СВОБОДА СОВЕСТИ

до Миланского эдикта (313) свободой вероисповедания обладали гл. обр. язычники, но не христиане. Правовой статус христиан в империи, или, лучше сказать, отсутствие такового характеризует знаменитая переписка на эту тему между легатом Вифинии Плинием Младшим и имп. Траяном. Плиний писал: «Я никогда не присутствовал на следствиях о христианах: поэтому я не знаю, о чем принято допрашивать и в какой мере наказывать»,- и в связи с этим он задает ряд вопросов о том, как ему надлежит поступать с христианами, одновременно докладывая, как он действовал в подобных случаях ранее: «С теми, на кого донесли как на христиан, я действовал так. Я спрашивал их самих, христиане ли они, сознавшихся спрашивал во второй и третий раз, угрожая наказанием, упорствующих отправлял на казнь… Тех, кто отрицал, что они христиане или были ими, я решил отпустить, когда они вслед за мной призвали богов, совершили перед изображением твоим… жертву ладаном и вином, а кроме того похулили Христа: настоящих христиан, говорят, нельзя принудить ни к одному из этих поступков» (Письма Плиния Младшего: Кн. I-X. М., 1982. С. 205). Имп. Траян в ответ писал: «Ты поступил вполне правильно, мой Секунд, производя следствие о тех, на кого тебе донесли как на христиан. Установить здесь какое-нибудь общее определенное правило невозможно. Выискивать их незачем: если на них поступит донос и они будут изобличены, их следует наказать, но тех, кто отречется, что они христиане, и докажет это на деле, т. е. помолится нашим богам, следует за раскаяние помиловать, хотя бы в прошлом они и были под подозрением. Безымянный донос о любом преступлении не должно принимать во внимание. Это было бы дурным примером и не соответствует духу нашего времени» (Там же. С. 206). В течение еще более 2 столетий положение христиан оставалось таким, каким оно обозначено в письме Плинию Младшему: лица, подвергшиеся обвинению в исповедании Христа, подлежали смертной казни, если не отрекались от своей веры (см. в ст. Гонения на христиан в Римской империи). Принцип С. с., без упоминания этого выражения, отстаивали тогда в своих обращениях к императорам и в др. сочинениях апологеты раннехристианские: мч. Иустин Философ, св. Аристид, св. Феофил, еп. Антиохийский, Афинагор, Минуций Феликс.

Взаимоотношения Церкви и Римской империи радикально изменились после издания в 313 г. Миланского эдикта, даровавшего христианам свободу исповедания, тем самым поставившего их в равноправное положение с язычниками. В известных пределах религ. свобода, иными словами С. с., существовала в Римской империи со времени имп. равноап. Константина I Великого до имп. св. Феодосия I Великого, к-рый издал ряд актов, направленных на ограничение свободы языческих культов. Рим. власти никогда не рассматривали религию как феномен, автономный от гос-ва. Этот принцип был унаследован Римом христианским у Рима языческого. Поэтому в христ. эпоху имп. власть брала под особое покровительство или Православие, или одну из еретических доктрин (арианство, монофизитство, монофелитство, , , иконоборчество), к-рая в тот или иной период официально считалась православной, ставя в неравноправное с нею положение, дискриминируя или прямо преследуя приверженцев альтернативных доктрин.

В империи сложилась своеобразная система церковно-гос. отношений, получившая наименование симфония властей, суть которой заключалась в сотрудничестве Церкви и гос-ва, взаимной поддержке и взаимной ответственности без вторжения одной стороны в сферу исключительной компетенции другой. Симфонические отношения между Церковью и государством включали привилегированный статус правосл. Церкви, но не влекли за собой запрет существования иных христ. конфессий, напр. монофизитской, и иных вероисповеданий, хотя нек-рые секты, в частности павликиане, лишены были легального статуса и преследовались.

