НИКИТА ВИЗАНТИЙСКИЙ

(Подробнее см.: Rigo. 2006; Idem. 2009). Под именем Н. В. известны 3 антиисламских сочинения: трактат, посвященный опровержению Корана, и 2 письма, составленные в ответ на послания мусульман к имп. Михаилу III. Вероятно, эти письма были привезены в К-поль посольством (855 или 859/60), отправленным халифом аль-Мутаваккилем (см. в ст. Аббасиды). Все 3 сочинения дошли в рукописи IX в., возможно созданной при жизни автора (Vat. gr. 681), а 2 письма - еще и в рукописи XV в. (ГИМ. Син. греч. 368 (Влад. 239)). В апологетической части трактата и письмах Н. В. предпочитал использовать аргументы, основанные исключительно на логике, а ссылки на авторитетные тексты допускал только в том случае, если они признавались обеими сторонами спора.

1. «Изложение и доказательство христианского учения, построенное на основе общих понятий, диалектического метода, естественных доводов и искусства силлогизмов, и возражение против письма, переданного от агарян императору Михаилу, сыну Феофила, относительно ложных обвинений против христианского учения» (῎Εκθεσις κατασκευαστικὴ μετὰ ἀποδείξεως τοῦ Χριστιανικοῦ δόγματος ἐκ κοινῶν ἐννοιῶν κα διαλεκτικῆς μεθόδου κα φυσικῶν ἐπιχειρημάτων κα συλλογιστικῆς πολυτεχνίας προαγομένη κα ἀντίρρησις τῆς σταλείσης ἐπιστολῆς ἐκ τῶν ᾿Αγαρηνῶν πρὸς Μιχαὴλ βασιλέα υἱὸν Θεοφίλου ἐπ διαβολῇ τῆς τῶν Χριστιανῶν πίστεως), или «Первое послание к агарянам» (Ep. 1 ad Agarenos // PG. 105. Col. 808-821; Schriften zum Islam. 2000. S. 155-172). Основная часть сочинения представляет собой апологию христианской веры с опорой на положения, общие для христианства и ислама. Рассматривая учение о божественных атрибутах, принимавшееся частью мусульманских богословов, в свете учения о Св. Троице, Н. В. отождествлял такие атрибуты, как сила и воля соответственно с Логосом и со Св. Духом. Во второй, меньшей по объему части произведения, посвященной доказательству божественности Христа, Н. В. обращает внимание на следующие вопросы: предшествует ли во времени Тот, Кто рождает (Бог Отец), Рожденному от Него Сыну; является ли Сын «сотоварищем» Бога (ср.: Коран. XVIII 38). Н. В. доказывает, что триипостасность Бога не нарушает принципа единоначалия.

2. «Возражение и опровержение второго письма, переданного агарянами императору Михаилу, сыну Феофила, относительно ложных обвинений против христианского учения» (᾿Αντίρρησις κα ἀνατροπὴ τῆς δευτέρας ἐπιστολῆς τῆς σταλείσης παρὰ τῶν ᾿Αγαρηνῶν πρὸς Μιχαὴλ βασιλέα υἱὸν Θεοφίλου ἐπ διαβολῇ τῆς τῶν Χριστιανῶν πίστεως), или «Второе послание к агарянам» (Ep. 2 ad Agarenos // PG. 105. Col. 821-841; Schriften zum Islam. 2000. S. 175-198). В данном сочинении Н. В. в целом развивает аргументацию, содержащуюся в 1-м ответе, а также освещает ряд новых вопросов: создан ли человек по образу и подобию Божию; дозволено ли убивать тех, кто не верят в единство Бога, и т. д. (подробнее см.: Krausmüller. 2004).

