волност мети по своей воли жити... Тепер в нас тая дурная Рус жития чистого ищет, тепер в нас цноты (добродетели.- Авт.), учтивости и доброго сумненя видети прагнет (желает.- Авт.), чего мы немаемо и для того всегды ся от них соромеемо (постыжаемся.- Авт.)» (Там же. С. 41).

И. призывает очистить Церковь от клириков-двоеженцев, прекратить практику покупки церковных мест. Мон-ри, превращенные настоятелями или епископами в имения, должны вновь стать местом монашеского общежительного подвига. Правильное поставление священнослужителей, по мнению И., должно совершаться через избрание неск. кандидатов, из к-рых ставленник будет определен жребием.

В сочинениях И. содержатся утверждения о том, что возможно временное существование правосл. Церкви без священнослужителей, что правосл. мирянам «лепше... без владык и попов, от диавола поставленных, до церкви ходити и православие хранети, нежели с владыками и попами, не от Бога званными, у церкви быти, и с тое ся ругати, и православие попирати». «Не попы бо нас спасут, или владыки, или митрополиты, але веры нашее тайнство православное с хранением заповедей Божиих» («Порада…» - Там же. С. 24). В этих словах исследователи (М. С. Грушевский, В. Н. Перетц) видели влияние на И. протестантизма, отрицавшего иерархию Римской Церкви. Однако такая трактовка представляется неправильной, поскольку в соч. «О еретикох...» И. осуждает протестантов за отрицание ими иерархии: «Сии... законом и житием от свиний безсловесных ничим же разнствуют. Где бо в ных вера, где Церков, где священство, где Жертва?» (Там же. С. 122). Источник антииерархических высказываний И. следует видеть в интерпретации епископами-униатами результатов пребывания в Речи Посполитой в 1588 и 1589 гг. К-польского патриарха Иеремии II, принявшего ряд мер против правосл. епископов - нарушителей канонов и поддержавшего объединения правосл. мирян (братства) в их протестах против бесчинств архиереев. В несохранившемся сочинении в защиту унии, автором к-рого предположительно был Ипатий Потей, содержалась критика действий патриарха Иеремии. Патриарх осуждался за то, что он «хлопов простых, шевцов, седелников и кожемяков над епископов преложил и увес порядок церковный, от духовенства отнявши, свецким людем в моц дал». Выдержка из униат. сочинения приведена в «Писании к утекшим от православное веры епископом...», где И., соглашаясь с такой интерпретацией действий патриарха, горячо одобряет их: «Видите ли, яко патриарха слушне (надлежаще.- Авт.) и пристойне учинил, як на простых верных, светских людей, православных христиан Церков Христову вложил и строение в ней поручил», поскольку ко времени приезда патриарха на западнорус. земли Церковь была обесчещена действиями архиереев - «пастырообразных волков». В уста патриарха И. вкладывает следующее обращение к мирянам Западнорусской митрополии: «Спасайтеся, братия моя, сами, а пастырми спастися не можете... Спасайтеся верою; спасайтеся заповедми евангелским; спасайтеся законом отческим; спасайтеся чистым и целомудрым житием!» (Там же. С. 67-68, 71). Существование Церкви без иерархии И., по всей видимости, рассматривал только как вынужденное и временное состояние.

