ВОЗДЕРЖАНИЕ

У ветхозаветных евреев прослеживаются 3 мотива В.: гигиенический, духовный и покаянный (Mugnier. Col. 120-121).

Закон Моисеев запрещал употреблять в пищу определенных животных (Втор 14. 4-21), запрещалось употреблять тук и кровь животных (Лев 7. 22-27; Втор 12. 16). Большинство животных, мясо к-рых нельзя было есть, действительно были непригодны для этого, повсюду на Востоке мясо их считалось нездоровым; в отношении др. сказывался естественный инстинкт или суеверие (Сyr. Alex. Contr. Jul. IX // PG. 76. Col. 984; Hieron. Adv. Jovin. II 7). Поскольку в основном это были хищные или «нечистые» животные, отстранение от них Израиля должно было, по замыслу Божию, привести к духовному очищению народа.

Духовный мотив В. проявлялся уже в том, что священникам под страхом смерти запрещалось употреблять хмельные напитки во время служения (Лев 10. 9; Иез 44. 21), чтобы они всегда могли отличить чистое от нечистого. Назореи, дававшие обет всецело посвятить себя служению Богу и в силу этого удалившиеся от общества, должны были воздерживаться от вина, крепких напитков и от всего, что имело к.-л. отношение к винограду, напр., им запрещено было употреблять виноградную кожицу (Числ 6. 3-4). Кроме того, от назорея требовалось не стричь волос, не прикасаться к мертвому телу, даже отца и матери (Числ 6. 5-7). Обет назорейства давался на неопределенное время, пожизненное назорейство не было предписано законом, его принимали по доброй воле лишь нек-рые (напр., Самсон). Нарушивший обет назорейства в 7-й день должен был остричь волосы, в 8-й принести священнику 2 горлиц или 2 голубей, и священник одну птицу приносил в жертву за грех, а др. во всесожжение, очищая его от осквернения. Счет времени выполнения обета для него начинался снова, потому что назорейство его было осквернено, он приносил также однолетнего агнца в жертву повинности. По окончании обета приносилась дорогая жертва - беспорочный агнец во всесожжение, беспорочная агница в жертву за грех и беспорочный овн в жертву мирную (Числ 6. 9-14). Рехавиты никогда не пили вина, не имели ни виноградников, ни полей, ни посевов, не строили домов, а жили в шатрах, проявляя послушание завещанию отца своего Ионадава, сына Рехава (Иер 35. 6-10).

Кроме В., к-рое было вызвано общими запретами, законом, были и частные случаи добровольного В., цель к-рого была четко определена. Прор. Самуил, отданный по обету Богу, в период всей своей жизни, но особенно в годы детства и отрочества (1 Цар 1 - 2. 1-11), служивший Господу и постоянно находившийся перед лицом Божиим, даже спавший в храме (1 Цар 3. 3), следил за своим душевным настроением, имел приличествующее ему поведение. Прор. Иеремия по повелению Господа должен был отказаться от брака, ибо народ его был обречен на истребление (Иер 16. 2-4). Ангел Господень сообщает Маною и его жене, что сын их Самсон «от самого чрева до смерти будет назорей Божий» (Суд 13. 7 слл.) и поэтому должен воздерживаться от того, что запрещено назореям. 40-дневный пост выдержали пророки Моисей (Исх 34. 28) и Илия (3 Цар 19. 8). Прор. Даниил и спутники его при дворе Навуходоносора, отказавшись от пищи с царского стола, ели только овощи и пили воду и тем доказали преимущество воздержности в пище, явившись перед царем по прошествии 10 дней красивыми и лицом и телом (Дан 1. 5-15; ср. о вере Даниила: Hieron. In Dan. 1. 12). Елеазар и 7 братьев с их матерью предпочли вкушению запрещенной законом пищи мучительные казни и смерть (2 Макк 6. 18-31 - 7. 1-41). Товия, будучи в плену в Ниневии, не ел пищу язычников, тогда как соплеменники его ели (Тов 1. 10-12). Иудифь, находясь в стане врагов, не прикасалась к их пище. Более того, своим добровольным вдовством и покаянной жизнью (Иф 8. 4 слл.; 16. 22) она заслужила, подобно Деворе (Суд 5. 7), быть матерью своего народа (Иф 16. 4, 11, 17) и своим образом жизни подготовляла общее уважение к вдовству.

Покаянный мотив выражается в том, что через пост и В. молитва становится более действенной (Иоиль 2. 12 слл.), это способ смирения (Ис 58. 3 слл.; Иф 4. 8-10; 8. 6). Характерно в этом отношении выражение, употребляемое для обозначения поста («смиряйте души ваши») в ВЗ (Лев 16. 29; 23. 27), к-рое в LXX передается как ταπεινοῦν τὴν ψυχήν, т. e. смирить душу. Здесь, т. о., на первый план выдвигается основное понятие смирения души, очевидно, посредством отвержения похоти. Следов., физическая сторона поста представляется моментом уже второстепенным, нужным только постольку, поскольку В. от пищи способствует приведению душевного настроения человека в такое нравственное состояние (Зарин. С. 631).

В. от брака, а следов., от рождения детей порицалось у ветхозаветных евреев: оно противоречило стремлению Израиля умножить народ Божий (Пс 126. 3-5; Пс 127. 3-6); девство, как и бесплодие, покрывалось позором и поношениями (Суд 11. 34-40; 1 Цар 1. 11; ср.: Лк 1. 25).