3. «Опровержение лживо написанной книги араба Мухаммада», или «Опровержение Корана» (᾿Ανατροπὴ τῆς παρὰ τοῦ ῎Αραβος Μωάμετ πλαστογραφηθείσης βίβλου; Confutatio falsi libri quem scripsit Mohamedes Arabs // PG. 105. Col. 669-806; Schriften zum Islam. 2000. S. 1-152; далее - Confutatio). Особая значимость данного произведения обусловлена тем, что в его составе сохранились многочисленные цитаты из древнейшего известного перевода Корана (изд., нем. пер. и анализ см.: Ulbricht. 2015). Сочинение, включающее 30 глав, можно условно разделить на 3 неравные части. Вводная часть является апологетической, ее аргументация в целом совпадает с той, которая представлена в «Первом послании к агарянам». Следующая часть (главы 1-17) содержит подробное опровержение сур Корана (2-й - 18-й и далее выборочных, гл. обр. завершающих). Нумерация начинается со 2-й суры и т. о. отличается от традиционной. В исследовательской лит-ре были предложены следующие объяснения данного обстоятельства: текст греч. перевода Корана, находившийся в распоряжении Н. В., был неполным (Trapp. 1981/1982); перевод мог быть сделан с раннего, неканонического списка Корана (Demetriades. 1973. P. 20. Not. 1). Третья часть «Опровержения Корана» (главы 18-30) посвящена разбору отдельных аспектов мусульманского вероучения, оспаривавшихся христианами: учения о Боге, содержания понятия «Слово Божие», образа рая и ангелологии, догмата об абсолютном единобожии (таухид).

В центре богословской критики Н. В. находится мусульм. догмат об абсолютном единобожии, формулировка которого содержится в Коране: «Скажи: «Он - Аллах - един, Аллах, вечный ( ); не родил и не был рожден, и не был Ему равным ни один!»» (сура CXII). Обращение Н. В. к данному догмату объясняется тем, что в исламской антихрист. лит-ре он противопоставлялся христ. учению о божественном рождении. Мусульм. авторы пытались доказать, что непременным следствием этого учения является уподобление бога тварным сущностям. Н. В. выдвигает против мусульман встречное обвинение в поклонении материальному богу, к-рое получает в его труде неск. обоснований. Во-первых, Н. В. опирается в своей аргументации на греч. перевод ключевого для ислам. монотеизма понятия   (оно входит в список 99 «прекраснейших имен» Аллаха и, согласно различным мусульм. толкованиям, имеет значения «прочный», «вечный», «единственный», «цельный»), к-рое передается в его сочинении как ὁλόσφυρος (цельнокованный) и ὁλόσφαιρος (цельносферический). В историографии ведется дискуссия о том, являлся ли этот перевод в греч. тексте Корана изначально полемическим (см.: Sahas. 1995; Simelidis. 2011). В любом случае Н. В. использует его в максимально негативном ключе, доводя позицию своих оппонентов до абсурда: «В своем богословии [Мухаммад] безбожно возглашает, что божество является сферическим, или, скорее, как он говорит, Бог является цельносферическим, вне всякого сомнения, полагая, что Бог является телом, поскольку иначе Он не получил бы вид сферы» (Confutatio. I 4 // Schriften zum Islam. 2000. S. 44). Во-вторых, Н. В. пытается доказать несостоятельность мусульм. аргумента о несовместимости догмата об абсолютном единобожии с верой в божественное рождение Сына. Проводя разграничение сущности Творца и творения, Н. В. подчеркивает, что рождение не может умалить Бога, т. к. рождение способно подвергнуть опустошению (κένωσις) лишь материальную сущность. Бог же, как подчеркивает Н. В., является надсущностным (ὑπερούσιος) и рождает Сына надсущностно (Confutatio. XXIV 1 // Schriften zum Islam. 2000. S. 128). В-третьих, в качестве доказательства веры мусульман в материального Бога Н. В. приводит почитание священного камня Каабы, к-рое представляется в его труде как идолопоклонство. Кроме того, Н. В. пытается доказать, что мусульмане помимо благого Бога поклоняются еще и злому, т. е. исповедуют дуализм.

В области естествознания Н. В. противопоставляет современные ему научные данные сведениям, содержащимся в Коране. Кроме того, Н. В. стремится доказать, что в нравственном отношении ислам уступает христианству. Наконец, он приходит к выводу об искажении священной истории в Коране по сравнению с библейской традицией. Постулируя несоответствие ислам. вероучения всем известным отраслям человеческого знания, а также Божественному Откровению, Н. В. объявляет его диавольским учением.

