ЛЬВОВ

Алексей Федорович (25.05.1798, Ревель (ныне Таллин) - 16.12.1870, имение Романь близ Ковно (ныне Каунас)), рус. композитор, скрипач, хормейстер, дирижер, музыкально-общественный деятель, музыкальный теоретик. Автор музыки гимна «Боже, царя храни». Сын Ф. П. Львова. Музыкальное образование получал с 6 лет под рук. отца, затем - лучших педагогов С.-Петербурга, в т. ч. скрипачей-виртуозов Ш. Ф. Лафона, Ф. Бёма, А. Кайзера, теоретиков К. Т. Цейнера (гармония), И. Г. Миллера и И. Л. Фукса (композиция). В 1840 г. получил серию консультаций у Г. Спонтини. Образование определило художественный вкус и высокий артистический профессионализм Л. Как музыкант, он был европейцем, хотя особая выразительность исполнения всегда выдавала в нем русскую душу. Р. Шуман писал об исполнении Л.: «Это словно явление из другого мира; это музыка, которая льется из своих чистейших глубин».

Один из лучших выпускников корпуса инженеров Ин-та путей сообщения (1814-1818), служебную карьеру Л. начал на строительстве военных поселений под началом гр. А. А. Аракчеева (1818-1826). С 1826 г. старший адъютант штаба жандармского корпуса А. Х. Бенкендорфа (исполнял обязанности его секретаря, управлял делами Главной квартиры и Собственного Его Императорского Величества конвоя). В 1828 г. по личному выбору имп. Николая I зачислен в его свиту, чтобы сопровождать императора в поездках по России и за рубежом, обеспечивать безопасность и организацию быта государя и всей имп. семьи; был награжден за участие в военных действиях под Шумлой и во взятии Варны.

Осенью 1833 г. по поручению государя написал российский гимн, названный первоначально «Молитвой русского народа» и утвержденный как гос. гимн «Боже, царя храни» 31 дек. 1833 г. приказом № 188 по войскам гвардии. В награду Л. получил свой 1-й придворный чин флигель-адъютанта, а также золотую табакерку, украшенную портретом императора и бриллиантами, лучший из к-рых был помещен им в ризу чудотворного образа Божией Матери «Всех скорбящих Радость». В 1847 г. Л. было даровано право внести слова «Боже, царя храни» в фамильный герб всей семьи. Последние чины Л. на гос. службе: генерал-майор свиты Его Императорского Величества (1843), тайный советник со званием гофмейстера (1853), сенатор (1855), обер-гофмейстер с оставлением в должности сенатора (1861).

Л. играл большую роль в муз. жизни С.-Петербурга. Впервые выступив публично в 9 лет, он был постоянным участником муз. салонов и благотворительных концертов. В 1827 г. открыл вместе с отцом Музыкальную академию, 1-й в России великосветский салон с официально утвержденным уставом. В 1835-1855 гг. содержал собственный муз. салон, один из лучших в С.-Петербурге, где выступал во главе своего квартета. Полное признание как артист Л. получил в Европе (Германия, Англия, Франция) в творческом общении с великими музыкантами. Наибольшую известность получило выступление Л. в Лейпциге в зале Гевандхаус 8 нояб. 1840 г: он исполнил с оркестром под упр. Ф. Мендельсона свой скрипичный концерт (1840).

В отличие от С.-Петербурга в Европе с успехом осуществлялись постановки опер Л. (в Дрездене в 1844 - «Бьянка и Гвальтьеро»; в Вене в 1852 - «Ундина» (соч. 1845 г.)). В России были оценены только лучшие сочинения Л.: духовная кантата «Stabat Mater» (в рус. варианте «Молитва у Креста», сочинена ок. 1851, в С.-Петербурге впервые исполнена в 1852, в Европе исполнялась неоднократно) и комическая опера «Русский мужичок и французские мародеры (Эпизод из войны 1812 года)» (соч. 1845 г., постановка 1854 г.).

В 1836-1861 гг. Л. возглавлял Придворную певческую капеллу. 3 дек. 1836 г. было «Высочайше объявлено исправлять должность директора Придворной певческой капеллы флигель-адъютанту полковнику Львову за болезнью родителя» (надпись на фото Ф. П. Львова - Фонд КР РИИИ). Указ вышел 2 янв. 1837 г., официально Л. был утвержден в должности в 1849 г.

Годы директорства Л., неоднозначно оцененные современниками и потомками, стали заметным этапом в истории русской церковнопевческой культуры. При Л. художественный уровень капеллы достиг вершины. Обладая талантом хормейстера и адм. способностями, он вернул капелле славу лучшего в Европе хора, чему немало способствовали М. И. Глинка, служивший капельмейстером капеллы в 1837-1839 гг., а также выдающиеся регенты Г. Я. Ломакин и А. И. Рожнов. О высочайшем исполнительском мастерстве хора восторженно отзывались такие музыканты, как Р. и К. Шуман, Г. Берлиоз, Ф. Лист. Мастерство Л.-хормейстера особо проявилось при освящении Исаакиевского собора в С.-Петербурге (1858) с участием сводного хора, включавшего более 1 тыс. певчих, размещенных на 2 клиросах. При Л. возросло значение капеллы в муз. жизни С.-Петербурга. На ее базе он учредил Концертное об-во (1850), в программы вечеров которого постоянно включал шедевры европейского ораториального творчества. С 1858 г. ввел в практику концерты хоровой музыки. Благодаря Л. повысился авторитет капеллы как профессионального образовательного учреждения: был вновь открыт инструментальный класс (1839-1845, возобновлен в 1856), основан регентский класс (1846). Л. законодательно утвердил обязательное обучение в капелле регентов епархиальных и полковых хоров, а также аттестацию регентов, без которой стала невозможна их преподавательская деятельность. Он уделял внимание материальному положению певцов капеллы. В 1851 г. на финансовой базе Концертного об-ва создал «вспомогательный капитал» для вдов и сирот придворных певчих.