По словам сщмч. Иринея Лионского, «Закон, будучи дан для рабов, обучал душу посредством внешнего, телесного, как бы узами привлекая ее к повиновению заповедям, дабы человек научился служить Богу. Слово же освободило душу и научило чрез нее очищать и тело» (Iren. Adv. haer. IV 13. 2). Природа человека должна приспособиться к высшим, духовным состояниям христ. жизни, приспособление происходит свободно и постепенно. В этом отношении христианство существенно отличается от ветхозаветной законнически-обрядовой педагогики.

Секты ессеев (о к-рых известно от Филона Александрийского, Иосифа Флавия и из кумран. рукописей) и терапевтов (нек-рые авторы считают их ответвлением секты ессеев; И. Д. Амусин полагает, что такая мысль содержится у Филона (Philo. De vita contempl. 1, 2),- см. примеч. 2, 3 к тексту Филона в изд.: Тексты Кумрана. М., 1971. Вып. 1. С. 386) в отношении В. отличались большой строгостью. Община ессеев руководствовалась Торой, Уставом, в основу к-рого была положена кн. Второзаконие, «Дамасским документом». Ессеи полагали, что тело представляет собой оковы и темницу души, отсюда взгляд на желания как греховные сами по себе, они с отвращением относились к греху (1QS II 17-18), стремясь к нравственной, телесной, ритуальной чистоте (CD XII 11-20; 4Q Da). В общину ессеев не принимались женщины, ессеи отвергали плотскую любовь, соблюдая целомудрие в течение всей жизни (Plin. Sen. Natur. hist. V 17. 73; Philo. Quod omnis probus. XII 84; Idem. Apol. 14). Хотя существует представление о 2 ветвях ессеев - отвергавших брак и признававших его, считавших, что «не вступающие в брак пресекают преемственность поколений» (Ios. Flav. De bell. II 8. 13. 160). Ессеи соблюдали В. от клятв, лжи, стяжательства (Philo. Quod omnis probus. XII 84). Бедность и аскеза провозглашались принципом жизни (1QS I, VIII; CD IV 14-15). Они не имели ни денег, ни собственности (Philo. Quod omnis probus. XII 77). От членов общины требовалось максимальное ограничение в удовлетворении потребностей, смирение и очищение (1QS III 8, 9; IV 3; Philo. Quod omnis probus. XII 84). Неумеренный аскетизм прослеживается в самом устройстве секты - делении членов на группы, или классы, и т. п.: «...все люди Израиля знают каждый свое место в общине Бога... Никто не опустится ниже своего положения и не поднимется выше места [определенного по] его жребию» (1QS II 22-23; ср.: Ios. Flav. De bell. II 8. 13. 150). В результате ессеи создали культ исключительности, выражающейся в том, чтобы «любить всех сынов Света», т. е. членов общины, «и ненавидеть всех сынов Тьмы», т. е. все остальное человечество (1QS I 9-10). В иудейских сектах - у ессеев и терапевтов - заметны языческие влияния (ср.: Ios. Flav. De bell. II 8. 13. 155, 156).

Секта терапевтов придерживалась Закона Моисея, но стремилась к одухотворению иудейства путем обращения к философии Платона. Члены общины предавались созерцанию (Philo. De vita contempl. 11, 29), они жили за пределами городов, в уединенных местах, в простых жилищах (Ibid. 20, 24). «Заложив в качестве фундамента воздержание, они строили на нем и другие добродетели души», не пили и не ели до захода солнца, ибо считали, что свет предназначен для любомудрия, а тьма - для нужд тела (Ibid. 34), одни принимали пищу через 3 дня, другие - на 6-й день; позаботившись т. о. о душе, в 7-й день они ухаживали и за телом; в пищу терапевты употребляли только хлеб с солью и воду (лишь необходимое, без чего нет жизни), менее воздержные приправляли пищу иссопом (Ibid. 37). Одежда также была самая простая: зимой - плащ из грубой шерсти, летом - туника или кусок полотна (Ibid. 38). Каждые 7 недель (они поклонялись числу 7, ибо «почитали его святым и вечно девственным»), в канун самого большого праздника на 50-й (самое святое для них и, с их т. зр., соответствующее природе число) день, они собирались в культовом помещении на проповедь, пение гимнов и совместную трапезу, состоявшую из родниковой воды, хлеба с солью и иссопом («ведь вино - яд безумия, роскошные приправы возбуждают... вожделение» - Ibid. 65-89; Kraft N. Therapeuten // RGG. Bd. 6. S. 848). Нек-рые точки соприкосновения богослужения терапевтов с христ. богослужением (чтение Свящ. Писания, проповедь, пение, молитва) дали ошибочное основание Евсевию Кесарийскому увидеть в иудейской секте терапевтов раннехрист. общину (Euseb. Hist. eccl. II 16).

«Воздержность - это душевное состояние, никогда не преступающее пределы здравого рассудка. Воздержанным является тот, кто сдерживает стремления, противные здравому разуму, или владеет собой настолько, что желает только праведного и честного» (Clem. Alex. Strom. II 18. 80. 4). Благоразумие рождается через верность заповедям, а праведность, копирующая Божественный порядок, укрепляет нас в В. (Ibidem).

Только человеческая природа, волнуемая страстями, нуждается в В. «Именно через эту воздержность, научившись довольствоваться малым, она старается своей предрасположенностью возвыситься до природы Божественной. ...Нужды человека происходят от физического тела и рождены вместе с ним, однако воздержность с помощью рассудка учит его сводить эти нужды к минимуму» (Ibid. II 18. 81). В.- умение добиваться контроля над желаниями (Ibid. III 7. 57). «Плодом духа» называет В. апостол, считая В. одной из наиболее существенных особенностей христ. жизни по началам духа, в противоположность деятельности, вдохновляемой и руководимой плотью (Гал 5. 19-23).

