VERITATIS SPLENDOR

[лат. Сияние Истины], энциклика папы Иоанна Павла II от 6 авг. 1993 г. Посвящена основным вопросам нравственного богословия. Энциклика вышла после издания нового «Катехизиса Католической Церкви» (введен конституцией «Fidei depositum» (Залог веры) от 11 окт. 1992), содержащего систематическое изложение нравственного учения.

Отмечая появление внутри христ. сообщества тенденции ревизии нравственного учения Церкви, папа Иоанн Павел II подчеркивает, что эти тенденции не носят характер «сиюминутной критики», но представляют собой сформировавшиеся концепции. Он констатирует наличие в наст. время «разногласия между традиционным учением Церкви и некоторыми богословскими взглядами, распространенными в т. ч. в семинариях и на богословских факультетах». Такую ситуацию в католич. Церкви папа признает «настоящим кризисом, поскольку она создает необычайно серьезные затруднения для нравственной жизни верующих».

Энциклика разделена на 3 части. В 1-й части речь идет о добре и благе: о том, что может сделать человек, чтобы иметь жизнь вечную. Подробно излагается евангельский рассказ о разговоре Иисуса Христа с богатым юношей (Мф 19. 16-26) и дается его толкование. Вопрос, заданный богатым юношей Христу, касается нравственного блага, к-рое нужно созидать, и жизни вечной; юноша чувствует связь между нравственным благом и исполнением собственного предназначения. Христос возвращает вопрос о нравственном поведении «к его религиозным корням, к признанию Бога - единственного блага, полноты жизни, конечной цели дел человека и совершенного счастья». Нравственная жизнь является надлежащим ответом на любовь Бога; она призвана отражать славу Бога. Исполнение заповедей Бога является условием достижения вечной жизни. Но собственными силами человек не может исполнить эти заповеди - ««исполнение» может быть только Божиим даром». Бог ответил на вопрос о том, что доброго надо делать, чтобы иметь жизнь вечную, когда сотворил человека, придал смысл его существованию, вписав в его сердце «естественный закон»; согласно Фоме Аквинскому, это «свет разума, влитый в нас Богом». «Гармонии между верой и жизнью,- говорится в заключение,- не должно угрожать никакое разделение: единство Церкви нарушается не только тогда, когда христиане отвергают или искажают истины веры, но и тогда, когда они недооценивают нравственные обязанности, налагаемые на них Евангелием».

Во 2-й части энциклики освещаются отношение католич. Церкви к нек-рым тенденциям в совр. нравственном богословии, свобода и Закон, совесть и истина, основной выбор, нравственное действие.

Все человеческие проблемы, обсуждаемые на основе нравственности, говорится в энциклике, можно свести к проблеме свободы человека. Однако «некоторые течения современной мысли придают такое значение свободе, что она превращается в абсолют, становится источником ценностей», тогда индивидуальная совесть определяет, что есть добро, а что - зло. В результате непреложное требование истины заменяется искренностью, согласием с самим собой, что приводит к субъективистской трактовке нравственного суждения. Благодаря этим новым тенденциям совр. богословия ослабела или даже вообще стала отрицаться зависимость свободы от истины. «Человеческая свобода во всей истине и во всей полноте реализуется именно через принятие нравственного закона», т. к. «закон Бога ни в коей мере не ограничивает свободу человека, а тем более - не исключает ее, являясь, напротив, ее гарантией и способствуя ее развитию». Совр. католич. нравственное богословие, утверждается в энциклике, «пришло к серьезной переоценке роли разума и веры» в определении нравственных норм, относящихся к конкретным действиям, более того, появилась теория о полной суверенности разума в области нравственных норм. Отмечается также, что нек-рые специалисты по нравственному богословию, стремясь удержать нравственную жизнь в христ. рамках, ввели разграничение, «противоречащее католическому учению», между этическим порядком, к-рый они считают чисто человеческим и мирским, и порядком спасения. Эти специалисты пришли к заключению, что Божественное Откровение не имеет конкретного нравственного содержания, обязательного всегда и везде; в таком случае Слову Божию отводится роль увещевания, к-рое автономный разум сам должен дополнить. В энциклике отмечается, что такое понимание автономии ведет к «отрицанию особой доктринальной авторитетности Церкви и ее учительства в отношении нравственных норм» и что такая интерпретация автономии человеческого разума означает принятие положений, противоречащих католич. учению.

В энциклике рассматриваются также вопросы, связанные с проблемой свободы: какую роль играет совесть в формировании нравственного облика человека? Каковы конкретные права и обязанности человека в свете истины о благе? Рассматриваются человеческие действия как нравственные действия, направленные к истине и благу.

В 3-й части энциклики продолжает обсуждаться проблема свободы: ее определение, отношение к истине, к власти, принятие мученичества через свободу и др. Энциклика предостерегает, что «противопоставление или даже радикальное разделение между свободой и истиной - это следствие, проявление и дополнение другой, еще более опасной и пагубной дихотомии - разделения между верой и нравственностью». Вера имеет нравственное измерение; благодаря нравственной жизни она становится исповеданием.

В заключительных разделах энциклики речь идет о роли нравственных норм в жизни общества, в обновлении общественной и политической жизни.