на европ. Западе в лоне католич. Церкви не без влияния творения блж. Августина «О граде Божием» сложилась доктрина «двух мечей», согласно к-рой обе власти, церковная и государственная, одна непосредственно, а другая опосредованно, восходят к Римскому епископу. Светские государи в средневек. Риме считались вассалами папы; папы усваивали себе тогда право не только короновать императоров и королей, но и лишать их престолов. Ввиду исключительно широких властных полномочий пап режим существования религ. меньшинств в католич. Зап. Европе был значительно менее благоприятным, чем в Византии. По отношению к еретикам широко применялась смертная казнь. «Схизматические», т. е. прежде всего православные, но также армяно-григорианские общины подвергались дискриминации, в разных странах в разные периоды утрачивали легальный статус. В целом это был режим отсутствия С. с.

Реформации монополия католичества на Западе пала. Выступив с обличениями Папского престола, М. Лютер и увлеченные его учением протестанты нуждались в защите, и они обрели ее в лице тех нем. князей, к-рые приняли Реформацию. Лютер называл таких государей епископами, и они взяли на себя властные полномочия по отношению к религ. общинам, к-рые в католич. Церкви принадлежали епископам. В 1526 г., когда нарастала напряженность в отношениях между папой Климентом VII и имп. Карлом V, в Шпайере был созван имп. рейхстаг, в к-ром участвовали как католики, так и протестанты; рейхстаг постановил временно, до созыва Вселенского Собора, предоставить имп. князьям самим регулировать религ. жизнь в своих гос-вах. Воспользовавшись этим решением, протестант. князья и вольные города, в к-рых возобладали сторонники Реформации, провели последовательное отделение христ. общин от Рима, а реформированные общины оказались под контролем покровительствовавших им князей. Параллельно с идеей перехода к князьям прав епископов в рамках теории гос. права развилась концепция абсолютных прав монарха, к-рые распространяются на все сферы жизни подданных, в т. ч. и на религ. жизнь. С особой основательностью эта концепция была разработана голл. теоретиком права Г. Гроцием (1583-1645), к-рый выводил идею верховенства государя в Церкви из неограниченности его верховной власти. Брит. философ и юрист Т. Гоббс (1588-1679) развивал теорию территориализма, суть к-рой заключается в полном суверенитете государя на подвластной ему гос. территории, в т. ч. и по отношению к находящимся на ней религ. общинам. Гоббс считал, что всевластие монарха ограничивается лишь его благоразумием. Развитие церковно-гос. отношений в эпоху Реформации и в XVII в. соответствовало этой теории. Девизом сложившейся системы церковно-гос. взаимоотношений стало выражение «Cuius regio, eius religio» (лат. Чья власть, того и религия). При последовательном осуществлении эта система подразумевает удаление, изгнание из гос-ва приверженцев иного вероисповедания, чем носитель высшей гос. власти (в ходе Реформации и Контрреформации изгнания и даже избиения иноверцев предпринимались не раз); однако в конечном счете утвердилась иная, смягченная форма осуществления этого принципа - т. н. гос. церковность (см. в ст. Государственная Церковь), когда религ. община, к к-рой принадлежит государь, официально именуемый главой Церкви, обыкновенно, но не всегда составляющая большинство населения, пользуется преимуществом государственной, или официальной, Церкви, а права иных религ. общин оказываются ограниченными, урезанными.

Принцип С. с. был выдвинут в эпоху Реформации и приобрел особую актуальность ввиду противоборства католич. Церкви и сложившихся тогда протестант. общин. При этом протестант. богословы, отвергая тотальную монополию католич. Церкви, не были сторонниками свободы любых религ. верований и убеждений. Сожжение в 1553 г. М. Сервета в Женеве, где утвердилась Реформация, по обвинению в отвержении тринитарного догмата вызвало спор между Ж. Кальвином, настоявшим на смертном приговоре, и в прошлом его единомышленником С. Кастеллио, к-рый назвал эту казнь убийством и одним из первых выдвинул идею С. с. в памфлете «Следует ли преследовать еретиков?» (Castellion S. De haereticis, an sint persequendi. Basel, 1554). В Германии аналогичные мысли развивал теоретик права Х. Томазий, к-рый, однако, С. с. считал совместимой с правом монарха на произвольное устроение внешней организации церковной жизни в своем гос-ве.