Латинскому Костелу, подчинившемуся диаволу, И. противопоставляет истинную христ. Церковь, паству к-рой составляют «восточные веры правоверные и православные християне, то есть греки, Русь и другие вси языки». Свое понимание истинной Церкви И. излагает в полемике со Скаргой, утверждавшим, что признаками подлинной Церкви, вне которой невозможно спасение, являются помимо прочего единство в вере, в управлении (папство), в богослужении на одном языке (латыни), а также распространение ее юрисдикции на мн. народы. По мнению И., эти черты, присущие католич. Церкви, напротив, свидетельствуют о ее антихрист. характере (в первую очередь власть папы над мн. народами). Для истинной Церкви, как считает И., характерно гонимое и униженное положение: «...подобает Церкви Божией правдивой от диявольских слуг преследованной быти»; «подобает Церкви правдивой Христовой в последних часех века сего во умаление приходити от победы князя мирскаго и оторвани себе годных на службу свою множество много»; «подобает правдивой Церкви Христовой ненавидимой от мира и мирскому князю служачих быти»; «подобает Церкви Божией правдивой крест носити и нищету любити»; «подобает церкви Божией правдивой в мирскую премудрость глупой и нехитрой и во всем не искусной быти» («Краткословный ответ Петру Скарге...» - Там же. С. 145-146). Правосл. полемист показывает, что все эти признаки присущи правосл. Церквам «восточной веры», паства которых в большинстве находится под властью иноверных народов и терпит от них притеснения. Властолюбивому Риму И. противопоставляет Иерусалим - «смиренный, кроткий, нищий, подобие Христово носящий и учение вмещающий» («Извещение краткое о латинской прелести…» - Там же. С. 103). Представление об истинной Церкви как о Церкви гонимой заимствовано И. из более ранних правосл. антикатолич. сочинений, в частности из созданного в острожском кружке анонимного «Послания до латын от их же книг» (1582).

Для опровержения заявления Скарги о том, что Бог будто бы посрамил «восточную веру», предав правосл. греков под власть иноверных турок («над греки турчин владеет, патриярхи патрияршество у турка купуют»), а также мнения униатов, что бедственное положение правосл. духовенства при турках делает вост. Церковь униженной и презираемой, И. поместил в «Книжке...» повести о чудотворениях, совершавшихся среди правосл. народов под властью иноверных. В «Новине, или Вести, о обретении тела Варлаама, архиепископа Охридского града, в граде Велисе убитаго и в реку, зовомую Вардар, вверженнаго», по-видимому переписанной И. из Жития свт. Варлаама, сообщается о чудотворениях, происходивших в Охриде от мощей свт. Варлаама, к-рого обезглавили турки в 1598 г. В «Писании к утекшим от православное веры епископом...» содержится Повесть о зографских мучениках, в которой рассказывается о разорении Афона католиками в 1280 г., сопровождавшемся чудесными свидетельствами Божией помощи тем правосл. инокам, которые даже под страхом смерти не согласились принять католичество. Эти 2 повести были пересказаны И. для того, чтобы показать благодатность правосл. Церкви, в которой продолжают совершаться чудеса, в отличие от католич. Церкви, где после отпадения ее от Православия чудотворения отсутствуют - «и мученики и чудотворства между папами погибли, и благодат духовная отлетела» (Там же. С. 160). Обращаясь к Скарге, И. упрекает католич. Церковь в отсутствии у нее чудотворных мощей святых: «Не только с простых мирских людей, но и с твоего, рекомого духовного, лживо лицемерного езуицкого живота ни единаго не имееш, дабы который добровоние и запах красный и любимый от своего тела по смерти испустил и знак святости показал» («Зачапка…» - Там же. С. 194). Для того чтобы убедиться в благодатности правосл. Церкви, И. предлагает Скарге отправиться в Великую Россию и прочитать «истории житий оных святых мужей, чюдотворцов великих», имея в виду Великие Четьи-Минеи свт. Макария. Центром благочестия назван также Киево-Печерский мон-рь, где подвизались и подвизаются святые, «чюдотворством мало не равно великороссийским от Бога почтенные» (Там же. С. 192).

По мнению И., чудотворения, которые совершаются от мощей святых среди живущих под властью турок греков, болгар и сербов, являются едва ли не единственным фактором, способствующим сохранению среди этих народов Православия: «Коли бы не те чюдотворные тела в тепережнем веку и разслабленном остали, без мала не все бы турчилис. Ибо истинно, яко в Лядской земли папы Римскаго титулы, и вавилонская музыка, и поганских наук [пустословие] рускаго народа с благочестивой и православной веры в прелесть латынскую мало не всех выкрало, тако и овде - власть, безецность (нечестие.- Авт.), роскош тела, угодное житие безбожных и неверных турков миролюбную мысль до себе притягает» («Зачапка…» - Там же. С. 193). Кроме того, чудеса, по мнению И., являются залогом буд. освобождения правосл. народов из-под власти иноверцев по молитвам святых. Как бы от лица свт. Варлаама Охридского И. пишет: «Да познают, егоже возмнеша победити, яко победятся и побеждени суть... егоже возмнеша убити, се ныне жив есм и сих убити начинаю» («Новина, или Вест…» - Там же. С. 126-127).

