КИФА

[арам.  греч. κηφᾶς], арам. имя, 6 раз упоминается в НЗ. Согласно общепринятому мнению, во всех случаях это имя указывает на ап. Петра, однако существует традиция, согласно к-рой в НЗ упоминаются 2 человека по имени К.- ап. Петр и один из апостолов от 70 (см. ст. Кифа, ап. от 70).

В Евангелии от Иоанна К.- это имя, которым Иисус Христос нарек Своего ученика Симона и которое переводится на греческий язык как πέτρος (Ин 1. 42). Такого нарицательного имени нет в греческом языке: πέτρος - это искусственно образованная форма муж. рода от πέτρα - «скала». Поскольку другое место, где говорится о наречении Симона новым именем,- Мф 16. 18 - имеет большое значение для христианской экклесиологии и в то же время с ним связан ряд экзегетических трудностей, арамейское слово, стоящее за именем Петр,- предмет пристального внимания библеистов и теологов. В частности, неоднократно возникал вопрос, восходит ли игра слов в греческом тексте Евангелия («Ты - Петр (πέτρος), и на сем камне (πέτρᾳ) Я создам Церковь Мою») к арамейскому тексту (изречению Иисуса Христа), предположительно лежащему в основе Мф 16. 18. Для разрешения этого вопроса необходимо выяснить: 1) какое значение слово   имело в арамейском диалекте, на котором говорили Иисус Христос и Его ученики; 2) известно ли было слово   как имя собственное, или оно воспринималось как прозвище, данное Симону; 3) возможно ли реконструировать арам. оригинал Мф 16. 18 и утверждать, что слова πέτρος и πέτρα - это перевод одного и того же арамейского слова  ? Как считалось, решение этой проблемы даст ответ на главный вопрос: отождествляются ли в Мф 16. 18 ап. Петр (πέτρος) и «камень» (πέτρα), на к-ром построена Церковь.

1) Известно, что в классическом сир. языке, наиболее полно засвидетельствованном в среднем арам. диалекте, слово   имеет 2 основных значения: «скала» и «камень». Напротив, в ряде других арамейских диалектов значение «камень» выражается базовым словом   (реконструируемая форма в праарамейском -  форма в эмфатическом статусе в средних арамейских диалектах -  ), а слово  имеет значение «скала» и, т. о., оказывается за пределами базовой лексики языка (см. перечень базовых понятий, выражаемых любым естественным языком, т. н. «список Сводеша» - Swadesh. 1971. P. 283). В связи с экзегезой Мф 16. 18 в свете арамейской реконструкции важно понять, какие значения слово   имело в галилейском арамейском - предполагаемом родном диалекте Иисуса Христа.

Слово   впервые засвидетельствовано в арам. версии «Книги Еноха» (фрагмент 4QEnс = 4QEn203, кон. I в. до Р. Х.) и во фрагменте таргума на Иова (фрагмент 11QtgJob, сер. I в. по Р. Х.) (Beyer. 1984. S. 608, 227, 281, 295-296), т. е. в относительно поздних арамейских литературных памятниках (древнейший сохранившийся текст на арамейском яз., надпись из городища Талль-эль-Фахария, датируется IX в. до Р. Х.). Значение слова   в этих контекстах однозначно идентифицируется как «скала» (в частности, в 11QtgJob это слово передает древнеевр.   - «скала, утес» в Иов 39. 1, 28). В том же фрагменте (11QtgJob) используется слово   в значении «камень», передающее древнеевр.   - «камень» в Иов 38. 6. Т. о., в лит. арам. языке приблизительно времени Рождества Христова значения «скала» и «камень» имели разные экспоненты. Слово   не входило в базовую арамейскую лексику, и этим, вероятно, объясняется его отсутствие в ранней арамейской эпиграфике, а также в юридических документах, письмах и литературных памятниках ахеменидского периода и в арамейских разделах библейских книг Даниила и Ездры. Напротив, слово  засвидетельствовано уже в надписи из Зинджирли (памятник т. н. самальского языка, совмещающего в себе признаки хананейских и арамейских языков):          - «если это (т. е. обвиняемый.- Авт.) мужчина, то пусть соберутся его родственники мужского пола и пусть побьют его камнями» (KAI. Bd. 1. S. 50). Слово   неск. раз встречается в библейском арамейском в значении как предмета (Дан 2. 34-35, 45; 6. 18), так и материала (Дан 5. 4, 23; 1 Езд 5. 8; 6. 4).