Практическое применение идея С. с. получила в Англии через включение ее в законодательство. В «Билль о правах», изданный в 1689 г. после «Славной революции», завершившей религ. войны XVII в., было введено положение, признававшее за личностью право иметь собственные мнения и убеждения, следовать им, что подразумевало также и религ. убеждения. Впрочем, этот билль не затронул господствующего статуса Англиканской церкви и не повлек за собой прекращения дискриминации католиков и сектантов - т. н. диссидентов, к-рые в XVIII в. принудительно или добровольно в массовом порядке переселялись в колонии, основанные в Сев. Америке.

Во Франции принцип С. с. был провозглашен в самом начале революции 1789 г., в 10-й ст. «Декларации прав человека и гражданина»: «Никто не может быть преследуем за свои убеждения, даже религиозные, при условии, что их обнародование не угрожает общественному порядку». В Конституции 1791 г. была прописана «свобода религиозных культов», однако в период якобинской диктатуры революционные власти развязали гонения на католич. духовенство. Франц. гражданский кодекс 1804 г., изданный при имп. Наполеоне I, к-рый принял руководящее участие в его составлении, не затрагивал религ. тематики, косвенным образом демонстрируя, что религия является сферой частной жизни франц. граждан, что предполагало свободу вероисповедания. В XIX в. Франция пережила череду революций и реставраций, от исхода к-рых зависел правовой статус католич. Церкви и др. религ. общин в стране. И только в 1905 г. был принят закон, к-рый предусматривал радикальное отделение Церкви от гос-ва, светский характер Французской Республики, С. с. и равноправие религ. общин. С тех пор на его основании во Франции действует принцип «светскости» гос-ва, интерпретируемый как последовательное отделение политической и гос. власти от религ. фактора. Гос-во и все его институты призваны оставаться нейтральными ко всем конфессиям и верованиям при одновременной гарантии полной С. с., культа и вероисповеданий вплоть до отказа от религии. Со своей стороны религ. орг-ции обязаны соблюдать законы и не нарушать общественный правопорядок. Все религиозные и философские идеи признаются делом частного выбора отдельных граждан. Всякий свободен публично устно и письменно высказывать свои религ. и иные взгляды.

Десять первых поправок к Конституции США, составивших федеральный Билль о правах, ратифицированный в 1791 г., предусматривали помимо свободы слова и печати право народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями, неприкосновенность личности, жилища и имущества, а также свободу вероисповедания. В США, к-рые с самого начала своей истории представляли собой многоконфессиональное гос-во, утвердился принцип последовательного отделения Церкви от гос-ва, к-рый предполагает обоюдное невмешательство в дела друг друга; свободу и независимость религ. общин; нейтральный по отношению ко всем конфессиям характер гос-ва.

В XIX и XX вв. принцип С. с. вошел в законодательство большинства гос-в (за исключением, напр., стран, где шариат составляет основу гос. права). Этот принцип зафиксирован в 18-й ст. «Всеобщей декларации прав человека», принятой на 3-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН 10 дек. 1948 г. Статья гласит: «Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в учении, богослужении и выполнении религиозных и ритуальных обрядов».

Отделение Церкви от гос-ва не гарантирует С. с. На Европейском континенте этот режим взаимоотношений Церкви и гос-ва исторически явился результатом антиклерикальной или прямо антицерковной борьбы. В ситуации, когда Церковь отделяется от гос-ва не ввиду поликонфессиональности населения страны, а по той причине, что гос-во связывает себя с той или иной антихристианской либо вообще антирелиг. идеологией, нет возможности говорить о нейтралитете такого гос-ва, о его чисто светском характере. Для Церкви это обыкновенно влечет за собой стеснения, ограничения в правах, дискриминацию или прямые гонения. История XX в. явила в разных странах мира немало примеров антицерковной политики правительств, осуществлявших отделение Церкви от гос-ва и декларировавших С. с., но в действительности проводивших дискриминационную политику по отношению к религ. общинам.

