МУХАММАД

М. происходил из курайшитского рода хашимитов. Его отец - Абдаллах ибн Абд аль-Мутталиб, мать - Амина бинт Вахб, дочь старейшины рода бану зухра. Вскоре после свадьбы Абдаллах отправился с торговым караваном в Эш-Шам, но в пути умер и был похоронен в Ясрибе (Медина). М. род. в Мекке уже после смерти отца, ок. 570 г. Согласно обычаю, для мальчика была найдена няня по имени Халима, и он прожил ок. 5 лет в племени бану саад в пустыне. По преданию, однажды, когда М. пас скот со своим молочным братом Абдаллахом ибн Харисом и др. детьми, к нему подошел незнакомец, рассек его грудь, достал сердце, «разверз» его и извлек оттуда черный сгусток со словами: «Это - доля для шайтана, бывшая в тебе». Затем он омыл сердце в золотом тазу с водой из источника Замзам и вернул его на место (Ибн Касира. 2008. С. 396). Когда М. было ок. 6 лет, его мать решила посетить могилу мужа в Ясрибе, но на обратном пути заболела и умерла. Через 2 года умер и дед М., перед смертью он поручил заботу о мальчике одному из сыновей - Абу Талибу, к-рый был его покровителем до своей смерти. Когда М. исполнилось 12 лет, Абу Талиб взял его в торговую поездку в Эш-Шам. Согласно преданию, в Сирии, неподалеку от Босры, они встретили монаха по имени Бахира: «И вот в том году остановились они возле Бахиры. Они часто проезжали мимо него раньше. Монах с ними не разговаривал и не показывался им. Так было до этого года. Утверждают, что монах увидел из своей кельи Посланника Аллаха, когда он подъехал вместе с караваном. Над Мухаммадом стояло облако и прикрывало его своей тенью, выделяя его среди других людей… И начал Бахира спрашивать его о вещах, касающихся его состояния: о его сне, внешности, делах. Посланник Аллаха стал отвечать ему. И это совпадало с тем, что знал Бахира о его особенностях. Потом он рассмотрел его спину и увидел печать пророчества между его плечами на том месте, на котором она должна была быть по его сведениям… Когда закончил, подошел к Абу Талибу, дяде его, и спросил его: «Кем приходится тебе этот мальчик?» Тот ответил: «Это - мой сын». Бахира сказал ему: «Он не твой сын. У этого мальчика отец не может быть живым». Сказал [Абу Талиб]: «Он сын моего брата». «Ты сказал правду,- ответил [Бахира].- Возвращайся с сыном твоего брата в его страну. Береги его от иудеев. Клянусь Богом, если они увидят его и узнают от него то, что узнал я, то обязательно будут стараться нанести ему зло. Поистине, у сына твоего брата великое дело. Торопись с ним в его страну!» Абу Талиб поспешил уехать с ним и привез его в Мекку, когда закончил свои торговые дела в Сирии» (Ибн Хишам. 1990. Т. 1. С. 71).

После этого жизнь М. долгое время ничем не отличалась от жизни др. курайшитов. Он не избегал никакой работы, уже в 15 лет принял участие в межплеменной войне, в нарушение запретов начатой в один из священных месяцев и получившей у современников название «аль-Фиджар» (Нечестивая война). М. был небогат, имел репутацию порядочного и честного человека, к 20 годам получил у соплеменников прозвище аль-Амин (Верный). Абу Талиб начал испытывать материальные трудности и отказался выдать за М. дочь, предпочтя ему состоятельного жениха. Он же посоветовал племяннику за плату (4 молодых верблюда) сопровождать в Эш-Шам караван с товарами богатой мекканской вдовы Хадиджи бинт Хувайлид. Через 2 месяца после возвращения каравана М. получил от Хадиджи предложение вступить с ней в брак, к-рое после одобрения родственниками было принято. М. было 25 лет, Хадиджа была на 15 лет старше. Она стала матерью всех его детей, кроме Ибрахима, матерью которого была рабыня Мария-египтянка. После рождения сына аль-Касима М. получил новое прозвище - Абу аль-Касим (Отец аль-Касима). Затем появились на свет дочери Зейнаб, Рукайя, Умм Кульсум, Фатима и сын Абдаллах. Оба сына М. умерли в раннем детстве. Дочери, кроме Фатимы, также умерли при жизни пророка (Фатима скончалась спустя 6 месяцев после смерти М.). По смерти аз-Зубайра, старшего дяди М., право кормить и поить паломников перешло к Абу Талибу, которому помогал его брат аль-Аббас. Позднее, когда Абу Талиб окончательно разорился, М. взял на воспитание его младшего сына Али ибн Аби Талиба.

В возрасте 40 лет М. стал часто уединяться в пещере на горе Хира близ Мекки. В месяце раби-уль-авваль у него начались видения, к-рые продолжались полгода. В середине месяца рамадан он получил откровение: ему явился ангел Джибрил (Джибраил) и приказал: «Читай!» Охваченный страхом, М. ответил: «Я не умею читать» (он так и не овладел грамотой до конца своих дней). Ангел схватил М. и сильно сжал его тело, а потом отпустил и повторил: «Читай!» Он ответил: «Я не умею читать». Тогда ангел опять сжал его, а потом отпустил и сказал: «Читай!» Он ответил: «Я не умею читать». Тогда он сжал его в 3-й раз, а потом отпустил и произнес: «Читай во имя твоего Господа, Который сотворил [все сущее], сотворил человека из сгустка крови. Читай, ведь твой Господь - Самый великодушный. Он научил посредством письменной трости [калама] - научил человека тому, чего тот не знал» (XCVI 1-5). Так, по преданию, были ниспосланы первые 5 аятов Корана, а ночь получила название «Ночь предопределения» (Лейлят аль-Кадр). М. вернулся к жене, рассказал ей о том, что случилось. Хадиджа успокоила его словами: «Нет, нет! Клянусь Аллахом, Он никогда не покроет тебя позором, ведь ты поддерживаешь связи с родственниками, помогаешь нести бремя слабым и оделяешь неимущих. Ты оказываешь людям гостеприимство и помогаешь им переносить невзгоды судьбы!» (Муслим. Хадис 74; Аль-Бухари. Хадис 3). После этого Хадиджа привела его к своему двоюродному брату-христианину Вараке ибн Науфаль. Когда М. рассказал ему о происшедшем, Варака ответил: «Это тот же ангел, которого Аллах направил к Мусе! О если бы я был молод (в эти дни) и мог дожить до того времени, когда народ твой станет изгонять тебя!.. Но если я доживу до этого дня, то буду помогать тебе как только смогу!» Однако вскоре Варака умер, а откровения временно прекратились» (Аль-Бухари. Хадис 3). Спустя нек-рое время М. в откровениях были даны еще 5 аятов: «О завернувшийся! Встань и предостерегай! Господа твоего величай! Одежды свои очищай! Скверны [идолов] сторонись!» (LXXIV 1-5).

Сначала слушателями М. были только члены его семьи: Хадиджа, Зайд и Али, которому тогда было 7-9 лет. Через нек-рое время участниками собраний М. стали еще неск. человек, среди к-рых были Абу Бакр, Абд ар-Рахман ибн Ауф и Джафар ибн Абу Талиб, брат Али и двоюродный брат М. Спустя 3 года после начала пророчества М. получил повеление от Аллаха сделать так, чтобы его ближайшие родственники приняли ислам (XXVI 214), т. е. стали мусульманами - людьми, вверившими себя единому Богу - Аллаху. Первой мусульманкой стала Хадиджа, а затем ислам приняли вольноотпущенник Зейд ибн Харис, к-рого М. публично объявил своим сыном, двоюродный брат М. Али ибн Аби Талиб, а также ближайший друг Абу Бакр ибн Аби Кухафа.

Через год число участников тайных встреч, к-рые приняли ислам, превысило 30 чел., и молитвенные собрания были перенесены в дом аль-Аркама ибн Абу-ль-Аркама. Те, кто посещали собрания, принадлежали к различным группам мекканского общества, включая вольноотпущенников, следовавших за своими бывш. хозяевами и покровителями. Вскоре число сторонников пророка приблизилось к 40. В этот период к ним присоединились также молочный брат М. Хамза ибн Абд аль-Мутталиб и влиятельный человек Омар ибн аль-Хаттаб (585-644) (впосл. 2-й «праведный халиф»).

После того как среди принявших ислам появились влиятельные курайшиты, такие как Омар ибн аль-Хаттаб, М. решил начать публичную проповедь. Он вышел на склон холма ас-Сафа и созвал курайшитов с помощью клича «Берегитесь!», обычно используемого для предупреждения о серьезной опасности. Когда жители Мекки пришли, М. обратился к ним с проповедью, в к-рой призвал отказаться от многобожия и почитать единого бога - Аллаха, ар-Рахмана (Милостивого) и ар-Рахима (Милосердного). Так, по преданию, были названы первые из 100 «прекрасных имен Бога», 99 из к-рых могут узнать все, а одно - величайшее имя - знают только пророки. Впосл. эти 99 имен и предворяющее их слово «абд» (раб) составили основную часть мусульм. именослова (напр., Абдаллах, Абд ар-Рахман и т. п.). Себя М. объявил посланником Аллаха и его пророком. Вначале соплеменники восприняли проповедь М. достаточно спокойно, хотя и не отнеслись к ней серьезно, но потом выразили М. свое негодование за то, что он оторвал их от текущих дел «непонятно ради чего». Имя Аллаха было знакомо мекканцам и до проповеди М., т. к. он был одним из мн. известных им богов. Теперь же М. утверждал, что др. божеств, кроме Аллаха, не существует, что именно он создал небо и землю, растения, животных и человека. Аллах дал людям все необходимое для жизни, все в мире совершается по его воле, но люди приписали все заслуги себе и возгордились. Однако жизнь человека не бесконечна, и после конца мира все мертвые воскреснут и предстанут перед судом Аллаха. Те, кто верили в него и поступали благочестиво и праведно, будут навечно помещены в райские сады и будут проводить там время в наслаждениях; язычники попадут в ад, где будут страдать. Мекканцы не обращали внимания на его увещевания и предостережения, о чем М. с горечью говорит в Коране: «Да, вы предпочитаете жизнь ближайшую, а последняя лучше и длительнее. Поистине, это - в свитках первых, свитках Ибрахима и Мусы!» (LXXXVII 16-19). В этот период в проповедях М., а позднее и в тексте Корана появляются истории о библейских пророках, отвергнутых народами, к которым они были посланы: «Скажи: «Я - не несу иного, чем другие посланники, и не знаю я, что будет сделано со мной и с вами. Я лишь следую за тем, что мне внушено; я - только явный увещеватель»» (XLVI 9). М. перечислял народы и имена людей, получивших от Аллаха необыкновенные способности и чудесные дары, как, напр., Сулейман (Соломон), к-рому он даровал способность повелевать джиннами. Он указывал на оставшиеся в песках Аравии следы некогда процветавших народов, отвергнувших пророков: напр., Худа, которого отвергли великаны-адиты, Салиха, не принятого самудянами, Шуайбу, от к-рого отказались мадианиты. Отношение мекканцев к проповеди М. стало откровенно враждебным после того, как он заявил о том, что предки курайшитов, гордившихся своим родом и служением Каабе, жили в эпоху джахилийи (невежества) и за свои грехи горят в адском пламени: «Вы считаете ложью день суда. А ведь над вами есть хранители - благородные писцы. Знают они, что вы делаете. Ведь праведники, конечно, в благодати! А ведь грешники, конечно, в огне! Они будут гореть там в день суда, и не скроются они от него. Что же даст тебе знать, что такое день суда? И затем, что же даст тебе знать, что такое день суда? - в тот день, когда душа ничего не сможет для души, и вся власть в тот день - Аллаху» (LXXXII 9-19). Мусульман начали преследовать: их изгоняли из общественных мест, не давали им собираться вместе и молиться. Больше всех страдали от оскорблений и побоев вольноотпущенники-мусульмане.