Тем не менее слова из лит. памятников не могут служить для характеристики разговорного арам. языка. Основным языком евр. литературы эпохи Второго храма был имперский арамейский - гос. язык империи Ахеменидов, сохранивший роль письменного языка после ее распада. Определенное представление о живых арам. языках этого периода можно получить из нелитературных документов, прежде всего из писем (описание корпуса и словарь - Sokoloff. 2003), однако в них слово   не засвидетельствовано.

Живые арам. диалекты стали широко использоваться в письменной речи с IV в. по Р. Х., когда были созданы памятники религ. литературы на иудейском палестинском, самаритянском и христ. палестинском арам. языках в Палестине и на сирийском, иудейском вавилонском и мандейском языках в Сирии и Месопотамии. Среди письменных корпусов, созданных в Палестине в этот период, арам. разделы гемары Иерусалимского Талмуда наименее дистанцированы от разговорного языка. Эти разделы созданы в Галилее, куда переместился центр евр. интеллектуальной культуры после подавления восстания Бар Кохбы, и они представляют собой наиболее полное свидетельство об использовании галилейского арамейского языка. Насколько можно судить по этим фрагментам, слово   ( ) в галилейском арамейском языке IV-V вв. по Р. Х. выражало оба значения - «скала» и «камень» (Иерусалимский Талмуд. Хагига. Л. 78д («скала»); Бава Батра. Л. 12д («камень»)). Такой же семантический сдвиг произошел в самаритянском и христ. палестинском (Schultess. 1903. P. 92-93) арам. языках.

Датировка этого перехода остается неясной. А. Таль рассматривает его в самаритянском арамейском в качестве одного из критериев для различения ранней и поздней редакций самаритянского таргума, которые он датирует III и V вв. соответственно: в ранней версии значение «камень» выражено словом   в поздней версии -   Однако ранняя версия в большей мере ориентирована на имперскую арам. норму (как и евр. официальные таргумы Онкелоса и Ионафана, с которыми Таль сопоставляет раннюю версию самаритянского таргума) и не может служить для описания процессов, происходивших в живом языке. Ситуация с галилейским арамейским еще менее ясна ввиду недостатка свидетельств, относящихся к периоду от времени жизни Иисуса Христа до составления гемары Иерусалимского Талмуда.

Т. о., свидетельства НЗ остаются единственными указаниями на значение слова   в языке, который использовали Иисус Христос и Его ученики. Попытка прокомментировать Мф 16. 18 и Ин 1. 42 исходя из сохранившихся арам. корпусов возвращает исследователя к самим этим текстам.

Даже не принимая во внимание проблему «замкнутого круга», в попытке опереться на Мф 16. 18 и Ин 1. 42 исследователь сталкивается с рядом едва ли разрешимых проблем: с т. зр. историко-критического изучения НЗ неочевидно, что в основе Мф 16. 18 лежит то же предание о наречении имени Симону, что и в основе Ин 1. 42. Греч. текст Мф 16. 18 самодостаточен: он предлагает объяснение нового имени Симона, исходя из того языка, на к-ром он был написан и на к-ром говорила его целевая аудитория, т. е. на греческом. В Ин 1. 42 приводится арамейская этимология имени Петр, однако причина, по которой Симону было дано это имя, не объясняется. В этом смысле свидетельство Ин 1. 42 не более подробно, чем текст Мк 3. 16. Обстоятельства наречения Симона новым именем описаны в Ин 1. 42 иначе, чем в Мф 16. 18. Поэтому даже в свете «внутренних» свидетельств НЗ арам. реконструкция Мф 16. 18 не представляется возможной.