Важнейшим признаком истинной Церкви для И. также является ее соборный характер: «Тело церковное еже есть собор» («Зачапка…» - Там же. С. 190). Это утверждение - ответ, с одной стороны, на апологию папства в сочинениях Скарги, с другой - на заявление униатских епископов о невозможности мирянам («хлопам, шевцам и кожемякам») участвовать в решении церковных дел.

содержится во мн. произведениях И., наиболее развернутая - в сочинениях «Порада...», «Зачапка...», «Послание к старице Домникии...», «Позорище мысленное...». В условиях, когда из-за действий нечестивых правосл. епископов и нестойких в вере правосл. дворян «диавол-миродержец» особенно жестоко нападал на истинную Церковь, главными ее защитниками, по мнению И., стали иноки (автор имеет в виду в первую очередь отшельников), свободные от социальных связей, через к-рые диавол подчинял себе людей, и имеющие единственную цель - духовную борьбу с «князем века сего».

По мнению писателя, только благодаря молитвам святых и иноков Бог долготерпит множество человеческих прегрешений. В соч. «Порада...» среди прочих автор дает такие наставления «правоверным»: «Иноческаго чина не поруговайте... Если бы не было истинных иноков и богоугодников межи вами, уж бы давно, якож Содома и Гомора, жупелом и огнем у Лядской земли есте опопелели... Если бы вас иноки пред Богом не заступали, уже бысте давно с всею потехою своею мирскою исчезли и погибли» (Там же. С. 25). В этом произведении защита монашества изложена в форме диалога между автором и «римлянином» (также называемым мирянином и дворянином). Последний обвиняет правосл. монахов в грубости, невежестве, пьянстве и т. д. И. подробно разбирает все эти упреки, проводя мысль о том, что правосл. монах неугоден миру, потому что он «любов и памят мира сего уморил» ради приобретения Царствия Небесного через победу над плотскими страстями и насылаемыми диаволом искушениями. Подвиг инока настолько тяжел, что на его пути случаются падения, за к-рыми всегда следует покаяние.

И. пишет о том, что правосл. иноки-отшельники подвергаются нападкам не только со стороны католиков, но и со стороны «наших руских философов», к-рые восхваляют католич. монашество. Отвечая на такого рода нападки, И. описывает жизнь совр. ему католич. монахов (по-видимому, иезуитов): «Латынские мнихове дома, во отечествах с своими ся знаходят, яко с ними в общении человеческом пребывают, яко своих ползуют, яко учат, яко Костел свой боронят (защищают.- Авт.), яко в сварах веры посполитость заступают (выполняют общественное дело.- Авт.)... яко папину честь и славу гонят, а не Христову... Все себе угодницы и телолюбцы суть». Писатель сопоставляет жизнь католич. монахов, не ставящих себе задач духовной борьбы с диаволом, но служащих достижению мирских целей - распространению влияния католич. Церкви, с подвигом внутреннего делания правосл. иноков. Это сравнение заставляет И. воскликнуть: «За единого в горах и пещерах седящего руского инока тысячю домолежных и в полатах упокоевающихся миролюбцев, мясоедов, роскошных мнихов латынских не променил бым». Немного ранее писатель объясняет свое мнение тем, что «больше стосугубно пожиток (польза.- Авт.) Церкви, хвала Богу, заступление сродству и общему естеству, стране, роду и языку от оного избегшего инока из мира и в горах гнездящегося, нежели с ними общесвдворно пребывающего» («Позорище мысленное…» - Там же. С. 218, 217).