Несмотря на то что «Опровержение Корана» сохранилось в единственном манускрипте, оно оказало значительное влияние на последующую полемическую традицию. В IX в. на основе сочинения Н. В. мон. Еводий составил богословский труд, имевший широкое хождение в рукописях, благодаря чему, по мнению А. Риго, «Опровержение Корана» стало известно публике (см.: Rigo. 2006). Цитаты и парафразы из данного сочинения вошли в богословские компиляции XI - нач. XIII в., составленные Евфимием Зигабеном и Никитой Хониатом. Возможно, сочинение Н. В. или цитировавшийся им перевод Корана использовались при написании византийского чина перехода из ислама в христианство (IX в.; см.: Høgel. 2010). В правление имп. Мануила I Комнина (1143-1180) этот чин стал предметом богословского спора между патриархом К-польским Феодосием I Ворадиотом (1179-1183) и императором, выступавшим за удаление из чина анафемы «богу Мухаммада», богу, «который не родил и не был рожден». Мануил, полагая, что анафеме т. о. предается, пусть и косвенно, Бог христиан, добился исключения из чина данного анафематизма, а также пассажа с обвинением мусульман в поклонении «цельнокованому», однако после смерти императора чин был восстановлен в первоначальном виде (Nicet. Chon. Hist. II 67).

«Силлогические главы» (Κεφάλαια συλλογιστικά; Capita syllogistiсa) содержат опровержение учения Западной Церкви об исхождении Св. Духа и от Сына (см. Filioque). Сочинение сохранилось в 10 рукописях, 2 самые ранние датируются XIII в. (Rigo. 2006. P. 153-155; Kolbaba. 2008. P. 121-122). В отличие от остальных трудов Н. В. оно не является ответом на послание оппонентов и его написание не было формально инициировано светской или церковной властью. По всей видимости, это сочинение наряду с трудами свт. Фотия I, патриарха К-польского, является одним из первых трактатов, посвященных учению о двойном исхождении, в рамках визант. богословия. Вопрос о знакомстве Н. В. с антилат. произведениями свт. Фотия остается открытым (см.: Kolbaba. 2008. P. 123; Ulbricht. 2012. P. 37). Поскольку Н. В. повторяет некоторые аргументы, использовавшиеся им в ходе полемики с мусульманами, Т. Колбаба предположила, что трактат был написан позднее его антиисламских сочинений (Kolbaba. 2008. P. 123). Согласно датировке А. В. Бармина, текст был составлен в период между 883 и 886 гг., когда полемика между Восточной и Западной Церквами возобновилась, однако в ней уже отсутствовали споры относительно обрядов (Бармин. 2006. С. 94).

Сочинение состоит из 24 глав. Н. В. последовательно разграничивает 2 типа свойств Св. Троицы: природные, т. е. общие для всех Божественных Лиц (Господь, Царь царей, Свет и т. д.), и ипостасные, которые являются отличительными признаками отдельного Лица (нерожденность для Отца, рожденность для Сына и исхождение для Духа). Т. о., любое свойство, присущее двум Лицам Св. Троицы, является природным и должно быть присуще и третьему Лицу. В качестве примера свойства, якобы общего для Сына и Св. Духа, Н. В. приводит «причиненность», которую он рассматривает в непосредственной связи с латинским учением о двойном исхождении. По мнению Колбабы, это может объясняться влиянием на аргументацию Н. В. полемики с мусульманами, т. к. в своих антиисламских сочинениях он специально оговаривает, что триипостасность не нарушает принципа единой причины в Боге (Kolbaba. 2008. P. 123). Н. В. утверждает, что «причиненность» не может быть свойством, общим для двух Лиц, поскольку она проявляется у Них по-разному, в соответствии с Их ипостасными свойствами: Сын есть Тот, Кто рождается от Отца, а Дух - Тот, Кто от Отца исходит. Затем Н. В. переходит в своих рассуждениях от пассивных характеристик к активным и доказывает, что как исхождение является исключительным свойством Св. Духа, так и изведение (προβολή) должно быть исключительным свойством единственного Изводителя (προβολεύς). В противном случае изведение становится общим свойством всех Лиц Св. Троицы, а значит, подразумевает изведение Духа от Самого Себя. Затем Н. В. опровергает лат. учение о 2 видах исхождения Св. Духа (непосредственном от Сына и опосредованном от Отца). Если наличие в Св. Троице 2 видов «причиненности» обусловлено тем, что Отец является причиной двух других Лиц - рождаемого Сына и изводимого Духа, то изведение Св. Духа не может иметь различий для Отца и Сына, т. к. есть лишь одно изводимое Лицо. Кроме того, Св. Дух не может исходить от Отца на Сына и от Сына на творение, поскольку это подразумевало бы наличие «двух сынов» - того, который изводит Духа, и того, на которого исходит Дух.