2) Арам. имя К. впервые засвидетельствовано в арам. документе V в. до Р. Х. из Элефантины, где находился евр. гарнизон: в акте об усыновлении раба, датированном 22 сент./окт. 416 г. до Р. Х., среди свидетелей указан     принятая нормализация этого имени - Saharakab bar Kepha (Textbook of Aramaic Documents from Ancient Egypt / Ed. B. Porten, A. Yardeni. Jerusalem, 1989. Vol. 2. P. 84-85 (B 3. 9:10)). А. Э. Каули, издатель этого документа, предположил, что слово  соответствует егип. имени собственному, однако, как показал Дж. Фицмайер, точного егип. аналога у этого слова нет (Fitzmyer. 1998. P. 117). Наиболее простое решение в данном случае - признать, что имя  соответствует арам. * однако при отсутствии других синхронных данных об употреблении слова *  в ахеменидском арамейском языке это предположение также нельзя считать доказанным. Наконец, по справедливому замечанию Фицмайера, употребление имени К. у евр. общины в Египте в V в. до Р. Х. не означает, что это имя было известно в Палестине в I в. по Р. Х. (Ibid. P. 118). Т. о., и в этом вопросе арам. реконструкция Мф 16. 18 не имеет надежных оснований, кроме самого новозаветного текста.

3) По словам Фицмайера, отсутствие свидетельств употребления слова К. как имени собственного считалось главным аргументом против предположения о том, что игра слов в Мф 16. 18 имеет основание в арам. тексте, стоящем за этим стихом. Фицмайер отчасти преодолел эту трудность, представив новую интерпретацию слова   в элефантинском документе. С. Портер предложил др. контраргумент: если слово   соответствует как πέτρος, так и πέτρα в греч. тексте, то в предполагаемом арам. оригинале вообще не было игры слов, а был лишь повтор. Напротив, греч. текст Мф 16. 18 демонстрирует игру слов, которая может быть только сознательным поэтическим приемом. Исходя из этого Портер делает далеко идущие выводы о том, что Иисус Христос в некоторых ситуациях учил народ и общался с учениками на греч. языке (Porter. 1993). Тем не менее Портер не может доказать, что созвучие (а не полное совпадение) форм в греческом тексте не могло быть вызвано случайными факторами. Возможно, употребление в одном стихе форм разного грамматического рода - это не лит. игра слов, а следствие ограничений, накладываемых на носителя языком и культурой: слово *  как нарицательное имя было переведено на греческий как πέτρα, однако в значении собственно муж. имени это слово, с одной стороны, не могло быть передано формой женского рода, с другой - было хорошо известно в традиции как πέτρος, и язык не оставил выбора для автора, желавшего передать арам. логию Иисуса для грекоязычной аудитории. В самом же предполагаемом арам. тексте логии игра слов могла проявляться в том, что одно и то же слово - *  - выступало в роли как нарицательного, так и собственного имени.

Фицмайер предложил следующую арам. реконструкцию фраз ап. Петра и Иисуса Христа в Мф 16. 17-18:                  (Fitzmyer. 1998. P. 118). Фонологически она спорна во многих отношениях, однако цель Фицмайера не в понимании арам. языка «исторического Иисуса», а в реконструкции богословия, заложенного в ipsissima verba Jesu (хотя в начале статьи Фицмайер дистанцируется от богословских споров, связанных с Мф 16. 18). Если хотя бы на лексическом уровне реконструкция Фицмайера верна, то Симон Петр и «камень», на котором построена Церковь, отождествляются в арам. логии Иисуса Христа. Тем не менее любые утверждения богословского характера, основанные на реконструируемом тексте, не могут быть использованы для обоснования др. суждений. Используя критерии выделения аутентичных слов Иисуса Христа, разработанные в историкокритической библеистике, Мф 16. 18 вообще нельзя отнести к ipsissima verba, поэтому сама идея арам. реконструкции этого текста теряет смысл.