«Понятие «воздержания» ἡ εγκράτεια) в святоотеческой аскетической письменности имеет объем очень широкий, захватывая своим содержанием не только «внешнего человека» (τὸν ἔξω ἄνθρωπον), но также и «человека внутреннего» (τὸν ἔσω ἄνθρωπον), так что «воздержание телесное» (continentia corporalis) далеко не покрывает собою всего названного понятия, в его святоотеческом употреблении, представляя собою лишь один из его существенных моментов» (Зарин. С. 609-610). Прп. Исидор Пелусиот различает 3 вида В.: В. по причине отвращения, В. немощи, но есть и др. В., говорит он,- «для упражнения и достижения большего преуспеяния»; преподобный отвергает 1-е, еретическое В., «искажающее Христов закон», и отдает предпочтение 3-му, подвижническому В. (Isid. Pel. Ep. I 52). В. ценнее, если воздерживаются от того, что под руками и перед глазами, а не от того, чего лишены.

Ап. Павел считает принцип В. общеобязательным требованием для подвижника-аскета, в Послании к Коринфянам он пишет: «Все подвижники воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы - нетленного. И потому я... усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1 Кор 9. 25-27). В., полагает свт. Василий Великий,- это «истребление греха, отчуждение от страстей, умерщвление тела даже до самых естественных ощущений и пожеланий,- начало духовной жизни...» (Basil. Magn. Asc. fus. 17). Непосредственная цель В.- сдерживать чувственность человека, умерщвлять похоть, наконец, привести чувства и поступки к послушанию разуму, т. о., чтобы в человеке преобладал человек духовный. Порабощение плоти, согласно свт. Василию Великому, ничем так успешно не достигается, как В. (Ibid. 16). «Воздержание показывает, что человек умер со Христом и умертвил уды свои, яже на земли (Кол 3. 5)» (Basil. Magn. Asc. fus. 18). «Умерщвляй себя ежедневно воздержанием от всех греховных пожеланий плоти и духа»,- обращается свт. Игнатий (Брянчанинов) в «Слове утешения к скорбящим инокам» (Творения: Аскетические опыты. Т. 1. С. 353).

В. в своем полном осуществлении, при условии правильного, целесообразного пользования им, обеспечивает достижение не только «отрицательной» цели - искоренения пороков, освобождения от «страстей», но вместе с этим необходимо предполагает и положительное совершенствование христианина путем приобретения добродетелей, противоположных порокам, предупреждающих их. На вопрос, необходимо ли В. намеревающимся жить благочестиво, свт. Василий Великий отвечает: «Что необходим закон воздержания,- ясно, во-первых, из того, что апостол воздержанию приписывает успех в непорочности служения, когда говорит: «в трудах, в бдениях, в постах, в чистоте» (2 Кор 6. 5-6), и в др. месте: «в труде и в изнурении, часто в бдении...» (11. 27), и еще: «все подвижники воздерживаются от всего» (1 Кор 9. 25). Да и умерщвление и порабощение плоти ничем не производится так успешно, как воздержанием, потому что кипучесть юности и неукротимость в стремлениях, как бы некоторою уздою, удерживаются воздержанием» (Basil. Magn. Asc. fus. 16). Конь, уздою сдерживаемый или всадником управляемый,- образ, к к-рому обращаются св. отцы, чтобы наглядно показать неискушенному слушателю, как В. управляется тело, сдерживаются его страстные порывы, показать значение В. в жизни христианина (Тихон Задонский, свт. Т. 4. С. 207; ср.: Greg. Nyss. De benefic. // PG. 46. Col. 455; Ioan. Chrysost. De paenit. IV // PG. 49. Col. 301; Isid. Pel. Ep. III 47).

Все святые имеют свидетельство о своем В. Жизнь святых и блаженных людей и пример Самого Господа в пришествие Его во плоти обязывает нас, увещевает свт. Василий Великий, к В. «Моисей с помощью долговременного пребывания в посте и молитве приял закон и слышал глаголы Божии... (Исх 33. 11). Илия тогда удостоен зрения Божия, когда и он достиг в равную меру воздержания». И Даниил достиг чрезвычайных видений по 20-м дне поста; и три отрока В. угасили силу огненную; и у Иоанна Предтечи все направление жизни определено В. «Им и Господь начал явление Свое» (Basil. Magn. Asc. fus. 16).

«Не наслаждений ли ищешь ты, возлюбленный? Найдешь их в жизни воздержной. Не здравия ли? И это здесь. Не спокойствия ли? И это здесь. Не свободы ли? Не крепости ли и стройности тела? Не бодрости ли и деятельности души? Все эти блага здесь...» - поучает свт. Иоанн Златоуст (Ioan. Chrysost. In Act. 27. 3 // PG. 60. Col. 208). И свт. Игнатий (Брянчанинов) полагает, что «истончавающий себя воздержанием приближается к здравию» (Отечник. С. 180). Добродетель В. не исчерпывается В. в пище, питье, к ней относится В. чувств, воображения, памяти, В. в сне, в общении с людьми и мн. др. В. служит началом и основанием всех христ. добродетелей. В. было первой заповедью Господа Адаму; нарушение этой заповеди привело Адама к др. преступлению - нарушению целомудрия (Ioan. Climacus. 15. Pref.). «Якоже воздерживаеши чрево твое от объядения и пьянства, тако воздерживай язык твой от клеветы и осуждения, празднословия, сквернословия и буесловия. Якоже удерживаешь руки твои от убийства, воровства, хищения и грабления, тако удерживай от ударения и биения. Якоже постишися от пищи и пития, тако постися от всякого зла»,- поучает свт. Тихон Задонский (Т. 4. С. 144; ср.: Basil. Magn. Asc. fus. 16). Чтобы христианина можно было узнать, говорит свт. Григорий, еп. Нисский, нужно, чтобы верующий в жизни проявлял черты совершенств, «разумеемых во Христе» (Greg. Nyss. De perfect. P. 179). Христианин не только должен позаботиться о подавлении и искоренении страстей, если они уже угнездились в его природе,- но должен стремиться также к тому, чтобы предотвратить саму возможность их возникновения, достичь такого состояния, когда человеческие потребности действуют в нормальных пределах и естественных границах, подчиняясь управлению разума человека. Напрасно притворяются нек-рые, утверждает блж. Иероним Стридонский, что удовольствия не мешают им сохранять веру, целомудрие, душевную непорочность, ибо «противно природе - наслаждаться избытком удовольствий без удовольствия», а утопая в наслаждениях и удовольствиях, невозможно думать о чем-то другом (Hieron. Adv. Iovin. II).

