СЕРАФИМ

Род. в протестант. семье. Среди его предков были французы и датчане. Отец, Франк Роуз, был индифферентен к религии, но именно он впосл. поддержал сына в стремлении к Православию. Мать, Эстер Роуз, энергичная протестантка, поменяла неск. деноминаций по причинам личного характера. В старших классах школы проявились исключительные способности С. к математике и языкам: он одновременно изучал испанский, немецкий и французский; по-немецки к окончанию школы сочинял стихи. Окончив школу первым учеником, осенью 1952 г. поступил в один из лучших гуманитарных колледжей США в Помоне (шт. Калифорния). Изучал философию, лат., кит. и европ. языки. Из философов более других ценил Б. Спинозу, А. Шопенгауэра и особенно Ф. Ницше. В этот период С. полностью разуверился в протестантизме, став самым непримиримым атеистом из всех сокурсников. В 1956 г., окончив колледж с отличием (magna cum laude), С. поступил в Американскую академию азиатских исследований (American Academy of Asian Studies) в Сан-Франциско, в к-рой преподавал известный популяризатор вост. духовности А. У. Уоттс. Под его руководством С. занимался сравнительным анализом религий и духовных традиций: индуизма, буддизма, иудаизма раввинистического, конфуцианства, суфизма и др., изучая их в подлинниках. В этот период начинается увлечение С. трудами франц. метафизика, мистика и полиглота Р. Генона (1886-1951), к-рый оказал на него сильное влияние и побудил встать на стезю поисков аутентичной духовной традиции. Вслед. ознакомления с работами католич. монаха-трапписта Т. Мертона (1915-1968) С. впервые пришла идея оставить мир и принять монашество.

Толчком к появлению у С. живого интереса к Православию послужила дружба с сокурсником по академии и соседом по комнате Й. Грегерсоном, к-рый познакомил его с Добротолюбием и привел на службу в рус. правосл. собор в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» в Сан-Франциско. Богослужение, возглавляемое Тихоном (Троицким) (1883-1963), архиеп. Сан-Францисским и Западноамериканским, произвело на С. неизгладимое впечатление. Позже он вспоминал: «Сердце подсказало: вот твой дом. Я наконец обрел, что искал» (цит. по: Дамаскин (Христенсен). 1995. С. 81). После пережитого С. пришел к выводу об ограниченности буддизма, но продолжал изучать кит. каллиграфию, поэзию и философию. Он начал посещать правосл. богослужения, учить рус. и церковнослав. языки, читать в оригинале Ф. М. Достоевского. Кроме того, он изучал духовную и рус. религиозно-философскую лит-ру, в частности труды И. В. Киреевского, к-рого особенно полюбил. Весной 1957 г. С. покинул академию и осенью того же года поступил в Калифорнийский ун-т в Беркли. Там он близко сошелся с китаистом рус. происхождения проф. П. А. Будбергом. В 1961 г. под его руководством С. написал и защитил диссертацию по теме ««Пустота» и «Полнота» у Лао-цзы», получив степень магистра гуманитарных наук по вост. языкам. Есть основания полагать, что Будберг видел в С. своего преемника по кафедре. В тот момент, когда в ун-те С. ожидала блестящая карьера, он неожиданно для всех оставил учебу на время, необходимое для написания задуманного исследования о духовном состоянии совр. человека «Царство человеческое и Царство Божие» (см.: Серафим (Роуз). Приношение. 2003. С. 519-522, 606). Это был ключевой момент в его жизни: в февр. 1962 г. С. принял в Сан-Франциско правосл. миропомазание. Крёстными стали рус. эмигранты Д. Н. Андральт де Ланжерон и его мать. Чин присоединения к Православию совершил клирик РПЦЗ прот. Н. Домбровский. Вплоть до кончины свт. архиеп. Иоанна (Максимовича) Шанхайского († 1966) С. был его духовным чадом.

Еще до перехода в Православие С. вместе с потомком рус. эмигрантов выпускником правосл. семинарии в Джорданвилле Г. Д. Подмошенским (впосл. мон. Герман) стал в 1961 г. издавать на механическом печатном станке бюллетень «Православное слово» (The Orthodox Word). Затем они открыли лавку «Православные иконы и книги» - одну из первых в США, ставшую впосл. значительным миссионерским центром рус. Православия. С. нес послушание чтеца в храме, окончил основанную свт. архиеп. Иоанном (Максимовичем) катехизическую школу в Сан-Франциско.

