ЛЕОНИД

(† 20.10.1575), архиеп. Новгородский (1571-1575). В кон. 1568 или в 1569 г. он стал архимандритом Чудова в честь Чуда архангела Михаила в Хонех мужского монастыря в Москве (впервые упом. в данной грамоте 1569/70 г.). Исследователи полагают, что Л. принадлежал к числу сподвижников близкого к Иоанну IV Васильевичу Грозному Левкия (который еще в авг. 1568 был настоятелем Чудова мон-ря) и поэтому пользовался доверием царя. Однако среди соборных старцев, управлявших мон-рем при Левкии, имени Л. нет, а с его приходом к власти состав соборных старцев сильно изменился.

За время пребывания Л. на посту не сохранилось ни новых царских грамот, ни подтверждений старых, выданных при Левкии и ранее. Вместе с тем в годы его настоятельства владения мон-ря в разных уездах увеличились за счет земельных вкладов (всего зафиксировано 10 вкладов за 1569-1571).

4 дек. 1571 г. по свидетельству т. н. Новгородской II летописи митр. Кирилл III поставил Л. Новгородским архиепископом; это назначение говорит о доверии к нему царя. 23 дек. Л. прибыл в Новгород. Связи, установившиеся во время его пребывания в Чудовом мон-ре, он использовал при формировании своего аппарата власти. Его введенный дьяк Ф. Фатьянов неоднократно упоминается как послух в чудовских актах 60-х гг. XVI в. В тех же актах упоминается Иван Кузьмин сын Нефнев,- близкий родственник др. введенного дьяка - Меньшего Кузьмина сына Нефнева (или одно и то же лицо).

Первоначально архиепископ пробыл в Новгороде сравнительно недолго: в марте 1572 г. он выехал в Москву, получив известия о смерти митр. Кирилла. 29 апр. в Москве церковный Собор под председательством Л. дал царю разрешение в нарушение канонических правил вступить в 4-й брак. После избрания в мае 1572 г. новым митрополитом Полоцкого еп. Антония Л. получил от него настольную грамоту и вернулся в Новгород, но и на этот раз пробыл там недолго. Уже 23 авг. 1572 г. Л. снова направился в Москву вместе с настоятелями др. новгородских мон-рей. Вероятно, с этими поездками было связано получение Софийским домом двора казненного казначея Хозяина Тютина на Ильинке, где было начато строительство архиепископской резиденции.

Л. получил епархию, переживавшую тяжелые времена. От его епархии было отделено и присоединено к Вологодской епархии Поморье. Во время опричного разгрома Новгорода в янв.-февр. 1570 г. была конфискована казна Софийского дома, вывезены иконы и утварь из собора Св. Софии. Тяжелое положение усугублялось тем, что новый архиепископ не получил от царя освобождения от налогов и повинностей, к-рые были предоставлены принятым в опричнину мон-рям. Лишь 16 авг. 1572 г. царь дал Л. жалованную грамоту на владения кафедры в Новгородском и Псковском уездах. Однако по этой грамоте подданные Л. освобождались лишь от нек-рых второстепенных повинностей и платежей, но должны были вносить основные налоги, размер к-рых постоянно увеличивался, не были они освобождены и от таких повинностей, как «посоха» и «городовое дело», тяжесть к-рых возрастала с активизацией военных действий в Ливонии (см. Ливонская война).

Неудивительно, что новый архиерей стал прибегать к разным мерам, чтобы пополнить софийскую казну. Так, сбор пошлин с подчиненного духовенства стал взиматься «по новому окладу». От священников архиерей требовал представления на подпись ставленных грамот, что также должно было сопровождаться уплатой пошлины; устанавливались высокие штрафы за различные проступки.

Новгородское духовенство было разорено огромной контрибуцией, наложенной на церкви и мон-ри в 1570 г., к-рую вымогали особые посланники, держа братию и попов месяцами на «правеже». Поэтому такие действия архиерея вызывали враждебную реакцию. В июне 1572 г. произошло столкновение из-за распределения выделенных царем «милостинных денег». Священники жаловались находившемуся в Новгороде царю, и это вызвало гнев архиепископа, к-рый им велел «ризы с себя снимати». Тогда «священницы по всем церквам не хотели служить обедни» (ПСРЛ. Т. 30. С. 161). Не все было благополучно и среди прямых подчиненных архиепископа. Так, 24 июня 1572 г. архиепископ приказал «дьяков своих певъчих поставить на правежи» за то, что «не ходят к началу к церкви» (Там же. С. 193).