Наиболее жесткую и непримиримую позицию занял дядя М., Абу Лахаб, но др. дядя, Абу Талиб, который тогда был старейшиной хашимитов, покровительствовал М. Тогда М. обратился с призывом к остальным курайшитским родам, но они потребовали, чтобы Абу Талиб заставил М. прекратить проповедническую деятельность. Чтобы избавиться от преследований, М. предложил своим наиболее пострадавшим от соплеменников сторонникам переселиться в Эфиопию под покровительство христ. негуса. В 614 г. совершила переселение (хиджру) 1-я группа мусульман, состоявшая из 12 мужчин и 4 женщин во главе с Усманом ибн Аффаном. В нач. 616 г. курайшиты договорились между собой о том, что не будут заключать браки и оформлять торговые сделки с родственниками М., а также не станут встречаться и общаться с ними до тех пор, пока они не отрекутся от М. Текст договора был вывешен внутри Каабы, и родственники пророка, за исключением Абу Лахаба, оказались в изоляции в квартале Абу Талиба. Ок. 618 г. М. после долгих переговоров согласился признать особое положение при Аллахе почитаемых в Мекке 3 языческих богинь - аль-Лат, аль-Уззы и Манат, а мекканцы - пророческую миссию М. и Аллаха на 1-м месте среди богов. Однако вскоре М. раскаялся в своей слабости и объявил, что решение о 3 богинях было «наущением Сатаны» (LIII 19-23). Преследования мусульман вновь усилились, и в Эфиопию отправилась 2-я группа переселенцев, состоявшая из 83 мужчин и 18 женщин (2-я хиджра). Бойкот против М. и его сторонников продолжался ок. 3 лет, но затем был прекращен, т. к. мн. курайшиты были против того, чтобы их соплеменники страдали от лишений. Через неск. месяцев после прекращения бойкота умерли Хадиджа и Абу Талиб. Вскоре новый глава рода, дядя М., Абу Лахаб, заставил своих сыновей развестись с дочерьми М., Рукайей и Умм Кульсум, и отказал М. в защите, вынуждая его искать поддержку среди др. племен. М. отправился с проповедью своего учения в г. Эт-Таиф, но был вынужден бежать оттуда, спасая свою жизнь. Согласно преданию, он нашел убежище в саду, принадлежавшем 2 братьям-курайшитам, и обратился с отчаянной молитвой к Аллаху: «О Боже! Я жалуюсь Тебе на свою слабость и неспособность, на свое унижение! О самый милосердный из милосердных! Ты - Господь мой, кому Ты поручаешь меня? Тому, кто вдали и смотрит угрюмо на меня? Врагу моему, которому Ты поручил дело мое? Если это гнев от Тебя, то я смирюсь. Сила Твоя укрепляет меня. Я защищаюсь светом лика Твоего. Пред ним скрытое становится явным. Молю: пусть дела этой и будущей жизни станут благими, не направляй на меня гнев Свой, не осердись на меня! Я буду делать все по велению Твоему, пока Ты не станешь доволен мной. Нет силы и могущества, кроме как с Тобой!» (Ибн Хишам. 1990. Т. 2. С. 117).

М. смог вернуться в Мекку, лишь когда заручился покровительством главы рода науфал аль-Мутима ибн Ади. Несмотря на тяжелую жизненную ситуацию, он не оставляет проповеднической деятельности. В июле 620 г., в период паломничества, проповедь М. привлекла 6 жителей Ясриба - оазиса, расположенного в 350 км к северу от Мекки, где жили племена аус и хазрадж. В июле 621 г. послушать М. прибыли уже 12 жителей Ясриба. В мест. Акаба, расположенном в долине Мина, они присягнули на верность М. и поклялись во всем повиноваться Аллаху («первая присяга Акабы»). М. отправил в Ясриб Мусаба ибн Умайра, и в мае/июне 622 г. из Ясриба в Мекку прибыли уже более 70 мусульман. Они встретились с М., присягнули ему на верность и обязались защищать его и остальных мусульман, когда те переселятся к ним. Это событие получило название «вторая присяга Акабы»; в нем приняли участие 75 мусульман, среди них были 2 женщины. После этого мусульмане начали тайно переселяться из Мекки в Ясриб.

В период между 1-й и 2-й «присягами Акабы», по преданию, М. совершил «ночное путешествие и вознесение» (ал-исра ва-л-мирадж). На «крылатом верховом животном» аль-Бураке М. был перенесен из Мекки в священный г. Иерусалим (Эль-Кудс) - «обитель пророков из числа потомков Исхака, сына Ибрахима». В Иерусалиме М. вошел в «отдаленнейшую мечеть» (мечеть Аль-Акса), воздвигнутую прор. Исхаком (ср. Исаак) и его сыном Якубом (ср. Иаков) спустя 40 лет после постройки Каабы. М. посетил 7 небес, где увидел предшествовавших ему пророков, и вместе с ними совершил молитву, к-рую ему было позволено возглавить. Об этом путешествии в Коране говорится, что «пречист Тот, Кто перенес ночью Своего раба, чтобы показать ему некоторые из Наших знамений, из Заповедной мечети в мечеть Аль-Акса, окрестностям которой Мы даровали благословение» (XVII 1). В ту же ночь М. предстал перед Аллахом, и тот повелел верующим совершать 5 ежедневных молитв, а затем М. был возвращен в Мекку. По преданию, наутро М. поведал соплеменникам о показанных ему знамениях, но они в очередной раз обвинили его во лжи. В подтверждение своих слов М. описал курайшитам мечеть Аль-Акса и Иерусалим, где он прежде никогда не был. Он рассказал им о караване, который приближался к Мекке, и о том, как выглядит идущий во главе каравана верблюд. Купцы, бывавшие в Иерусалиме, подтвердили правдивость его рассказа, а караван, прибывший в город через неск. дней, выглядел точно так, как его описал М.

12 сент. 622 г. старейшины курайшитов приняли решение убить М. Однако ему стало известно о заговоре, и в ночь на 13 сент. он бежал из Мекки вместе со своим сподвижником Абу Бакром. Предположив, что курайшиты бросят все силы на их поиски, они решили укрыться в пещере на горе Саур. Через 3 дня, когда поиски почти прекратились, М. и Абу Бакр покинули пещеру и направились в Ясриб. 24 сент. 622 г. они добрались до мест. Куба в окрестностях Ясриба, там М. провел 4 дня и основал 1-ю в истории ислама мечеть. На следующий день, в пятницу, он въехал в Ясриб верхом на верблюдице, и с тех пор этот город получил название Медина - «город пророка» (араб.- Мадинат ан-Наби). Переселение мусульман в Медину получило также название «хиджра», переселенцы стали именоваться мухаджирами, а верующие мединцы - ансарами (помощниками). М. и его сторонников принимали здесь не как покровительствуемых, как обычно бывало в таких случаях,- ясрибские мусульмане стали «помощниками», призванными в первую очередь оказывать военную поддержку переселенцам-мусульманам. Вскоре для объединения членов общины М. предложил совершить массовое братание мухаджиров и ансаров. В Аравии практически не делалось различий между побратимами и родными братьями (вплоть до права наследования друг другу). Согласно имеющимся источникам, общее число побратимов составило ок. 100 чел. Хиджра считается поворотным моментом в истории ислама. Во времена правления халифа Омара хиджра была объявлена началом мусульм. летосчисления, и хотя М. покинул Мекку в месяц сафар, его сподвижники выбрали 1-м месяцем календаря священный месяц мухаррам.

Если в Мекке мусульманам приходилось скрываться, то в Медине они впервые получили возможность беспрепятственно поклоняться Аллаху, организовать повседневную жизнь в соответствии со своими религ. взглядами и заложить основы исламского гос-ва. От имени мухаджиров М. заключил с жителями Медины соглашение, по к-рому они обязались поддерживать друг друга, вместе противостоять врагам, а при разрешении спорных вопросов обращаться к М. как к посланнику Аллаха. Текст соглашения, получившего название Конституция Медины, по-видимому, неск. раз дополнялся. Из сохранившейся версии текста явствует, что М., по-прежнему полагавший, что он проповедует то же откровение, к-рое было дано пророку Мусе (Моисею), считал мусульман и иудеев одной общиной верующих (ал-муминун), исповедующих при этом разные религии (дин). Мусульмане объединились в духовную общину (умму), гарантировавшую неприкосновенность жизни и имущества не только верующим, но и тем, кто находились под их защитой. Если в Мекке М. были открыты аяты о созидании внутреннего мира верующих и основ ислам. вероучения, то после хиджры они касались гл. обр. социальных, политических и экономических аспектов жизни мусульман.

Ближайшими соседями мусульман в Медине были иудейские племена бану кайнука, бану ан-надир и бану курайза. Вначале они не оказывали сопротивления мусульманам и даже заключили с ними договор, по к-рому обе стороны имели право свободно исповедовать свою религию, а также обязались поддерживать добрые отношения и оказывать помощь в случае военных действий против кого-либо из них. Тем не менее иудеи не только не признали божественность миссии М., но и постоянно указывали на искажения им ветхозаветных текстов. Постепенно отношение М. к иудеям меняется, что находит свое отражение в Коране: «Те, кому было дано нести Тору, а они ее не понесли, подобны ослу, который несет книги. Скверно подобие людей, которые считали ложью знамения Аллаха! Аллах не ведет людей неправедных! Скажи: «О вы, которые стали иудеями! Если вы утверждаете, что вы - близкие к Аллаху, помимо прочих людей, то пожелайте смерти, если вы правдивы!»» (LXII 5-6).