По мнению Бармина, сочинение Н. В. могло быть использовано свт. Фотием К-польским при составлении «Слова о тайноводстве Духа» (Бармин. 2006. С. 97). Влияние, оказанное антилатинским трактатом Н. В. на последующую византийскую полемику с Западной Церковью, касалось в основном сферы терминологии. Прямое или опосредованное знакомство с сочинением Н. В. обнаруживается в трудах таких полемистов, как Никита Никомидийский и Евстратий Никейский. Сочинение Н. В. было известно и лат. полемистам. Так, цитаты из него встречаются в труде «О ересях греков» (De haeresibus Graecorum) Гуго Этериана, который называет Н. В. новым философом (Rigo. 2006. P. 159-160).

«Отрицание и опровержение письма, переданного от князя Армении, относительно ложных обвинений против нашей православной веры и святого четвертого Вселенского Собора» (῎Ελεγχος κα ἀνατροπὴ τῆς σταλείσης ἐπιστολῆς ἐκ τοῦ ἄρχοντος τῆς ᾿Αρμενίας ἐπ διαβολῇ τῆς ὀρθοδόξου ἡμῶν πίστεως κα τῆς ἁγίας κα οἰκουμενικῆς τετάρτης συνόδου; Refutatio et eversio epistolae ab Armeniae principe missae quae invidiose fidem nostram orthodoxam et sanctam et oecumenicam quartam Synodum criminatur // PG. 105. Col. 587-666) известно в 4 манускриптах, самый ранний из которых датируется XIII в. (Rigo. 2006. P. 151-153). Оно было написано от лица неназванного патриарха К-польского в ответ на послание, составленное арм. вардапетом Сааком Мрутом от имени кн. Ашота I. И. Дорфман-Лазарев предположил, что сочинение Н. В. датируется 882-883 гг. и написано от лица свт. Фотия (858-867, 877-886), который на протяжении нескольких лет вел переписку с представителями Армянской Апостольской Церкви, призывая их одобрить решения Вселенского IV Собора (Dorfmann-Lazarev. 2004. P. 86). Следовательно, Н. В. мог принадлежать к кругу свт. Фотия (Hergenröther. 1867. S. 644-649; Rigo. 2006. P. 158-159). При этом сохранился ответ самого свт. Фотия (лат. пер.: Phot. Ep. 10: Ad Asutium principem Armeniorum // PG. 102. Col. 713-718). Др. датировка, встречающаяся в лит-ре,- 875-877 гг. (Rigo. 2006. P. 158. Not. 15); в таком случае текст составлен от лица свт. Игнатия (847-858, 867-877).

Сочинение состоит из 23 глав и представляет собой опровержение тезисов, содержавшихся в письме вардапета Саака. Н. В. пытается доказать, что присутствие двух неизменных природ (δύο φύσεις) во Христе является единственно возможным логическим следствием исповедания Исааком единства «из двух природ» (ἐκ δύο φύσεων). Н. В. последовательно опровергает любое логически возможное значение выражения «одна природа» (μία φύσις): только божественная или только человеческая природа; и божественная, и человеческая; ни божественная, ни человеческая.

Еще одно сочинение, направленное против зап. христиан и посвященное учению о двойном исхождении, сохранилось под именем Н. В. в единственной рукописи XV в. и до настоящего времени остается неизданным (Rigo. 2006. P. 155-156).

Термин «Coranus Graecus» (СG) является условным наименованием греч. перевода Корана, существовавшего в Византии в форме полного письменного текста по крайней мере с IX в. CG не сохранился в оригинале, лишь опосредованно - во фрагментах, к-рые приводятся в визант. антиислам. лит-ре. Главным источником для реконструкции CG является сочинение Н. В. «Опровержение Корана» из рукописи Vat. gr. 681 (ок. 900). Оно содержит ок. 250 фрагментов CG, включая: 1) дословные цитаты, 2) вольные цитаты, 3) парафразы конкретных аятов, 4) общие отсылки к кораническому тексту. Кроме того, немногочисленные по сравнению с Vat. gr. 681 отрывки CG включены в византийский чин отречения от ислама (изд.: Montet E. Un rituel d'abjuration des Musulmans dans l'église grecque // RHR. 1906. Vol. 53. P. 145-163; PG. 140. Col. 124-136), который известен лишь в позднейших рукописях. Вероятно, он содержит тот же самый перевод Корана, но в передаче, независимой от Vat. gr. 681 (Trapp. 1981/1982. S. 14-17), хотя для окончательного вывода необходимо детальное сравнение 2 текстов. Цитаты из CG позднейших визант. авторов, как правило, несамостоятельны и восходят к труду Н. В.