Состояние полной воздержности, когда ум управляет телом, его чувствами и потребностями, является искомым, достигаемым, идеальным, а не фактически данным и в действительности переживаемым, поэтому человеку приходится употреблять различные аскетические средства для приведения своей природы в это нормальное состояние. Обычно чувственность в человеке господствует, и к.-л. из страстей в отдельности или все в совокупности если и не явны в человеке, то при благоприятствующих условиях всегда готовы пустить корни и постепенно сделаться главенствующим началом в его жизни, создавая непреодолимое препятствие для достижения им религиозно-нравственного совершенства (Зарин. С. 612). «Воздержание же совершенных есть укоренившаяся добродетель, когда возрождающиеся помышления уже не колеблют. Строгая во всем жизнь становится тогда постоянною нормою» (Феофан Затворник, свт. Толкования посланий ап. Павла: Послание к Галатам. 5.23). Свт. Василий Великий, подчеркивая значение В., приводит слова ап. Павла о последних временах: ко мн. видам порока апостол причисляет невоздержность (2 Тим 3. 1-3; Basil. Magn. Asc. fus. 16).

Наше свободное произволение всегда нуждается в помощи Божией: в мире ничего не бывает без Бога, но все происходит по Его воле и при Его содействии или по Его попущению (Ioan. Cassian. Collat. III 20). Поэтому и правильное В. нуждается в помощи Божией. Прп. Симеон Новый Богослов полагает, что поскольку В. является плодом Св. Духа, то оно подается Им страждущему; воздержный пусть не думает, предупреждает он, что В. является делом его собственной силы,- это дело благодати Христовой, поскольку Христос через Св. Духа дарует В. тем, кто проявили желание освободиться от страстей, стали противиться греху, но были побеждаемы им (Sym. N. Theol. Or. 40). Свт. Григорий, еп. Нисский, также подчеркивал, что тот, кто припишет самому себе плоды подвижнических трудов, у того вместо нетленных плодов рождается высокомерный образ мыслей (Greg. Nyss. De inst. Christ. // PG. 46. Col. 305).

Aп. Петр представляет В. как одно из проявлений специфических особенностей веры в христ. жизнедеятельности («покажите в вере вашей... воздержание» - 2 Петр 1. 5-6), причем В. из др. особенностей христ. жизни, с одной стороны, ближе всего связывается с «рассудительностью» (собственно «ведением»), а с др. стороны - с «терпением»: «в рассудительности воздержание (ἐν τῇ γνώσει τὴν ἐγκράτειαν), в воздержании терпение (ἐν τῇ ἐγκρατείᾳ τὴν ὑπομονήν)» (2 Петр 1. 6). В. является плодом истинной веры, согласно свт. Тихону Задонскому (Т. 3. С. 18; также: Т. 2. С. 374); оно - от «духовного сердца», от духовного рождения (Там же. С. 57). Исходным пунктом В. служит вера, а конечным результатом ее развития является любовь, к-рая представляет собой цель всего религиозно-нравственного развития христианина, вдохновляемого и одушевляемого верой. «Господь учит нас, что воздержание - это путь к вечному спасению, свидетельство веры и наилучшее приуготовление нашей плоти к тому дню, когда она облечется в нетленность для исполнения последней воли Божьей» (Tertull. Ad uxor. I 7). Терпение поддерживает и совершенствует В. Оно состоит не только в перенесении скорбей и страданий (ср.: Рим 5. 3; 2 Кор 1. 6; Иак 1. 3-4), но также в борьбе с внутренним злом в человеке. «Терпеливый до времени удержится и после вознаграждается...» (Сир 1. 23).

В. рождается от страха Божия, а страх - от веры в Господа (Maximus Conf. De carit. I 2). Прп. Максим Исповедник поясняет, что страх бывает двояким: «чистым» и «нечистым»; тот страх, к-рый возникает при проступках из-за боязни наказания,- страх нечистый, причиной своей такой страх имеет грех и уничтожается вместе с грехом через покаяние; чистый страх не уничтожается никогда, «потому что он каким-то сущностным образом был внедрен Богом в тварь, делая явной для всех естественную досточтимость Его превосходства, превышающего всякое царство и силу», поэтому тот, кто не боится Бога как Судию, не боится из-за Его превосходящей силы (т. е. кто не имеет страха нечистого), но имеет благоговейный страх, пребывающий вовек (ср.: Пс 18. 10), и с подобающим преклонением любит Бога,- тот, хотя еще и не приобрел навыка в добродетели, а находится «в преддверии Божественного храма добродетелей», не лишен приличествующих ему благ (Maximus Conf. Quaest. ad Thalas. 10; Idem. De carit. I 3, 81). Свт. Григорий, еп. Нисский, подчеркивает, что «в том-то и состоит истинное совершенство, чтобы воздерживаться от жизни во зле вовсе не из рабского страха перед наказанием...» (Greg. Nyss. De vita Moysis. 320). В «Главах о любви» прп. Максим Исповедник, подтверждая свое деление страха на 2 вида, к-рое он дает и в «Вопросоответах к Фалассию», говорит, что и от того страха, к-рый рождается от угрозы наказания (нечистого страха), появляется в нас В., а затем терпение, бесстрастие и любовь; этому (1-му) виду страха соответствуют слова Свящ. Писания: «...страх Господень отводит от зла» (Притч 16. 6), 2-му - «Страх Господень ведет к жизни...» (Притч 19. 23).