Вскоре, согласно преданию, иудеи нарушили договор и попытались убить М., из-за чего между ними и мусульманами произошли вооруженные столкновения. В результате иудеи были вынуждены покинуть Медину, некоторые из них поселились в Хайбаре - крупнейшем иудейском оазисе Центр. Аравии. Разрыв с иудеями, а затем и с христианами становится окончательным. М. приходит к осознанию принципиального отличия своей проповеди от того, что исповедовали «люди Писания / Книги» (ахл ал-китаб). Продолжая говорить, что ислам - это возвращение к забытой вере Ибрахима (Авраама), он осуждает иудеев и христиан за искажение и забвение истинного учения. Если первая мечеть, построенная на окраине оазиса, была, как и христ. храмы, ориентирована на восток, а большая мечеть Ясриба, построенная к кон. 623 г., ориентирована на Иерусалим (на север), то в февр. 624 г. М. изменил направление молитвы (киблу): вместо молитвы, обращенной на Иерусалим, надо было молиться на Заповедную мечеть (Эль-Масджид-аль-Харам) в Мекке, т. е. теперь мусульмане начинают обращать молитвы уже к «Дому Аллаха» - Каабе: «Мы видим поворачивание твоего лица по небу, и Мы обратим тебя к кибле, которой ты будешь доволен. Поверни же свое лицо в сторону запретной мечети. И где бы вы ни были, обращайте свои лица в ее сторону. Ведь те, кому даровано писание, знают, конечно, что это - истина от Господа их,- поистине, Аллах не небрежет тем, что они делают! И если ты доставишь тем, кому даровано писание, всякое знамение, они не последуют за твоей киблой, и ты не последуешь за их киблой. И некоторые из них не следуют кибле других. А если ты последуешь за их страстями после того, как пришло к тебе знание, ты, конечно, тогда - из нечестивых» (II 144-145). М. изменяет и правила поста: совместный с иудеями пост «дня очищения» (ашура) отменяется и вводится пост месяца рамадан, к-рый в ритуальном отношении не повторял иудео-христ. традиции. Вводится призыв на молитву, также по своему характеру отличный от практики христиан и иудеев. Особым днем для мусульман становится пятница. Именно в пятницу, накануне открытия субботнего рынка в Ясрибе, было удобнее всего проповедовать среди людей, приехавших в оазис по торговым делам. И статус пятницы (день собрания, а не обязательного отдыха), и сам выбор дня недели закрепляли отличие мусульман от «людей Писания». Изменяется число ежедневных молитв. Возникает комплекс ритуальных правил, основанных на собственно арав. религиозно-культурных парадигмах. Противники пророка, обвинявшие его в насаждении чуждого и иноземного, теряют свои важнейшие аргументы. Вместе с основами мусульм. ритуала в проповедях М. стали фиксироваться важнейшие правила жизни общины: принципы наследования, раздела имущества, бракосочетания и развода. Объявляются запреты на вино, свинину, азартные игры. Ибрахим, отец прародителя арабов Исмаила, объявлен предвестником ислама. Аллах именно в Мекке заключил с Ибрахимом союз и приказал построить здесь Каабу. Учение, ниспосланное Ибрахиму, естественным образом оказывается древнее Торы и Евангелия: «Или вы скажете, что Ибрахим, и Исмаил, и Исхак, и Йакуб, и колена были иудеями или христианами? Скажи: «Вы больше знаете или Аллах? Кто же нечестивее того, кто скрыл у себя свидетельство Аллаха? Поистине, Аллах не небрежет тем, что вы делаете! Это - народ, который уже прошел: ему - то, что он приобрел, и вам - то, что вы приобрели, и вас не спросят о том, что делали они»» (II 140-141).

В янв. 624 г. отряду мусульман, возглавляемому Абдаллахом ибн Джахшем аль-Асади, удалось захватить караван курайшитов и взять под контроль торговые пути, связывающие Мекку с Эш-Шамом. Первое крупное сражение между мусульманами и язычниками произошло в мест. Бадр, расположенном между Меккой и Мединой. В марте 624 г. М. решил захватить большой караван курайшитов, возвращавшийся из Эш-Шама, к-рый вел Абу Суфьян ибн Харб. Узнав о намерениях мусульман, мекканцы собрались в поход, чтобы помешать им. Абу Суфьян сумел избежать встречи с мусульм. отрядом, проведя караван вдоль побережья Красного м. Узнав, что караван спасен, мн. курайшиты захотели вернуться в Мекку, но Абу Джахль настоял на том, чтобы они сразились с мусульманами. Войска покинули лишь воины племени бану зухра (ок. 300 чел.). Два отряда встретились в Бадре (300 мусульман и 800 язычников), и, несмотря на численное превосходство, мекканцы потерпели поражение. В сражении погибли 14 мусульман (6 мухаджиров и 8 ансаров) и 70 язычников; еще 70 мекканцев попали в плен. Среди пленных курайшитов был Амр ибн аль-Ас, муж дочери М. Зейнаб, к-рому была дана свобода в обмен на разрешение для Зейнаб переселиться в Медину. После битвы при Бадре, по преданию, М. была ниспослана сура «Трофеи» (VIII). Откровения, в к-рых описано данное сражение, есть и в др. сурах. Мусульм. авторы обращают внимание на то, что в них нет восхваления победителей, привычного для арабов времен джахилийи («невежества») - периода между пророческой миссией Исы (ср. Иисус) и пророка М. Как явствует из Корана, после победы при Бадре М. начали выделять 5-ю часть добычи (хумс), из чего складывалось страховое накопление общины верующих.

Потерпев поражение при Бадре, курайшиты начали готовить поход на Медину. Через год 3-тысячное войско курайшитов и их союзников под рук. Абу Суфьяна ибн Харба и Халида ибн аль-Валида выступило в поход. В марте 625 г. армия мусульман встретила противника у подножия горы Ухуд, расположенной в 5 км от Медины. Незадолго до начала битвы мединец Абдаллах ибн Убайя, старейшина хазраджитов, состоявший в сговоре с курайшитами, увел с поля боя 300 воинов. Абдаллаха и его сторонников стали называть лицемерами (мунафикун); впосл. так в Коране неоднократно характеризуются люди неискренние, лживые и готовые предать в любой момент (прозвище стало нарицательным). Несмотря на численное превосходство курайшитов, мусульманам удалось расстроить ряды противника, и мекканцы начали отступать; увидев это, часть мусульман бросилась собирать трофеи. Тогда кавалерия мекканцев атаковала мусульман с тыла, что и решило исход сражения в их пользу. Потерпев поражение, М. и его сподвижники отступили в горы. 70 (по др. источникам, до 74) мусульман погибли, а М. был ранен.

Осенью 625 г. М. изгнал из Медины бану ан-надир, еще одно племя, исповедовавшее иудаизм, обвинив его в нарушении союзнического договора. Их земли и посевы стали собственностью общины верующих в качестве фай (букв.- «возвращенное от недостойных»). Тогда же были введены законы о наследовании: женщине причиталась половина доли мужчины, а также давалось право раздельного владения и самостоятельного распоряжения имуществом. Закон о браке определил степени родства, при к-рых нельзя было вступать в брак, вводил строгие меры наказания за нарушение супружеской верности и разрешил мусульманину иметь 4 жен при условии их равного и достойного содержания.

В кон. марта/нач. апр. 627 г. 10-тысячное войско мекканцев и их союзников осадило Медину. Три тысячи мусульман встретили противника у стен города перед специально вырытым рвом, что стало для мекканцев неожиданностью. Арабы были незнакомы с методами ведения боя в таких условиях, поэтому они не смогли захватить город. Не помогло даже то, что бану курайза под влиянием старейшин племени бану ан-надир предали мусульман и разорвали договор с М., перейдя на сторону противника. Через месяц осада была снята, после того как в одну из ночей шквальный ветер опрокинул палатки и сровнял с землей лагерь мекканцев. В ислам. историографии эти события получили название «битва у рва». Иудеи бану курайза, изменившие в ходе «битвы у рва» союзному договору, были жестоко наказаны: мужчины перебиты, а женщины и дети проданы в рабство: «И вывел Он тех из людей Писания, которые помогли им, из их укреплений и вверг в их сердца страх; одну часть вы перебьете и возьмете в плен другую часть. И Он дал вам в наследие их землю, их жилища, их достояние и землю, которую вы не попирали. Аллах над всякой вещью мощен!» (XXXIII 26-27).

В сер. марта 628 г. (в начале запретного месяца зу-ль-каада) М. и его сторонники отправились в малое паломничество (умру) в Заповедную мечеть в Мекке. Мусульман в Мекку не пустили, но М. заключил с курайшитами договор о том, что мусульмане смогут совершить паломничество в следующем году. Главным пунктом соглашения было прекращение военных действий между сторонами сроком на 10 лет. Также было решено, что любая из сторон может заключать союз с др. араб. племенами и любое враждебное действие против союзных племен будет рассматриваться как враждебное и против соответствующей стороны. Худайбийский мир стал началом новой эпохи в истории ислама, т. к. курайшиты признали мусульман полноправной стороной в переговорах и обязались не препятствовать распространению ислама.

В мае 628 г. М. с отрядом в 1400 чел. подошел к Хайбару - иудейскому поселению в 130 км к северу от Медины. Иудеи Хайбара не заключали мирного договора с мусульманами и поддерживали отношения с племенем гатафан и бедуинами, враждовавшими с мусульманами. После неск. штурмов иудеи сдались и подписали договор с мусульманами. М. разрешил иудеям остаться в Хайбаре при условии, что мусульмане будут получать половину урожая зерна и фиников. После падения Хайбара жители соседнего оазиса Фадак отправили посланцев к М. с предложением о заключении мира на тех же условиях. Спустя нек-рое время такие же мирные договоры заключили с мусульманами жители Вади-эль-Кура и Таймы, и это значительно улучшило материальное положение мусульман. Взятие Хайбара совпало с возвращением из многолетней эмиграции в Эфиопию последней группы мухаджиров во главе с двоюродным братом М. Джафаром ибн Аби Талибом.

После заключения мира с курайшитами М. отправил послания к правителям Византии, Персии, Эфиопии, Египта, Бахрейна и др. и призвал царей уверовать в единого Бога и признать его, М., пророческую миссию. К правителю Босры с подобным посланием был отправлен аль-Харис ибн Умайр, к-рый был захвачен отрядом гассанидского правителя Шурахбиля ибн Амра, наместника визант. императора в Эль-Бальке (область в Эш-Шаме), и по его приказу казнен. Оскорбленные мусульмане начали боевые действия против византийцев в авг.-сент. 629 г. На 2-й день сражения Халид ибн аль-Валид перестроил войска и стал постепенно отводить силы мусульман. Византийцы решили, что их пытаются заманить в пустыню, поэтому не стали преследовать армию Халида и отступили.

Среди араб. племен, к-рые издавна враждовали друг с другом, были хузаиты и бакриты. После заключения Худайбийского мира хузаиты вступили в союз с М., а бану бакр - с мекканцами. В кон. 629 г. бакриты при поддержке курайшитов напали на хузаитов, тем самым нарушив условия Худайбийского мира. Хузаиты обратились за помощью к М. В янв. 630 г. мусульмане без боя заняли Мекку. М. совершил поклонение Каабе и очистил ее от идолов (по преданию, их было 360), а также приказал стереть внутри Каабы все изображения. Он провел в городе 19 дней, убеждая мекканцев принять ислам, а затем был вынужден выступить навстречу войску, собранному племенами хавазин и сакиф, в долину Аутас. Мусульмане одержали победу и захватили большое количество пленных, включая женщин и детей, к-рые позднее были отпущены без выкупа.