Система гос. церковности существует в наст. время в таких странах, как Греция, Великобритания, Дания, Ирландия, Норвегия, и ряде других. Так, в 3-й ст. Конституции Греческой Республики провозглашено: «Господствующей в Греции религией является религия Восточно-Православной Церкви Христовой» (Конституции. 1997. С. 245-246). В Конституции Дании также закреплен гос. статус Церкви: «Евангелическая Лютеранская церковь является официальной церковью Дании… Король должен быть членом Евангелической Лютеранской церкви» (Там же. С. 303). Лютеранская церковь является офиц. религией и в Норвегии в соответствии с ее Конституцией.

Конституционные формулировки относительно статуса вероисповедания большинства населения в некоторых гос-вах не содержат прямого указания на его гос. статус, но предусматривают его привилегированное положение, к-рое может считаться аналогичным статусу гос. церкви. Так, во 2-й ст. Конституции Аргентины содержится положение о том, что Федеральное правительство поддерживает католич. Церковь (Там же. С. 8). В Конституции Ирландии провозглашено: «Государство признает особое положение святой католической апостольской Римской церкви как хранительницы религии, исповедуемой значительным большинством его граждан» (Там же).

В ряде гос-в особый статус католич. Церкви закреплен конкордатом с Ватиканом, несмотря на то что при этом в конституции может содержаться положение об отсутствии гос. религии. Так, 16-я ст. Конституции Испании провозглашает: «Никакая религия не может быть государственной. Органы власти принимают во внимание религиозные верования испанского общества и поддерживают соответствующие отношения сотрудничества с Католической церковью и другими конфессиями» (Там же. С. 374). 7-я ст. Конституции Италии содержит положение: «Государство и Католическая церковь независимы и суверенны в принадлежащей каждому сфере» (Там же. С. 423).

Система гос. церковности не исключает С. с., и привилегии гос. церкви в отличие от религ. меньшинств могут быть при этом минимальными. На практике положение религ. общин в большинстве стран немногим различается в зависимости от того, отделены или не отделены они от гос-ва. В наст. время положение Церквей в гос-ве и пределы С. с. в ряде случаев определяются не столько конституционными положениями, сколько всем объемом законодательства, имеющего отношение к правовому положению религ. общин, и политикой правительства в области религии.

до имп. Петра I Алексеевича во взаимоотношениях Церкви и гос-ва действовал визант. принцип симфонии со свойственными ей рамками С. с. При имп. Петре был сделан шаг от визант. симфонии в сторону системы гос. церковности по образцу протестант. нем. княжеств эпохи абсолютизма. В 1721 г. в России была осуществлена реформа церковного управления, к-рая одновременно обозначила глубокий переворот в церковно-гос. отношениях,- было упразднено Патриаршество и учрежден Святейший Правительствующий Синод. Прежнее равновесие Церкви и гос-ва было нарушено в пользу решительного доминирования гос. власти. Кроме того, до имп. Петра Великого служение Богу и Церкви сознавалось и носителями гос. власти, и народом как высший смысл и высшая цель существования гос-ва как такового, как конечное основание для всякого гос. деяния. После имп. Петра правительство России ставило перед собой секулярные цели, автономные от религ. санкции, а привилегированный статус правосл. Церкви, ее «господствующее» в сравнении с др. религ. общинами положение находило себе оправдание уже только в том, что Православие, согласно Основным законам Российской империи, являлось вероисповеданием государя и большинства его подданных.