В качестве terminus ante quem создания CG в соответствии с датировками жизни и творчества Н. В. следует признать 2-ю пол. IX в., однако ввиду отсутствия terminus post quem CG мог быть выполнен гораздо раньше. Возможно, это самый древний перевод Корана: известные переводы на другие языки засвидетельствованы либо в более позднее время, либо только для отдельных аятов. Кроме того, CG оказывается относительно близок ко времени письменной фиксации арабского текста Корана (VII в.) и, т. о., является важным свидетельством как ранней формы коранического текста, так и его ранней интерпретации. Поскольку автор(ы) и точная датировка CG неизвестны, к.-л. сведения о цели, мотивах и среде его создания, о предполагаемых заказчиках и т. д. могут быть выявлены только в ходе детального изучения самого текста с учетом того, что он сохранился в основном в составе тенденциозного (полемического) сочинения.

Сравнение CG с араб. текстом Корана показывает, что это точный и по большей части букв. перевод (см.: Ulbricht. 2012). Наряду с этим СG содержит просторечные выражения, что делает его одним из наиболее ранних письменных свидетельств разговорного греч. языка визант. эпохи. Очевидно, CG не был офиц. переводом. Более того, некоторые особенности CG, по всей видимости, могут восходить к системе чтений Корана, отличной от наиболее распространенной в наст. время версии Асима в передаче Хафса (ум. в 805). Наконец, некоторые тонкие отличия CG от общепринятого коранического текста оказываются при внимательном рассмотрении весьма значимыми в контексте мусульм. или христ. вероучения, в частности, когда речь идет о персоналиях или о религ. идеях, упоминаемых и в Библии и в Коране, так что в целом можно говорить о CG как о попытке христианского прочтения Корана. В частности, подобные изменения происходят при употреблении артикля со словом λόγος, которое соответствует араб.   (слово; Коран III 45, 64). Там, где в араб. тексте слово   употреблено применительно к Иисусу (араб. Иса) с неопределенным артиклем ( ), в CG используется определенный (ὁ λόγος [τοῦ θεοῦ]; Confutatio. II 1 // Schriften zum Islam. 2000. S. 62). Это тонкое грамматическое различие принципиально меняет смысл коранического текста, привнося в него христ. учение об Иисусе Христе как о Слове Божием и, следов., Единородном Сыне - учение, которое Коран принципиально отвергает (подробнее см.: Ulbricht. 2012. P. 47-48).

Очевидно, что переводчик хорошо владел визант. богослужебной лексикой: напр., араб. слово   (Коран, букв.- «чтение»; II 185) он переводит термином ἀνάγνωσμα (Confutatio. I 13 // Schriften zum Islam. 2000. S. 58), к-рый служит для обозначения евангельских чтений за литургией, а слово   (сура - глава Корана; II 23) передано термином ᾠδή (песнь; Confutatio. I 7 // Schriften zum Islam. 2000. S. 48), отсылающим к библейским песням и происходящему от них названию составных частей визант. гимнографического жанра канона. Эти наблюдения приводят к заключению, что анонимный переводчик предположительно был христианином, возможно из монашеской среды. Наряду с этим даже там, где перевод получает христианские коннотации, он довольно точно передает содержание Корана. Очевидно, что переводчик обладал глубоким знанием исламских обрядов и молитвенных практик, которое скорее всего стало следствием его жизни среди мусульман. Также возможно, что CG является продуктом совместного труда неск. переводчиков, что могло бы объяснить и ряд несоответствий внутри самого перевода.

По всей видимости, CG следует рассматривать как составляющую мусульмано-христ. диалога, к-рый постоянно велся начиная с эпохи арабских завоеваний. Вместе с тем сам перевод, очевидно, не был полемическим, но имел целью сделать коранический текст доступным для грекоязычных читателей, вероятно христиан, и лишь впосл. был использован византийскими авторами как инструмент в антиисламской полемике.