Летом-осенью 630 г. М. узнал, что визант. армия выступила в поход на Медину. В окт. 30-тысячная мусульм. армия встала лагерем в Табуке в ожидании противника, но византийцы так и не появились. В Табуке М. заключил мирные договоры с неск. араб. племенами, а правители Думат-эль-Джандаля, Айлы и ряда соседних областей согласились выплачивать мусульманам джизью (подушную подать). Наступление на Табук был последним походом, в котором принял участие М. В янв.-нач. февр. 632 г. он прибыл в Мекку, чтобы совершить хадж. М., по преданию, сам показал мусульманам все обряды паломничества. Он вошел в мечеть, совершил 7-кратный обход Каабы и помолился на «месте Ибрахима». Затем отправился к холму ас-Сафа и 7 раз прошел между ним и холмом ал-Марва в память о страданиях погибавших от жажды Хаджар (ср. Агарь) и ее сына Исмаила. Хаджар, по преданию, 7 раз пробежала между холмами, пока не обнаружила источник Замзам. Ночь М. и его последователи провели в долине Мина. На следующий день паломники собрались в долине Арафат, где М. произнес речь, получившую позднее название «прощальная проповедь». Ислам. источники утверждают, что пророка слушали от 90 до 124 тыс. чел., а Рабия ибн Умайя громко повторял его слова, чтобы их могли услышать те, кто стояли далеко. Основными положениями этой речи были утверждения о единственности Аллаха, даровавшего мусульманам Коран, о том, что М.- посланник Аллаха, о неприкосновенности жизни и имущества, об отмене кровной мести, о запрете ростовщичества, о добром и заботливом отношении к женам, о том, что все мусульмане - братья и не должны притеснять друг друга, о том, что добавлять месяцы в лунный календарь, чтобы привести его в соответствие с солнечным,- грех, а поклоняться идолам в св. местах все равно что поклоняться Шайтану. По преданию, после этой проповеди М. были ниспосланы последние аяты Корана: «Сегодня Я для вас довел до совершенства вашу религию, довел до конца Мою милость к вам и одобрил для вас в качестве религии ислам» (V 3). После этого события паломничество в Мекку для язычников было запрещено, так же как и их пребывание в св. местах.

После возвращения М. в Медину его здоровье начало ухудшаться; он неск. раз предупреждал родственников и сподвижников о близости своей смерти. В мае 632 г. М. приказал начать подготовку к походу против Византии, поводом для к-рого стало убийство принявшего ислам Фарвы ибн Амра аль-Джузами, наместника Маана. В месяц рамадан М. провел в мечети 20 дней, затем посетил гору Ухуд и совершил молитву по погибшим воинам. Руководить намазом он поручил ближайшему соратнику Абу Бакру. Последние дни жизни М. провел в доме одной из жен - Айши бинт Абу Бакр. 6/8 июня 632 г. (12 раби-уль-авваля 11-го года хиджры) М. скончался. Перед смертью он отпустил на свободу всех своих рабов, а деньги раздал неимущим. Согласно преданию, у М. было 11 офиц. жен, 9 из к-рых были живы на момент его кончины: после смерти Хадиджи М. заключал политические браки с дочерьми и вдовами своих союзников. Помимо Айши пророк выделял копт. невольницу Марию, к-рая родила ему сына Ибрахима, умершего во младенчестве, к-рого он «горько оплакивал». М. не оставил муж. потомства. Дочь пророка Фатима вышла замуж за его двоюродного брата и сподвижника Али ибн Аби Талиба. Потомки их сыновей аль-Хасана (сайиды) и аль-Хусайна (шарифы) пользуются в совр. мусульм. мире большим уважением и влиянием.

Имя М. часто передавалось в искаженном виде (Μουάμεδ, Μωάμεθ, Μάνεδ и др.). Впервые в христианской литературе М. упоминается, по всей видимости, в греч. антииудейском соч. «Учение новокрещенного Иакова» (составлено предположительно вскоре после 634 либо в 70-х гг. VII в.), однако не по имени, а как ложный (πλάνος) пророк сарацин, провозглашавший пришествие Христа и претендовавший на владение ключами от рая (Doctrina Jacobi nuper Baptizati / Éd., trad. V. Deroche // TM. 1991. Vol. 11. P. 208-211; о возможных христ. и раннемусульм. корнях этого мотива см.: Anthony. 2014). В отличие от позднейшей мусульм. версии событий, в этом тексте, как и в нек-рых др. христианских и иудейских источниках VII-VIII вв., предполагается, что М. принимал непосредственное участие в завоевании мусульманами Палестины (см.: Shoemaker. 2012).

Самая ранняя характеристика М. в греч. богословской лит-ре принадлежит прп. Иоанну Дамаскину (VIII в.), который поместил в заключительной главе соч. «О ересях» 1-е из известных нам описаний ислама (Ioan. Damasc. De haer. 100). Он называет М. лжепророком (ψευδοπροφήτης), выдвигая в качестве аргументов то, что в отличие от прор. Моисея М. не имел свидетелей, к-рые бы подтвердили ниспослание ему откровения, и то, что его приход не был предсказан более ранними пророками, как явление Иисуса Христа. У Феодора Абу Курры (2-я пол. VIII - нач. IX в.) в «Опровержении сарацин» М. также противопоставляется Моисею и Христу, однако главным доводом выступает тот факт, что они в отличие от М. подтвердили истинность своей миссии чудесами (Theod. Abucar. Dial. 18; рус. пер.- Византийские сочинения. 2006. С. 33-35). Эти аргументы, как и в целом негативное отношение к М., в дальнейшем стали характерными чертами греко- и латиноязычной антимусульм. полемики. Общим местом у мн. христ. авторов, начиная с прп. Иоанна Дамаскина, является также обвинение М. в том, что его учение основано на знаниях, полученных им от монаха-еретика. Рассказ о том, как монах стал наставником М., в христ. традиции лег в основу т. н. Легенды о Бахире (нач. IX в.?; известна в сир. и араб. редакциях), тогда как в мусульм. источниках предание об их встрече носит иной характер: монах по тем или иным приметам узнает в юном М. истинного пророка (Roggema. 2009; подробнее см. ст. Сергий Бахира).

Попытку изложить биографию М. первым среди греч. авторов предпринял прп. Феофан Исповедник (нач. IX в.; Theoph. Chron. P. 332-333), повествование к-рого обнаруживает значительное сходство с «Жизнеописанием пророка» Ибн Исхака - Ибн Хишама и, возможно, основано на одной из его ранних версий (см.: Conrad L. I. Theophanes and the Arabic Historical Tradition: Some Indications of Intercultural Transmission // ByzF. 1990. Bd. 15. S. 11-44; Максимов Ю. В. Прп. Феофан Исповедник об исламе // БВ. 2004. № 4. С. 312-335). В «Хронографии» прп. Феофана Исповедника сообщается о путешествиях М. по Палестине, во время к-рых он познакомился с учением иудеев и христиан, и отмечается, что первоначально проповедь М. благосклонно встретили иудеи, принявшие его за Мессию, но потом, заметив, что он ест верблюжатину, разочаровались в нем. Получение М. особых откровений прп. Иоанн Дамаскин, по всей видимости, считал его выдумкой, Феодор Абу Курра объяснял одержимостью, а прп. Феофан Исповедник - эпилепсией. Последующие авторы иногда следовали одному из этих объяснений, иногда объединяли их.

На рассказ прп. Феофана Исповедника в значительной мере опирался Георгий Амартол (сер. IX в.; Georg. Mon. Chron. P. 697-706), писавший в резко обличительной манере. На этих греч. источниках базируются мн. позднейшие визант. антиислам. тексты, напр. анонимное компилятивное соч. «Против Мухаммада» (X в.?; PG. 104. Col. 1447-1458; несмотря на свое заглавие, оно является скорее попыткой в общих чертах описать ислам, чем подвергнуть критике личность его основателя) или заключительная гл. «Догматического всеоружия» Евфимия Зигабена († ок. 1122). Более подробная, но основанная гл. обр. на устных, фольклорных, часто неидентифицируемых преданиях информация о М. содержится в соч. «Обличение агарянина» Варфоломея Эдесского (IX или XII в.?), к-рый особое внимание уделил мираджу М. (Troupeau. 1983). В резко полемическом тоне составлены и «Четыре речи против Магомета» имп. Иоанна Кантакузина († 1383; PG. 154. Col. 584-692; см.: Todt K.-P. Kaiser Johannes VI. Kantakuzenos und der Islam: Politische Realität und theol. Polemik im Palaiologenzeitlichen Byzanz. Würzburg, 1991. S. 407-457). Более сдержанный подход к пониманию исторической роли М. можно найти у визант. хронистов, напр. у Иоанна Зонары (XII в.; Ioannis Zonarae Annales / Ed. M. Pinder, T. Buttner-Wobst. Bonnae, 1897. Vol. 3. P. 214-215. (CSHB)), в изложении которого М. предстает прежде всего вождем и законодателем для арабов. В 1180 г. в ответ на желание имп. Мануила I Комнина убрать из чина отречения от ислама (PG. 140. Col. 124-136) анафему «богу Мухаммада» в него была введена анафема лично М. и всем, кто разделяют его учение (Nicet. Chon. Hist. P. 213-219; RegImp, N 1534 b-d), однако это решение осталось только на бумаге (Rigo A. Ritual of Abjuration // Christian-Muslim Relations. 2009. Vol. 1. P. 821-824).

Самое раннее упоминание М. содержится, по всей видимости, в сир. хронике пресв. Фомы (ок. 640), где М. показан предводителем арабов в их завоеваниях (Chronica minora. II / Interpr. I.-B. Chabot. Louvain, 1955r. P. 114. (CSCO; 4. Syr.; 4)); такой образ М. стал традиционным для сирийской историографии, как и представление М. 1-м царем арабов и законодателем (хроника Иакова Эдесского, Дионисия Телль-Махрского хроника и др.). Наряду с этим, уже в арм. хронике Себеоса (сер. VII в.) М. выступает как потомок Авраама (через Измаила), возвративший арабов к почитанию Бога, к-рому поклонялся их родоначальник (Себеос, еп. История имп. Иракла / Пер., примеч.: К. П. Патканьян. СПб., 1862. С. 116-117); подобная интерпретация образа М. тоже часто повторяется в позднейших источниках, напр. в сир. хронике Иоанна бар Пенкайе и в копто-араб. «Истории Александрийских патриархов». В сир. диспуте между насельником мон-ря Бет-Хале и неким знатным арабом (датируется позднеомейядской эпохой) М. описан как «мудрый и богобоязненный человек», обративший арабов от идолопоклонства к познанию единого истинного Бога, а то, что он не открыл им тайну Св. Троицы, объясняется их неготовностью воспринять это учение (с аллюзией на 1 Кор 3. 1-2). Также и согласно Легенде о Бахире, М. попросил монаха изложить ему христ. учение в упрощенной форме, чтобы оно было доступно пониманию арабов. В араб. диспуте правосл. мон. Авраама Тивериадского (Ибрахима ат-Табарани) с эмиром Абд ар-Рахманом аль-Хашими (текст датируется IX в.) монах говорит, что М. не был пророком, но лишь царем, к-рому благоволил Бог и через к-рого Он осуществил Свое обетование, данное Аврааму относительно Измаила (Быт 21. 13) (Marcuzzo G. B., éd. Le dialogue d'Abraham de Tibériade avec ‘Abd al-Rahma n al-Ha šim à Jérusalem vers 820. R., 1986. P. 321, 485). Правосл. еп. Сидона (Сайды) Павел (Булус ар-Рахиб; XII или XIII в.?), обращаясь к мусульм. адресату, приводит мнение визант. и зап. христиан, что М.- посланник Бога только к арабам-язычникам, но не к христианам (Булус ар-Рахиб. Послание к другу-мусульманину / Пер.: прот. О. Давыденков // Арабы-христиане в истории и литературе Ближнего Востока. М., 2013. С. 102-103; со ссылками на аяты XIV 4, XX 113, XXXII 2, LXII 2 и др.).