Система гос. церковности просуществовала в России без малого 2 столетия, с 1721 по 1917 г. (формально до издания декрета об отделении Церкви от гос-ва в янв. 1918). При этом, однако, законодательным термином, обозначающим гос. статус правосл. Церкви в России, был не «государственная», а «господствующая» Церковь. Типологически система церковно-гос. отношений, в которой за одной из конфессий признается статус господствующей, не имеет принципиальных отличий от системы гос. церковности, но употребление именно этого юридического термина вместо «государственная церковь» имеет свои основания. Прежде всего т. о. подчеркивается то обстоятельство, что речь идет о Церкви значительного большинства населения страны. Кроме того, термин «государственная церковь» указывает на подчиненное положение Церкви по отношению к гос-ву, что вызывает вопросы канонического характера, вполне основательные, если исходить из реального правового положения правосл. Церкви в Российской империи, в то время как обозначение Церкви господствующей никоим образом не указывает на ее зависимое положение и в отличие от реального положения дел само по себе не дает повода для критики с канонической т. зр., хотя, с др. стороны, может быть более уязвимо, если давать оценку этому термину с позиций идеологии религ. свободы и равноправия. Еще одним основанием для употребления именно этого термина в законодательных актах Российской империи по отношению к правосл. Церкви было то обстоятельство, что и др. российские конфессии, с одной стороны, находились под гос. контролем, к-рый, напр. применительно к лютеранским общинам Остзейского края, распространялся и на их внутреннюю жизнь, с другой - пользовались не только защитой со стороны гос-ва, но и рядом привилегий. В свою очередь как раз лютеран. церковь в Российской империи была после православной самой привилегированной, в особенности там, где она являлась вероисповеданием большинства населения: в Великом княжестве Финляндском, в Эстляндской, Лифляндской и Курляндской губерниях, так что государственными, с известными ограничениями, могли считаться и др. привилегированные конфессии Российской империи, а господствующей была действительно одна, к-рая официально именовалась Греко-Российской и Православной и к к-рой принадлежало более 2/3 населения Российской империи. С. с. пользовались при этом все подданные, принадлежавшие к национальным вероисповеданиям; но она не распространялась на носителей экзотических, изуверских или незаконно распространявшихся религий и конфессий; к тому же пределы этой свободы были для разных вероисповеданий разными.

Неравноправие религ. общин лишь отчасти затрагивало личные права подданных, принадлежавших к той или иной конфессии или религии, напр. черта оседлости для лиц иудейского исповедания, запрет принимать на гос. службу старообрядцев. К высшему дворянскому сословию принадлежали не только православные, но и католики, и протестанты, и мусульмане, в редких случаях иудеи и даже родовая знать языческих племен. Неравноправие религ. общин обнаруживалось в основном в том, что переход из одного вероисповедания в другое был не одинаковым образом затруднен для всех. Возможность перемены религии для российских подданных была несколько односторонней: отпадение от правосл. Церкви в любое иное христианское, а тем более нехрист. исповедание законами воспрещалось; нелегальным был и любой переход из всякого христианского исповедания в нехристианское. Переход из неправосл. христ. конфессии в др. неправосл. конфессию был затруднен, но не исключался абсолютно законами. При этом присоединение к правосл. Церкви для всех российских подданных инославных и иноверных исповеданий было открыто. Для присоединения иноверцев к одной из признанных гос-вом инославных христ. Церквей существовала детально разработанная регламентация, в соответствии с которой, напр., к Армяно-григорианской церкви могли беспрепятственно присоединяться все смертельно больные магометане Кавказа.

17 апр. 1905 г. был издан имп. указ об укреплении начал веротерпимости, который существенно изменил правовой статус инославных и иноверных исповеданий и тем самым косвенно задел и положение правосл. Церкви. Этим указом были расширены права старообрядческих и сектантских общин, не носивших изуверского характера. Почти во всех отношениях, в частности во владении имуществом от имени религ. обществ, в праве на сооружение молитвенных домов, на устройство скитов, обителей, в праве печатать богослужебные книги, преподавать своим детям Закон Божий, вести метрические книги, они были уравнены с ранее признанными гос-вом христ. Церквами. Приверженцы белокриницкого согласия и беглопоповцы стали после издания указа официально именоваться не раскольниками, а старообрядцами. Но старообрядческое и сектантское духовенство не получило, однако, права на употребление духовных званий и титулов, каким правом пользовалось духовенство армяно-григорианское, армяно-католическое, лютеранское и реформатское.