в произведениях И. тесно связаны с темой иночества и раскрываются писателем в полемике со Скаргой, упрекавшим православных за отсутствие науки и школ. Скарга утверждал, что греки сознательно не открывали училищ для славян, не желая их просвещения, с целью сохранить свою власть над ними. На это И. отвечал, что греки преподали славянам высшую науку: «...православную веру, таже спасителное Евангелие, апостольскую проповедь, мученические подвиги, постнические борьбы с поднебесными воздушными духи мыслно борющимся... и все оправдания, чем естество крещеное к Богу присвояется» («Зачапка…» - Там же. С. 191). По мнению правосл. полемиста, постижение этой истинной науки и «бессмертной правды» совершается путем иноческой аскезы: обнищанием во Христе, борьбой с искушениями, очищением души от страстей, иссушением плоти, непрестанной Иисусовой молитвой, отсечением своей воли и преданием себя на волю Божию, терпением бесчестья в миру. Идущий этим путем «обрящет прекраснейшую и светозарнейшую правду». Тот же, кто только «внешним учением правды тайнство постигнути и навыкнути хощет и усилуется, во антихристову прелесть и гордость, идеже латинский род заблудил, или во прочая ереси... впадет» («След краткий…» - Там же. С. 124). Латинский Костел, который «оставивши и повергши тесную дорогу евангельской мудрости... на широкий гостинец премудрости мира сего выскочил... за хитрость и мудрость воздушных духов и от стихий мира изобретенной философской поганской аристотелский и других, подобных ему, разум ухватився» («Зачапка…» - Там же. С. 198-199), по мнению правосл. писателя, не обладает важнейшим знанием - знанием правды о пути, ведущем к спасению.

В глазах И. католич. богословие вследствие культа «поганских (языческих.- Авт.) наук» сближается с языческой философией, в то время как «сила Духа не в художестве внешняго наказания и философскаго постижения обретается, но верою смиренномудрия... даруется» («Зачапка…» - Там же. С. 172). Почти во всех произведениях И. духовный разум, свойственный Православию («свет присносущнаго разума, православной Церкви дарованный»), противопоставляется бесплодной внешней мудрости («тме поганских наук»), культивируемой лат. Церковью (ср.: Послание кн. Острожскому - Там же. С. 19). Полагая просвещение в изучении свободных искусств, католики, по мнению И., противятся Христу и св. отцам, поскольку Христос просветил «простаков» не «поганской мудростью», но «благословенною простотою» («Загадка философом латинским» - Там же. С. 123, 124). Усложненности и мирскому характеру католической науки И. противопоставляет соединенную со смирением евангельскую (Иисусову) простоту православных. Отсюда постоянные характеристики православных как «простых, неученых и смиренных», как «простой, глупой, ненаказанной (необразованной.- Авт.), дурной Руси». Отвергая искушения диавола, «голяк-странник» отвечает ему: «Что за пожиток с того всего твоего дарохитрства, коли я простоты Исусовы навыкнути не смогу» («Обличение диавола-миродръжца..» - Там же. С. 15). В «Краткословном ответе Петру Скарге...» И., обращаясь к Скарге, восклицает: «Мы же будем... по Евангелию, прости, глупы, незлобливы! ...В твоего Костела мудрости и разуме... преступити до едности (единства.- Авт.) не хочемо и глупыми быти по разсуждению света сего изволяемо, яко да спасение душевное получим» (Там же. С. 12, 179). Писатель призывает «русин»: «Не внимайте латинской лже пестроукрашенной, но в простоте и истинне шествуйте» («Извещение краткое о латинской прелести...» - Там же. С. 104).

И. неоднократно писал о невозможности для православных полемики с католиками, поскольку методы ведения споров последними имели целью не установление, но искажение истины и через это привлечение православных в латинство: «То бо их (католич. проповедников.- Авт.) ремесло: поганские науки баснословием, орациями, похвалами... слабоумных и ненаказанных прелщати» («Краткословный ответ Петру Скарге...» - Там же. С. 135). Александрийскому патриарху Мелетию Пигасу И. приписывает такие слова: «От искуса (из опыта.- Авт.) навыкохом, яко сварливую диалектику латинскую и силогизмы с поганскими догмат выкрутами, с которых ся они на препирание будуют, и научени суть, и всегда учат, век свой на том изнуряючи и упражняючи, не толко простою правдою пребороти не можете, але, если бы и ангельски язык уверял, але ничто же успеют». От себя И. добавляет: «Для того бо латинский Костел тую хитрую догму в себе основал, абы прением з белого чорное, а с чорного белое, яко за власную истоту перетворяючи, показовал, уверял с ними в гадание вшедших, абы никто их николиж правдою препрети или победити не возмог» («Зачапка…» - Там же. С. 181-182).