Положительная интерпретация миссии М. нашла наиболее яркое выражение в диспуте католикоса-патриарха Церкви Востока Тимофея I (780-823) с халифом аль-Махди (известен в сирийской и арабской редакциях): по словам католикоса Тимофея, М. «шествовал путем пророков», поскольку, подобно Аврааму и Моисею, обратил свой народ к единобожию и свидетельствовал о «Боге, Его Слове и Духе» (ср.: Коран. II 87 и IV 171); в награду за это Бог подчинил ему земли персов и ромеев, к-рые (с т. зр. несторианского автора) уклонились от истинной веры (Богословские собеседования. 2005. С. 28-29). Вместе с тем Тимофей прямо отрицает пророческий статус М., прежде всего на том основании, что Библия не содержит пророчеств о нем (единственным пророком, к-рый по обетованию должен прийти после Христа, будет Илия - Мал 4. 5-6). В связи с этим католикос Тимофей опровергает отсылки мусульман к ветхозаветным текстам, в к-рых они видели пророчества о М.: словам прор. Моисея, обращенным к Израилю: «Пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь» (Втор 18. 15; арабы связывали себя общим происхождением с евреями - см. в ст. Измаильтяне), и указанию прор. Исаии на всадника на верблюде, едущего в паре с всадником на осле (Ис 21. 7; под 1-м мусульмане понимали М., под 2-м - Ису (Иисуса); см.: Богословские собеседования. 2005. С. 24-27, 38-40).

Опровержение христианами и иудеями пророческого статуса М. способствовало развитию в ислам. традиции апологетического жанра «доказательства пророчества» (   ). Он получил широкую популярность в IX в., однако большинство произведений известно лишь по позднейшим упоминаниям. Из ранних сохранившихся памятников можно отметить Послание Ибн аль-Лайса от лица халифа Харуна ар-Рашида к визант. имп. Константину VI (между 790 и 797) и «Книгу доказательства во утверждение пророчества» аль-Джахиза (до 847; во фрагментах), а также «Доказательство» Абу-ль-Хасана Али ибн Яхьи аль-Мунаджжима (ум. в 888; либо его сына Абу Исы Ахмада аль-Мунаджжима), адресованное христ. интеллектуалам Кусте ибн Луке и Хунайну ибн Исхаку, к-рые составили на него ответы-опровержения. В «Книге религии и империи» перешедшего в ислам христианина Али ибн Раббана ат-Табари (ок. 855) подробно разбираются библейские «пророчества» о М. Мутазилитский автор Абд аль-Джаббар (кон. X в.) приводит ряд доказательств пророческого достоинства М., в к-рых явно ориентируется на образ Иисуса Христа и парадигму распространения христианства, подчеркивая происхождение М. из бедной семьи, его кротость, проповедь его учения на всех языках и др. (о развитии жанра в контексте взаимовлияния христианской, мусульманской и иудейской традиций см.: Stroumsa S. The Signs of Prophecy: The Emergence and Early Development of a Theme in Arabic Theological Literature // HarvTR. 1985. Vol. 78. N 1/2. P. 101-114).

Главным пунктом полемики относительно наличия в Библии пророчеств о М. было популярное среди мусульман представление о том, что приход М. под именем Утешителя был предсказан Самим Иисусом (Ин 14. 16, 26; 15. 26). Впервые такая трактовка встречается в «Жизнеописании пророка» Ибн Исхака - Ибн Хишама, причем использованная словоформа   (Утешитель) наряду с др. признаками свидетельствует о том, что за основу была взята сиро-палестинская версия Евангелия, где в отличие от др. сир. версий употреблено слово  . По всей видимости, это толкование возникло благодаря созвучию арам. слова с именем М. Высказывалась также гипотеза о том, что мусульмане могли в данном случае использовать традиц. обвинение христиан в тахрифе - искажении Свящ. Писания: якобы вместо греч. παράκλητος (Утешитель) следует читать περικλυτός (Преславный), что соответствует одному из имен М.- Ахмад, к-рым он назван в Коране от лица Исы: «Я - посланник Аллаха... подтверждающий истинность того, что ниспослано до меня в Торе и благовествующий о посланнике, к-рый придет после меня, имя которому Ахмад» (LXI 6). Однако, по мнению многих исследователей, слово   (букв.- «(наи)более достойный хвалы») в данном аяте употреблено как имя нарицательное и лишь после отождествления М. с Утешителем в позднейшей мусульм. традиции было истолковано как имя собственное (Watt W. M. His Name is Ahmad // The Muslim World. 1953. Vol. 34. P. 110-117; Schacht J. Ahmad // EI. Vol. 1. P. 267). Католикос Тимофей в диспуте с халифом аль-Махди приводит неск. аргументов против отождествления М. с Утешителем; главный из них - тождество Утешителя и Духа Божия, Которым М. не может являться (Богословские собеседования. 2005. С. 21-22). Др. опровержение, основанное на этимологическом несоответствии имен М. и Утешителя, можно найти в ответном послании визант. имп. Льва III Исавра к халифу Умару II (717-720), сохранившемся в пересказе арм. историка Гевонда (История халифов вардапета Гевонда / Пер. с арм.: К. Патканьян. СПб., 1862. С. 41). (О совр. взглядах на проблему см.: Hat Jesus Muhammad angekündigt?: Der Paraklet der Johannesevangeliums und seine koranische Bedeutung / Hrsg. T. Güzelmansur. Regensburg, 2012; Anthony. 2016.)

Этой же теме, но в связи с др. важным сюжетом - описанием смерти М.- посвящено краткое полемическое соч. «Дело о смерти Мухаммада» (‘E     M  VIII-IX вв.?; известно в составе западносир. редакции Легенды о Бахире и как приложение к ее восточносир. редакции; см.: Christian-Muslim Relations. 2009. Vol. 1. P. 401-402), в к-ром обратившийся в ислам йеменский иудей Каб аль-Ахбар уверяет мусульман, что М.- это Утешитель и на 3-й день после смерти он воскреснет и взойдет на небеса к Исе, к-рый его послал; по этой причине мусульмане помещают умершего М. в закрытый дом, однако через 3 дня обнаруживают его истлевающим. Аналогичные сказания, в которых несбывшееся пророчество о воскресении или вознесении принадлежит самому М., встречаются в Апологии аль-Кинди и в соч. «Кашун» (известно в арм. переводе не позднее XII в.; оригинал предположительно составлен на арабском или сирийском языке в Ираке в кон. VIII - нач. IX в.), а также в 1-й пол. IX в. в Испании (соч. «История Мухаммада» (Istoria de Mahomet) и послание Иоанна Севильского к Кордовскому еп. Павлу Альвару). Как показала К. Силадьи на основе сопоставления ключевых мотивов легенды с данными хадисов и биографий М., это христ. предание о смерти М., очевидно, было создано на основе мусульм. источников и имело хождение уже в 1-й пол. VIII в. (Szilágyi. 2009). В дальнейшем этот сюжет получил широкое развитие в западноевроп. традиции.

На фоне в целом мягких характеристик М. в восточнохрист. литературе выделяется Послание, или Апология, Абд аль-Масиха аль-Кинди (IX в.?); это произведение выдержано в таком же резком тоне, как и труды большинства визант. и лат. полемистов. Опровержение пророческого характера миссии М., к-рому посвящена 2-я из 4 частей Послания, наряду с традиц. аргументами (отсутствие пророчеств о пришествии М. и несовершение им чудес) опирается и на факты его биографии, не согласующиеся с высоким статусом пророка. Неудачи М. в первых военных кампаниях противопоставляются победам библейских праведников, в частности Иисуса Навина. Автор Апологии пытается убедить читателя, что М. и его последователи возвысились благодаря грабительским экспедициям, а не своему учению. Аль-Кинди приводит «каталог» всех жен основателя ислама, особое внимание уделяя эпизодам, связанным с женитьбой на Зейнаб (бывш. жене приемного сына М.) и Аише.

В дальнейшем, однако, предложенная в Послании аль-Кинди тактика ведения полемики не получила распространения на Востоке. Положительный образ М. можно найти в араб. несторианском соч. «Книга башни», атрибутируемом Амру ибн Матте (нач. XI в.): М. не только избавил арабов от языческих заблуждений, заповедав им молитву, пост и милостыню, но и свидетельствовал о пришествии Христа-Мессии (в доказательство приводятся многочисленные ссылки на Коран). Как Амр ибн Матта, так и правосл. еп. Булус ар-Рахиб и яковитский еп. Григорий Бар Эвройо (Ɨ 1286) употребляют после имени М. принятый в мусульм. традиции гоноратив «Мир ему!»; последнего автора отличает также то, что в изложении биографии М. и, в частности, в описании его встречи с Бахирой он опирается на мусульм. источники.

Лит.: Khoury A. T. Les théologiens byzantins et l'Islam. Louvain; P., 1969; Argyriou A. Éléments biographiques concernant le prophète Muhammad dans la littérature grecque des trois premiers siècles de l'hégire // La vie du prophète Mahomet / Éd. T. Fahd. P., 1983. P. 159-182; Griffith S. H. The Prophet Muhammad, His Scripture and His Message according to the Christian Apologies in Arabic and Syriac from the First Abbasid Century // Ibid. P. 99-146 (переизд.: Idem. Arabic Christianity in the Monasteries of Ninth-Century Palestine. Aldershot, 1992. Chap. 1); Troupeau G. La biographie de Mahomet dans l'oeuvre de Barthélémy d'Edesse // Ibid. P. 147-157; Thomson R. W. Muhammad and the Origin of Islam in Armenian Literary Tradition // Armenian Studies in memoriam H. Berbérian / Ed. D. Kouymjian. Lisbon, 1986. P. 829-858; Мкртчян А. Н. Предания о Мухаммаде по армянским источникам // ППС. 1993. Вып. 32(95). С. 27-32; Hoyland R. G. Seeing Islam as Others Saw It: A Survey and Evaluation of Christian, Jewish, and Zoroastrian Writings on Early Islam. Princeton, 1997; idem. The Earliest Christian Writings on Muhammad: An Appraisal // The Biography of Muhammad: The Issue of the Sources / Ed. H. Motzki. Leiden etc., 2000. P. 276-297; Samir S. K. The Prophet Muhammad as Seen by Timothy I and Other Arab Christian Authors // Syrian Christians under Islam: The First Thousand Years / Ed. D. Thomas. Leiden etc., 2001. P. 75-106; Roggema B. The Legend of Sergius Bah ra : Eastern Christian Apologetics and Apocalyptic in Response to Islam. Leiden, 2009; Christian-Muslim Relations: A Bibliogr. History / Ed. D. Thomas et al. Leiden; Boston, 2009-[2017]. Vol. 1-[11]; Szilágyi K. A Prophet like Jesus?: Christians and Muslims Debating Muhammad's Death // Jerusalem Studies in Arabic and Islam. Jerus., 2009. Vol. 6. P. 131-171; eadem. After the Prophet's Death: Christian-Muslim Polemic and the Literary Images of Muhammad: Diss. Princeton (N. J.), 2014; Shoemaker S. J. The Death of a Prophet: The End of Muhammad's Life and the Beginnings of Islam. Phil. (Penn.), 2012; Anthony S. W. Muhammad, the Keys to Paradise, and the «Doctrina Iacobi»: A Late Antique Puzzle // Der Islam. B., 2014. Bd. 91. N 2. S. 243-265; idem. Muhammad, Menahem, and the Paraclete: New Light on Ibn Isha q's (d. 150/767) Arabic Version of John 15:23-16:1 // BSOAS. 2016. Vol. 79. N 2. P. 255-278; Penn M. P. Envisioning Islam: Syriac Christians and the Early Muslim World. Phil., 2015.