Расширены были права католических и мусульманских религ. общин. Расширение прав мусульман мотивировалось в указе тем, что «мусульманское население внутренних губерний исполняло всегда свой долг пред государством наравне с его коренными подданными и не доставляло правительству каких-либо особых забот в отношении политическом. Будучи, затем, весьма твердым в правилах своего вероучения, население это никогда, однако, не проявляло стремления к прозелитизму среди русского народа. Кроме того, несмотря на сохранившиеся еще некоторые отличия внутреннего и внешнего быта, население это сроднилось с Россией и вполне ей дружественно». Буддистов-ламаистов указом было впредь воспрещено официально называть идолопоклонниками и язычниками. Существенные изменения были внесены в легальный порядок перемены религии. Сняты были прежние запреты и ограничения на переход из одного признанного гос-вом христ. исповедания в другое. В указе ничего не говорилось о возможности присоединения иноверцев к одной из инославных христ. общин, но на практике после издания указа такие переходы не встречали уже никаких препятствий со стороны гос. инстанций. Наконец, при сохранении общего запрета на отпадение от Православия и от христианства сделано было исключение, по которому могло быть легализовано возвращение новообращенного православного или инославного христианина в свое прошлое вероисповедание.

Радикальное отделение Церкви от гос-ва было произведено в России в ходе революции 1917 г. Ломка многовекового союза правосл. Церкви и гос-ва, начатая Временным правительством, завершилась большевиками. 20 янв. 1918 г. был принят составленный председателем Совнаркома декрет «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви». Этот декрет обозначал не только юридический разрыв многовекового союза между Церковью и гос-вом. Правосл. Церковь была отделена от гос-ва, но при этом не получила прав частного религ. общества. Провозглашая С. с., этот декрет одновременно содержал дискриминационные положения по отношению ко всем религ. общинам. Все имущество существовавших в России религиозных обществ подвергалось национализации. Декрет запрещал религиозное воспитание и образование детей в школе. «Преподавание религиозных вероучений,- говорится в нем,- во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы,- не допускается» (РПЦ в советское время. Кн. 1. С. 114).

Поместный Собор Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. не признал законность декрета. Свой взгляд на правомерные отношения Церкви и гос-ва Собор выразил в определении «О правовом положении Православной Российской Церкви», принятом 2 дек. 1917 г. Своеобразие этого документа заключается в том, что, с одной стороны, он не воспроизводит схему церковно-гос. отношений, существовавшую в Российской империи, а с другой,- он игнорировал и складывавшуюся на исходе 1917 г. реальную политическую и законодательную ситуацию. Поместный Собор, т. о., решал вопрос об отношениях между Церковью и гос-вом, отвлекаясь от сложившейся ситуации, решал его принципиально, иными словами, предлагал идеальную в его представлении норму таких взаимоотношений, к-рая предусматривала бы С. с., включая и право на перемену вероисповедания, но при этом - сохранение привилегированного статуса правосл. Церкви в Российском гос-ве. Основные положения определения, принятого Собором, гласили: «1. Православная Российская Церковь, составляя часть единой Вселенской Христовой Церкви, занимает в Российском государстве первенствующее среди других исповеданий публично-правовое положение... 3. Постановления и узаконения, издаваемые для себя Православной Церковью... равно и акты церковного управления и суда, признаются государством имеющими юридическую силу и значение, поскольку ими не нарушаются государственные законы... 6. Действия органов Православной Церкви подлежат наблюдению государственной власти лишь со стороны соответствия их государственным законам, в судебно-административном и судебном порядке. 7. Глава Российского государства, министр исповеданий и министр народного просвещения и товарищи их должны быть православными... 9. Православный календарь признается государственным календарем. 10. Двунадесятые праздники, воскресные и особо чтимые Православною Церковью дни признаются в государстве неприсутственными днями... 19. Во всех светских государственных и частных школах воспитание православных детей должно соответствовать духу Православной Церкви; преподавание Закона Божия для православных учащихся обязательно как в низших, так и в высших учебных заведениях, содержание законоучительских должностей в государственных школах принимается за счет казны. 20. Удовлетворение религиозных нужд членов Православной Церкви, состоящих в армии и флоте, должно быть обеспечено заботой государства; каждая воинская часть должна иметь православное духовенство...» (Собор, 1918. Определения. 1994р. Вып. 2. С. 6-7).