Отношение В. к смирению или вначале к смиренномудрию (согласно свт. Игнатию (Брянчанинову), смирение - чувство сердечное, соответствующее смиренномудрию; «сначала нужно приобучаться к смиренномудрию; по мере упражнения в смиренномудрии, душа приобретает смирение» - Т. 1. С. 316) ясно выражено в примере, приводимом свт. Игнатием из жизни монахов егип. скита (по «Достопамятным сказаниям» - ср.: Об авве Тифое. 6): брат спросил авву, какой путь ведет к смирению; В., молитва и признание себя ниже всякой твари, отвечал старец (Отечник. С. 329).

Свт. Иоанн Златоуст считает В. основой целомудрия (Ioan. Chrysost. In Ep. 2 ad Thessal. 1); прп. Никита Стифат называет всестороннее В. «матерью» целомудрия и чистоты души (Nicet. Pector. Physic. 48). Предстать перед Господом в чистом теле и с чистой душой, т. е. целомудренным, возможно, считает прп. Иоанн Лествичник, если только сохранять безгневие и В. (Ioan. Climacus. 26. 140); соблюдающие заповедь о В. не впадают, говорит он, в преступление против целомудрия (Ibid. 15. Praef.). Целомудрие отличается «от многотрудных начал воздержания», согласно прп. Иоанну Кассиану Римлянину, совершенством, постоянным спокойствием (Ioan. Cassian. Collat. XII 11). Но «иное быть воздержным, а иное чистым», т. е. прийти в состояние «непорочности, нерастленности, что называется невинностью»,- полагает прп. Иоанн Кассиан; такое состояние сродни девственности (по уму или по плоти), «как два Иоанна в Новом Завете (Предтеча и евангелист), в Ветхом были также Илия, Иеремия, Даниил» (Ioan. Cassian. De inst. coenob. VI 4). По словам прп. Иоанна Лествичника, «узки врата и тесен путь воздержания, вводящий в жизнь чистоты, и немногие входят им» (Ioan. Climacus. 14. 29; ср.: Мф 7. 14).

Подвиг В., говорит свт. Василий Великий, касается не одного удержания от наслаждения пищей, воздержный не будет праздновать победу над чревом и в то же время уступать славе, преодолевать похоть и порабощаться богатством или др. неблагоприятным расположением (гневом, печалью и т. п.). Любителю добродетели надлежит отсекать все излишнее, ибо не в пище только, но и в одежде, и в месте жительства, и в домашней утвари, и в ином подобном нужно соблюдать необходимую потребность и не нарушать довольства малым. Что пользы от телесного поста, если не чисты мысли (Greg. Nyss. De benefic. // PG. 46. Col. 456); «какой прок от поста и молитвы и бодрствования, если нет мира и радости и любви»? (Idem. De prop. sec. Deum // Ibid. Col. 304). Телесное В. человека предполагает наблюдение его ума за состоянием его физических и душевных сил и потребностей для удержания их в должных пределах. В таком случае «ум действует в соответствии с естеством» (Maximus Conf. De carit. IV 45).

«...Есть пост и нетелесный, есть воздержание невещественное, относящееся к душе,- удержание себя от зла; его ради нам узаконено и то воздержание от яств» (Greg. Nyss. De benefic. // PG. 46. Col. 455). Если, воздерживаясь от вина и мяса, мы виновны в грехах воли, то предсказываю, продолжает свт. Григорий, еп. Нисский, что не принесут нам никакой пользы вода, и овощи, и бескровный стол, «если мы не имеем внутреннего расположения, подобного внешней видимости», ибо пост узаконен для чистоты души (Ibid. Col. 456).

Нестяжательность

В. в девстве и в браке

Пост

В. в языке

В. в слухе

В. для глаз

Бодрствование (бдение)

В. от праздности, лености

В. помыслов

В. чувств, воображения, памяти и др.

Гангрский Собор 21-м прав. определил: «...воздержание, с честностью и благочестием соблюдаемое, приемлем...» Т. е. нужно одобрять В., когда оно соблюдается достойно и с благочестием и когда оно делается искренне и с христ. намерением. В вопросе о границах В. святоотеческое учение выделяет 2 направления, в соответствии с тем, что является объектом В.,- порочные страсти и греховные влечения человеческой природы или ее естественные нужды и необходимые потребности. Поскольку эти объекты в корне различны, то и принцип В. имеет совершенно различный характер в том и др. случае: в отношении к греховным страстям В. должно быть абсолютным и безусловным, здесь всякое послабление нежелательно; в том случае, если имеются в виду естественные потребности природы человеческой, В. должно иметь ограничения, т. к. христианство не только не может рекомендовать убийство тела, но неодобрительно относится и к его изнурению, когда не удовлетворяются его необходимые потребности. Свт. Григорий, еп. Нисский, с особенной последовательностью и определенностью раскрывает христ. учение о нормативном применении принципа В. к телесной жизни: как существо, состоящее из двух природ - духовной и материальной, человек должен стремиться к тому, чтобы духовная, разумная сущность его природы господствовала над соединенною с ней чувственной стороной; однако в процессе достижения такого состояния и в таком господстве и подчинении тела разуму должна быть соблюдаема умеренность, ибо чувственность поддерживает разум (Greg. Nyss. De vita Moysis. 96-98).