Латинизированное имя М.- Магомет - встречается в источниках в разных формах: Mahomet, Mahound, Mahund, Mahoun, Mahum, Magumeth, Malcometto, Machumitto, Machumetis, Makometh, Mathonmeqes и др. На протяжении столетий в Зап. Европе в религиозно-полемических, литературных, житийных и исторических сочинениях, трактатах католич. теологов и миссионеров создавались образы М., к-рые выполняли в средневек. обществе самые разные функции: он изображался как еретик, ложный пророк, чародей, антисвятой и даже лжемессия и антихрист. Анализируя эти образы, важно понимать, что М. интересовал христ. Запад не сам по себе, а в связи с теми религиозными, политическими и культурными задачами, к-рые стояли в средние века перед католич. Церковью и обществом. Тексты о М. являются своего рода зеркалом, в к-ром отражались процессы, происходившие в то или иное время в Зап. Европе. Хотя набор топосов, использовавшихся при описании М., существенно не изменялся, его образ перестраивался в зависимости от целей, к-рые ставили средневек. лат. писатели: будь то пропаганда крестовых походов или борьба с еретиками, обращение иноверцев в христианство или предотвращение перехода в ислам христиан, легитимация власти и оправдание насилия или просто знакомство с учением ислама с целью его опровержения. Хотя с развитием христианско-мусульм. контактов у зап. авторов накапливались новые сведения о М., развитие представлений о нем в Зап. Европе невозможно изобразить в виде прямой линии. В отличие от вост. традиции на Западе фигура М. не была лишь орудием антиислам. полемики: можно говорить как о полемическом, так и о литературном, псевдо-историческом и др. образах М.

Поначалу, когда контакты средневек. Запада (за исключением завоеванных арабами стран Пиренейского п-ова, Юж. Франции и Сицилии) с мусульм. миром были ограничены, представления зап. христиан об исламе и о М. были смутными и опирались на труды восточнохрист. авторов, в т. ч. византийских. Восточнохрист. традиция влияла на латинскую и косвенным образом: так, на протяжении всего средневековья в создававшихся на лат. Западе жизнеописаниях М. заметны следы влияния т. н. Легенды о Бахире, хотя ее лат. версия датируется лишь XIV в.

Самые ранние упоминания о М. в лат. лит-ре содержатся в т. н. византийско-араб. хронике 741 г. и мосарабской хронике 754 г. (оба сочинения составлены в Испании, очень близки по содержанию и, возможно, происходят из общего источника). Они рассказывают о войнах имп. Ираклия (610-641) и о завоевании мусульманами визант. земель и представляют М. военным лидером и провидцем. Впосл. раннесредневек. зап. авторы (напр., жившие на рубеже XI и XII вв. бенедиктинские монахи Гуго из Флёри, Гуго, аббат Флавиньи, Сигиберт из Жамблу) черпали данные о жизни М. из визант. источников, прежде всего из «Хронографии» прп. Феофана Исповедника, уже во 2-й пол. IX в. переведенной на лат. язык Анастасием Библиотекарем. Оригинальные сведения о М. содержатся в 5-томной «Истории» бургундского мон. Радульфа Глабера (Ɨ 1047). Его рассказ о пребывании св. Майоля, аббата Клюни, в плену у сарацин во Фраксинете, мусульм. крепости в Провансе, свидетельствует о познаниях хрониста в исламе: ему известно, что, с т. зр. сарацин, М. замыкает цепь ветхозаветных пророков, поэтому, по словам Радульфа, они сочинили фальшивую генеалогию М., сходную с генеалогией Христа. Хотя отрывочные сведения о М. проникали в ученую традицию, в целом в сознании христиан лат. Европы существовал достаточно смутный, часто даже противоположный действительности образ пророка ислама. В т. н. жестах (франц. chansons de geste; букв.- «песни о подвигах») и других средневек. текстах М. часто изображали как одного из 3 богов сарацин наряду с Терваганом и Аполленом (иногда Марсом). Мусульман представляли идолопоклонниками, а М.- их главным кумиром, к-рому они приносили жертвы в надежде на его благосклонность.

Несколько иная ситуация складывалась в странах Пиренейского п-ова, где христиане гораздо ближе контактировали с мусульманами. Но и здесь цель христ. авторов часто заключалась не столько в том, чтобы опровергнуть мусульм. учение, сколько в том, чтобы очернить его. В IX в. в Кордовском халифате (см. статьи Испания, Кордова) местные христиане, публично поносившие М., навлекли на себя гонения и смертную казнь (см. Кордовские мученики). Отношение к этим мученикам со стороны мосарабов - испан. христиан, живших под властью мусульман,- было неоднозначным. Сщмч. Евлогий Кордовский написал в защиту казненных единоверцев «Оправдание мучеников» (Liber apologeticus martyrum; 857-858), в котором использовал найденную им во время поездок по Испании в Лейре (близ Памплоны) биографию М. (Istoria de Mahomet) - весьма оскорбительную для мусульман, но свидетельствующую о знакомстве автора с исламом (в частности, в ней перечисляются некоторые названия сур Корана). В изложении Евлогия М., предсказывавший свое вознесение на небеса на 3-й день после смерти, претендовал на роль мессии, но оказался лжемессией, т. е. антихристом, поэтому и мученичество кордовских христиан интерпретируется как преследование антихриста.

Сподвижник сщмч. Евлогия, поэт и богослов Павел Альвар, включил в посвященное Кордовским мученикам соч. «Путеводное сияние» (Indiculus luminosus; 854) комментарий к видению прор. Даниила (Дан 7). В духе сложившейся экзегетической традиции Альвар отождествляет 4 зверей с вавилонским, мидо-персидским, греческим и римским царствами, 10 рогов 4-го зверя - с царями, а 11-й, «небольшой рог», который вырастает, после того как 3 рога выпали,- с М., ведь именно он уничтожил 3 царей, победив греков, римлян и готов (впосл. толкование «небольшого рога» как прообраза М. приводил М. Лютер). По мысли Павла Альвара, М. действительно тот, кто будет «угнетать святых Всевышнего; даже возмечтает отменить у них праздничные времена и закон» (Дан 7. 25), ведь при помощи своих последователей он расправился с Кордовскими мучениками, ввел мусульм. календарь и Коран; но, согласно предсказанию, в конце концов власть будет дана «народу святых Всевышнего», т. е. христианам, что, как надеется Альвар, произойдет очень скоро. Т. о., во 2-й пол. IX в. тема «Магомет - антихрист» стала популярной у испан. писателей, поскольку укрепляла ожидания мосарабов, что власть мусульман над ними не будет долгой.

В нач. XII в. иудей Моше (Моисей) Сефарди, изучавший философию и др. науки у арабов, принял крещение с именем Петр (известен как Петр Альфонси, ок. 1062 - ок. 1140). В 1110 г. он написал полемическое соч. «Диалоги против иудеев» (Dialogi contra Iudaeos), 5-я глава к-рого целиком посвящена исламу. Текст составлен в форме вымышленного диалога между христианином Петром (персоной автора в момент написания произведения) и Моисеем (им самим в период, когда он был иудеем). Центр диатрибы Петра Альфонси - резкая и хулительная биография М. Автор сообщает известные еще со времен прп. Феофана Исповедника сведения, но впервые в оригинальном лат. тексте М. изобличается как лжепророк; при этом Петр Альфонси выстраивает целую систему аргументов, заимствуя многие из араб. Апологии аль-Кинди и доказывая, что в отличие от истинных пророков М. не мог предвидеть будущее, почему и потерпел поражение в битве при Ухуде (625).

В 1142 г. Апология аль-Кинди была переведена на лат. язык и стала широко известна средневековым европ. читателям, послужив важнейшим источником представлений об исламе и о его основателе в Зап. Европе. Перевод был выполнен под руководством католич. св. Петра Достопочтенного, аббата Клюни, к-рый специально приезжал в Толедо, чтобы заказать знатокам латыни и араб. языка переводы важнейших араб. текстов, прежде всего «сарацинского закона», т. е. Корана. Апологию аль-Кинди переводил некто Петр (есть основания считать, что это был Альфонси). Вместе с др. текстами Апология и переведенный англ. ученым Робертом из Кеттона Коран составили т. н. Толедскую коллекцию, или Толедский корпус (Corpus Toletanum), к-рый до конца средних веков оставался в Европе самым авторитетным сводом сведений об исламе. Проект Петра Достопочтенного был огромным прорывом лат. Европы в освоении знаний о чужой религии. В числе мусульманских текстов, вошедших в коллекцию,- «Книга о происхождении Магомета» (Liber Generationis Machumet), переведенная Германом Далматийским. В ней рассказывается о божественном свете, который передавался от предков М. начиная с Адама и Евы, включая Авраама, Измаила, и далее сквозь череду поколений к самому М. Перевод сочинения сопровождался 1-м известным на лат. Западе изображением М. (Paris. Bibl. de l'Arsenal. 1162. Fol. 11). В начале «Толедской коллекции» Петр Достопочтенный поместил сочиненную им биографию М., однако в ней аббат попытался не столько рассказать о жизни М., сколько разоблачить его учение. Петр первым отождествил М. с диак. Николаем (Деян 6. 5), к-рый считался основателем секты николаитов (Откр 2. 6, 15), ведших нецеломудренный образ жизни.