В декларации, которая предваряла определение Собора, требование о полном отделении Церкви от государства сравнивается с пожеланием, «чтобы солнце не светило, а огонь не согревал. Церковь, по внутреннему закону своего бытия,- говорится в декларации,- не может отказаться от призвания просветлять, преображать всю жизнь человечества, пронизывать ее своими лучами» (Собор, 1918. Деяния. 1996р. Т. 4. С. 14).

Осуществить это определение Собора в то время было совершенно невозможно. В Конституцию РСФСР 1918 г. и в последующие советские конституции неизменно входили фундаментальные положения декрета 1918 г. 5 дек. 1936 г. на VIII Чрезвычайном всесоюзном съезде cоветов было объявлено о принятии новой Конституции СССР. В ст. 124 новой Конституции говорилось, что «в целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви». Но новая Конституция уже не допускала свободу религ. пропаганды, к-рая декларировалась «Декретом об отделении Церкви от государства» 1918 г. и первыми советскими конституциями, гарантируя лишь свободу «отправления религиозных культов»: «Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами» (РПЦ в советское время. Кн. 1. С. 324).

Ничего принципиально нового в советское законодательство, касавшееся статуса религ. общин, не вносила и принятая в 1977 г. очередная Конституция СССР, 52-я ст. к-рой гласила: «Гражданам СССР гарантируется свобода совести, то есть право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, отправлять религиозные культы или вести атеистическую пропаганду. Возбуждение вражды и ненависти в связи с религиозными верованиями запрещается. Церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви» (Там же. С. 141).

Значительные перемены в правовом статусе РПЦ и др. религ. объединений произошли на исходе существования СССР. 1 окт. 1990 г. был принят Закон СССР «О свободе совести и религиозных организациях», утвердивший за религ. общинами и учреждениями права юридического лица. У религ. общин появилось право иметь в собственности недвижимость, защищать свои интересы в судебном порядке, религ. организации получили возможность участвовать в общественной жизни и пользоваться средствами массовой информации. Исключительно важное положение нового закона содержалось в ст. 6, к-рая, хотя и подтверждала принцип отделения школы от Церкви, тем не менее открывала юридическую возможность для религ. обучения детей: «Религиозные организации, имеющие зарегистрированные в установленном порядке уставы (положения), вправе в соответствии со своими установлениями создавать для религиозного образования детей и взрослых учебные заведения и группы, а также проводить обучение в иных формах, используя для этого принадлежащие или предоставляемые им в пользование помещения» (Там же. С. 280). Закон запрещал командованию воинских частей препятствовать участию военнослужащих в богослужениях в свободное время; он дозволял совершение «религиозных обрядов» в больницах, госпиталях, домах для престарелых, в тюрьмах и лагерях, причем администрации этих учреждений предписывалось оказывать содействие в приглашении священнослужителей.

Спустя месяц после издания союзного закона был принят российский закон «О свободе вероисповеданий». Положение об отделении школы от Церкви формулировалось в российском законе в более деликатной форме: «Государственная система образования и воспитания носит светский характер и не преследует цели формирования того или иного отношения к религии» (Там же. С. 288). При этом, однако, преподавание вероучения на факультативной основе допускалось в любых дошкольных и учебных заведениях и орг-циях. Преподавание же «религиозно-познавательных, религиоведческих и религиозно-философских дисциплин» могло входить в учебную программу государственных учебных заведений» (Там же. С. 288).