Согласно свт. Василию Великому, одна мера В. для всех - «совершенное отчуждение от всего, что ведет к пагубному удовольствию» (Basil. Magn. Asc. fus. 19). Но т. к. люди различны и по занятиям, и по состоянию тела, и по возрасту, то реальная мера В. для всех разная. «Одно воздержание прилично неповинным, а другое - повинным и кающимся. ...Первые хотят сохранять всегда благоустройство ума; а последние душевным сетованием и истаяванием умилостивляют Бога» (Ioan. Climacus. 14. 14). Общее правило умеренности, согласно прп. Иоанну Кассиану Римлянину, состоит в том, чтобы каждый сообразно с силами, состоянием тела и возрастом вкушал столько пищи, сколько нужно для поддержания здоровья тела, а не сколько требует желание. Кто не соблюдает меры - то чрезмерно постится, то пресыщается,- тот вредит или молитве, или целомудрию: молитве - потому, что от недоедания не может быть бодрым и от бессилия склоняется ко сну, а от чрезмерного принятия пищи не может чисто и часто молиться; целомудрию - потому, что плотская похоть, к-рая возжигается от чрезмерного употребления пищи, возникает даже и во время строгого поста (Ioan. Cassian. Collat. II 22). Не должен христианин, согласно свт. Григорию, еп. Нисскому, избегая удовольствия, предаваться скорби, уклоняясь от дерзости и безрассудства, становиться робким, а стараясь быть негневливым, впадать в боязливость. «И в телесных болезнях,- продолжает святитель,- никто не думает различать, от чрезмерного ли голода или от неумеренного пресыщения пришло в расстройство тело, потому что неумеренность в том и другом случае приводит к тому же концу» (Greg. Nyss. De virgin. 16). «Постараемся мудро устроить состояние плоти нашей, давая ей столь много пищи и сна, чтоб она не изнемогла излишне и оставалась способною к подвигам; давая их столь мало, чтоб она постоянно носила в себе мертвость, не оживая для движений греховных»,- говорит свт. Игнатий (Брянчанинов) (Т. 2. С. 204). Сохраняй строгую умеренность во всем - в пище, одежде и проч., «чтобы предметы нужды не переходили в предметы роскоши», поучает святитель (Т. 1. С. 383).

Св. отцы Церкви и подвижники очень четко, т. о., определяют, что телесное В. не должно сопровождаться насильственной ломкой, чрезмерным напряжением тела. Телесная природа человека должна приспособиться к высшим, духовным состояниям христ. жизни, это приспособление непременно выразится в значительных ее изменениях, но все это должно совершаться постепенно. Св. отцы на примерах учат, как может христианин определить границу В. Так, при В. в еде человек после приема пищи, необходимой для поддержания тела, должен воздерживаться, когда еще хочется есть (Ioan. Cassian. De inst. coenob. V 8). Свт. Феофан Затворник советует выходить из-за стола немного голодным (Собр. писем. Т. 1. С. 220). «...Верх воздержания в том,- отмечает прп. Иоанн Лествичник,- чтобы и при алкании неповинную плоть свою удручать воздержанием» (Ioan. Climacus. 29. 10). Прп. Паисий (Величковский), приводя в пример прп. Нила Сорского, говорит, что тот, определяя среднюю меру пищи и пития, приемлет поучение прп. Григория Синаита: «Яко всякому хотящему Бога обрести подобает причащатися от всех сладостных с воздержанием» (С. 128). Руфин в «Жизни пустынных отцов» передает слова прп. Иоанна Ликийского, егип. подвижника (пам. 29 марта), о том, что чувственные наслаждения могут испытывать не только «люди, преданные миру», но и у «хранящего воздержание» бывают удовольствия, «хотя бы предмет пристрастия сам по себе был ничтожным и во всегдашнем употреблении у воздержного», взять хотя бы воду и хлеб: если человек вкушает с наслаждением, а не для удовлетворения естественной потребности, то для воздержника - это грех чувственности (Rufin. Hist. mon. 1). Но В., указывает свт. Василий Великий, называем «не совершенное удержание себя от пищи (это будет насильственным разрушением жизни), но удержание себя от сластей» (Basil. Magn. Asc. fus. 16).

О «разумном воздержании» учит прп. Максим Исповедник (Maximus Conf. Quaest. ad Thalas. 49), подчеркивая т. о. умеренность, ненасильственность подвижнического труда. В., говорит он, учит воздерживаться от всего, что не необходимой потребности удовлетворяет, а только доставляет удовольствие (Maximus Conf. Liber ascet. 23). Хотя «иногда,- замечает свт. Василий Великий,- надобно удерживаться даже от дозволенного и необходимого для жизни, когда такое воздержание имеет в виду пользу братий наших» (Basil. Magn. Asc. fus. 17). Как должно остерегаться пресыщения, так должно остерегаться и излишнего В., наставляет свт. Игнатий (Брянчанинов), ибо излишнее В. ослабляет тело, уничтожает бодрость, необходимую для трезвения (Т. 5. С. 270). Согласно прп. Иоанну Кассиану Римлянину, неумеренное В. вреднее пресыщения, потому что от последнего при раскаянии можно перейти к «правильному рассуждению», а от первого нельзя (Ioan. Cassian. Collat. II 17). Совершеннейшая цель В., согласно свт. Григорию, еп. Нисскому, «состоит в том, чтобы иметь в виду не удручение тела, но удобнейшее служение душевным потребностям» (Greg. Nyss. De virgin. 22). Предел и правила В. предлагает свт. Василий Великий: не стремиться ни к неге, ни к страданию плоти, избегать неумеренности и в том и в другом, «чтобы плоть, утучнев, не мятежничала и, став болезненною, не лишилась сил к исполнению заповедей. Ибо равный вред душе в обоих случаях - и когда плоть непокорна и от избытка здоровья предается неистовым порывам, и когда от недугов изнурена, расслаблена и неподвижна» (Basil. Magn. Sermo 13). «Нигде не писано без особой нужды брать на себя слишком большой пост,- увещает свт. Феофан Затворник.- Пост - внешнее дело. Его надо предпринимать по требованию внутренней жизни»; «пост не цель, а средство», святитель советует не связывать себя какими-то установлениями, а действовать с полной свободой, применяя все к главной цели (Собр. писем. Т. 1. Вып. 4. С. 205, 228).