В эпоху крестовых походов, ставшую временем прямого взаимодействия христ. Запада с мусульм. миром, интерес к М. существенно возрос. В сер. XII в. в лат. Европе появилось 5 жизнеописаний М.: 3 в стихах («Vita Mahumeti» Эмбрико Майнцского, «Otia Machometi» Готье Компьенского и «Roman de Mahomet» Александра Дюпона - перевод предыдущего сочинения на франц. язык) и 2 в прозе («Vita Mahumeti» Адельфа и отрывок в хронике 1-го крестового похода «Деяния Бога через франков» (Gesta Dei per Francos) Гвиберта Ножанского). Эти тексты опираются на сведения о жизни М., бытовавшие устно: Гвиберт Ножанский ссылается на некое «народное мнение» (plebeiа opinio), под к-рым, возможно, подразумевается вост. традиция, а Адельф признается, что историю М. узнал от некоего грека (Graeculus). Сочиненные в эпоху крестовых походов биографии М. вписываются в определенную традицию и в др. смысле: нек-рые из них называются, как жития святых (Vita Mahumeti - Жизнь Магомета), но на самом деле являются пародиями на агиографические сочинения: все топосы агиографического жанра в них инвертируются, и М. представляется как антисвятой. Особое внимание средневек. авторы уделяли учителю М., известному в восточнохрист. традиции под именем Сергий или Бахира, фигура к-рого часто демонизировалась. Так, у Эмбрико Майнцского наставником М. является чародей по имени Маг (Magus). Находясь во власти демонов, он симулирует образ жизни святого (изнуряет плоть, отвергает мирские забавы), но на самом деле является врагом Церкви. Примерно так же представлен учитель М. и в сочинении Гвиберта Ножанского: не получив страстно желаемую им церковную должность, еретик избирает М. орудием мщения. В изложении же Готье Компьенского М. стремится поучиться у монаха-отшельника, но тот видит в нем буд. врага христ. Церкви и прогоняет его. Известные еще из «Хронографии» прп. Феофана Исповедника сведения излагаются во всех этих сочинениях в фантастическом виде. Ряд этих сюжетных линий перекликается с Легендой о Бахире, в то время еще не переведенной на латынь. В текстах Эмбрико, Готье и Дюпона описан и пышный обряд погребения М.: его почитатели строят специальный храм (к-рый воображение зап. авторов помещало в Мекке, а не в Медине) из белого паросского мрамора, украшенный драгоценными камнями, в арках к-рого спрятаны магниты: благодаря их действию помещенный внутри гроб кажется парящим в воздухе (возможно, лит. реплика Гроба Господня в Иерусалиме).

Такая четкая, богатая деталями и развитая схема «жизнеописания» М. оформляется именно в XII в., когда в результате крестовых походов в Зап. Европу приходят свежие сведения об исламе, а новые негативные образы этой религии используются в целях пропаганды крестоносного движения. Но созданный христ. писателями и поэтами образ М. отвечал и др. задачам, к-рые тогда стояли перед западнохрист. обществом. XII век - время григорианской реформы и распространения ересей. Для борьбы с врагами Церкви и просвещения паствы было важно создать крайне негативный образ классического ересиарха, и для этой роли был выбран М.

В XII-XIII вв. повествования о М. появляются почти во всех значимых исторических трудах, посвященных крестовым походам. По-видимому, жизнеописанию М. уделялось достаточно большое внимание в несохранившейся «Истории восточных правителей» (Historia de gestis Orientalium principium) Вильгельма (Гийома) Тирского († ок. 1186), на к-рую он ссылается в 1-й главе «Истории деяний в заморских землях» (Historia rerum in partibus transmarinis gestarum). Во время 5-го крестового похода (1217-1221), в разгар осады Дамиетты (ныне Думьят, Египет; май 1218 - нояб. 1219), каноник кафедрального собора в Падерборне и проповедник похода Оливер фон Падерборн († 1227; с 1223 князь-епископ Падерборна, с 1225 кардинал-епископ Сабины) уделил М. целый раздел в своей «Дамиеттской истории» (Historia Damiatiana). В числе уже ставших стереотипными представлений о М. в тексте присутствует и описание гробницы пророка; при этом упоминается некий христ. государь, к-рый разрушит Мекку, где якобы находится гроб М., а также предсказываются и др. события, ведущие к гибели агарян. Эти новшества были связаны с распространением среди крестоносцев сведений о победах над арабами монголов, в числе которых были христиане-несториане,- надежды Запада на помощь с Востока воплотились в легенды о христ. правителе Иоанне Пресвитере. В 5-м крестовом походе участвовал и хронист Жак де Витри, еп. Акры. Он посвятил истории крестовых походов и Св. земли соч. «История Востока, или Иерусалима» (Historia Orientalis seu Hierosolymitana), для создания к-рого заимствовал мн. сведения у Вильгельма Тирского. В «Истории Востока...» есть и биография М., где повторяются мн. известные топосы. Хотя автор проявляет определенную осведомленность о жизни и об учении М., он называет еретика - учителя М.- Сосием (Sosius) и описывает статую М., к-рая якобы находилась в мусульм. святилище.

В сер. XIII в. средневек. легенда о М. была включена в состав «Золотой легенды» Иакова из Варацце в контексте рассказов о врагах Церкви - Симоне Волхве, имп. Юлиане Отступнике и др. В 177-й главе, посвященной истории Ломбардии, после кратких сведений о папе Римском Пелагии I (556-561) сообщается о некоем кардинале, к-рый, не сумев добиться признания в Риме, решил отомстить христ. Церкви. Орудием мести он избрал неприметного сарацина М., к-рому пообещал власть и богатство и, приучив голубку клевать зерно из его уха, убедил народ, что спустившаяся на плечо ученика птица есть Св. Дух, а сам М. является Божиим избранником. В др. пассажах Иаков приводит уже хорошо известные в западнохрист. традиции сведения о жизни М., заимствуя часть материалов у Петра Альфонси и др. авторов. Глава 177 «Золотой легенды» нередко переписывалась отдельно под разными названиями, в т. ч. «Machometus». В результате Магометом стали иногда называть папу Пелагия I, которому посвящены первые строки в этой главе, и со временем под пером книжников пророк ислама превратился в римского кардинала. М.-кардинал изображен в «Книге сокровищ» (Li livres dou trésor) флорентийского поэта и ученого Брунетто Латини (ок. 1220-1294), наставника Данте Алигьери, и в старофранц. балладе «Легенда о Магомете» анонимного автора из Труа (не позднее XIV в.).

В соч. неизвестного автора кон. XIII в. «Книга Николая» (Liber Nicholay; Paris. lat. 14503) легенда о М.-кардинале объединена с историей про диак. Николая, впервые отнесенной к М. Петром Достопочтенным. «Николай, прозванный Магометом», изображен как один из главных иерархов Римской Церкви, в к-ром папа Римский видит своего преемника. Его посылают в Испанию и земли варваров проповедовать христианство; во время этой миссии в Риме умирает понтифик, клирики вынуждены срочно выбрать его преемника, которым делают ветхого старца Иоанна в надежде на его скорую смерть. Вернувшись, Николай терпит поражение в конфликте с действующим понтификом и обещает основать новую секту, чтобы отомстить Римской Церкви. Далее автор с определенной долей правдоподобия рассказывает о созданном М. «законе» и описывает ислам. институты и ритуалы, упоминая в т. ч. добрые дела М. Преуспев в реализации своего замысла, М. со временем становится императором и правит в Багдаде (Baldaccha). Похожая история рассказана в др. рукописи того же времени, происходящей из Пизы (Pisa. Bibliotecа del Seminario. 50). Речь идет о диак. Николае, к-рый учил черной магии, был отлучен за это от Церкви и помещен в башню, где умер от голода. Его самый нечестивый ученик по имени Мавр сбежал в Аравию и, желая отомстить за смерть учителя, избрал орудием мести М., юного погонщика верблюдов, к-рого обучил магическим трюкам. Когда в городе одновременно умерли епископ и правитель, Мавр предложил обратившимся к нему за советом жителям отдать власть тому, кто победит белого быка. Укротивший быка М. становится правителем и затем придумывает для жителей новый закон, опираясь на Библию, но вводя противоречащие христианству ритуалы. И в пизанском манускрипте, и в «Книге Николая» сюжет о смерти М. получает совершенно фантастическое прочтение. При этом в обоих жизнеописаниях можно усмотреть попытку представить М. в знакомых зап. христианам образах; постепенно он превращается в персонаж художественной литературы.

В XIII в. повествования о М. вошли в состав всемирных хроник Матвея Парижского и Винцентия из Бове. Матвей Парижский несколько раз возвращался к истории М. в «Большой хронике» (Chronica majora): под 622 и 1236 гг., а также в связи с донесением доминиканcких мoнахов папе Григорию IX. В 1-м отрывке автор подробно останавливается на смерти М., описывая ее в новых выдуманных подробностях (этот сюжет Матвей также запечатлел в рукописи-автографе Cantabr. Corp. Christ. 26). Винцентий из Бове, включивший в «Историческое зерцало» (Speculum historiale; часть энциклопедии «Великое зерцало» (Speculum majus)) обширную биографию М., большинство сведений заимствовал из Апологии аль-Кинди. В сочинениях энциклопедистов воспроизводятся почти все известные в средневек. зап. традиции топосы жизнеописания М., но отсутствует рассказ о его ночном путешествии, к-рый в XIII в. все чаще начинает появляться в лат. текстах. Во 2-й пол. XIII в. мусульм. «Книга вознесения» (K   ) была переведена при дворе кастильского кор. Альфонсо Х: на романсе (предшественник испан. языка) неким придворным врачом-иудеем, а с романсе на франц. и лат. языки Бонавентурой Сиенским. Существует предположение о том, что это сочинение, известное в средние века под названием «Книга восхождения Магомета» (Liber scalae Machometi), стало источником для «Божественной комедии» Данте. В поэме Данте М. назван «сеятелем соблазна и раскола» (seminator di scandalo e di scisma) и помещен в 8-м круге ада, как и его двоюродный брат и зять Али, из-за которого произошло разделение в исламе между суннитами и шиитами; М. изображен с рассеченной грудью, Али - с расколотым надвое черепом, что в соответствии с замыслом Данте, по-видимому, символизировало их раскольнические намерения. Подобная трактовка вполне соответствовала распространенному в средневек. Зап. Европе представлению о М. как о классическом ересиархе, а об исламе - как о девиации христианства.

Иные причины побуждали обращаться к легенде о М. средневек. историков и хронистов в Испании, особенно в той ее части, к-рая оставалась под мусульм. владычеством. Родриго Хименес де Рада, архиеп. Толедо и примас Испании (1209-1247), сторонник Реконкисты, поручил Марку Толедскому вторично перевести Коран на лат. язык, а также составил «Историю арабов» (Historia arabum), охватывающую события от правления вестгот. королей до 1243 г., в к-рой посвятил М. пролог и 6 первых глав. Родриго Хименес де Рада, по его же замечанию, опирался на мусульм. источники; он включил в сочинение рассказы о том, как иудейский прорицатель предрек рождение М., как в детстве ангел рассек грудь М. и омыл его сердце, как М. вставил черный камень в стену Каабы, совершил ночное путешествие в Иерусалим и проч. Наряду с этим мн. детали биографии М. он заменил традиц. полемическими топосами. В интерпретации автора М. открывает галерею мусульм. правителей, незаконно правивших Испанией.

Аналогичным образом и еп. Лука Туйский (Ɨ 1249) в «Хронике мира» (Chronicon Mundi; 1236) обращается к жизнеописанию М. в контексте военных конфликтов между мусульманами и христианами, пытаясь объяснить, почему Бог допустил завоевание Испании арабами. Хадиджа, которую М. очаровал своей красотой и красноречием, у еп. Луки оказывается королевой Хорасана; женившись на ней, М. становится правителем огромной области. Стремясь преодолеть анахронизм, связанный с отождествлением М. и диак. Николая, автор пишет, что М. восстановил созданную диаконом секту николаитов. Есть в хронике и новая тема о том, как еп. Исидор Севильский (Ɨ 636; во времена еп. Луки он уже почитался как св. покровитель Реконкисты) по возвращении из Римской курии приказал схватить М., публично отрицавшего божественную природу Христа. Свой рассказ хронист завершает традиц. описанием смерти М. с нек-рыми новыми подробностями. Альбимор, последователь М., решил проверить, правду ли сказал пророк, что в 3-й день воскреснет, и для этого отравил его. На смертном одре М. сообщил окружившим его ученикам, что если они крестятся водой, то им будут отпущены все грехи. В отличие от др. средневек. зап. писателей еп. Лука верно отмечает, что М. был похоронен в Медине, и называет ее в соответствии с мусульм. традицией «городом посланника» (civitas nuntii).