В сер. 60-х гг. XX в. С. и Подмошенский основали правосл. братство в честь прп. Германа Аляскинского. В 1967 г. на севере Калифорнии, недалеко от Платины, в гористой местности, заросшей лесом, ими был приобретен участок земли, на к-ром они возвели скит. В 1969 г. оба переехали туда на постоянное жительство, а в 1970 г. приняли монашеский постриг: один - в честь прп. Серафима Саровского, другой - прп. Германа Аляскинского. В 1977 г. С. принял священный сан. Продолжая издавать «Православное слово», они много писали, переводили и публиковали труды духовно-просветительного, литургического и богословского содержания, вели активную миссионерскую и катехизическую деятельность. Всего при жизни С. братство издало 40 книг: 20 на английском и 20 на рус. языке.

Скончался С. от неизлечимой болезни кишечника, обнаруженной еще в 1961 г., испытывая перед смертью тяжелейшие боли. Свидетели его погребения отмечали полное отсутствие запаха разложения, несмотря на жаркую погоду. Лицо почившего было настолько радостным и просветленным, что вопреки обычаю его не стали накрывать. В наст. время братством прп. Германа Аляскинского подготовлены материалы для канонизации С., написаны его иконы, составлена служба, собраны свидетельства многочисленных случаев его благодатной помощи и почитания в разных странах мира. Мон-рь прп. Германа Аляскинского в Калифорнии, где почивают останки С., является одним из главных центров правосл. паломничества на Американском континенте.

С. писал: «Так случилось, что мое мировоззрение сформировалось в основном под влиянием Рене Генона (я сейчас не затрагиваю роль православия)… Благодаря Генону я научился искать и любить Истину, ставить ее превыше всего и не довольствоваться ничем иным» (цит. по: Дамаскин (Христенсен). 1995. С. 61). Нек-рые из геноновских установок были усвоены им в молодости настолько прочно, что составили основу его мышления, не подлежащую переоценке. К ним относятся: 1. Элитаризм - главные труды С. предназначены гл. обр. для интеллектуальной элиты правосл. общества, т. е. воцерковленной или воцерковляемой интеллигенции. 2. Последовательный традиционализм, противопоставленный всякому синкретизму. 3. Критика потерявшего связь с традицией протестантизма. С. считал, что в учении Лао-цзы, жившего до возникновения христианства, но причастного традиции, образ Христа видится более «близким и чистым», чем у христиан-протестантов. 4. Критика эволюционизма как одного из суеверий совр. зап. науки, потерявшей традиц. основу. С. считал гипотезу эволюции не только произвольной, но и очень вредной для христ. сознания. 5. Эсхатологизм - осознание неотвратимости общемировой катастрофы и скорого наступления царства антихриста вслед. нарушения связи с традицией. Вслед. этого С. много писал о трудностях «различения духов», о том, что «сейчас - позже, чем мы думаем» (Серафим (Роуз). 2013. С. 43).

Вместе с тем влияние Генона на С. носило в основном формальный, направляющий и системообразующий характер. Религ. миросозерцание С., как в теоретическом, так и в практическом плане, созидалось им на основе многолетнего изучения святоотеческого Предания. Установки Генона С. стремился переосмыслить в соответствии с учением Церкви, заполняя заимствованные у него формы правосл. содержанием. Так, толкования эсхатологических библейских текстов древними св. отцами он воспринимал гл. обр. через призму воззрений влиявших на него авторитетов рус. богословия.

Из святоотеческих трудов, определивших духовный путь С. в Православии, на первом месте стоит аскетика свт. еп. Игнатия (Брянчанинова). О нем С. всегда писал с неизменным почтением и считал, что «владыка Игнатий, который, с одной стороны, был утонченным современным интеллектуалом, а с другой - истинным и простым сыном Церкви, может служить хорошим посредником, с помощью которого православные интеллектуалы могли бы найти путь возврата к истинному православному преданию» (Он же. Душа после смерти. 2003. С. 97-98). При этом парадоксальным образом С. игнорировал в своем творчестве тему повседневных грехов и страстей, на преодоление к-рых в первую очередь направлена «Аскетическая проповедь» свт. Игнатия.

С искренним благоговением С. относился к своему духовному отцу свт. архиеп. Иоанну (Максимовичу), к-рого считал истинным носителем и хранителем Свящ. Предания Церкви. Одним из важных направлений миссионерской работы С. было целенаправленное возрождение интереса к правосл. святым зап. Церкви (Idem. 1977; Idem. In Step. 1987). Этот вектор деятельности он воспринял от свт. Иоанна, к-рый активно исследовал древнюю европ. агиографию.