Стремясь достигнуть христ. совершенствования особенной строгостью В., человек именно вследствие излишней строгости жизни незаметно оказывается в др. стороне от преследуемой им цели. Обратив ум свой к наблюдению за телесными состояниями, он таким путем вовсе не приближается к цели созерцательного единения с Богом, а наоборот, от нее отдаляется. Сосредоточив исключительное, специальное внимание на телесных подвигах, христианин утрачивает способность тяготеть к предметам возвышенным и Божественным. Будучи погружен в заботу о том, чтобы удручать и сокрушать свою плоть, подвижник оказывается не в состоянии свободно возноситься умом и созерцать горнее (Greg. Nyss. De virgin. 22).

Умеренное В. направлено, т. о., только против страстной преданности удовольствиям, переступающим надлежащую меру, т. е. против роскоши. А против насильственного умерщвления жизненных сил тела, изнурения тела, отказа в удовлетворении необходимых потребностей ап. Павел наставляет: «...если вы со Христом умерли для стихий мира, то для чего вы, как живущие в мире, держитесь постановлений: «не прикасайся», «не вкушай», «не дотрагивайся»,- что все истлевает от употребления,- по заповедям и учению человеческому? Это имеет только вид мудрости в самовольном служении, смиренномудрии и изнурении тела, в некотором небрежении о насыщении плоти» (Кол 2. 20-23). Приводя слова апостола: «Все подвижники воздерживаются от всего» (1 Кор 9. 25), Климент Александрийский поясняет, что это «означает не воздержание абсолютно от всего, но воздержание от того, от чего решено воздерживаться» (Clem. Alex. Strom. III 16. 101. 4).

В. может возникать как от добрых помыслов, так и от злых. О лжеучителях, гнушающихся пищей и браком, апостол говорит, называя их деяния «лицемерием лжесловесников, сожженных в совести своей, запрещающих вступать в брак и употреблять в пищу то, что Бог сотворил, дабы верные и познавшие истину вкушали с благодарением. Ибо всякое творение Божие хорошо, и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением, потому что освящается словом Божиим и молитвою» (1 Тим 4. 2-5).

Эбиониты - сложившаяся к апостольскому веку немногочисленная секта иудействующих христиан, принимавших Крещение, практику воскресных дней и др., но совершавших обрезание и сохранявших обряды Закона (Iren. Adv. haer. I 26. 2),- исключали вино не только из повседневного употребления, но и при совершении таинства, воздерживались от мясной пищи. В. в небольших сектах эбионитов имело те же мотивы, что и в иудаизме (Mugnier. Col. 120).

Монтанистам (II в.; см. ст. Монтан, ересиарх) был присущ крайний ригоризм: они не только следовали предписаниям строгого поста и В., но также увеличили число дней сухоядения; однако умерщвление плоти носило у этих еретиков ложный характер: их В. было лишено смиренномудрия, послушания, а следов., не достигало христ. цели. Маркион (II в.) учил совершенному В., безбрачию, отказу от мясной пищи и от вина, отвержению от всего, что связано с материей, т. к. считал ее злом,- эти идеи Маркион вносил в реальную жизнь из своей догматики, учения о Боге Творце, Который ввел в мир зло, и о благом Боге Отце (Iren. Adv. haer. I 23. 2; II 3. 2; III 12. 12; Orig. De princip. II 7. 1; II 9. 5; Сyr. Hieros. Catech. VI 16). «Оказывается,- заключает Климент Александрийский,- что Сам Творец виноват в том, что ему приходится прибегать к воздержанию, если это вообще можно считать воздержанием. Подобно тому гиганту, этот невольный аскет борется с Богом, полагая, что он сможет противостоять Тому, Кто создал этот мир и все творения» (Clem. Alex. Strom. III 4. 25). Татиан (II в.) проповедовал строжайший аскетизм, для того чтобы душа человека могла освободиться от материи и приблизиться к Богу; истинный христианин, по его учению, должен воздерживаться от всего земного, особенно от брака, мяса, вина (Iren. Adv. haer. I 28. 1; Euseb. Hist. eccl. IV 28-29). Вслед. такого В. учеников Татиана называли энкратитами (воздержниками, ἐγκρατῖται - Epiph. Adv. haer. 27, 47), за то, что они буквально следовали словам Христа об отречении от всего мирского (Лк 14. 33),- апотактитами (ἀποτακτῖται - Epiph. Adv. haer. 26, 46), а поскольку они не употребляли и в св. Причащении вина, но только воду,- идропарастатами (ὑδροπαραστάται); иногда их называли также саккофорами (σάκκος-φόρος), поскольку одеты они были всегда в какой-то мешок, дабы показать, что они всю жизнь проводят в покаянии (Theodoret. Haer. fab. I 20). Апостолики, или апотактики, энкратиты и катары представляют собой секты, ведущие начало от Татиана. Энкратиты уклонялись от брака («...косвенно порицая Того, Который сотворил мужской пол и женский для рождения людей» - Iren. Adv. haer. I 28), считая, что в нем душа порабощается телом, от употребления мяса (ср.: Basil. Magn. Ep. 236. 4, о том, «почему и мы не все едим»,- ответ энкратитам) и вина, способствующего невоздержности и блуду (Euseb. Hist. eccl. IV 28, 29; ср.: Hieron. Adv. Iovin. I).