С трудами архиеп. Родриго Хименеса де Рады и еп. Луки Туйского были знакомы испан. историки, по приказу кор. Альфонса Х работавшие над «Историей Испании» (Estoria de España; 1274-1284; по 1-му изд., предпринятому в 1906 Р. Менендесом Пидалем, известна как «Первая всеобщая хроника» (Primera Crónica General)). В хронике описаны 2 народа, законно правившие Испанией,- римляне и вестготы. Альфонс Х представлен как продолжатель этих традиций - одновременно и рим. император, и король готов. Подобно тому как в произведении прославляется начало царствования законных правителей Испании, начало правления арабов очерняется через фигуру их предводителя.

В трактате «О магометанской секте» (Sоbre la se(c)ta mahometana), приписываемом Педро Паскуалю, еп. Хаэна (проповедовал в Тоскане и Андалусии, казнен эмиром Гранады в 1299; вопрос об авторстве трактата остается дискуссионным), биография М. приводится дважды: сначала по мусульм. источникам, затем по христианским (мн. детали заимствованы из текста пизанской рукописи). Автор обнаруживает знание Корана, хадисов и др. ислам. текстов, которые он цитирует по-арабски, но в лат. транслитерации. При этом даже в «исламскую» версию епископ включает известные в христ. традиции рассказы, убеждая читателей, что эти сведения имеются и в мусульм. источниках.

В XIII в. новые монашеские ордены францисканцев и доминиканцев начали активно заниматься миссионерской деятельностью и для этого осваивать вост. языки и изучать ислам. Католич. миссионеры устраивали религ. диспуты с иноверцами, и это обстоятельство заметно повлияло на характер сочинений об исламе. Практическим руководством для миссионеров служил написанный знатоком вост. языков доминиканцем Рамоном Марти в 1257 г. трактат «О секте Магомета, или О происхождении, продвижении и конце Магомета и о четверном опровержении его пророчества» (De seta Machometi seu de origine, progressu et fine Machometi et quadruplici reprobatione prophetiae eius). Как у аль-Кинди или Петра Альфонси, все повествование доминиканца строится вокруг новозаветной максимы о лжепророках (Мф 7. 15-20). Марти пытается продемонстрировать, что все главные признаки пророческого дара - правдивость, святость, чудеса, истинный закон (их 4, потому речь идет о «четверном опровержении») - в случае с М. отсутствуют. Основываясь на известных ему хадисах, Марти изображает мирную кончину М. в окружении семьи, однако эта картина вызывает у доминиканца отрицательное отношение, поскольку, с его т. зр., посланнику Бога не подобает так умирать.

Францисканский богослов Раймунд Луллий (Ɨ 1316?) включил биографию М. в полемическое соч. «Книга спора между христианином Раймундом и сарацином Умаром» (Liber disputationis Raimundi Christiani et Homeri Saraceni), материал для к-рого заимствовал, в частности, из «Толедской коллекции». Раймунд по неск. параметрам противопоставляет М. Иисусу Христу, чтобы убедить иноверцев в превосходстве христианства над исламом. Доминиканцу Гийому из Триполи († 70-е гг. XIII в.) принадлежат 2 труда, в которых он приводит биографию М. Первое из этих сочинений - своего рода «памятная записка» о М. (Notitia de Machometo), второе - трактат «О положении сарацин» (De statu Sarracenorum) - представляет собой взгляд на современную автору ситуацию в мусульм. мире.

В числе самых известных католических миссионеров, проповедовавших на Ближ. Востоке, был флорентийский доминиканец Риккольдо да Монте ди Кроче. В 1288 г. он покинул Италию, чтобы отправиться на Св. землю, где стал свидетелем падения в 1291 г. Акры - последнего оплота крестоносцев. В связи с этим он написал т. н. Письма к торжествующей Церкви (Epistolae ad ecclesiam triumphantem), в к-рых, обращаясь напрямую к Господу, Пресв. Деве Марии и святым, он рассуждает о том, почему Бог допустил, чтобы мусульмане одержали верх над христианами, и почему иноверцы обладают властью и богатством. Главным объектом его нападок является М., к-рого он изображает в апокалиптических красках, ссылаясь на тексты ВЗ и НЗ (Дан 8. 4; Откр 13). Подобные мысли повторяются и в др. сочинениях Риккольдо да Монте ди Кроче: «Книга странствий» (Liber peregrinationis) и «Против закона сарацин» (Contra legem Sarracenorum). Последнее из них получило широкую известность в христ. мире и впосл. использовалось почти в каждом труде, посвященном антиислам. полемике.

Одно из самых ярких произведений полемической лит-ры XIV в. принадлежит испанскому доминиканцу Альфонсо Боному (Буеномбре; Ɨ 1353?), известному знатоку араб. языка. В 1344 г. он стал епископом Марокко, а до этого был активным миссионером среди мусульман. В 1340 г. он представил христ. аудитории трактат «Спор между сарацином Абуталибом и евреем Самуилом» (Disputatio Abutalib Sarraceni et Samuelis Judei) - переписку (очевидно, вымышленную) иудея с мусульманином, к-рую Альфонсо якобы нашел в Марокко и перевел на латынь. В одном из писем иудея Самуила приводится биография М., написанная в духе сочинений еп. Луки Туйского и архиеп. Родриго Хименеса де Рады. В ответе сарацина описано ночное путешествие М. на небеса в сопровождении Господа и пророков, что, по мысли автора текста, должно указывать на одобрение Богом ислама. В последнем же письме сарацина М. изображен как криптохристианин, к-рый признает Иисуса Мессией и верит в спасительную силу крещения.

В XV в. интерес к образу М. существенно возрос после взятия К-поля турками (1453). Находившийся при дворе Филиппа III Доброго, герц. Бургундского, Жан Жермен, еп. Шалон-сюр-Сон (1436-1461), в целях подготовки к крестовому походу против турок написал соч. «Спор между христианином и сарацином» (Débat du Crestien et du Sarasin), в к-ром была предпринята попытка опровергнуть учение ислама и подвергнуть критике М. Это сочинение попало в руки известного испан. гуманиста и теолога Иоанна из Сеговии, защищавшего мирные принципы взаимоотношений с мусульманами и призывавшего прежде всего к интеллектуальному обмену. В 1455 г. он написал критический ответ еп. Жану Жермену, в котором развивал свои взгляды на ислам (Replica ad Johanem Cabilonensem). В 1460-1461 гг. в сочинении, посвященном анализу Корана (Cribratio Alkorani), о М. писал известный теолог Николай Кузанский. Хотя мусульм. институты и их основатель изображены в этом сочинении в достаточно карикатурном виде, автор ратует за «справедливое толкование» (pia interpretatio) ислама, объясняя, что отказ М. от нек-рых догм христианства диктовался необходимостью компромисса в борьбе за отказ арабов от многобожия и идолопоклонства.

Эпоха Реформации открывает новый этап в истории восприятия ислама, когда фигура М. становится инструментом идеологических контроверз уже не между зап. христианами и мусульманами, а между католиками и протестантами.

Ист.: Lucae Tudensis Chronicon mundi / Ed. E. Falque. Turnhout, 2003. (CCCM; 74); Jacobus Vitriacensis Historia orientalis // Gesta Dei per francos, siue orientalium expeditionum et regni Francorum Hierosolymitani historia / Ed. J. Bongars. Hannover, 1611. 2 t.; Vincentius Bellovacensis. Speculum quadruplex, sive Speculum majus. Duaci, 1624. Graz, 1964-1965r. 4 vol.; Matthaeus Parisiensis. Chronica Majora / Ed. H. R. Luard. L., 1872-1883. 7 vol. (RBMAS; 57); Riccoldo da Monte di Croce. Epistolae V commentatoriae de perditione Acconis, 1291 / Ed. R. Röhricht // Archives de l'Orient latin. P., 1884. T. 2. P. 258-296 (Pag. 2); idem. Il Libro della peregrinazione nelle parti d'Oriente / Ed. U. Monneret de Villard. R., 1948; idem. Contra legem Sarracenorum / Éd. J. Mérigoux // Memorie domenicane. N. S. Pistoia, 1986. Vol. 17. P. 60-142; Die Schriften des Kölner Domscholasters, späteren Bischofs von Paderborn und Kardinal-Bischofs von S. Sabina Oliverus / Hrsg. H. Hoogeweg. Tüb., 1894; La Escala de Mahoma, traducción del árabe al castellano, latín y francés, ordenada por Alfonso X el Sabio / Ed. J. Muñoz Sendino. Madrid, 1949; Primera Crónica General de España que mandó componer Alfonso el Sabio y se continuaba bajo Sancho IV en 1289 / Ed. R. Menéndez Pidal. Madrid, 1955. 2 vol.; Embrico de Mayence. La vie de Mahomet / Éd. G. Cambier. Brux., 1962; CSMA. T. 1; Alexandre du Pont. Roman de Mahomet / Éd. Y. G. Lepage. Gautier de Compiègne. Otia de Machomete / Texte établi par R. B. C. Huygens. P., 1977; Ramon Martí. De seta Machometi o De origine, progressu et fine Machometi et de quadruplici reprobatione Prophetiae eius / Ed. J. H. Delgado // Acta historica et archaeologica mediaevalia. Barcelona, 1983. T. 4. P. 9-63; Ein Leben Mohammeds (Adelphus?): XII Jh. / Hrsg. B. Bischoff // Anecdota novissima: Texte des IV bis XVI Jh. Stuttg., 1984. S. 106-122; Petrus Venerabilis. Schriften zum Islam / Hrsg. R. Glei. Altenberge, 1985; Wilhelm von Tripolis. Notitia de Machometo: De statu Sarracenorum / Hrsg. P. Engels. Würzburg; Atenberge, 1992; Rodrigo Jímenez de Rada. Historia Arabum / Ed. J. Lozano Sánchez. Sevilla, 1993; Pedro Alfonso de Huesca. Diálogo contra los judíos / Introd. J. Tolan; texto lat. K.-P. Mieth; trad. E. Docay; cord. M. J. Lacarra. Huesca, 1996; Iacopo da Varazze. Legenda Aurea / Ed. G. P. Maggioni. Firenze, 1998. 2 vol.; González Muñoz F., ed. «Liber Nycholay»: La leyenda de Mahoma y el cardinal Nicolás // Al-Qantara. 2004. Vol. 25. P. 5-43; Exposición y refutación del islam: La versión latina de las epístolas de al-Ha šim y al-Kind / Ed. F. González Muñoz. A Coruña, 2005; La disputa de Abutalib / Ed. S. García-Jalón de la Lama, K. Reinhardt. Madrid, 2006; Liber disputationis Raimundi Christiani et Homeri Saraceni / [Ed. A. Madre]. Turnhout, 2010.