С. с. прямо и косвенно гарантируется рядом статей действующей Конституции РФ, принятой 12 дек. 1993 г., с поправками, внесенными по результатам общероссийского голосования 2020 г. 14-я ст. Конституции гласит: «Российская Федерация - светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом». Отсутствие гос. религии, разумеется, не составляет препятствия для того, чтобы в своей политике органы гос. власти учитывали реальный общественный вес разных религ. объединений в России, их совсем не одинаковый вклад в духовное наследие российского народа. При этом принципу светскости гос-ва противоречит не только установление гос. религии, но и какая бы то ни была правовая поддержка гос-вом атеизма.

19-я ст. провозглашает равенство прав «человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка» и в т. ч. от «отношения к религии». Этой же статьей «запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности». Подобные положения присутствовали и во всех советских конституциях, но для реальной юридической практики советской эпохи была характерна дискриминация верующих.

28-я ст. Конституции провозглашает: «Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними». Право не исповедовать религии и свободно распространять соответствующие взгляды не может считаться тождественным праву вести пропаганду воинствующего атеизма в стиле советской эпохи, т. к. такая пропаганда запрещена 2-м пунктом 29-й ст.: «Не допускается пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства». Данное положение не означает запрет на утверждение абсолютной истины вероучения своей религии, поскольку такое убеждение составляет основание почти всякой религиозности, и подобная интерпретация статьи обозначала бы косвенный запрет на публичное выражение и тем более распространение большинства религ. вероучений. Запрет касается пропаганды личного превосходства носителей одного вероисповедания в сравнении с носителями др. исповедания, а также настаивания на правовых привилегиях граждан в зависимости от вероисповедания.

26 сент. 1997 г. был принят Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях». В нем в основном повторяются нормы предыдущего закона, но в его преамбуле содержится отсутствовавшее в законе 1990 г. положение, которым признается особая роль РПЦ, а также нек-рых др. вероисповеданий в истории России. Преамбула гласит: «Федеральное Собрание Российской Федерации, подтверждая право каждого на свободу совести и свободу вероисповедания, а также на равенство перед законом независимо от отношения к религии и убеждений, основываясь на том, что Российская Федерация является светским государством, признавая особую роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры, уважая христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии, составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России, считая важным содействовать достижению взаимного понимания, терпимости и уважения в вопросах свободы совести и свободы вероисповедания, принимает настоящий Федеральный закон» (РПЦ и право. 1999. С. 110-111). В формулировке преамбулы, к-рая с содержательной стороны заслуживает позитивной оценки, можно обнаружить некоторую редакционную неточность, заключающуюся в том, что этот текст можно прочитать так, будто Православие не принадлежит к числу христ. исповеданий. Получилось это, вероятно, потому, что законодатель не счел целесообразным вместо упоминания христианства дать исчерпывающий перечень других помимо Православия христианских конфессий.

2-й п. 4-й ст. закона гласит: «В соответствии с конституционным принципом отделения религиозных объединений от государства государство не вмешивается в определение гражданином своего отношения к религии и религиозной принадлежности, в воспитание детей родителями или лицами, их заменяющими, в соответствии со своими убеждениями и с учетом права ребенка на свободу совести и свободу вероисповедания, не возлагает на религиозные объединения выполнение функций органов государственной власти, других государственных органов, государственных учреждений и органов местного самоуправления, не вмешивается в деятельность религиозных объединений, если она не противоречит настоящему Федеральному закону, обеспечивает светский характер образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях» (Там же. С. 113). При этом отделение религ. объединений от гос-ва не влечет за собой никаких ограничений членов таких объединений в гражданских и политических правах, в т. ч. и в праве участвовать в управлении делами гос-ва.

Совр. российское законодательство, т. о., гарантирует С. с. в тех рамках, к-рые обозначены во «Всеобщей декларации прав человека», принятой Генеральной Ассамблеей ООН в 1948 г.