Очень строгие правила В. были у последователей Мани (Манеса), манихеев (III в.); их правила соответствовали дуализму их мировоззрения: добро и зло, дух и материя, свет и тьма; их мораль сводилась к освобождению от уз материи, средствами очищения должны были служить «печать уст, печать рук и печать лона». Манихеи не употребляли в пищу животных и даже растений, кроме садовых и полевых плодов. Свт. Кирилл Иерусалимский обличал их в том, что «они выдают себя за строгих постников... порицают Творца снедей, а лучшие снеди пожирают... учат тому, что исторгающий траву сам в оную превращается... земледельцы и садоводы в сколькие виды должны будут обратиться? Смешное поистине учение, достойное осуждения и срамное!» (Сyr. Hieros. Catech. VI 31). Они воздерживались от брака и от рождения детей. Их аскетизм был мнимым: внешне воздержные, на тайных собраниях они предавались распущенности.

Манихейское учение было распространено в первые века христианства: оно встречается у присциллиан, позднее, под др. именованием и с др. мотивами, возрождается у альбигойцев (XII-XIII вв.), называемых иногда катарами. Дуализм альбигойцев диктовал им перечень запретов: они придерживались В. и endura - доведения до голодной смерти из-за желания расстаться с телом, чтобы освободить душу; они подчиняли этому даже детей. Катарами (кафарами, чистыми, καθαροί), или новацианами, назывались последователи Новациана, пресв. карфагенской церкви (III в.). В основание своего В. катары вкладывали др. мотив: учение о переселении душ является основанием их законов, регулирующих В. (Mugnier. Col. 126-127).

Евстафий, еп. Севастийский, и его последователи проповедовали ложный, противный евангельскому, основанный на превратном понимании отдельных мест Свящ. Писания аскетизм: подобно др. еретикам, придерживавшимся крайнего аскетизма, евстафиане учили, что христианин должен уклоняться от брака как от дела грешного, не принимать св. Причащения, если литургию служит женатый священник, ибо, по мнению евстафиан, такая литургия не свята, не свята и принесенная женатым священником жертва; евстафиане не делали различия между мужчинами и женщинами и поэтому рекомендовали последним носить грубое муж. одеяние, остригать волосы; жены должны были расторгать брачную связь, оставлять своих мужей, детей; дети ради аскетизма также должны были покидать родителей; евстафиане презирали установленные Церковью посты ради покаяния и прощения грехов, считая, что они уже достигли совершенства в подвижнической жизни. Гангрский Собор, созванный против евстафиан, по пунктам предал их учение и всех его приверженцев анафеме.

Церковь всегда одобряла В. своих членов, в чем бы оно ни проявлялось, и признавала его добродетелью, если это касалось В., имевшего возвышенную цель, являлось упражнением в добродетели, и осуждала В., противоречащее христ. пониманию. Согласно Ап. 51, «аще кто, епископ (в ранней Церкви.- Л. Л.), или пресвитер, или диакон, или вообще из священнаго чина, удаляется от брака и мяс и вина, не ради подвига воздержания... да будет извержен из священного чина, и отвержен от церкве. Такожде и мирянин» (также: Ап. 53; ср.: 64). Тело ограничивается в своих потребностях ради покорения плотских страстей, дабы тем легче ум укреплялся в молитве, дабы тело приспосабливалось к наилучшему служению высшим, духовным потребностям человека, а не потому, что оно - зло по естеству, тело именно не зло по естеству. «Разве не знаете, что вы - храм Божий»,- говорит, обращаясь к Коринфянам, ап. Павел (1 Кор 3. 16): не только душа христианина становится «причастной Божеского естества» (Macar. Aeg. Hom. Spiritual. 44. 9), но и тело и душа «соделались домом Божиим» (Ibid. 30. 7). Не всякое В. заслуживает уважения, но только то, к-рое совершается ради любви к Богу (Clem. Alex. Strom. III 6. 50). Еретики, по словам Климента Александрийского, «стремятся расширить пределы праведности и спасительной упорядоченности жизни сверх необходимого, богохульно доводя самоконтроль до полного атеизма, тогда как им следовало бы избрать безбрачие, полезное для здоровья и благочестивое, с благодарностью Богу за даруемые милости, не питая презрения ни к чему из сотворенного и не осуждая живущих в браке. Мир сотворен, равно как и безбрачие» (Ibid. III 18. 105. 1).

Ап. 5; Трул. 13 запрещают клирикам изгонять жену «под видом благоговения» (ср.: Трул. 30, 48). Карф. 3 и 4 предписывают клирикам, совершающим Евхаристию и служащим при ее совершении, В. во всем в определенное время.

У мн. народов встречается практика, соответствующая В.; ее можно проследить и в философии, и в религиях. Блж. Иероним приводит рассказы о воздержной жизни языческих философов Пифагора, Сократа, Антисфена, стоика Диогена (Hieron. Adv. Iovin. II).

Пифагорейцы

Стоики

Античные неоплатоники

В индуизме

По учению буддизма

В. мусульманина