С. испытывал также пиетет перед богословами консервативного направления РПЦЗ - архиеп. Аверкием (Таушевым), архим. Константином (Зайцевым) и протопр. Михаилом Помазанским, «Догматическое богословие» к-рого он перевел на англ. язык. Подчеркнуто уважительное и некритическое отношение к ним объяснялось тем, что он считал их прямыми наследниками и продолжателями духовных традиций святителей Игнатия (Брянчанинова) и Феофана Затворника (Говорова). Под влиянием авторитетных для него личностей из РПЦЗ С. с подозрительностью относился к Московскому Патриархату, притом что не отрицал благодатности совершаемых в нем таинств.

С. ощущал себя призванным к миссии, и стиль его книг соответствует назначению миссионерской лит-ры. Он прост, доступен, краток и вместе с тем выразителен, подобно стилю Генона или архиеп. Аверкия (Таушева), на к-рых С. в этом отношении ориентировался. Наряду с широкой эрудицией, аналитическим умом и склонностью к рефлексии С. имел подлинный вкус к слову и большой лит. талант. Удачное сочетание умственных и душевных качеств при энергичной воле, феноменальной работоспособности и просветительской харизме снискали популярность его сочинениям в англо- и русскоязычной среде. Кроме того, причинами успеха трудов С. можно считать редкую духовную целеустремленность его личности, горение духа, искренность и всецелую преданность, с к-рой он принял Православие, радость приобщения к истине.

На протяжении мн. лет одной из важных сторон богословско-публицистической деятельности С. была борьба против эволюционизма. Ее плоды суммированы в изданном посмертно сб. «Бытие: Сотворение мира и первые ветхозаветные люди: Христ. правосл. видение» (Genesis, Creation and Early Man: The Orthodox Christian Vision. 2000). Вскрыв мн. несоответствия, условности и натяжки эволюционного мировоззрения, С. начал впосл. отходить от критики эволюционизма самого по себе, больше внимания уделяя положительному раскрытию святоотеческого взгляда на творение мира. Своему корреспонденту он объяснял: «…недостаток строгого научного доказательства эволюции означает тот факт, что эти вопросы в своей основе не научны, но являются производными от веры. В то же время Вы освобождаете себя от попадания в тупик, пытаясь «опровергнуть» эволюцию: с помощью науки она не может быть ни доказана, ни опровергнута; этот вопрос принадлежит другому порядку, в отличие от науки» (Он же. 2004. С. 539).

Главной мишенью критики в этой области С. избрал П. Тейяра де Шардена. Анализируя его деятельность, он делает акцент не на разоблачении его сомнительных палеонтологических открытий, а на спорном содержании его сциентистского мировоззрения в целом. Последовательно вникая в смысл рассуждений Шардена, С. пришел к радикальному выводу: «Несомненно, что он оторвался от всех идей христианства, известных до него. Христианство перестает быть личным спасением души и становится мировой эволюцией человечества по законам природных процессов в направлении точки Омега» (Там же. С. 373).

Смерть, заставшая С. в расцвете творческих сил, не позволила ему завершить процесс приведения своих широких познаний и оригинальных теоретических построений в органическое, целостное единство, в соответствие с Истиной, Христом, и реальной жизнью. Вокруг лит. наследия С. в научном сообществе развернулась дискуссия. Со стороны нек-рых ученых и богословов, в частности прот. А. В. Меня, митр. Сурожского Антония (Блума), проф. Н. К. Гаврюшина, С. служил объектом критики в некомпетентности в сфере естественных наук, в религ. нетерпимости, в эклектизме и апокалиптизме, в непреодоленном увлечении вост. религиями, духовной всеядности и эстетском любовании рус. Православием, как экзотикой. Скептическому отношению к творчеству С. в академической среде способствует также публицистический характер его произведений, отсутствие у него подлинно научных трудов.

Тем не менее следует признать, что личность амер. интеллектуала, ставшего правосл. скитским монахом, обладает большой притягательностью. Очевидными фактами являются неуклонный рост популярности С. как духовного писателя, широкое признание его миссионерских и катехизических заслуг, что влечет за собой новые переводы и переиздания его книг во мн. странах. Проверенные временем отдельные примеры дальновидности и проницательности С. в оценке различных явлений жизни воспринимаются его почитателями как доказательство харизматической прозорливости, что наряду с исключительно строгим подвижничеством и искренним энтузиазмом в проповеди Евангелия рассматривается ими как основание для причисления С. к лику святых.