Деятельность архиепископа не ограничивалась сбором доходов и дисциплинарными мерами. Он устраивал крестные ходы, связанные с важными событиями церковной жизни, напр. с возвращением в Софийский собор привезенных из Москвы икон Спаса и Петра и Павла. Летописец отмечает, что были отлиты новые колокола для Софийского собора. 2 июля 1572 г. он выступил с поучением перед верующими и духовенством в соборе Св. Софии.

Ряд летописных известий говорит о почитании в нач. 70-х гг. XVI в. местных Новгородских святых. Так, еще до поставления Л. была изготовлена новая рака на гробницу прп. Саввы Вишерского вместо старой, разбитой опричниками. В июле 1572 г. Л посетил обитель, «игумена и братию поил, кормил» (Там же. С. 162). Одним из первых действий нового архиерея была отправка в февр. 1572 г. 2 священников в Боровичи, чтобы провести запись чудес, происходивших у гроба св. Иакова Боровичского. Исцеление слепой женщины у гробницы свт. Никиты, еп. Новгородского, в Софийском соборе способствовало тому, что его останкам были оказаны почести и царем и архиепископом. Свт. Никите был посвящен храм, к-рый начали строить на Софийском дворе в Москве.

9 окт. 1572 г. «весь освященный собор» и Боярская дума приняли приговор: «...в болшие монастыри, где вотчины много, вперед вотчин не давати» (Законодательные акты Русского гос-ва 2-й пол. XVI - 1-й пол. XVII в.: Тексты / Подгот. текстов: Р. Б. Мюллер. Л., 1986. С. 56. № 37). Основные сведения о деятельности архиерея и событиях церковной жизни в Новгородской епархии в первые годы правления Л. содержатся в тексте т. н. Новгородской II летописи, к-рая велась в Софийском доме во 2-й пол. XVI в. По наблюдениям Р. Г. Скрынникова, записи за 1571-1572 гг. сделаны каким-то приближенным архиепископа, сопровождавшим иерарха в его поездке в Москву весной 1572 г. Текст летописи обрывается описанием событий кон. 1572 г., и о деятельности Л. в последние годы его правления можно судить лишь по выходившим из его канцелярии грамотам подчиненному духовенству и служилым людям Софийского дома.

Большая часть сохранившихся документов связана с раздачей поместий в софийской вотчине в Обонежской пятине дьякам и софийским детям боярским. Следует выделить грамоту от 13 мая 1574 г. боярину В. Г. Фомину с указанием, что ему дано поместье временно, до государева пожалованья. Очевидно, Фомин принадлежал к известной семье митрополичьих бояр и прислан был Иоанном IV в Новгород наблюдать за действиями иерарха.

Ряд документов характеризует отношения архиепископа с подчиненным ему духовенством. Обвиненное вместе со всем Новгородом в «измене», оно вызвало подозрение царя, поэтому он предоставил присланному им иерарху большую власть. Лишь по тяжелым уголовным делам духовные лица подлежали юрисдикции светских властей, но и в этом случае в суде должны были участвовать владычные наместники.

В грамотах Л. мон-рям и церквам неоднократно говорится об уплате пошлин в пользу кафедры «по книгам», т. е. к этому времени стали проводиться переписи церковных учреждений с их обязанностями по отношению к кафедре.

Уже предшественники Л. ввели практику замены выплат кафедре и кормов десятинникам ежегодным фиксированным денежным оброком. Этой практике следовал и Л., подтверждая старые пожалования и выдавая новые, хотя размер такого оброка был повышен. Отмечалась и обязанность давать «подъезд и десятину» в случае поездки архиепископа в Москву. Но были и обители, как, напр., старорусский Косинский во имя свт. Николая Чудотворца монастырь, к-рые Л. освободил от всех выплат в пользу кафедры.

После решений Стоглава духовенство стали освобождать от суда светских лиц (десятильников), подчиняя их церковному суду. Та же тенденция, отмеченная у предшественников Л., присутствует и в некоторых грамотах, выданных им. Обязанность десятильников теперь состояла только в доставлении обвиняемых на суд архиепископа, наиболее поздняя грамота Л. датируется 14 авг. 1575 г.