В результате закрепления за Л. исключительных полномочий духовно-музыкальной цензуры (подтверждались Высочайшими указами 1846 и 1850 гг.), а также централизации в капелле регентского образования и нотоиздательской деятельности установилась монополия капеллы как «учреждения, ведавшего музыкально-певческим делом всей православной России» (Преображенский. 1908. С. 28). Это дало положительные результаты (повышение музыкального уровня архиерейских хоров и общей регентской дисциплины, упорядочение клиросного репертуара), но имело и негативные последствия: очень узкий круг духовных композиторов, чьи произведения публиковались (в него не вошли Глинка, А. А. Алябьев, А. Н. Верстовский, Ломакин), а также попытка провести т. н. реформу Львова, направленную на унификацию («уравнение») обиходного церковного пения во всей империи по образцу, предлагаемому капеллой (инициатива принадлежала имп. Николаю I, а первоначальный опыт ее введения - Ф. П. Львову). В рамках реформы под рук. Л. преподавателями капеллы П. М. Воротниковым и Ломакиным при участии инспектора капеллы П. Е. Беликова, знатока крюковой нотации, была подготовлена серия книг, представлявшая собой 1-е в России централизованное издание полного круга богослужебных песнопений в 4-голосном изложении. Книги предназначались для обязательного повсеместного применения (неоднократно переиздавались). Переложения были выполнены по единому принципу «правильной», по мысли Л., гармонизации традиц. напевов, т. е. европейски ориентированной, подчиненной правилам «генерал-баса», с использованием гармонического минора и септаккордов, в хоральной аккордовой фактуре с традиционной мелодией в верхнем голосе. Первыми в серии стали «Обиход нотного церковного пения» (1846-1848. Т. 1-2), явившийся гармонизацией придворного (или обычного, простого) напева с издания 2-голосного «Круга простого (церковного) пения» 1830 г., и «Сокращенный Ирмологий знаменного напева» (1846/47). «Обиход» был выполнен Воротниковым. «Сокращенный Ирмологий», стилистически неровный, содержащий разные подходы к гармонизации, видимо, был результатом совместной работы Л., Воротникова и Беликова. В 1848-1852 гг. были изданы певческие переложения «древних напевов», сделанные Ломакиным. Из-за авторитарной системы внедренные переложения капеллы получили широкое распространение, оказав значительное влияние на последующую церковнопевч. практику (нек-рые используются в наст. время). Однако реформа встретила и сопротивление, т. к. противоречила живой клиросной традиции. В 1848 г. указом Синода (принятым не без влияния Л., нуждавшегося в поддержке реформы на местах) в ряде епархий были созданы экспертные комитеты, которые должны были одобрить переложения капеллы (реально действовали Новгородский и Московский комитеты). Активная оппозиция Московского комитета и лично свт. Филарета (Дроздова), указавшего на несоответствие гармонического оформления переложений мелодической природе древних напевов, на небрежность, проявленную при их отборе, препятствовала проведению реформы в задуманном масштабе. В проекте предполагалась гармонизация еще и местных распевов по тем же правилам, для этого по требованию Л. в капеллу свозили рукописные образцы со всех епархий. Последним деянием Л. в области переложений была подготовка по просьбе миссионера архиеп. Нила (Исаковича) собрания обиходных напевов для богослужения на монг. языке (1860/61).

Как духовный композитор свое понимание задач богослужебного пения Л. изложил в предисловии к «Обиходу...»: «Совершеннейшее Церковное пение есть то, которое, не занимая слушателя само собою, и служа только как бы проводником к сердцу молящегося, совершенно связано с словом в отношении выражения, размера, ударений и проч.». Внимание к слову и к гармонической вертикали, а также преобладание стройной хоральной фактуры отличают как авторские переложения, так и эстетически более свободные духовные сочинения Л., к-рым присущ романтизм гармонических средств. По мнению прот. В. Металлова, «в отношении богатства и разнообразия гармонического материала, свободы и красоты модуляции произведения Львова представляют значительный шаг вперед в истории духовно-музыкального творчества. Они замечательны по богатству, глубине и разнообразию выражаемых ими чувств» (Металлов. 1915. С. 190). Сочинения Л. определили т. н. петербургскую школу церковного пения. «Задушевность» песнопений Л. отмечал особенно любивший их имп. Александр III. Нек-рым хоровым концертам Л.- «Приклони, Господи, ухо Твое», «Услыши, Господи, молитву мою» - присущ драматизм. До настоящего времени в клиросном репертуаре на правах обихода прочно удерживается ряд его сочинений, среди которых песнопение Великого четверга «Вечери Твоея тайныя», лучшее у Л., а также песнопения на богослужении при облачении архиерея.

В трактате «О свободном или несимметричном ритме», написанном на основе работы с древними напевами, Л. дал теоретическое обоснование метрической свободы древнерусской монодии, подчиненной слову. Это был 1-й в России опыт научного объяснения самобытной природы рус. певч. традиции. Не только переложения капеллы, но и авторские переложения с древних распевов, а также нек-рые свои духовные сочинения и даже ряд хоровых номеров «Молитвы у Креста» Л. не тактирует, на практике подтверждая преимущество естественной для рус. традиции ритмической системы.