ГЕНЕСИЙ

[греч. Γενέσιος], условное наименование автора «Истории царей» (Βασιλεῖαι букв.- Царствa) - произведения, сохранившегося в одной рукописи XI в. б-ки Лейпцигского ун-та (Lips. Univ. Lib. gr. 16. Fol. 248-285v). На полях П. 248 др. рукой, вероятно XIV в., приписано: Γενεσίου. Все реконструкции авторства опираются на эту пометку и на упоминание в предисловии к «Хронике» Иоанна Скилицы (XI в.), где среди хронистов - предшественников Скилицы назван Иосиф Генесий. Скилица ничего не говорит о характере сочинения Иосифа Генесия, кроме того что оно, как и мн. др. перечисленные им в предисловии, не отвечало критериям исторического произведения. Однако поскольку в окружении имп. Константина VII Багрянородного, к-рому посвящена «История царей», фигурирует некий Генесий, к-рого один источник (Vatic. gr. 163, редакция B Продолжателя Георгия Монаха. Fol. 45) называет патрикием и канцлером (ὁ ἐπὶ τοῦ κανικλείου), а другие - друнгарием виглы, ученые делали вывод о тождестве 3 Генесиев. Патрикий Г. происходил из знатного рода, поскольку в различных версиях «Хроники» Симеона Логофета он упоминается как внук (или сын) Константина Армянина - высокопоставленного сановника сер. IX в. при имп. Михаиле III и Василии I. Тем не менее отождествление это остается достаточно спорным, хотя принадлежность автора к придворному кругу Константина VII сомнений не вызывает.

«История царей» создавалась в период единоличного правления Константина VII (945-959) и содержит стихотворное посвящение императору. Цель исторических сочинений, написанных под патронатом Константина, состояла в том, чтобы заполнить период от 813 г. (окончание «Хронографии» Феофана Исповедника) до современности (сер. X в.), поскольку, как сказано в прологе Г., собственно историческое изложение событий для этой эпохи отсутствовало. «Хроника» Георгия Монаха из-за малой информативности не принималась в расчет, однако послужила для Г. и Продолжателя Феофана одним из источников. Др. важнейшей задачей придворных писателей было прославление визант. императоров Македонской династии, в особенности имп. Василия I (867-886). Труд Г. охватывает период 813-886 гг. Повествование разбито на «книги» по правлениям имп. Льва V (813-820), Михаила II (820-829), Феофила (829-842), Михаила III и Василия I (842-886), так что последние 2 царствования составляют 1 книгу. Г. пытается писать в изысканном аттикизирующем стиле, что, несомненно, должно было удовлетворять утонченному вкусу придворного кружка. Той же цели служат многочисленные цитаты и реминисценции из античных писателей, особенно Гомера. На практике, однако, это приводит к тому, что синтаксис Г. становится запутанным, иногда до полной невнятности. Наряду с классицистическими элементами «История царей» содержит много слов и оборотов, отражающих современное автору состояние греч. языка, что, как и обильное цитирование Библии, ставит вопрос о том, не было ли такого рода смешение сознательной эстетической установкой автора. И все же с лит. т. зр. Г. в совр. науке практически единодушно оценивается негативно. Высказывались даже предположения, что именно стилистическое несовершенство «Истории царей» побудило имп. Константина заказать др. сочинение, повествующее о том же времени и известное как Продолжатель Феофана. Др. т. зр. состоит в том, что причиной этого явилась недостаточная искусность Г. в прославлении Василия I и очернении Михаила III (см. ниже).

Один из вопросов, наиболее интенсивно дебатировавшихся исследователями, касается взаимоотношения Г. и Продолжателя Феофана, а также их источников. К наст. времени сложилось мнение, что ни одно из этих сочинений не было источником для др., что они пользовались общим источником, к-рый представлял собой не единое произведение, а набор материалов, своеобразное досье, включавшее тексты разного характера: семейные хроники, политические памфлеты, жития святых, воспоминания очевидцев, возможно, офиц. документы и т. п. Среди этих текстов поддаются более или менее уверенному отождествлению следующие: иконопочитательские памфлеты против имп. Льва V и Михаила II (с прямо противоположной тенденцией); предания аристократических семейств об их славных предках: о Мануиле, Феофобе, Константине Армянине, Петроне и др.; некая история полководца Андрея; возможно, Житие прп. Кассии. Рассказывая об убийстве кесаря Варды в 866 г., Г., вероятно, опирается на сохранившееся Житие свт. Игнатия (BHG, N 817) Никиты Пафлагона. По разному работали с этим досье Г. и Продолжатель Феофана. Г. бессистемно сокращал источники, пропускал имена персонажей, искажал или разрушал логику повествования, что приводило к крайней невнятности. Кроме того, основной проблемой Г. и Продолжателя при работе с материалом было то, что они включали тексты, предлагавшие диаметрально противоположные тенденциозные версии одних и тех же исторических событий. Оба историка, явно не имевшие собственных предпочтений в отношении столь отдаленной эпохи, должны были создать из этого разнородного материала единое последовательное изложение. И если Продолжатель пытался если не докопаться до истины, то хотя бы представить читателю имеющиеся различные интерпретации событий, указав, какая из них ему представляется более правдоподобной, то Г. вставлял в одно повествование взаимоисключающие версии из другого, что привело к многочисленным нестыковкам и противоречиям. Хотя Продолжатель использовал больше документов из общего досье и излагал их подробнее, Г. все же сохранил неск. деталей, к-рые нигде не встречаются, но их удельный вес по сравнению с той информацией, к-рая есть у Продолжателя, но отсутствует у Г., весьма невелик. Однако ценность данного памятника как исторического источника не сводится к этим фрагментам. Даже если Г. мало что добавляет по сравнению с Продолжателем, сам факт, что он имел независимый доступ к утраченным ныне источникам последнего, представляет большую ценность.

О политических взглядах Г. можно говорить только применительно к 4-й кн., поскольку в 3 предыдущих он лишь резюмирует оценки, встречающиеся в его источниках. Когда речь заходит о правлении Михаила III и Феодоры (842-867), своеобразие Г. проявляется в полной мере, поскольку политику императоров в этот период он в отличие от Продолжателя оценивает всецело положительно. Более того, даже в рассказе о единоличном правлении Михаила у Г. попадаются упоминания о действиях, характеризующих его как способного правителя. Необходимость переворота, совершенного Василием, обосновывается, не слишком убедительно, в основном злокозненностью кесаря Варды и его дурным влиянием на Михаила. Напротив, излагая биографию Василия и историю его правления, Г. следует той же канве, что и имп. Константин Багрянородный в «Жизнеописании Василия» (5-я кн. Продолжателя Феофана), т. е. приводит массу легендарного материала, долженствующего показать богоизбранность и исключительные доблести самодержца. При этом Г. более краток, чем Продолжатель, опускает много подробностей и вообще не проявляет особого вдохновения. Вероятно, именно в вышеизложенном следует видеть причину появления под патронатом императора и при его непосредственном участии конкурирующего с Г. сочинения - Продолжателя Феофана.

Произведение Г. не получило широкого распространения, однако было использовано составителем 2-й редакции Продолжателя Георгия Монаха, автором Хроники Псевдо-Симеона и Иоанном Скилицей.