В ряде источников сохранились известия об опале и даже о казни Л. В «Истории о великом князе Московском» кн. А. М. Курбского говорится, что после смерти архиеп. Новгородского Пимена поставили «другаго архиепископа в того место, мужа, яко слышахом, нарочита и кротка; но аки по дву летех, и того повелел (Иоанн IV.- Б. Ф.) убити со двема опаты сиречь игумены велики, або архимандриты» (Курбский А. М., кн. История о великом князе Московском. СПб., 1913. Стб. 160; ср.: Он же. История о делах великого князя Московского. М., 2015. С. 182). Поскольку Л. был возведен на кафедру в кон. 1571 г., то получается, что Курбский сообщает о казни Л. в 1573 г. Т. к. 1573-1575 гг. датируются грамоты Л. мон-рям и детям боярским Софийского дома, то появилась т. зр., что в 1573 г. он подвергся опале и был осужден на смерть, но затем помилован и возвращен на кафедру. Однако из свидетельства Курбского следует, что он точно не знал, сколько лет преемник Пимена управлял Новгородской кафедрой. Важно и его указание на гибель вместе с Л. 2 настоятелей мон-рей. Речь идет об архимандритах Чудовской обители и Симонова Нового московского в честь Успения Пресв. Богородицы мон-ря, пострадавших вместе с Л. в 1575 г. Т. о., ясно, что Курбский имел в виду события 1575 г. и говорить об опале Л. в 1573 г. нет оснований.

Архиепископ, по-видимому, выехал в Москву в авг. 1575 г. В столицу к этому времени были вызваны воеводы из войска, стоявшего на юге, и мн. духовные лица. Очевидно, тогда Иоанн IV объявил о своем решении передать верховную власть в стране крещеному татар. царевичу Симеону Бекбулатовичу. В связи с этим в одном из летописцев, написанном в среде соборного кремлевского духовенства, говорится об обращении к государю с просьбой не ставить во главе гос-ва «иноплеменника». Возможно, установившиеся контакты между Л. и старшим сыном Иоанна IV царевичем Иоанном Иоанновичем, отправленным отцом в 1574 г. в Новгород, могли побудить его инициировать подачу царю челобитной с просьбой отказаться от своих решений.

Рассказ о том, что произошло затем с архиепископом, содержится в «Путешествиях» англ. купца и дипломата Дж. Горсея. По его сообщению, архиепископ был обвинен «в измене»: сношениях с королями Польши и Швеции, в чеканке денег, к-рые он якобы посылал этим правителям, а также в гомосексуализме и содержании ведьм. Л. признал обвинения под пыткой. Согласно Горсею, Л. был заключен в тюрьму и закован в кандалы, а его имущество конфисковано. 11 его доверенных слуг были повешены на «воротах Софийского двора в Москве, а «его ведьмы были позорно четвертованы и сожжены» (Горсей Д. Записки о России, XVI - нач. XVII в. М., 1990. С. 74-75). Это сообщение Горсея Скрынников сопоставил с записью в конце «Синодика опальных» Иоанна IV о казни в Новгороде 15 женщин, обвиненных в колдовстве. Очевидно, в Новгороде действительно имели место казни каких-то женщин, пользовавшихся покровительством архиепископа. Согласно английскому дипломату, приговоренный к пожизненному заключению архиепископ писал иконы, изготовлял гребни и седла, однако эти сведения вызывают сомнения. Известна дата смерти архиепископа - 20 окт. 1575 г., т. о., в заключении он пробыл совсем недолго.

Ряд рус. источников говорит о казни Л. Как сообщает Псковская II летопись, царь «сан на нем оборвал», очевидно, по решению собравшегося в Москве духовенства; после этого царь его «в медведно ошив, собаками затравил» (Псковские летописи. М., 1955. Вып. 2. С. 262). В кратком «Новгородском летописце» отмечено, что Л. «удавлен бысть кзенью у Пречистой на площади» (НовгорЛет. С. 345). В «Пискаревском летописце» также указывается, что Л. был казнен на площади перед Успенским собором в Кремле вместе с др. духовными лицами, вызвавшими недовольство царя: архимандритом Чудова мон-ря и протопопом Архангельского собора. Говорится об этом и в т. н. «Московском летописце», где казнь прямо связана с возражениями царю. Л. похоронен в Новоспасском московском в честь Преображения Господня муж. мон-ре.