И. резко критикует католические (иезуитские) школы, в которых изучаются свободные искусства («хитрости и художества граматычные, диалектичные, рыторичные и философские») для распространения с их помощью влияния католич. Церкви и для обоснования власти папы, т. е., по мнению И., для утверждения господства диавола. В силу таких задач, по мнению правосл. полемиста, католич. наука становится «гнездом антихриста»: «Видеши ли, Скарго, иж в твоих школах и науках, от Костела латинского фундованных... гнездо антихристово фундованно есть» (Там же. С. 201). Светский характер обучения в католич. училищах, по мнению И., приводит к тому, что невозможно найти пример, «абы з школы латынское и науки смиренный и нищий духом богоносец выйти имел, только все оной блаженной науке сопротивники - горды, величавы, пишны, надуты... самохвалны... возносливы, клеветницы, лжелюбцы... всех укорители, а себе за лучших разумеющии» (Там же. С. 199-200). Правосл. полемист часто обличает разыгрывавшиеся в иезуитских уч-щах «комедии и машкары (маскарады.- Авт.)», считая их несовместимыми с христ. благочестием: «Ниже бо может комедийник к разуму Христову око мыслъное прострети, дондеже сего разума машкарского ся не свободит и в простоте и смирении не станет» («Извещение краткое о латинской прелести…» - Там же. С. 100).

В силу вышеизложенного И. страстно призывает православных не посещать католич. уч-ща, не ходить «до поганских учителей и до латинское хитрословное лжи», чтобы не потерять веру. Обращаясь к православным, И. указывает на пагубность для них «латинское поганое науки»: «Ныне вы явно пострадали, егда есте на латинскую и мирскую мудрост ся полакомили, тогда есте благочестие стратили, во вере онемощили и поболели и ереси породили» («Порада…» - Там же. С. 23). При этом писатель призывает к распространению правосл. просвещения «писанием, наукою, друкованием книг, училищи и довольствы от избытков наших» («Краткословный ответ Петру Скарге...» - Там же. С. 134).

Особую роль в противодействии лат. прозелитизму И. отводил школьному образованию: «По сем по простоте нашего благочестия веры, боячися, жебы есте дети свои хитростию и ересию латинскою не отравили и не поморили, залецаю (предлагаю.- Авт.) вам, православным, правоверную школу» («Зачапка…» - Там же. С. 175). Рассматривая соотношение в правосл. школьном обучении воспитания и образования, И. решительно отстаивает права первого, считая важнейшим наставление детей в основах веры. И. не отрицает необходимость «внешнего учения» в школах, он лишь подчеркивает его вторичный характер, его относительность и недостаточность при отсутствии наставления детей в христ. благочестии. После утверждения детей в вере («утвердивши сумнения веры благочестивыми догматы») дозволительно «внешних хитростей для ведомости касатися». И. пишет: «Не бо аз хулю грамотичное учение и ключь к познанию складов и речей... Да не отпадут благочестия, утверждаю» («Послание к старице Домникии…» - Там же. С. 163). Писатель осуждает школу Львовского братства, в к-рой, по его мнению, под влиянием католич. коллегий обучение «внешним наукам» вытеснило утверждение молодежи в вере и приобщение к церковной жизни. И. критикует учителей школы: «Чернилом хитрости (а не Духа Святаго словесы) воспитанные школные казнодеи, которые з латинской ереси себе способ ухвативши, зараз школы бают, проповедают и учат, а полеровнаго (просвещенного.- Авт.) и безстрастнаго жития не хочют... трудитися в церкви не хочют, толко комедии строят и играют» («Послание к старице Домникии…» - Там же. С. 162, 164).

И. полемически противопоставляет программе католических коллегий, основанной на тривиуме (изучении грамматики, диалектики, риторики, позднее философии), свой план школьного обучения, ориентирующийся на традиц. для православных начетническое образование: «В-первых, ключь, или грецкую или словенскую грамматику, да учат. По грамматице же воместо лживое диалектикы (з белого черное, а з черного белое перетворяти учащее) тогда да учат богомолебного и праведнословнаго Часословца. Воместо хитроречных силогизм и велеречивое реторики тогда учат богоугодно молебный Псалтырь. Вместо философии, надворное (светской.- Авт.) и по воздуху мысль разумную скитатися зиждущее, тогда учат плачивый и смиреномудривый Охтаик, а по-нашему, церковнаго благочестия догматы - Осмогласник. Таже конечное и богоугодное предспеяние в разуме - делное богословие, тогда учат святую евангельскую и апостольскую проповедь с толкованием простым, а не хитрым... И если бы хотел, возлюбленный любомудрче, и надворное мудрости хитрость уведати, не возбраняется у наших, в церкви место имеющих, то есть в Соломоновых притчах, Премудрости, Еклесиасте, Сирахху и прочих старозаконных... к истинне посылающих» («Зачапка…» - Там же. С. 175-176).

Ради лучшего утверждения в благочестии И. рекомендует православным отказаться от народных обычаев и гуляний, связанных с церковными праздниками: от колядования и «щедрования» в Рождество Христово и на святках, от поминовения усопших после Пасхи на кладбищах, от гуляний на Светлой седмице (И. осуждает «волочелне по воскресенью» - обычай в Светлый понедельник ходить друг к другу в гости с пасхальными поздравлениями, принося в дар «волочильное» - калач и писанки), от гуляний на весенний день памяти вмч. Георгия и на память апостолов Петра и Павла, от празднований Ивана Купалы. К проявлениям неблагочестия И. относит также проведение ярмарок возле монастырей. В этих рекомендациях можно видеть, в частности, влияние Львовского братства: в окт. 1592 г. братчики жаловались К-польскому патриарху Иеремии II на Львовского еп. Гедеона (Балабана), к-рый не желал искоренять языческие пережитки в народе, несмотря на соборное решение 1590 г.

также является одной из сквозных тем в творчестве И., писавшего: «Словенский язык пред Богом честнейший ест и от еллинскаго и латинскаго». И. считал недопустимым чтение на литургии Евангелия и Апостола на «простом языке», они должны читаться по-церковнославянски, в проповеди же на «простом языке» необходимо объяснить содержание евангельского и апостольского чтений. Причину особого достоинства церковнослав. языка писатель видит в отсутствии на нем сочинений внешней науки, в его нетронутости «мирской мудростью»: «В языку словянском лжа и прелесть... никакоже места имети не может, ибо ани диалектик и силогизм поганских (ницующих правду Божию во лжу), ани хитроречием лицемернаго фарисейства упремудряем, толко истинною, правдою Божиею основан». «Зане ж есть плодоноснейший от всех языков и Богу любимший, понеж без поганских хитростей и руководств, се ж есть кграмматик, рыторик, диалектик и прочих коварств тщеславных, диавола въместных, простым прилежным читанием... к Богу приводит» («Порада…» - Там же. С. 23, 24). Церковнослав. язык противоположен лат. языку, поскольку диавол лат. язык «вседушне любит» и его «в поганскую хитрость перевернул, иж в нем никако же правда евангельская и простота святых места не имеет, толко лжа поганская, хитрость и фарисейство» («Зачапка…» - Там же. С. 194).

И. не делает различия между 2 значениями слова «язык»: «народ» и «средство общения». После приведенного выше сравнения церковнослав. и лат. языков он пишет об отсутствии святых в «мудром и хитром языку латынском» и о множестве «тел освященных, от языка словянскаго порожденных» (Там же. С. 194-195). Кроме того, этнические характеристики у И. связаны с конфессиональными: слово «русский» для него означает и «принадлежность к Православию» (отказавшихся от Православия писатель может называть «бывшими русинами»), главным критерием этнических различений является конфессия. Т. о., народность, вера и богослужебный язык в представлении И. соединяются в идентитарном комплексе (это неоригинальная черта творчества И., то же можно сказать о большинстве православных писателей его времени). И. был одним из первых западнорус. писателей, активно употреблявших наименования Великая Россия и Малая Россия и подчеркивавших их «родовую» и духовную общность, что, несомненно, создавало основы для появления в 20-х гг. XVII в. в кругу митр. Иова (Борецкого) идеи объединения всех древнерус. земель под властью рус. царя и Московского патриарха.